День выдался поистине насыщенным. Все-таки выходить в школу после продолжительного больничного довольно сложно, да что там сложно, очень изматывающе. Все учителя так и норовят вызвать парня к доске, чтобы тот успел получить оценки до конца четверти. Лишь Павел Алексеевич вошел в положение и разрешил отоспаться на задней парте.
— Сложно небось после такого отпуска вернуться, да? — усмехнулся Позов, когда компания друзей вышла из кабинета географии, где Шастуна двадцать минут гоняли по странам и столицам Африки. Особенно жестоко это было хотя бы потому, что все знания Антона о данном материке заканчивались на пустыне Сахара.
— Это же был риторический вопроc? Потому что сил говорить у меня не осталось, — злобно фыркнул Антон, хотя эмоциональных сил у него тоже не то чтобы было в достатке.
— Сейчас же ты говоришь, — заметил Сережа, но под грозным взглядом Оксаны стушевался и дернул головой, мол, да, виноват.
— Не слушай этих идиотов, пойдем лучше пообедаем где-нибудь, — улыбнулась девушка и, схватив друга за рукав толстовки, потянула его в толпу галдящих школьников. — Правда, мы изначально знали, что учителя будут к тебе приставать, а следовательно, ты будешь как выжатый апельсин, так что все хорошо, я могу и одна поддерживать диалог, тебе остается только слушать.
Шастун счастливо кивнул, ну или просто понадеялся, что это не выглядело слишком уж обреченно, и позволил отвести себя в святую святых каждого учебного заведения. К счастью, младшие школьники отобедали еще несколько уроков назад, поэтому свободные места нашлись довольно легко. Снова сидеть среди шумных подростков и слушать свежие сплетни от Оксаны было настолько легко и радостно, что Антон даже позабыл о предстоящем уроке истории, да и вообще обо всем, что было связано с историком.
— Кстати, Арсений Сергеевич без тебя стал меньше нас гонять, уже где-то пол школы уверены, что у него появилась девушка, а мы с Димой и Катей стараемся не смеяться, когда слышим очередную теорию о том, где в этот раз историк подцепил себе кого-то. — Оксана кинула в рот кусочек кекса, прожевала его и продолжила. — Но мы то ведь знаем кто на самом деле в этом виноват, да? Хотя можешь не отвечать, думаю ты и сам это понял.
— Что понял? — наконец-то вставил свое слово в разговор Антон.
— Что это из-за тебя Попов был так мягок, небось у вас дома он тебя так мучал со своей историей, что сил на школьников уже не было, — пояснила Оксана, но увидев шокированный взгляд в ответ быстро продолжила. — Либо же после индивидуального обучения такого дарования как ты, он не хотел слушать нашу пустую болтовню.
— Да подожди ты, — шикнул Шаст. — в каком смысле «в нашем доме»?
— А он разве не ваш?
— Нет, — без капли сомнения ответил парень.
Шастун действительно так считал. Для него дом — это что-то почти святое, а не просто место где ты живешь. Да даже если следовать такой логике, то дом Антона — квартира родителей, а уж никак не историка. Однако, ни одно из этих двух мест парень домом не считал.
В первом он с самого детства был нежеланным гостем, там его вечно избивал отец, причем совершенно безнаказанно и зачастую без какой-либо причины. Конечно, была еще мать, которая не сделала Антону ничего плохого, но безразличие к родному ребенку бывает в разы хуже воспитания кнутом. Ни один из них после внепланового переезда сына не пытался связаться с ним, а друзей или учителей они похоже и не думали обзванивать. Казалось бы, Шастун провел с этими людьми все детство, но так и не узнал кого они из себя представляют. Все, что парень видел, это деспотичного отца-алкоголика и безвольную мать, боящуюся дышать без позволения отца. Не лучшая компания для ребенка, не так ли?
