***
Весь путь немцев до отеля прошел практически в молчании. Попытки непринужденного разговора завершились почти сразу по причине сказывавшейся после тяжелых суток усталости. Выручало лишь радио, ведущий которого на сей раз, будто ощущая состояние слушателей, был немногословен. В пути отлично спасают легкие мелодии, позволяя как расслабиться или проснуться, так и спокойно обдумать все, что отягощает разум. Последним делом стремительно подходящей к концу ночи был договор с консильери, задача которого заключалась в поиске любой доступной информации на нового знакомого. Несмотря на уверенность в поручении, внутри что-то бунтовало. «Черта с два». Дай бог найти факт существования такой личности, не говоря уж о большем. Но утро вечера мудренее. Оно-то все покажет, кто прав, а кто в суждениях ошибся. Подводя итог, единственное, чего хотелось двум вернувшимся — душ. И даже не играет роли температура воды. На задний план ушли что Мартинелли, что скандалист минувшей аудиенции, что новоявленный итальянец. Не будь Джафар за рулем, в какой-то момент поддержал бы босса в невольном решении вздремнуть по дороге. Вопреки утомлению, что он, что она провели под потоком воды чуть больше, нежели было в планах; зато стоило лишь коснуться головам подушек, сон обуял почти моментально. Пробило ровно 6 утра. Хорошо было лишь отсутствующему на встрече. Пользуясь случаем, консильери сумел поспать, что хоть на унцию восстановило силы, тотчас же направленные на поиски данных и наведение сводок. Стоило бы ему и поблагодарить за отдельный номер, так хотя бы ничей чуткий сон не будет разрушен нецензурной бранью, каждый раз струящейся с грубых уст. Собственно говоря, как и артистичной шипящей благодарностью. На часах обед, только к столам на первом этаже никто из Ренненкампф не стремился. Точно по будильнику, первым на ноги поднялся Джафар, окидывая сонным взором спящую на соседней постели землячку. Ему так до конца и невдомек, как она может крепко спать хоть в атомной атаке и вскакивать от шепота незнакомого человека поодаль. Однако такой «супер-способности» он часто по-белому завидовал. Решив не играть в «русскую рулетку» с чужим покоем, после водных процедур и приведения себя в порядок молодой человек покинул номер, направляясь в соседний. Неразборчивый баритон дал четко понять, что дверь вот-вот откроется. Это и произошло, вот только особым дружелюбием от консильери не веяло. Так часто бывает. Тот, дав доступ в покои, спешно вернулся к ноутбуку и записям. — И тебе доброе утро, Райнхард, — пришедший преспокойно занял место на краю чужой кровати и сцепил «замок» из рук, опираясь локтями в ноги. Джафар занялся разглядыванием давно бодрствующей фигуры. Как обычно, мужчина матер, а нахмуренные брови придают его физиономии агрессии. Как будто шрама от подбородка до виска недостаточно. Из-за широкой отметины даже искренняя улыбка шатена подчас выглядит, как угроза или оскал. Но внутренне Джафар отдавал должное, халат с эмблемой заведения, похоже, безразмерный, разбавлял образ хохмой. Так не видно ни подкаченных мышц, ни выразительных ключиц, ни темных волос на руках. Из-за этого Рай представляется в коем веке по-домашнему. На первый взгляд, человек просто встал не с той ноги, никаких проблем с нервами, никаких конфликтов. Ну, иногда. Усмешка в тишине привлекла внимание сосредоточенного на работе, в тот же момент Рай двинул желваками, позволяя увидеть, как покраснели подушечки пальцев от долгого письма. — Милый халатик, — Джа сразу объяснил причину вырвавшейся эмоции. — Пошел нахер, — с фырчанием вернулся к труду. — Я думал, ты не носишь такого. Прости, — с более глухим «кх» покачал руками и вернул их в прежнее положение. — Что-то удалось накопать? — Да, — пальцы приподняли несколько исписанных страниц, демонстрируя объем полученных известий. — Этого мало, но уже что-то. — Мало, садись и ищи сам, — к критике, даже самой невинной, Райнхард всегда относился остро. Даже если направлена не в его сторону. И сейчас он начинает серчать. — Да нет, я просто… — но его перебили. — Слушай, лучше иди вниз и пожуй чего-нибудь. Ты, конечно, мой брат, и я пиздецки тебя люблю, но когда-нибудь ты должен признать, что ты мудак. Смешок с открытых уст Джафара вышел даже слишком шумным в аккомпанемент притянутой по столу зажигалке. Ничего позитивного и смешного он не выражал, но возмущение родственнику вряд ли будет ясно «между строк». — Подожду Аде, — не хочешь развивать конфликт, оборви тему. — Она не ест по утрам. А сейчас для вас двоих именно утро. Пора бы запомнить, — глаза зависли напротив монитора, после чего начались поиски пачки с курительной дрянью. — Тогда что насчет тебя? — Я был там с утра. Могу покурить за окошком и заглядывать тебе в рот, если такой вариант устроит. — Идет, — усмехнувшись вместе с братом, Джафар прихлопнул в ладоши и сразу встал с места. Пришлось подождать, пока Рай переоденется во что-то более «человеческое». И ведь не соврал. Реально стоит, смолит и смотрит на трапезу. Кто-то неподалеку от самого Джафара изменился в лице, допуская мысль, что начнется что-то. Само зрелище комично, зная контекст, и напрягающее, если упало, как снег на голову. В тени курильщик выглядел, как преступник, явившийся сюда с конкретной целью; с планом убийства человека у окна. А тот выглядит дурачком, посмеиваясь после изучения выражений чужих лиц. С решением легко позавтракать время пролетело быстро и незаметно. Кусок мяса и салат были употреблены как раз к моменту завершения перекура. Теперь даже у обоих было повышенное настроение. Только вернуться к внимательному состоянию пришлось. В номере взору предстала нехитрая картина: донна прямо в пижаме занимала место за ноутбуком, перелистывая сегодняшние записи сотрудника. Услыхав шаги за спиной, женщина повернулась корпусом к членам семьи. — Доброе утро, широкоплечие, — полу-комплимент, полу-юмореска в плохом исполнении едва ли отвлекла от изучения. — Ты уверен, что вся информация к нему относится? — Как минимум, ты сможешь лучше понять, что он из себя представляет. С такими нравственными ориентирами, — заперев дверь, консильери прошел ближе и спрятал руки в карманы. — Что такого он нагреб, о чем мне не успел сказать? — в разговор вклинился Джафар. — Твой драгоценный брат нашел публикации столетней давности. Дело в том, что мы от Джессо ушли не так далеко. Он тоже рос с рождения в кругах мафии. И о деяниях его родной семьи фактов уже больше из-за большего срока пребывания босса на посту. Например, про суд по делу о подозрении в мошеннических действиях, — перелистнула страницу, помолчав несколько секунд. — Еще его отца проверяли после неудачной контрабанды оружия. Сумел «усидеть на двух стульях». Как пример. — А что о нем самом? — Ничего путного, — вздох вышел каким-то уж напряженным. — Где отучился, разве что. Не так давно, к слову говоря. Ну и некоторая недвижимость. — С чего ты взял, что это не однофамилец? — на этот вопрос Райнхард ответил, в первую очередь, хмурым лицом. — Не нашел распространения фамилии в массах. Особенно влиятельных. Итальянских