Просроченная

Я беру телефон из кармана, когда он начинает вибрировать. Сообщения от Ангуса. — Ты не взяла деньги? Мы договаривались. Мне не удается вздохнуть полностью. Внутри меня образовывается ком, я понимаю, что поступила глупо, теша себя каким-то детскими надеждами на то, что Ангус и я… Что это что-то большее, чем просто секс на одну ночь. Что это большее, чем любовь на одну ночь. Я не буду сама с собой спорить хотя бы в том, что я знаю точно: это была именно любовь. Между нами был союз любви, мы были просто переполнены ею. Я думаю об этом долго, смотря на потухший экран телефона. Меня одергивает какой-то парень. — Девушка, вам плохо? Я недоумевающе смотрю на него. — С чего вы это взяли? — телефон убираю в карман и продолжаю смотреть на мужчину. — У вас взгляд такой, будто вы вот-вот потеряете сознание. Я осматриваюсь. Помимо него и меня в автобусе всего пара человек. Я присаживаюсь к окну и начинаю смотреть в него, продолжая недоумевать из-за чего этот мужчина мог так прилипнуть ко мне. — Все нормально, я села. Спасибо, — я недолго смотрю на него, но потом быстро отвожу взгляд на машины, едущие быстрее нас. Я смотрела за каждой проезжающей машиной, но чувствовала его взгляд на себе. — Мое имя Бен. Я оборачиваюсь. — Так Вы познакомиться хотите? Извините, но я не знакомлюсь с людьми на улице. — Мы сидим в автобусе. В помещении. Тут не действует ваш закон. Как вас зовут? Я смотрю на него снова. У него были смешно растрепанные ярко-рыжие волосы длинной чуть ниже подбородка. Глаза, так пристально изучавшие меня, оказались темно-серыми. Я рассматриваю и изучаю его. Его лицо было каким-то несуразно квадратным, а подбородок выделялся ямочкой. Ямочки были и на его щеках, я заметила их, когда он улыбнулся, довольствуясь своими словами об автобусе. — Нил, — я наигранно улыбнулась ему. Мне кажется, что иногда людям стоит видеть то, чего они ждут. Так же, как и иногда стоит людям говорить правду. Правду о своем настоящем имени. Конечно, я не скрывала его ото всех, мои знакомые, которых было крайне мало, знали меня как Нил — «Девочку с Дома». Они вспоминали в разговоре между собой обо мне со словами «о, Нил с Дома». Мне не было обидно. Я знаю свое место. Более того, я никогда не считала чем-то ужасным и нечеловечным свою работу. Она есть у всех. Работа. Кто-то зарабатывает умом, кто-то силой, а кто-то телом. Будь он моделью или же «девочкой из Дома». Конечно, моя стадия «девочки» давно прошла, но для всех я все еще остаюсь ею. И я вспомнила свой первый день в этом доме. И он был для меня постыдным. Я пришла сюда совершенно юной, но, как мне казалось, очень опытной девочкой. За столом в фойе тогда сидела Хлоя. Хлоя, которая была моложе себя настоящей на пять лет. Она казалась еще не такой приземленной, как сейчас. Сейчас я вижу ее все чаще неразговорчивой, грустной. Будто ей только что пришло осознание, где и с кем она работает. Моя опытность заключалась в пяти партнерах за плечами. Я думала, что именно число партнеров говорит об опыте и понимании секса, как валюты. Но, увы и ах. Мой первый опыт с мужчиной за деньги оказался куда более жестким, чем те, которые были у меня на этой неделе или в этом месяце. Он был из тех, кто заплатит деньги и будет обращаться с тобой, как с грязной шлюхой. У нас была изначальная договоренность, бартер. Только вагинальный секс. Никакой тогдашней для меня экзотики, никакого анального или орального секса. Только он решил иначе, и я была вытрахана в прямом смысле во все свои дыры, в которые может войти член. И с тех пор я решила для себя две вещи: первая — никогда не доверять мужчинам, вторая — брать деньги уже после, сообщая, сколько он должен. Со вторым я справилась, и мы вместе с Хлоей отрегулировали полностью список услуг и их цены. А вот с первым у меня сложилось все не так гладко, я встречалась с разными мужчинами, но не могла