Правда или гейство

      С тяжелым вздохом Шастун откинулся на спину. Эмоций не осталось, как впрочем и физических сил. Мысли отчаянно не хотели уходить от Кати, как бы Антон не старался думать о чем-нибудь другом. Но, к счастью парня, через несколько секунд раздался стук в дверь: три коротких быстрых удара, за которыми последовал один резкий и громкий.       — Войдите, — с облегчением крикнул парень заранее зная кто. Вариантов-то было не особо и много: либо это Попов, либо барабашка, либо смерть, наконец-таки, соизволила посетить его.       — Я без приглашения, но подумал, что ты не отказался бы от компании, — Арсений выглядел смущенным, чего не случалось уже давно. Неужели для него так непривычно заходить к Шастуну без какой-то веской причины? До этого мужчина был здесь либо ради того, что позаниматься историей, либо с целью покормить подростка.       — Да без проблем, о чем хотели поговорить?       — Честно? Не думал об этом, почему-то знал, что прогонишь меня.       Антон усмехнулся. Видимо, они оба идиоты, которые вечно продумывают лишь худший вариант событий. Это вообще лечится?       — Ладно, давай на что-нибудь отстраненное побеседуем, — мужчина забрался на кровать подростка и прибился спиной к стене. Теперь они находились очень близко, просто на непозволительном расстоянии для учителя и ученика. Но в стенах этой квартиры они же ими и не являются. Здесь они скорее друзья?.. Или товарищи, но их общение уже давно нельзя было назвать деловым, это точно. — Вот какой праздник твой любимый?       — Ну Арсений Сергеевич, может что попроще? — закатил глаза подросток, но не смотря на свои же слова, задумался.       А правда, какой праздник Шастун может честно назвать своим любимым? Как назло, в памяти всплывали лишь те дни, когда родители умудрялись все испортить. Либо говорили то, отчего парню становилось противно даже смотреть на них, либо били до потери сознания. Не было ни одного праздничного дня, который прошел бы на непрерывной хорошей ноте, все время педаль, растягивающую звук либо ломали, либо вынимали с концами.       — Может уже не будешь мне выкать хотя бы здесь? — предложил Арсений Сергеевич и вопросительно уставился на Антона.       Шастун задумался. Ну, а что он теряет? Их домашнее общение нельзя было назвать формальным, так что по сути, эти «Арсении Сергеевичи» лишь мешали. В голове он уже давно называл мужчину лишь «Попов», так что оставалось только в жизни приучится убирать отчество. Все равно оно не особо ему нравилось, так что с этим проблем возникнуть не должно. А вот то, что в школе он случайно мог по привычке обратиться к учителю по имени, пугало. Мало ли что подумают остальные. Хотя когда это его волновало? Решено.       — А давайте. Давай. Черт, будет сложно.       Попов не смог сдержать смешок, и тот таки вырвался на свободу. За ним последовал еще один, и еще. Остановился мужчина лишь через пару минут и устремил взгляд на свои руки. Нарцисс хренов.       — Вы, точнее ты, спрашивал про праздник? Наверное, это Новый год. По крайней мере, после прошлого раза так точно.       — А что было в том году? — с нотками любопытства в голосе поинтересовался мужчина.       — Вы готовы услышать эту историю? — с довольной улыбкой, как у Чеширского кота, спросил Шастун. Попов кивнул. — Тогда начинаю. Это было девять месяцев назад. … Девять месяцев назад. Канун Нового года.       Антон смотрит на свои дрожащие руки. Ладони мокрые, запачканные в слякоти, расцарапанные. Он пытается подняться, но поскальзывается на льду и снова падает. На этот раз царапины открываются, из них течёт алая кровь. Юноша шипит от боли.       Он держится за дверь подъезда и, наконец-то, встаёт. На покрытой коркой льда земле лежат его вещи. Он наклоняется поднимает куртку и надевает. Сразу становится теплее. Шастун проверяет карманы, находит там телефон, ключи и пачку сигарет. Хоть что-то.       Отец так на него разозлился. Хотя подумаешь, всего лишь сказал, что хочет отпраздновать Новый год с друзьями. «Думаешь меня сильно интересует твоё мнение?!» — крикнул он и влепил парню пощечину. Место удара всё ещё жгло. А Антон сказал, что всё равно пойдёт. За это его и вышвырнули. Отец толкнул его в спину и захлопнул дверь подъезда за его спиной.       Зато теперь Шастун может позвонить Диме и сказать, что он придет. Сказать, что его отпустили. Хотя конечно врать лучшему другу это не самая гениальная идея. Но лучше так, чем слышать в его голосе беспокойство. Ведь всё нормально. Антон привык. …       Друзья встречают его в парке, и Дима радостно машет пакетом из «Дикси». Антон улыбается и подходит ближе.       — Поверить, не могу, что тебя отпустили! — Оксана набрасывается ему на шею и крепко стискивает в объятьях.       Антон прижимает девушку к себе. Он не хочет её отпускать, но приходится.       — Шааст, у тебя нет зажигалки? — тянет Серёжа и умоляюще смотрит на него.              Антон роется в карманах и кидает парню зажигалку. Дима фыркает и закатывает глаза.       — Пока тебя ждали, он всё время ныл про то, что забыл её дома, — выдаёт друга Позов и Серёжа смотрит на него с осуждением, — А я не хотел ему давать. На самом деле чисто из вредности.       Антон искренне улыбается и похлопывает Диму по плечу.       — Мальчики, смотрите, там тигрёнок! — Оксана указывает пальцем куда-то вдаль, — Сфотографируйте меня пожалуйста.       Девушка бежит к ёлке, рядом с которой расхаживает человек в костюме тигра. Пока Серёжа фотографирует Оксану с аниматором Антон примечает себе сугроб. Он смотрит на него и, не раздумывая, прыгает в снег. Ему совсем не холодно, даже наоборот. Снег мягкий, он лежит как на подушке.       — Вставай, балбесина, а то простынешь ещё, — ворчит Дима протягивая ему руку, чтобы помочь встать.        Шастун немного думает, хватается за руку парня, но вместо того, чтобы вылезти из сугроба, тянет Диму на себя и тот падает в снег.       — Шаст! — возмущается Позов, поправляя шапку, — Хватит ржать, это не смешно!       Но Антон не может остановиться, он надрывает живот от смеха, ведь Дима, со съехавшей на глаза шапкой и весь в снегу, не может не вызывать смех. К ним подходят Оксана с Серёжей и девушка с разбега прыгает в снег рядом с Димой. Серёжа закатывает глаза и садится рядом с ними.       Оксана решила закопать Серёжу и старательно засыпает его снегом. Дима что-то ворчит про простуду, но улыбается, смотря на друзей. Антон хватает снег рукой, лепя снежок, и швыряет его в Позова.       — Ну всё, это война, — Дима с воинственным кличем швыряет снежком в Антона.       Снежок за снежком, Шастун уже весь мокрый, но ему это не мешает. Он громко смеётся.       — Всё, всё. Сдаюсь, — он поднимает руки вверх, — Помоги лучше встать.       — Только без выкрутасов, — Дима протягивает ему руку, и на этот раз юноша действительно встаёт на ноги отряхиваясь.       Из сугроба выныривает Матвиенко и, кряхтя, выкарабкивается на асфальт. За ним выходит Оксана, красная, но счастливая.       — Твою мать, я кажется просрал твою зажигалку, — с досадой произносит Серёжа, суя руки в карманы.       На это Антон только машет рукой. Ему максимально всё равно на зажигалку, он купит ещё одну. А вот такой Новый Год у него уже вряд ли будет. ***       — То есть, вы все курите? — с прищуренными глазами уточнил Попов.       Да ладно? Он из всего рассказа понял только это? Учитель, что с него взять.       — Говоришь так, как будто сам сигарету в руках никогда не держал, — было неимоверно сложно не выкнуть, но каким-то чудом это удалось.       — Удивишься, но так и есть, — пожал плечами мужчина и усмехнулся чему-то своему.       — О чем думаете?       — Мы же договорились, что на ты, забыл? — Антон махнул рукой на это заявление, мол, простите, забыл, с кем не бывает. — А так вспомнил свой Новый год в том году. Не самая лучшая история получилась там.       — Расскажешь? — с щенячьим восторгом в глазах воскликнул Шастун.       — Не хочу, — отрезал Арсений и поднялся на ноги. — Как нибудь в другой раз.       — Ну пожалуйста, — взмолился подросток, для пущего эффекта сложив ладони в умоляющем жесте.       — Хорошо, уговорил, но никаких вопросов потом, хорошо? — закатил глаза мужчина и вернулся на прежнее место на кровати.       — Без проблем, — улыбнулся Антон и приготовился слушать. Девять месяцев назад. Канун Нового года.       Арсений любит готовить. Он всегда готовил блюда на Новый год, а когда был маленьким помогал родителям как мог. И этот год не стал исключением. Мужчина ходил по кухне, слушал музыку в наушниках и кромсал продукты на оливье.       Дверь спальни наверху открылась и вниз спустился парень. Он одет в помятую домашнюю футболку и спортивные штаны. На голове полный беспорядок.       — Во сколько ты вообще проснулся? — спрашивает его брат, подходя к столу и воруя из тарелки с салатом кусочек колбасы.       — Я-то как раз проснулся нормально, а кое-кто спит до полудня, — Арсений покачал головой.       — Имею право, сегодня выходной, — парень упирается бедром в столешницу и смотрит на Арса.       — Что?       — Ничего, просто, — он делает небольшую паузу, — Жди меня поздно.       Арсений вздыхает и, кладя нож на стол, поворачивается лицом к брату.       — Опять нашёл какую-то красотку, с которой проведешь весь день?       Парень на это усмехается и чешет в затылке.       — Красавчика.       Попов на это только вздыхает. Его младший брат постоянно где-то пропадает, и он уже устал закрывать на это глаза.       — Имей совесть, сегодня же Новый год, — пытается он вразумить парня.       — Шампанское без меня не открывай, буду до двенадцати, — с этими словами он выходит с кухни, оставляя Арсения один на один со своими мыслями. …       Уже два часа ночи, а его брата всё ещё где-то носит. Во время боя курантов Арсений не исполнил традицию, не выпил шампанского, не загадал желание. Он не хотел пить в одиночку, чувствуя себя алкоголиком, который запивает свои проблемы.       Когда в замочной скважине стали проворачиваться ключи, Арсений встал и вышел в прихожую.       Брат пытался проскочить незамеченным, но, заходя в квартиру, включил свет и наткнулся на Арсения.       — А, это ты, — пробубнил он вешая свою куртку, — Чего стоишь? Накрывай на стол, будем праздновать.       Но мужчина не двинулся с места. Он смотрел на брата и хмурил брови, сложа руки на груди.       — Где ты был?       — Какая тебе разница? — парень пытается пройти в гостиную, но ему не удается.       — Я тебя спрашиваю, где ты был?! — Арсений не любит повышать голос, но его так всё это достало, — Ты обещал быть до двенадцати. Но пришёл только через два часа. Что я должен был думать? Что ты заснул в какой-то канаве?! Или что тебя избили твои «друзья»?!       — Не преувеличивай, — парню всё-таки удается зайти глубже в квартиру, и он смотрит на Попова долго, пристально.       — О, я не преувеличиваю, — Арсений подходит ближе к брату, — Тебя вечно нет дома! Если уж живёшь у меня в квартире, то будь любезен делать что-то. Хоть бы раз ты помог мне по дому! Устроился бы на работу! Смирись, ты уже не маленький и не можешь сидеть у меня на шее!       — А знаешь почему? — гневно выпалил парень, — Ты знаешь, почему я это делаю? Почему я постоянно гуляю, почему сплю с каждым встречным поперечным? А потому что я, наконец-то, хочу жить для себя. Не для кого-то. Я всю жизнь пытался угодить родителям. Они нянчились с тобой, ведь ты гений. «Арсений у нас такой молодец, закончил школу на золотую медаль» — он передразнивает голос матери, — Ты всегда был «молодцом» в их глазах. Закончил школу на отлично, поступил в педагогический, получаешь хорошую зарплату. Да они, чёрт возьми, наследство на тебя оформили! А что я? Я никогда хорошо не учился, ничем не увлекался, никуда не поступил после школы. Из-за этого я всегда был для них вторым! — по щеке младшего скатилась одинокая слеза. Он начал говорить тихо, чуть ли не шептать. Он подошёл ближе к Арсению и мягко положил руки ему на плечи, — Скажи, Арс, скажи мне, пожалуйста. Почему чтобы меня любили, я должен что-то делать? Почему я должен добиваться уважения?       — Они всегда тебя любили, — прохрипел Арсений, — Всегда.       — Тогда почему бросили?! — его голос срывается, горло начинает болеть, — Почему выгнали из дома, когда я сказал, что не хочу поступать? Арс, я прошу тебя… Только ты не бросай меня, слышишь? Ты всё, что у меня есть.       — Уходи, — прошептал мужчина. Руки брата обессиленно сползли с его плеч, — Я сказал уходи!       Парень кивает головой, хватает куртку с вешалки и, выходя из квартиры, хлопает дверью так, что она чуть не слетает с петель.       Арсений упирается спиной о стену и сползает на пол. Хватается руками за голову и чувствует, как слёзы стекают по его щекам и капают на пол. Ему тошно от самого себя.       — Блять. ***       — Мудак, — это было единственное, что пришло в голову Шастуна, когда Попов закончил свой рассказ. Антон ожидал услышать нечто другое, как минимум более радужное, и не важно, в каком смысле этого слова.       — Кто именно? — грустно усмехнулся учитель.       — Да вы оба хороши, — ни капли не смущаясь того, что только что оскорбил учителя, выдохнул Шастун, — хотя в какой-то степени мне тебя даже жаль.       Арсений удивленно посмотрел на подростка, но ничего не сказал. Лишь разочарованно прикрыл глаза и сделал глубокий вдох.       — Надеюсь, об этой истории никто не узнает.       — Я — могила, — пошутил Шастун. — Но тогда ты никому не скажешь, что мы курим.       — Шантажировать вздумал? Ну да ладно, согласен. Все равно не собирался этого делать, — мужчина кивнул сам себе и спустился с кровати на пол, после чего быстро удалился в коридор.       Да уж, странный получился разговор, зато Антон узнал много нового. А ведь он даже предположить не мог, что у Арсения есть брат.