подавно. Все какие-то Маурицио, Феличита, Сиеста. — Это не фамилии… — Да мне похеру. Хоть венерические болезни. Посыл ты понял? — после подтверждающего жеста Рай продолжил. — Более того, — оттолкнувшись от стены, к которой примыкал, молодой человек шагнул к ноутбуку, находя в нем нужную папку с фотографиями. Судя по всему, газетчики тех лет постарались. — Вы его видели, вот и ответьте мне. Похож? Товарищи сосредоточились на изображении. Если мужчина пытался анализировать каждую черту, женщина же напрягалась, будто мысленно улучшая качество изображения. Усложняет анализ альбинизм потенциального наследника запечатленной личности. Родители могут быть хоть чернокожими с рыжими волосами, если присутствует рецессивный ген, он вполне может сыграть злую шутку с потомством. — Есть еще? И как насчет его матери? — мимолетно Ад обернулась к Райнхарду. — Парочка, разве что, щелкай дальше, — шрамированный вздохнул, ладонью трепля волосы. — Материнских не нашел. Это трудно, не зная о человеке ничего. Подозреваю, в делах группировки не участвовала, так что максимум в зале суда могла находиться. Из семейного архива фотографиями, понятно, никто не светит, если дорога своя задница. Уже следующие фото укрепляли уверенность в хоть какой-то взаимосвязи. Между собой изображения менялись с неопределенной периодичностью. Лицом похож. Но, вероятно, нынешний дон пошел внешностью в маму. Притворной мимикой тоже? — Может, ты попал прям в яблочко, — Джафар похлопал приятеля по плечу и скрестил руки на груди. В довесок и солидарность донна так же утвердительно покачала головой. — Дайте мне 10 минут тишины. Я хочу дочитать. Сказано — сделано. Прерывалась тишь лишь редкими вздохами и щелчками мышки. Неужели все настолько плохо, что за несколько часов удалось нарыть лишь такой объем публикаций? И это только то, о чем известно. Так утонешь в анализе всех публикаций, захлебнешься в думах, как пышна и тайна бывает жизнь каждого человека. Хотя, с иной точки зрения, можно ли это назвать жизнью, если приходится постоянно молчать и держаться в тени? И где этот человек сейчас?.. Ан нет, аннулируем, на 6 футов под землей. Или обращен в пепелище. Ради бога, он убит, и точка. Занимательно, удалось ли самому альбиносу что-то отыскать на иностранцев? Чтиво аккурат с последней мыслью подошло к концу, и боссу не оставалось ничего иного, окромя как встать и отлучиться в свой номер. — Джафар, ознакомься с его трудами, — палец указал на второго мужчину, — лишним не будет. Я позвоню и вернусь с новой пищей для ума. Искать симку по сумкам пришлось, что называется, «в темпе вальса», уже заранее держа служебный мобильник в руке. На этот раз «лягушатникам» надо отдать должное. Не зря-таки покупался этот французский номер. Пока устройство приветливо светило экраном, неторопливо включаясь, женщина еще раз изучила визитку взглядом. Где-то на уровне поясницы обожгло морозцем, а вдоль хребта пробежали мурашки. Волнение и взбудораженность сплелись воедино, играя концерт на струнах нервов. Одному богу, если он есть, известно, что будет дальше. Пускай. Пора сделать ход. В трубке раздались долгие губки. Претензий к оперативности не возыметь. Ответили почти сразу. На том конце провода знакомый голос. Правда, сейчас он звучал несколько строже, нежели ночью. Но это больше плюс, чем минус. С «холодной головой» гораздо проще говорить. — Приветствую, синьор. Этой ночью Вы дали мне визитку… — О, фрау! — у него так принято, видать, перебивать. Аж повеселел сразу. — Я уж думал, Вы обо мне позабыли, — еще и смеется вдобавок. — Нет. Да было бы Вам известно, я еще даже не завтракала. — О? Так спешили меня услышать? — от клоунады закрываются глаза. — Нам нужно встретиться. Ваши предложения? — кажется, он успокоился. И мычит в трубку, будто оттягивая резину. Однозначно не размышляет, в этом звуке явная наигранность, за которую хочется стукнуть и сказать: «ну говори же ты, наконец». — «Бостон». — Нам нужно лететь в другой город, чтобы поговорить? — откровенное недопонимание вызвало у Бьякурана смех. — Нет. «Бостон» — это семейный ресторанчик местной кухни. Полагаю, Вы так же сейчас в Хартфорде, не так ли? — после лаконичного «да», заговорил далее. — Это заведение в районе Барри сквер. Я пришлю Вам координаты. Как насчет сегодняшнего вечера? Женщина замычала, якобы в раздумьях, в ответ, чем спровоцировала усмешку с той стороны. — А конкретнее? — Ровно в 17:30. — Договорились, буду минута в минуту. Жду адрес, — в этот самый миг маркер итальянца выделил какое-то известие о звонящей. Можно ли сказать, что это был комфортный диалог? Пожалуй, не беря во внимание весь этот позитив, который, будь возможность, заставлял бы Бьякурана сиять, как после плескания в чем-то, подверженном радиации. Краткость — сестра таланта; и верная спутница политиканов, преступников и душевнобольных, не успевших за деяния угодить в неволю. Итак, правило номер один: не принимать эти эмоции за чистую монету. Очень вероятно, что список правил будет пополняться. Либо отправится в долгий ящик. Руки опустились, все еще сжимая телефон и бумажку с контактами. Взгляд бесцельно гулял по пространству, будто человек на «перезагрузке». Минута, другая, уведомление. Ад «включилась». Подъем, и адрес уже записан в блокнот. В тишине прозвучал шумный вдох и шорох от махинаций с уже непригодной сим-картой. Номер одноразовый, о чем Рана предупреждали, теперь электронный модуль обречен на разрезание и утилизацию, после которых следуют неторопливые сборы. — Надеюсь, ты успел ознакомиться, — не успев до конца открыть дверь, Аделин с порога задала вопрос. Ну, как. Задан так, что правильный ответ здесь один. — Найди, пожалуйста, и построй туда маршрут, — страничка блокнота с прописным угловатым почерком легла на край стола. Кивнув на оба изречения, Джафар притянул записку с адресом ближе, начиная копошиться в мировой паутине. Придется постоять рядом и — заодно — проконтролировать, так как на кровати уже вальяжно развалился Райнхард. Ему только дай волю, он наверняка сейчас мечтает о каких-нибудь сраных Гавайях и коктейле с трубочкой в кокосе. Для пикантности мулатки с загорелой задницей под боком не хватает. — Вы слишком быстро, — заприметил Джа. — Будет у нас минутка чаи погонять с половины шестого, не торопи события, — Аде оперлась на спинку стула рукой, уложив вторую себе на бок. — Куда позвал? — Райнхард бесцеремонно вклинился в беседу. — Семейный американский ресторанчик. На виду, так или иначе. Меня это устраивает. — Слушай, — лежащий резво поднялся, заулыбавшись, как мальчонка. Прямо эмоция-раритет. Хоть в красную книгу заноси. — А привези мне луковых колец, а? Тут кормят всякими салатами и прочей хернёй. — Сегодня были отбивные. Зря не пошел, — Джафар усмехнулся на жалобы. — Я был на завтраке, говорю же, — с мрачным видом повернулся к тому. — И кормят там хернёй. Американцы что, против нормальной еды с утра? Или я похож на зожника? — Луковые кольца из лука, Рай. Там нет мяса, — уголок губ Ады поднялся выше. — Я все равно их страстно люблю, — мужчина шлепнулся обратно в лежачее положение. — Ладно, хищник. Привезу тебе траву во фритюре, — общим смешком разговор завершился.***