С Арсением Сергеевичем дела обстояли совсем иначе. Он по доброте душевной принял парня у себя, заботится о нем, помогает готовиться к олимпиаде, но будем честны, последнее куда больше нужно Антону, чем Попову. Мужчина зачастую сам готовил для своего нового соседа, хотя сам к еде на глазах у парня ни разу не притрагивался. Шастун старался не думать об этом, мало ли почему Арсению неприятно при нем есть, все-таки у всех свои тараканы, которых стоит уважать, даже если твоим собственным тараканам они не по нраву. И при всем при этом, мужчина ничего не требовал взамен, будто все так и должно быть, будто быть содержанкой — это нормально.
А Антон, во всей этой подозрительно благоприятной для него обстановке, чувствовал себя до омерзения странно. Допустим, Попов действительно забрал парня к себе и показал тому лучшую жизнь без каких-либо тайных намерений, но ведь все это когда-то закончится. И что тогда делать Антону? К концу года, если конечно Арсений Сергеевич сможет терпеть неуклюжего Шастуна у себя в квартире так долго, парень напрочь забудет что значит жить в постоянном напряжении, когда ты даже ночью боишься по пути в туалет наткнуться на пьяного отца, который изобьет тебя до полусмерти просто потому, что ты оказался не в том месте и не в то время. Он забудет, что значит просыпаться не от запаха аппетитно пахнущих оладий, щедро политых сгущенкой. Шастун и не вспомнит, как при утренней встрече с тем, с кем ты живешь, можно не сказать «доброе утро», а перед сном «спокойной ночи». А ведь по сути это все такие мелочи, любой человек, который осознанно хочет завести ребенка, должен быть к ним готов. Все-таки если ты не в состоянии делать для своего дитя даже такую малость, зачем вообще думать о нем?
Заключительный этап олимпиады пройдет в лучшем случае в конце апреля, а значит май и июнь Антон проведет с родителями. Каким бы добрым не был Арсений Сергеевич, держать парня у себя лишние несколько месяцев он не станет. Отсюда вытекает вопрос. Зачем Попов взял Шаста к себе? Вряд ли через пару недель мужчина забежит в комнату Антона с тортом в руках и со словами: «Я твой отец». Но ведь должна быть причина такой доброты учителя и когда-нибудь парень ее обязательно узнает, даже если сейчас размышления на эту тему приводят его в тупик. И именно из-за непонимания логики действий Попова Шастун отказывался ему доверять, а назвать квартиру человека, от каждого действия которого ты ожидаешь подвоха, домом, язык не поворачивается.
— Но я думала, — начала было Фролова, но увидя, как взгляд Шастуна затуманился, а зрачки стали будто стеклянными, остановила себя. — Поняла, так о чем это я. Вчера Аня и Вадик вместе ушли домой, представляешь?
Больше тему историка они не поднимали и Антон был за это очень благодарен. Оксана рассказывала абсолютно неважные по мнению обоих новости без былого энтузиазма, но оба понимали, что Шастун не вникал в суть происходящего, ему просто надо было отвлечься от учебы и учителей, грезивших довести парня до инфаркта от переутомления сегодня.
***
На доске ровными буквами были выведены слова: «Транснационализация мировой экономики: суть, проблемы, последствия». Урок истории начался минут пять назад, а может и все двадцать, Шастун не удивится, если его одноклассники успели уйти, а на их местах сейчас сидят абсолютно незнакомые ему школьники класса так из седьмого. Он настолько умудрился уйти в себя, размышляя обо всем происходящем в его жизни, что перестал обращать внимание на что бы то ни было вокруг. Хотя нет. Седьмой класс бы сбежал из кабинета быстрее, чем увидел на доске слово «транснационализация», а значит, все еще идет урок у его родного одиннадцатого класса. Когда мысли окончательно перестали роиться вокруг всего, кроме истории, Антон уже осознанным взглядом обвел класс и расслабился, увидев знакомые лица. Значит все хорошо.
— Антон? — парень аж дернулся, когда его резко кто-то позвал, но посмотрев на стоящего сбоку от него историка, да еще и сложившего руки на груди, Шаст понял, что звали его явно не в первый раз.
— Да, господин, — со смешком выпалил Антон, лишь бы разбавить эту давящую тишину в классе.