Эти часы до встречи пролетели незаметно. Как ни крути, а немецкая двоица прибыла по адресу вовремя, даже имея возможность чуть-чуть поговорить. Джафар определился с тем, где остановится до конца «болтовни», и Де-Мондерик, поправив рукава пиджака, направилась внутрь двухэтажного здания. Любопытно, что на втором этаже, но сегодняшний пункт назначения — первый. Как ни странно, Джессо вновь ее обогнал, уже занимая местечко в углу. Стоит отметить, что мужчина застал врасплох своим выбором ресторана. Изюминка даже не в самой кухне, а в интерьере. Все, что здесь находится, стремится дублировать 80-е годы. Обои отнюдь не давили, обладая нежным бежеватым оттенком. Вопреки ему, плинтуса под самым потолком могли порадовать солнечным цветом. Большую часть занимали дубовые столики и стулья с яркими обивками. Народа здесь мало, буквально трое-четверо, будто специально, и те говорят неразличимо о своем, даже с парковки двинулся кто-то на своем «шевроле». Грамотный подход. Конечно, куда же без геометрии в картинах и портретов знаменитостей минувшей эпохи. Когда-то это было писком моды. Говорят, она циклична. Коли так, оно и к лучшему. Старомодный, как можно выразиться, «бабушкин» бар красовался слева с работником за ним. Все это могло бы и отвлекать, да только, напротив, располагает и настраивает на позитивный лад. Мурашки здесь могут быть лишь от одного. От него. Он даже здесь выглядит так, будто человечка с картинки вырезали. Мастеровитая работа. — Добрый вечер, фрау. Рад встрече, — она только и успела ладонь протянуть, как он поднялся и ответил рукопожатием. — Взаимно, — стул напротив занят, и теперь двое людей уложили руки на стол. — Вы умеете впечатлять. Бывали здесь раньше? — Спасибо. Бывал мой друг, — Бьякуран уложил голову на «замочек» из рук. — Решил прислушаться к совету. Он описывал этот ресторан, как уютный и безопасный. А еще здесь вкусно готовят. По крайней мере, так мне сказали. Убедиться или разувериться в этом предложил подошедший официант дежурной фразой и приносом меню. Молодые люди же попросили некоторое время на выбор желаемых блюд. — Хотите перекусить? Раз уж я позвал, я и оплачу, — щурится. Кажется, зреет правило номер 2. «В чем подвох?» прозвучало с кучей ошибок: — Почему бы и нет? Но потратиться на себя, увы, не дам, — усмешка была подхвачена, после чего Аде приступила к ознакомлению со списком ассортимента. — Как скажете. Вы не против приступить к переговорам сразу после того, как нам принесут заказ? — Конечно. Хотела предложить то же самое. Они не успели и двух минут посидеть в тишине, тут как тут объявился официант. Он повторил уже известный вопрос и вежливо откланялся, сориентировав по сроку ожидания. Последний более, чем устроил, а взгляды этих двух посетителей столкнулись. Кажется, договор был «после приноса», верно? Итальянец первым разбил неловкое молчание. — Быть может, расскажете мне о себе, покамест мы сидим просто так? Заодно мы оба сможем передохнуть и узнать друг друга получше. Как-никак, впереди серьезное мероприятие, — он правда любопытствует или хочет свериться с полученными данными? Хоть убей, пришел не с пустыми руками. — Думаю, целесообразнее свериться с теми знаниями, что уже имеются. Джессо усмехнулся несколько азартно, продолжая испытывать человека напротив зрительным контактом. — Теперь я знаю, что Вы не фанатка плотных трапез. — Это пустяк, — с недопонимающим прищуром женщина качнула головой. — Я о личности и бизнесе. — Начните, а я готов перенять эстафету в дальнейшем. Даю слово. Ада наклонила голову, чуть опуская веки. Можно и так высиживать, от чего Ран, судя по всему, не откажется. Но это может нагнать смуту и выйти боком при миссии. Пустяковых знаний о трудах, планах и подходах тоже быть не может, если каждое — ключ к усаживанию тебя за решетку. На столь неоднозначный жест, как «язык за зубами», Бьякуран по прошествии секунд пяти наклонился ближе, наблюдая далее за реакцией Аделин. — Должен признать, Вы не так дурны, как глаголит вчерашнее общество. Родились в Лейпциге, неплохо проявили себя в школьные годы и даже дорвались до университета. Напомните, как он… — пощелкал пальцами, будто вспоминая. — Точно. Людвига-Максимилиана, в Мюнхене. Поздравляю с успешным выпуском, к слову. Этот год уже принес Вам большую победу. Она держала лицо почти на «ура», но сузившиеся глаза и сближающиеся брови выдавали нечто на мотив подозрений. Будь зла, прервала бы речь сегодняшнего спутника без особых угрызений совести. Однако рот на замке, а ушки, что называется, «на макушке». Пальцы в кулак толком не сжимаются, хоть и норовят — рефлекс. — Не томите молчанием, просветите, какое образование сумели получить? — пока улыбка украшала лицо напротив, немка неторопливо выдохнула, словно разряжая эмоции, не оставляя ничего, кроме серьезности. — Нейрохирург. Бакалавр. — Достойно. Планируете ординатуру? — Видите ли, сеньор, даже на получение такого образования есть свои причины. Для дележки с посторонними слишком личные. Но отвечу лаконично: я уже ее получаю, — строгий взгляд заставил лиловые глаза заискриться весельем. Верно победил в «крестики-нолики». — Вы только-только были прилежной ученицей медицинского ВУЗа, а уже грызете вновь гранит науки? — Пускай для Вас это будет так, — ладони расположились на столе, и их обладательница чуть откинулась на спинку стула. — Каково там, в Лейпциге? — Не могу порадовать точным ответом, — на физиономии одно изменение, и то в ехидной полу-насмешке. — У меня отродясь не было там жилья. Джессо чуть вскинул брови, едва не потеряв солнечную улыбку. «Такая обычно у свидетелей Иеговы и бестолковых торгашей, впаривающих не менее дерьмовое барахло за кругленькую сумму», — вот, на что это походит, наконец-то дошло. В его уме несостыковка — либо некорректность, либо откровенная ошибка в данных. Но ведь это невозможно, так? Ищейки Джессо всегда отличались предельной точностью. Если просчитались, значит, плохо выполнили свою работу, выставив начальство на посмешище, пусть собеседница и не смеется. Руки мужчины несколько напряглись, вопреки чему тот продолжал строить оптимистичную гримасу. — Где же было? — Где было, теперь отсутствует. Но родилась я именно в том городе, Ваша взяла, — это хорошенько умерило пыл и скорая обратная связь ни в коем случае не сбивала с толку. — Птичка мне напела, — рукой потряс у уха, — у Вас имеются родственники. Близкие. Сокровище для мафиози, не правда ли? — Так точно. Опережая следующий вопрос, заверяю: если придет пора, я лично вас познакомлю. — Ваши родители? — отрицательный жест заинтриговал альбиноса. — Что же стряслось с самыми родными? «Самые родные» не вызывали ни единого животрепещущего чувства в сердце, мозгах, селезенке или где бы то ни было еще. Телега с возу — кобыле легче, есть такая пословица. Здесь она как никогда актуальна. На кончиках пальцев кольнуло. Зрительный контакт за столиком сохранялся под улыбки — мужскую лживую и женскую бесстрастную. Отвлек явившийся сотрудник заведения. С подноса на стол тут же перенеслись напитки, и молодой парнишка поспешил удалиться, как только сообщил о том, что скоро пища будет подана. «Допить не успеете». — Попрошу закрыть тему родителей. Меня с ними ничто не объединяет и вряд ли такой момент был хоть раз за всю жизнь. При сравнении с ними Вы бы сами сказали, что мы чужие люди, — кожу ладони охладил бокал ледяного сока, но даже при глотке взгляд был отведен ненадолго. — Что все обо мне, да обо мне. Будьте добры предоставить и о себе фактов. — Вопрошайте, — Бьякуран весело развел руками. Это было разрешение? Отлично. Потому что спросить и правда есть чего. Из внутреннего кармана пиджака Ад выудила паспорт, правда, казался он больше. Только открылся, причина стала ясна: в отсеках обложки купюры и карты; и сложенная бумага, на которой распечатано фото. Фрау развернула оное и обратила к собеседнику, чем стерла фиксированную эмоцию с лица. Кажется, теперь молодой человек точно не рад. — Судя по Вашей мимике, что-то не так? — рефлекторное, но пустое удивление отразилось на лице Де-Мон. — Если верить некоторого рода источникам, человек с фотографии Ваш отец, — взглянула кратко на изображение и вновь к визави, — сходства мало, по лицу. Пусть и имеется. — 1:1, фрау, — хитрая ухмылка сейчас трудно звалась украшением, скорее, настораживая. — Имя, деятельность? Этот секретик тоже раскрыли? А ведь и вправду. Можно было лишь «гадать по звездам», каждый источник предписывал разные должности. И это колдунство по небесным телам нисколько не восторгало. Все время до ресторана мысли в голове немки боролись за первенство, некоторые даже победили. Некоторые бойни завершились ничьей. Начать стоит, пожалуй, с потенциальных победителей. В крайнем случае человек напротив в черепную коробку не залезет и не узнает, ложь ли это извне или тривиальные догадки. Где-то за окном проехала тяжелая машина, почти заглушив разговоры. Дон, видимо, решил выждать, чтобы смех был слышен максимально четко. Единственная мысль при виде его позы сплетницы — бессовестный. А как еще охарактеризовать личность, сидящую блаженно, головушка на ладошку, жмурится в серьезный разговор? Это не дружеская посиделка. — С именем попали. Дальше? — В то время шло развитие ЭВМ, чем не преминул воспользоваться Ваш родитель. — Мы почти сравняли счет. Напоминаю, я знаю 6 интересных деталей. Ну же, Вам осталось всего 3. Не сказать, что Ад азартный человек. Абсолютно нет. Но здесь оставалось всего-ничего до одной планки, что заставляло шустренько соображать. Где это видано, чтоб кто-то смеялся свысока? Какая дурость. Женщина вздохнула. — В США Вы пошли по его стопам. — Тепло. — Технологии? — Теплее. — Электроника? Мужские брови чуть нахмурились, и Джессо по-ребячески покачал головой и тихо замычал в отрицание. Мгновениями, предоставленными вовремя пришедшему с едой официантом, немка решила даже не пользоваться. Как минимум, для теорий. Покуда висит молчание, она только смочила горло соком, глядя в окно. Может быть, было бы лучше, являйся «коллега» строгим, агрессивным или хладнокровным? С такими людьми и развлекаться-то непросто. Рождены для сотрудничества. А, может, надо просто привыкнуть. Благодарность сотруднику, которую поддержала и сама Аде, не осталась незамеченной. Истину глаголят: важно обращать внимание на отношение к людям ниже рангом. — Американский инженер, — хлопок в ладоши, как ни в чем не бывало. Смахнем на очарование порцией холодного десерта? — Послушайте, дон… — хотелось набрать воздуха в легкие побольше, но даже это можно перебить. — Бьякуран. Зовите по имени. Я не люблю формальности, — что вызвало наклон головы. — Я не люблю фамильярности. Но только из уважения буду звать так, как Вам комфортнее. — Вы колючка, — даже такое замечание не обходится без, кажется, въевшегося выражения лица и изгиба губ. Женщина лениво покивала головой и придвинулась ближе, несколько ядовито ухмыляясь в ответ. От понижения тона шепот больше переходил в беззлобное шипение. Сыграть, так сыграть. Все одно, очередь «топить» его. — Перекупили несколько промышленных зданий в Италии и Штатах, это вдобавок к тому, что построили и досталось от отца. Подозреваю, так же балуетесь контрабандой, но зашли дальше орудий убийства, бывалый в торговле людьми и нашли лазейку для применения полученного образования, но уже в корпоративных масштабах. Просто так на такие сложности редко идут, а Вы никак не создаете образ сердобольного проектировщика устройств для скотобоен. Как минимум. Да и в принципе к этому часу хорошо подготовились, я смотрю. — Находчивые домыслы, фрау. Вручаю лавры, считайте, Вы победили, — подмигнув, щелкнул пальцами. — Конечно. Я ведь Вас так же не знаю, а нам надо как-то работать. Бросьте, какой толк нам от знания этих фактов? Мы, разве что, будем иметь в виду, что из себя представляем. Чуть-чуть знать о жизни. Но выгоды даже финансовой в этом нет. Вообразите, что это просто свидание. Он пожимает плечами без задней мысли, а у нее смятие на лице. Пропал позитив, только бровь скептично вскинулась вверх. Взгляд опустился в салат, а вилка безжалостно вонзилась в кусочек мяса из того. — Вы что, ни разу не были на свиданиях? — Нет. Меня не интересуют романтические отношения. Не вижу в этом ценности. — Вот видите, мы с Вами похожи. Это уже что-то, — тихий смешок слегка возвращает разговор в прежнее русло. Хотя тут фишка, скорее, в посыле. — Но разве это не весело? Люди забавны и часто одинаковы, когда у них сносит голову от так называемой любви. Ради наблюдения за этим и стоит хоть раз сходить на свидание. Да хотя бы просто побеседовать. — Разве это не делается при обоюдной симпатии? — Вы как дитя. Нет, конечно! — вот так постулаты. — Это необязательно. Приятный пункт в конце договора, под звездочкой и мизерным шрифтом. Громкие речи, имеется опыт. С такими суждениями следует единственный вывод: купается в чувствах и не испытывает стыда за это. Помыкает людьми, чтобы почесать чувство собственной важности. Ясно, как божий день. Не ново. По нему и видно что-то «не по совести». Прямо как Рокко. — У меня иное мнение. Но я услышала Вашу точку зрения и по этому поводу, и по поводу формата этой встречи. На этом стоит тему закрыть. Тем более, что был уговор: с трапезой начнем официальную часть. «Иное мнение». Либо она младше, чем выглядит, либо выросла на старинных романах. Возник и третий вариант — мифическая «чистота и непорочность». Но этот вариант, в условиях нынешних дней, был смят, подобно черновику, и брошен в корзину с меткостью не хуже Джордана. — А мы договаривались? — напускное удивление тотчас поменялось с ложечкой мороженого и чудившимся раздражением человека напротив. — Шучу. В таком случае задам последний вопрос, и приступим. — Какой? — похоже, пища помогла расслабиться, отчего голос и стал тише. — Мне 24. А сколько Вам? — Я думала, Вы спросите про альянс, — тихое хмыканье заглушила гренка. — Нет необходимости, — порожденное сомнение после этих слов Ран попытался сгладить, тихо посмеиваясь. — 23, — но вообще-то спрашивать такое неприлично. — Мы