Мужчина на такой выпад лишь покачал головой, и даже, как показалось парню, улыбнулся, хоть и уголками губ, но это ведь тоже считается. У класса же реакция была более бурной. Большинство в открытую смеялось, некоторые девочки, не желая падать в глазах учителя, сидели с грозным видом глядя на катящихся со смеху одноклассников. Компания Антона же не понимала что происходит. Они давно перестали понимать что происходит между этими двумя. Грань учитель ученик они перешли еще месяц или два назад, если она вообще между ними существовала, учитывая обстоятельства их знакомства. Возможно сейчас у них шаткое состояние под названием «друзья». Шаткое, потому что дружить с учителем сложно, можно даже сказать нереально. Ведь друзья во всем равны, а преподаватель, как бы там ни было, всегда будет на пару социальных ступеней выше.
— Пошутили и хватит, — остановил шум в классе Попов. — Антон, прошу к доске. Как я понимаю, за весь урок ты не услышал ни одного моего слова, поэтому давай, рассказывай все что знаешь по этой теме, на твое счастье осталось лишь пять минут, потом будешь свободен, если конечно протянешь эти пять минут у доски.
— А если не протяну? — взвесив все «за» и «против» и поняв, что сил думать логически, да еще и не особо представляя что Попов рассказывал предыдущие тридцать пять минут, у него просто нет, Шастун решил просто тянуть время. Видать и поможет, хотя других вариантов все равно не было, все-таки получить двойку в первый же день после выхода с больничного — это плохая идея.
— Тогда без вариантов лебедь, — усмехнулся Арсений Сергеевич, судя по всему не знающий, что до него Антона терроризировали уже несколько учителей.
— Хорошо, ставьте, — пожал плечами подросток.
Дима, сидевший справа, опешил от такого заявления, и если судить по поднявшейся вверх руке, уже был готов вступиться за друга и объяснить, что тот просто устал. Но Шастун хмыкнул и быстрым, пусть и не совсем ловким движением, опустил руку соседа по парте.
— Ты что творишь? — шепотом, чтобы никто не услышал, возмутился Позов.
— Это будет честно, да и не хочу в глазах одноклассников выглядеть еще более жалко, а мои пятерки запросто подправят средний балл.
— Как знаешь, — Дима прикрыл на секунду глаза, после чего вернулся к словам учителя.
сосед-геюга:
Почему не ответил?
Антон усмехнулся, когда увидел от кого именно пришло сообщение. Неужели он думал, что если парень не раскололся в классе, то сделает это в личных сообщениях? Не на того напал.
Вы:
Я не готов
сосед-геюга:
И как ты собрался идти на олимпиаду?
Вы:
Ну вы же как-то ведете уроки сидя в телефоне
сосед-геюга:
Поговорим дома.
***
— Да, Полина Сергеевна, я могу завтра подменить Мишу, и да, это не доставит мне абсолютно никаких проблем, — закатил глаза Антон, потому что повторять одно и то же на третий раз уже надоело. — Все-таки из-за моего внепланового больничного ему тоже пришлось меня когда-то заменять, не так ли? — дождавшись утвердительного хмыканья Шастун расслабился. В этот раз победа за ним. — До завтра.
Уроки закончились минут десять назад, но выйти из школы парень смог только сейчас. Сначала к нему пристали друзья с расспросами о том, кто его укусил на истории, причем они не отпустили Антона, пока он не убедил Оксану и Диму, что просто устал, и то, уходил он с острым ощущением нескольких недоверчивых взглядов на спине.
Как почувствовав, на выходе из здания ему позвонила его начальница, с просьбой подменить другого официанта, который взял отгул по семейным обстоятельствам. Если судить по тому, сколько раз Полина Сергеевна извинилась перед ним, ей было очень неудобно просить парня, который только недавно выздоровел, работать в свой законный выходной.
Идти домой к историку было даже страшно. После того, что Шастун устроил на уроке, а после и в личных сообщениях, там его явно по головке не погладят. В лучшем случае Арсений Сергеевич заставит объясниться, а в худшем даст пару пинков по всем возможным местам, хоть это и маловероятно, все же к такому развитию событий нужно тоже быть готовым.
— Антон?