похожи. На этот раз с хитринкой усмехнулись оба. Годы — мелочь для столь масштабных слов. Но для них есть и более веские поводы, о которых мужчина предпочел смолчать. Если бы она не попросила замолчать, он бы отметил схожесть в их происхождении. Не будь это попытка непринужденного разговора, он бы сравнил некоторые виды бизнеса и находящуюся во владении недвижимость. Развейся речь об учебе, здесь тоже бы не обошлось без точек соприкосновения. Дай чуть больше времени, сошлись бы на том, что оба не имеют вредных привычек. Недопонятость и резкий обрыв, а он бы даже объяснил точку зрения по поводу тех самых глупых любовных встреч, коими в жизни никогда не был обижен. В двух словах, поводы для разговора есть, но, коли цветок с шипами, стоит подождать холодов. В спящем состоянии его от шипов избавить гораздо проще. Тем более, и правда что, они здесь по важным вопросам. Единственное что, раскрывать целиком карты насчет знаний о ней и Ренненкамф как таковых он не собирался изначально. Вообще. Так будет слишком скучно. Эффект неожиданности — один из лучших на свете. — Судя по тому, что творилось на аудиенции, с альянсом Вы не дружите, — кстати, какао шикарно сочетается с пломбиром, что подтверждает моментальное поглощение Раном холодного после горячего. — Скорее, это они не идут нам навстречу. Предвзятое мнение. Вы свидетель. — И вряд ли пойдут. Вы в курсе, что о вашей семье говорят за спиной? — Да, — решила поправиться. — Дословно — нет, но представить прекрасно могу. К слову говоря, почему Ваш выбор пал на нас как пособников? Тот издал протяжное «м» и после глотка слегка качнул чашкой, будто ждал этого вопроса. — Для меня все были одинаковы какое-то время. Однако на совещании Вы единственный человек, помимо меня, который, скажу так, «посмел перечить». Кроме того, с трезвой идеей, — пальцы подцепили маленькую вафельную трубочку, сразу же отправляя на съедение. — А еще Вы руководствовались умом, а не эмоциями. С такими людьми работать выгоднее, быстрее и гораздо разумнее. Кстати говоря, — вторую половинку сладости запросто можно съесть разом, но Бьякуран решил договорить мысль целиком, — они безумно на Вас за это все злы. — Это было очевидно, — подытожила, на миг опустив уголки губ и принимаясь за помидорку черри. — Если Вы не любитель мата, уши в ту ночь, наверное, вяли? — тихое «пф» примагнитило взор к собеседнику. — Мы взрослые люди. Покажите мне того, кто не ругается матом, свершится второе пришествие Христа. При условии, что первое, конечно, вообще имело место быть. Но мы не об этом, — прокрутил свободной кистью. — Насчет похвалы Вы правы. Ее там в помине не было. Я слышал, что они обсуждали и прежние дела. Вы тот еще терн, да? — Если речь о противостоянии, то да, — заставил-таки усмехнуться. — Попросту мы не жалуем безрассудство. Потому и превращается каждое собрание в полемику, как тогда. Будь все по-нашему в последнюю встречу, сейчас не пришлось бы так корпеть. Кое-кто любитель легких путей. Даже если пути уже мало того, что протоптаны, но и превратились в главную трассу столицы, где камеры на каждом шагу. — Что ж, я Вас поздравляю, — протянутая, как для рукопожатия, ладонь смутила, отчего Ад слегка опешила под смешок Рана. Почти сразу стало понятно, что это шутка. — Ночью была их последняя капля, как понимаю. Что у трезвого на уме, как говорится. Есть соображения? — Да, — кивнула, моргнув, с ненастоящим покоем пожав плечами и вскинув брови. — Мы с Вами подписали себе смертный приговор, — так хрустнем же листом салата за это. Что именно развеселило визави, осталось неясным. — Я бы так не спешил с выводами. С Мартинелли ясно; Вы знаете, где сейчас проживают другие? — Знаю об одном. С двумя придется повозиться. — Значит, мы поступим следующим образом, фрау, — вазочка с мороженым, как бы намекая, была отодвинута. В свою очередь и тарелка салата. Молодые люди чуть сблизились, переходя почти на шепот. — Даю гарантию, что клиенты не откажутся от товаров по причине предоплат. Если возникнут трудности, продлить срок ожидания на несколько дней труда не составит. Ваше дело — выяснить точное расположение каждого из донов. Спонсирование уже не вопрос, так что этот старый балласт нам ни к чему. Разбираемся с угрозой в их лице, и беремся за доставку. Главное взять всех четверых за одни сутки. Заказы поделим между собой, прибыль, разумеется, тоже, как и остатки со спонсорства. Это кино заканчивается по-моему. Кажется, что Джессо — чертов самовар, вон, аж сияет, довольный планом. На лице Де-Мон же написано, что задумка где-то дала трещину. Что-то не так, но «фрау» молчит. До тех самых пор, пока мужчина не кивает, мол, «ну чего ты, а?». А она кашлянула, поджав уста. — Звучит утопично, — сами собой руки поправили ворот рубашки. — Их люди в любом случае спохватятся. — Слишком поздно. Доны наши единственные цели. Спохватятся, когда их власть имущие будут в гробах, — у него все так просто? А и бог с ним! — Так или иначе, у каждого есть верные последователи, которые будут биться даже после смерти лидера. У нас хватит людей для обороны? — У меня точно да, — ничего смешного она не сказала, а он опять злорадно хохочет. — Какова ваша численность? — Порядка 400 человек. Если точнее, 481, — удивительно, как легко можно успокоить человека простым жестом «ок». Еще более удивляет, что она точно помнит численность и набрала ее за.. а какой срок, кстати говоря? — А у Вас? — Не помню, — подтаявшее мороженое, кажется, ему нравится больше. — 1 000 с чем-то. Их считают за меня. На секунду раскрывшиеся шире глаза снова сощурились. Пытаясь подобрать слова, немка чуть раскрыла рот, спешно моргая. Из-за такой реакции Джессо сбито сглотнул сладость и усмехнулся: — Только не соревнуйтесь со мной в людях, хорошо? У Вас тоже неплохие силы. — Насколько помню, это Вы вели счет… Ладно, — поставив ладонь в воздухе ровно и закрыв глаза на вздох, Ад вернулась в норму. Навесу ненадолго сжался слабый кулак. — У них в общей сумме почти вдвое больше. Повторю вопрос. Хватит ли людей? — А, — ему будто бы все равно, отмахивается, переходя окончательно к какао. — Вполне. Плавно донна откинулась назад, разглядывая, насколько то возможно, мужчину сверху-вниз. Скрывать смятение на этот раз она уже не собиралась. «Чокнутый, блять. Ебаный шутник». Его могут застрелить, как только он выйдет наружу, а он… А у него точно 1 000 человек? Нет, не так. Какая 1 000 человек согласилась работать на такую персону? Но подождите. Если здраво рассуждать, это не общепит или сеть магазинов, а преступная деятельность. Коли число правдиво, народ видит, на кого трудится, и ряды полнятся. Значит, что-то в этом есть. Кроме того.. а дожил бы он до своих лет, будь и впрямь таким веселым и беспечным дурачком? Ад немного повернула голову, смещая брови ближе друг к другу, но заметно «сменяя гнев на милость». Сейчас чрезвычайно жаль, что в глаза по сей день не придумали сканеры личности. Она, как будто эти устройства имея, разглядывала итальянца в тщетных попытках залезть в душу, в голову того и узреть, что он прячет за доброжелательным ликом. Но видит лишь беззаботное угощение сладким от и до заказом. — У Вас смешно меняется выражение лица, — к сожалению, ответить тем же нельзя. Он смущает. И далеко не в плане стеснения и робости а-ля «кисейная барышня». — По-видимому, Вы веселитесь за нас двоих, дон… — поймав хитрый взгляд за чашкой какао, исправила «ошибку», — Бьякуран. За нас двоих, Бьякуран. — Почти как тост. Пусть так, — отсалютовал чашкой, опустошив ту за глоток. — Так на чем мы остановимся? Согласны с планом? Напоминаю, с Вас адреса, с меня подмога, с нас обоих миссия. Все просто; и надежно. Поверьте на слово. Объединим силы, солдатами альянса, которые не сбегут, не предадут, не будут бездействовать, займутся наши собственные, и мы с прибылью и в безопасности. Вкратце изложенная затея превратилась в кашу, варящуюся в голове. Хорошо. Поперчить, и это вкусно. Может, он и прав. И, опять-таки, 1 000 человек... Терн и тропический фрукт. Занятный получается тандем. «Стеклянные» глаза уставились в лиловые. Если победа окажется на стороне новоиспеченного союза двух семей, будет шанс копнуть немного глубже, а там уж будь, что будет. Загадывать никогда нельзя. А уж ежель карта ляжет помереть, так иной и быть не может. Либо попытать удачу здесь, либо однозначно быть «пришитыми» доведенным до белой горячки альянсом. — Согласна. Откровенно говоря, соглашению были рады оба. Договор заключен рукопожатием, бумаги будут лишним гвоздем в головах каждого. Да и, как получилось убедиться, не всегда бюрократия сродни нерушимой клятве. Одна только рухнувшая сделка тому подтверждение. Пожалуй, пока что можно спокойно поглощать кислород. Сегодняшний день пройдет без происшествий; в надеждах. — Как мы будем связываться? — все замечательно, однако рисковать с телефонами и впрямь нельзя, а держаться «рядом» теперь нужно чаще, если не сказать «постоянно». — Предлагаю напрямую. Заселитесь в тот же отель, что и мы. — «Мы»? Ночью Вы сказали, что прибыли один. Джессо лениво сел поудобнее: — Так ночью я и прибыл один, — подлая улыбка вновь исказила его уста. Да и странно уличать его в подобном, когда ты сам здесь не в соло. — А Вы ничего не хотите мне сказать, раз уж быть честными до конца? Голова Де-Мон опустилась, дабы та через мгновение посмотрела в очи напротив и подтвердила догадки. — Нас трое. Во всей стране нас трое; пока. — Вы, подручный и консильери, подозреваю? — Угадали. — Хорошо. Не буду лукавить. Нас пятеро. Видите, как легко быть искренними друг с другом, — слегка пожимая плечом, мужчина беззлобно моргнул. — А уж как это способствует налаживанию контакта.. о, вы даже не представляете, дорогая. — Вы переходите на фамильярности, — оборвать его не удалось, но в известность поставило. — Тогда уж лучше зовите по имени. — Без проблем, — а он и рад, будто таких слов и добивался. — Так как насчет предложения? Заодно сможете попривыкнуть к нашему обществу и убедиться, что переживать нет причин. «А еще там могут кормить лучше», — на ум сразу пришли жалобы Райнхарда о невкусной еде. Это заставило слегка посмеяться, что Аде попыталась скрыть за руками, сложенными в «замок». Если знать лейтмотив разговора и взирать на это со стороны, можно подумать, что ее смутила идея или же насмешил сам собеседник. Дескать, «окончательно закопался с головой после всего сказанного за время высиживания здесь». Недоразумение позволило заговорить и объясниться. — Не берите в голову. Вспомнился утренний казус, — слегка помахала руками, будто надеясь развеять думы Джессо, как дым. — С предложением соглашусь. Звучит разумно. Бьякуран принялся искать ручку во внутреннем кармане пиджака и, вскоре найдя искомое, вытащил салфетку из салфетницы. За неимением блокнота или хотя бы листочка, сойдет. Самое главное, чтобы пособники обладали информацией. В сложившейся ситуации — адресом. — Я договорюсь, чтобы вам приберегли три номера, — великодушно с его стороны, тем паче, что даже от написания не отвлекся. — Думаю, к моменту, как ваши вещи будут собраны, уже можно будет обживаться, так что останется лишь въехать. В глаза бросился цвет кожи, несвойственный для уроженца жаркой страны. Само собой, его бледность заметна даже в толпе, среди которой он выделялся изначально. Но окончательно закрепить мнение позволила белоснежная бумага, на фоне которой пальцы смотрелись едва ли темнее. Зрительно изучив написанное, Ада спрятала салфетку в паспорт, после чего позволила себе мимолетную ухмылку: — А Вы не так далеко от нас расположились. Минут 10 на машине. Мы планировали остановиться там в самом начале. — Иногда люди допускают ошибки, — здесь не попишешь. — После ресторана вам хватит часа на все про все? — Вполне. Мужчина взглянул на часы, которые, оказывается, прятал на запястье под рукавом пиджака, после чего обратился к собеседнице. — У Вас найдется еще несколько минут или снова сбежите из моего общества? — Счет в любом случае нужно оплатить. Если к работе не нужно приступать прямо сейчас, возможно, найду, — хотя «сбегать» в планы и так, и так не входило. Кроме того, нужно сделать заказ, о котором просил подопечный. — А Вы все равно стоите на разделении, да? — почему-то уступать он не хочет. Скорее, истина и впрямь в строгой приверженности этикету. — Не люблю быть должной, — с кивком, выражающим надежду на понимание, женщина начала подбирать подходящие купюры, подхватив паспорт. Джессо, поняв, что «ланч» подошел к концу, подозвал официанта. Очень скоро утомленный труженик ресторана принес расчетницу. Переубедить донну не удалось, так что в кожаной книжке оказались наличные с двух сторон, и обе заявили: «сдачи не надо». Дополнительно «заведомо» были вложены средства за луковые кольца по просьбе женщины и за чашку какао, заказанную мужчиной. «Можно в одном чеке», главное, что каждый заплатил сам за себя. Благодарный парнишка, можно сказать, не мешал посетителям, оперативно убрав со стола и продолжая заниматься привычной ему работой. Будучи человеком, нередко посещающим предприятия общественного питания с повышенным ценником, можно распознать физическое состояние работников в конце дня, как бы те этого ни скрывали. Другой вопрос, кто как относится к чужому самочувствию. Едва ли Бьякурана оно волновало, главное, что работа проделывается, заказы готовятся, его желания исполняются. Остальное не заботит, пока не затрагивает его напрямую. Ад, напротив, украдкой поглядывала на бедолагу. — Какая же неблагодарная работа, — выдала негромко, подперев щеку рукой. — Это их собственный выбор, — любопытный взгляд, направленный на равнодушного сеньора, не выдал ключевого вопроса, а знает ли он на своей шкуре, каково это. — Порой от отчаяния. В тяжкие времена лучше жить от зарплаты до зарплаты, существуя на чаевые, нежели умирать от голода и долгов. — Аделина, Вам жалко проституток? — тон сменился на почти скучающий. Стандартный вопрос. Как бы там ни было, немка выпрямилась, ставшись угрюмой в лице. — При чем здесь… Нет. — Это тоже порой от отчаяния. Чем труд проститутки отличается от трудов официанта? — слов донны не последовало, брезгливый изгиб губ спровоцировал у