Парень дернулся от звука до боли знакомого голоса. Он еще долго будет преследовать его в кошмарах, говоря «ты сам виноват» или «ты это заслужил». Антон никак не был готов к тому, что отец так скоро его найдет, хоть подросток и не прятался особо. Было плохой идеей идти одному после школы куда бы то ни было, жаль что Шаст осознал это только сейчас, когда обвинять себя в своей же глупости было уже поздно.
— Ты? Что ты здесь делаешь? — парень старался выглядеть спокойным и дружелюбно настроенным, хотя, как он был уверен, если сейчас все вокруг резко замолчат, услышать стук его сердца будет проще простого.
— Пришел проведать своего единственного и любимого сына, что же еще?
А ведь он ни капли не изменился. Даже сейчас, мужчина стоит в своей излюбленной серой куртке, которая повидала как минимум три избиения сына своего владельца. Андрей ухмыляется, а все его слова насквозь пропитаны сарказмом.
— Вот только твой
любимый сын не желает тебя видеть, — парировал в ответ Антон.
— Его мнения никто и не спрашивает. Нагулялся и хватит, и так уже соседи спрашивают о том, почему ты месяц дома не появляешься.
— То есть ты только из-за этого вспомнил обо мне? — усмехнулся Шастун, уже начавший искать пути побега.
От отца исходил запах алкоголя, который сложно с чем-то перепутать, а в таком состоянии он мог наброситься на сына прямо на улице. Против отца, который раза в два его тяжелее, парню ни за что не выстоять. А значит остается только позорно сбежать. Да только как это сделать с недавно больной ногой, да еще так, чтобы мужчина не погнался за ним или хотя бы отстал на середине пути. Если он вычислит адрес Попова из-за такой глупости Антона, то парень себе этого никогда не простит. Вдруг отец подкараулит историка у подъезда и изобьет до полусмерти, это еще повезет, если из этой схватки учитель вообще живым выйдет. Нет, подпускать Андрея к дому Арсения Сергеевича точно не стоит, а значит остается лишь один вариант — напасть первым, тем самым выиграв себе немного времени.
— Сынок, хватит строить из себя смелого парня, мы же оба знаем, что ты трус, какого еще поискать надо, — мужчина самодовольно улыбнулся, видимо решив, что задел Антона за живое, но не тут то было. Чтобы знать слабости человека, с ним нужно хотя бы иногда разговаривать.
Воспользовавшись тем, что отец явно считает что занимает доминирующее положение в разговоре, Шаст замахнулся и, пока не успел передумать, рассек кулаком воздух и ударил мужчину в скулу. Целился конечно в нос, чтобы отец из-за обилия хлынувшей крови и думать забыл о сыне, но скула это тоже неплохо. Если верить урокам ОБЖ, то в худшем для Антона случае удар должен был привести к болевому шоку, а в лучшем — к потере зрения. Если бы целью удара не был Андрей, Шастуну даже стало бы стыдно, что из-за него человек навсегда может лишиться зрения, но на будущее отца ему было все равно. Наоборот, ноющие от содранной кожи костяшки, приносили лишь удовольствие, даже некое удовлетворение от того, что он наконец-то дал сдачи отцу.
Проверять что же у Антон сделал с отцом не было времени, поэтому парень стремительно развернулся и подготовился к трусливому побегу, когда сзади послышалось шипение:
— Ах ты ж, сука, даже ударить нормально не можешь.
Это конец. Парню не удалось вывести из строя отца даже на минуту, а секундное замешательство после этого и вовсе лишило Шаста возможности сбежать.
Уже через мгновение из него вышибло дух от удара по лопаткам, хотя возможно и не по ним. В любом случае, резкий импульс боли прошелся по всей спине и задел плечи. Антон рефлекторно согнулся пополам и даже не успел понять, что это было ошибкой, как ему нанесли еще один удар. На этот раз пострадали ноги, отчего парень упал, больно ударившись виском о камень, но не настолько критично, чтобы отрубиться или получить сильное повреждение. Благодаря небольшой высоте падения там скорей всего просто останется синяк.
— Мразь ты неблагодарная. Мы тебя семнадцать лет растили, воспитывали, кормили, а ты вот чем отплатил.