Джессо ядовитый смешок. — Вот и всплыли Ваши двойные стандарты. Можете выдохнуть. Я тоже не испытываю жалости к таким людям, так что осуждать не буду. Очень кстати пришелся заказанный чуть ранее напиток. Как минимум, согревает. Несмотря на радикальное мнение, альбинос отблагодарил юношу. — Есть кто-то, благодаря кому Вам известна человечность, сочувствие? — Нет, — анализирующий взор лишь раззадоривает. Бьякуран сложил руки вместе, глядя на коллегу. Он давно не считает себя человеком. Как минимум потому, что выше этого. Разве Господь бог любит людей? Жалеет их? Сочувствует? Спасает? Он позволил родному сыну быть замученным на кресте и посылает людей в преисподнюю по той простой причине, что небезызвестная наивная стерва соблазнилась дурным яблоком. — Что насчет Вас, Аделина? За работой Вы испытываете сочувствие или вину? — Всякое живое существо стремится выжить. И я, и Вы в том числе. Если вопрос заключается в том, стыдно ли мне за то, что сильный в моем лице пожирает слабых в лице оппонентов, мой ответ — нет. — Так существует ли человечность воистину или является лишь пропагандой от имени слабых, щитом для неспособных за себя постоять последователей хиппи-движения? — Вы буквально ставите на одну чашу весов наш бизнес и изматывающую работу за центы, — Ренненкамф накрыла ладонь пустой рукой, слегка похлопывая, буквально раз в двойку секунд. — Как можно жалеть тех, кто стремится лишить тебя жизни? — Вы говорите, что испытываете сочувствие. Но каким образом определяете достойных его и недостойных? Вот, к чему я веду. — Разве можно сравнивать людей, которые прекращают чужое существование, с теми, кто продает исключительно время и энергию, как ресурс? — лениво моргнув, перевела взгляд на беседчика, после чего брови приподнялись, как от гениальной мысли. — Кстати, Вы тоже занимаетесь этим. Только у Вас с «маленькими людьми» цели и расценки разные. — Мы выбрали известную нам стезю, они пошли по пути меньшего сопротивления. Мы превосходим, они служат. Вас толкнули на нынешний путь? Умоляю. Да Вам голову каждый, в лучшем случае, второй готов отгрызть за то, что Вы неподходящей под критерии мафии национальности и не с теми гениталиями. Вы тоже могли слепо выйти замуж или готовить сендвичи за два доллара в час, но Вы воспротивились такой схеме. Это истина, фрау. Жалеть за выбор быть жертвой… — он жалостливо улыбнулся, качая головой. — Вот, что такое неблагодарный труд. Вы управляете организацией, буквально несколько минут назад согласились на деяние для сильных людей и говорите о человечности. Стараетесь показать, что Вы не такая, как все остальные на этом поприще? Пытаетесь убедить саму себя в этом? Или у нас маскарад, и я забыл реквизит? Во всех случаях оригинально, но неэффективно, — отчего-то выражение его лица сделалось серьезным, но лишь до конца монолога. — Рано или поздно Вам придется признать, что Вы дрянь, как и любой мафиози, потому что Вы уже среди нас. Иных вариантов у Вас нет. Набрав в легкие воздух при выглядывании в окно, Ад неспешно повернула голову к Джессо, беззвучно выдыхая и не прилагая усилий к сдерживанию плотоядного оскала. Выглядит, будто он принимает немку за глупенькую лапочку-девочку, по року судьбы угодившую в капкан нелегального мира и по наивности отказывающуюся признавать свою сущность. "Да, мне приходится отнимать жизни. Но я не убийца, а заблудшая душа! Ну или переубедите меня". Остается найти своего рыцаря, что спасет принцессу из башни смертоубийств и двуличия и проводит в sanctum sanctorum для счастливого совместного грядущего. Может быть, еще заплакать ему на потеху? Да тут дай бог не расхохотаться. — Прошу заметить, что я не стремлюсь воссоздать обличье Мадонны и уж точно не жалею каждого встречного. Стать такой личностью, какой являюсь, было осознанным выбором. Занять позицию главнокомандующего семьи с самого начала было первостепенной моей целью после образцов перед носом. Но есть сукины дети, как мы с Вами, а есть те, мимо кого жизнь проходит, потому что они родились не там, не тогда и не у тех. Люди второй касты никогда не возымеют ни наших привилегий, ни наших заработков, ни наших уровней жизни и возможностей. И именно потому, что они вынуждены как-то перебиваться с наших подачек, я испытываю к ним сострадание. Существовать по их схеме в моем представлении невыносимо. Джессо не спешил говорить. Хитро щерясь, он сделал глоток из чашки, разглядывая фигуру напротив. Обман въелся ему в кровь, как эта самая жидкость въедается в каждое святотатски-белое одеяние в боях. Различить ложь иль спектакль мирского обывателя для него не составляет труда. Сейчас Бьякуран сознавал: разговор стал откровенным, и «леди в красном» в некоем роде обнажает свою мрачную — но всё ещё — душу. Он понимающе кивнул и прикрыл глаза перед тем, как вновь приложиться к какао. — Хорошо, быть может, в Ваших постулатах и есть какой-то смысл. Точкой в теме послужил последний визит «маленького человека», благодарность за услугу и донесшаяся до слуха мелодия. За весь период, что двоица пребывала здесь, музыка ни разу не приковала внимания. Было не до того. Ныне вслушаться было возможно, благодаря свободному времени. По большому счету, Бьякурану не то чтобы не было жалко «обычных людей», он попросту был слишком от них далек, чтоб их судьбы хоть как-то будоражили в нем интерес. Одним больше, одним меньше, появятся другие на замену. Очевидно, что на их месте он не был никогда в своей жизни. Пожалуй, предложи ему даже за деньги сняться в шоу из разряда «поменялись жизнью на денек», он бы отказался. Даже не так. Он бы просмеялся и отказался. А чего ради? Денег? У него достаточно источников дохода. Слава? Наоборот, поменьше бы светиться. Опыт? К чертовой матери такой опыт. Ему и на посту главнокомандующего живется блестяще. Разительное отличие между боссами сейчас заключалось как раз-таки в нюансе, что Де-Мон довелось пережить некоторые события, по которым и выстроены существующие ныне убеждения. В народе это называется «есть, с чем сравнить». И пусть ей незнакомы ни школьная травля, ни торговля собой, ни комплексы, происшествия из прошлого не столь отдаленного добротно повлияли на формирование изложенной позиции. Улыбка, воцарившаяся на лице итальянца при игре аудиодорожки, показалась отличной от предыдущих. В какой-то мере звуки, порождающие ассоциации с глубокой прохладной ночью, пленяли, повелевая молодому человеку хранить молчание. Недоставало темноты и переливающихся в своем многообразии оттенков звезд. Опустевший стакан так себе помощник, но воспользоваться им для сокрытия поднятых уголков губ ничто не помешало. На протяжении жизни для женщины оставалось тайной: как можно не любить диско? Да и, чего греха таить, гордостью считалось, что множество исполнителей тех лет земляки, ровно, как и те, чье творение сейчас звучало. Когда симпатию к жанру разделяли посторонние люди, настроение, как по волшебству, становилось гораздо лучше. — Тоже любите эту песню? — ладонью охватила локоть руки, что так стремилась скрыть емкостью тающую строгость на лице. — Угадали, — на сей раз смех уже нисколько не обострял шипы «терновника», даря право отдохнуть. Тем паче кое-кто, похоже, аналогично отдался течению и, пока звучит музыка, можно в какой-то мере побыть самими собой. — Насколько помню, «Lucky guy» одна из первых их песен? Собеседница подтвердила факт кивком: — Наряду с несколькими другими. Как думаете, это была лучшая эпоха музыкальной индустрии? — сперва Джессо помычал в раздумьях. — Не буду загадывать. Но одна из самых приятных на слух. Эти слова вполне удовлетворяли. Оба приняли решение дождаться финала, после чего распрощаться. «Соскучиться» никто не успеет, если идея о брони номеров сработает, а она сработает. Обменявшись еще парой слов на кратковременное прощание, молодые люди разошлись в разные стороны. Ближе всего, как ни странно, было «ангелу». Буквально за поворотом почти битый час в его ожидании томился новехонький «кадиллак эскалейд» чистого белого цвета. За тонированными окнами, честь и хвала производителям, не видно ни души. Однако, благодаря стуку по окну и дальнейшему погружению в авто, стало ясно: ни единый из двух подчиненных не успел стать дезертиром и заснуть. Бьякуран успел только вздохнуть и поправить по обыкновению хаотичную шевелюру. — Как все прошло, сеньор? — подручник, все обязанности которого легли на плечи женственного с виду Кике, решил одним вопросом расставить заочно все точки над i по поводу союзников. Босс же оптимизма не растерял, с улыбкой жмурясь в ответ и запрокидывая ногу на ногу. В основном веселье это — заслуга пачки маршмеллоу. Истосковалась, небось, родненькая, в ресторан со своим нельзя. Но эту разлуку альбинос решил компенсировать, сиюминутно принимаясь за сливочные цилиндрики. — Весьма и весьма, Кике. Фрау забавный терновник. Видимо, такую реакцию подопечный не совсем понял, с тихим «ха?» капельку изменившись в лице. На этот звук наслоилось недовольное кряхтение с водительского кресла. Мир может хоть рухнуть прямо сейчас, Закуро будет недоволен даже тогда. По-крайней мере, такое впечатление консильери создавал о себе у каждого, на кого он не работает. А пашет он исключительно на Бьякурана, которому, в общем-то, без разницы всякое состояние сотрудников. Главное, чтобы пользу приносили. — Она хоть че-то по делу сказала? — М, — Джессо похлопал по нижней губе указательным пальцем, — да. Думаю, сегодня вы поболтаете лично. — Час от часу не легче, — сигнала стартовать не было, значит, можно еще поваляться так: выпрямив ноги и сообразив «подушку» из рук за головой. — Одна истеричная уже сидит, ждет в отеле, — голос обратился в бормотание, — еще бы век эту дуру не видел... — Что нового о стариках? — так коллективно решили называть альянс, и Кике мгновенно взял наречие в обиход. — Ничего. Главное, что доблестные сыны Германии определят их месторасположение. Большего нам и не нужно, — Бьякуран принялся разглядывать сладость, как впервые. — Геопозиция, ликвидация, геопозиция, ликвидация, — наконец, на языке снова нежный вкус. Кике смиренно выдохнул. Он прекрасно знал: босс так уверен — пройдет, как по маслу. За весь период работы альбинос ни разу не ошибся на глазах приближенных и, что уж там, не обманул ожиданий. Главное, чтобы эту схему поняли все участники намечающейся миссии. — Вас понял. В какой-то момент Зак озадачил: «это не они?», ткнув в окно. Три пары глаз уставились на показываемую машину. Определить марку успеть было невозможно, но непроглядные стекла и масштаб легкового транспорта навели на определенные мысли. Тут за час проехали несколько сраных колымаг с пенсией или офисными клерками за рулем. Такая «гробина» была бы оным классам не по карману. — Вероятно, — не выходя из образа, Ран безучастно вскинул плечами и закинул в рот еще одно маршмеллоу. — Выжди минуту, и поехали. У нас всех чуть меньше часа. Этого должно было быть достаточно для устранения вероятности пересечения. Хотя ему было это, что называется, до фонаря. При всем этом Джессо — любитель сюрпризов, а потому допустить попадания сотрудников в поле зрения союзников раньше намеченного было никак нельзя. Что тогда за сюрприз получится? Не будь эти трое подонками уровня «в розыске», добраться до временного места жительства можно было бы пешком. Вместе с тем нельзя утверждать, что их лица знакомы каждому встречному даже на родине. Соль в том, что Бьякуран работал очень филигранно. Ювелирной работы от требовал от каждого, кто подписывал договор о трудоустройстве: уборщики, механики, солдаты, капитаны. В мире альбиноса существует 2 качества: из ряда вон плохо и безупречно. Следуя своим принципам, он всегда и во всем добивался последнего варианта. С таким подходом человек де-факто неуловим, незаметен и чист. Повезет найти зацепку? Этого будет недостаточно для суда, после которого человек с черной душой и безукоризненным обликом покинет зал, сардонически смеясь самой Фемиде в лицо.***
Множественные домики района Барри сквер выглядят «не в ногу», будто в какой-то момент эпоха шестидесятых решила остепениться в этой точке Земного шара. Вполне возможно, что возведены они именно в тот период. Отличие их друг от друга, разве что, в цветах фасадов, крыш и в количестве этажей. Магазинчики — будто декорации со съемок в духе «дикого запада». Немудрено, что и ресторанчик не выбивается из общей картины. Что хорошо, эта территория блещет озеленением. Воздух здесь ощущается чище и легче, чем там, за горизонтом, где уже изредка виднеются многоэтажки, отзеркаливающие в более ранний час лучи солнца. Местную среднюю школу и Тринити колледж подчеркивает готический стиль в архитектуре. Первая, по правде говоря, целиком напоминает католическую церковь, с которой поначалу и спутал ее Закуро. На долю он прав. Впритык имеется часовня. Но это не икс-функция всего комплекса. Машин здесь гораздо меньше, чем в том же Парквилле. До сравнения с центром, как до Луны. По-видимому, живут здесь приверженцы тишины, не доросшие, либо же попросту не жалующие загород, но успевшие устать от джунглей из стекла и бетона. Если это так, то солидарности не выразил бы ни один из сидящих в «кадиллаке». За кратковременным изучением пейзажа и единоличным мозговым штурмом Джессо даже не заметил, как зелень поредела, а впереди уже возвышался узкий «Мэрриот», одетый в песочного цвета плиты и отражающий ленивые облака. Не будь под самой крышей названия, выложенного громадными буквами, едва ли его не путали б с близстоящим изогнутым выставочным комплексом или остроконечным научным центром. Молодые высотки могут выглядеть чрезвычайно вычурно и таить внутри музей с историей австралопитеков, а твое съемное жилье окажется через квартал и высотой эдак 54 метра. Объединяет их повсеместная модернизация, гуляющая по свету семимильными шагами. Кстати, подниматься придется аккурат на самый верх. Отдав Закуро указ припарковаться и подниматься «к ним», Бьякуран в сопровождении Правой руки направился внутрь отеля. — И скажи нашим маленьким друзьям привести себя в порядок. Как-никак, у нас гости, — приглушенно посмеявшись, глава синдиката покончил с последней маршмеллоу в пачке.