Антон начал водить руками по земле, надеясь найти что-нибудь колюще-режущее, и через несколько секунд удача ему улыбнулась. В паре сантиметров от лица лежал обломок стекла, скорей всего бутылки. Упади Шастун на пять сантиметров правее и он бы остался без глаза, но сейчас этот осколок сослужит ему хорошую службу.
Сосредоточившись на оставшихся силах и подождав, пока отец начнет готовиться к следующему удару, Антон одним резким движением рассек ткань брюк мужчины, захватив обширную часть плоти под ними. Мужчина глухо вскрикнул и отшатнулся назад, благодаря чему у парня наконец-то выдался шанс на долгожданный побег и упустить его в это раз было нельзя.
— Да за что мне тебя благодарить то? — усмехнулся Шастун.
Парень не был уверен, что отец услышал его последние слова, потому что в тот момент он уже отдалился от него на несколько шагов. А если и услышал, то завтра утром вряд ли это вспомнит. Однако рваная рана на ноге без внимания не останется, остается лишь надеяться, что мужчина напился задолго до того, как добрался до школы.
Только сейчас, ощущая неровную дорогу под ногами, резко вдыхая от нехватки воздуха и понимая, что этот забег еще аукнется ему в виде больной ноги, Шастун понял - он наконец-то счастлив. Парень дал сдачи отцу, на что раньше бы даже не надеялся. Да, после этого он убежал, но другого выхода просто не было.
До подъезда он добежал довольно быстро и не раздумывая проскочил внутрь. Только после того, как Антон убедился, что находится в безопасности, он позволил себе остановиться и отдышаться. Он оглядел свои дрожащие руки. Кожа на ладонях была сильно ободрана, в некоторых местах виднелись кровоподтёки. Так же он не мог не почувствовать жуткую боль в ногах и где-то в районе спины. Всё-таки удар у его отца был что надо, который раз он уже убеждался в этом на собственной шкуре. Скорее всего останутся синяки. Снова синяки.
Юноша ещё какое-то время простоял у двери подъезда, пытаясь отойти от всей этой ситуации, но в конце концов ему пришлось сдвинуться с места чтобы кое-как доползти до квартиры Арсения.
Пока он шёл до лифта, вспомнил сообщение, которое учитель отправил ему во время уроков. «Поговорим дома.». Даже точку поставил, чёрт бы побрал его и его грамотность. Да и сама эта фраза звучала настолько комично, что Антону вдруг захотелось расхохотаться. Но он подумал, что его рёбра не выдержат такого напряжения и оставил эту затею до лучших времён.
Каким-то образом он зашёл в лифт и доехал до нужного этажа. Даже преодолел этот ужасный длинный коридор, явно не рассчитанный чтобы по нему ходили в избитом состоянии. Руки у него всё ещё подрагивали, так что вставить ключ в замочную скважину оказалось тяжёлой задачей. Но даже с этим Антон справился и наконец-то попал в квартиру. В помещении было тихо и он мысленно обрадовался, что Арсений ещё не вернулся с работы. За его отсутствие он мог спокойно обработать себе раны, успокоиться и к моменту, когда учитель захочет его отчитать, сделать вид, что ничего не произошло. Да, так он и поступит.
Свет в прихожей резко включился и юноша обернулся, о чём тут же пожалел. Спину пронзило болью, но он попытался не подать виду. Арсений смотрел на него настолько сурово, насколько только мог. Антон был уверен, что под его взглядом мог завять кактус. Учитель оглядел его с ног до головы. Морщинка между его бровей разгладилась, а в глазах можно было прочитать явное беспокойство, но он ничего не сказал.
— Здрасьте, — только и смог произнести Шастун перед тем как его ноги подкосились и он начал падать на пол.
Антон бы точно упал и вдобавок ко всем остальным травмам разбил бы себе нос, но Попов вовремя подбежал к нему и подхватил. Шастун не смог снова ровно встать на ноги, у него перед глазами начало расплываться, он схватился за Арсения как за спасательный круг. И последнее о чём он подумал перед тем, как отключиться, это о том, что Арсений сквозь рубашку ощущался слишком худым для взрослого мужчины.