даже доверить простейшую тайну об отсутствии оргазма. Мне казалось, что это не воспримется всерьез. Даже тогда, когда я испытала свой первый оргазм с мужчиной, я не стала говорить ему об этом. Это не нужно. — Повторюсь, Бен. Приятно познакомиться, Нил. Ты очень красивая, — он кладет мне руку на мою, пытаясь как-то нелепо ее поглаживать. — Извини, Бен, я правда не знакомлюсь ни с кем на улице. — Да чего ты, — он ухмыляется и убирает ладонь с моей руки. — Ты работаешь сейчас? — Нет, — смотря в окно, отвечаю я. Я знаю, что он может дальше предложить пойти в кафе или кино, но так же я знаю то, что сама этого я не хочу. Значит, этого не будет. — Выйдем, погуляем? Парк большой, — он указывает на деревья и лужайки, которые только наполнялись солнечным светом и набухали листьями. Мой телефон звонит. Это был неизвестный номер. Я присматриваюсь к нему и только после этого беру трубку, косо смотря на парнишку Бена, который ни хуже меня изучал неизвестный номер. — Да? — Аннабель? Это Ангус. Почему ты ушла? Что я сделал не так? Почему ты не взяла деньги? — Мне нужно было быть дома пораньше. Извини. — Эта ночь была великолепна, Аннабель. Этот день. Он весь, — в трубке слышится тихое шуршание, похожее на дыхание, — он был для меня самым счастливым. Я чувствовал себя счастливым, Аннабель. Я хочу повторить, пожалуйста. Я чувствую с тобой то, чего не бывает с другими. Так почему ты не взяла деньги? Их мало? — Ангус, — я выдыхаю в трубку и отключаюсь. На телефоне мигает огонек, оповещая, что мне пришла тут же смс. Я не смотрю ее, встаю и выхожу из автобуса. Неизвестный Бен остается и смотрит на меня, будто в надежде, что я развернусь и прямо-таки побегу за автобусом. — Аннабель, что не так? Пожалуйста, скажи мне. — Ангус, мне не нужны твои деньги. Ты устроил отличное свидание. И оно бесценно. Оставь их себе. Недолго думая, я набираю еще одно сообщение следом. — Спасибо за единственное свидание в моей жизни. — Боже! Аннабель, оно не единственное. Я готов хоть каждый день водить тебя в кафе или в парк, в кино, куда угодно, лишь бы побыть с тобой еще. — Оно единственное, Ангус, потому, что больше я не хочу видеть тебя у себя в клиентах. Я не буду спать с тобой за деньги. — Что насчет настоящих отношений? — Я не буду встречаться с тем, кто был моим клиентом. Извини. Я удаляю его номер из списка контактов и блокирую. Так будет лучше для пробуждающихся во мне чувств и для его бушующих эмоций. Да, так будет лучше. Я прихожу домой и снимаю с себя одежду. Из джинс выпадает бумажка. «Позвони, если я тебе интересен (А я тебе интересен) Бен» Неугомонный рыжий парень. Я кладу эту записку на стол в прихожей, а сама иду к миске Дастина. Он подбегает и начинает тереться об ногу. — Пушистый засранец, — я присаживаюсь и целую кота, в свою очередь он мурлычет мне в ответ. Я насыпаю ему корм и ухожу из кухни, захватывая записку с номером. Я поглядываю на нее с периодичностью раза три в минуту и все же решаюсь позвонить. — Алло? Кто это? — Девушка из автобуса. — Нил? Вот так сюрприз, — смеется. — Я был уверен, что ты позвонишь. — Ты просто уверен в себе. — Возможно. Как насчет погулять? — Где хочешь встретиться? — Я могу приехать к твоему дому. Я видел, куда ты пошла после остановки. — И ты это запомнил? — я улыбаюсь. — Я уже надел штаны и пытаюсь застегнуть толстовку. Выходи через двадцать минут, будем гулять в парке. Он кладет трубку, а я смотрю на только что стянутые с ног джинсы и поднимаю их. Одевшись, я выхожу из дома и иду к остановке. Я не знаю, чего я ожидала от мужчины, приставшем в автобусе, но уж точно не того, что сама наберу его номер и буду ему названивать. Я бы назвала эту часть «Отчаяние», но какое может быть отчаяние после того, как мужчины платят деньги каждый день за секс со мной? Отчаяние в поиске? Отчаяние в любви? Отчаяние и отказ верить в саму себя? На улице потеплело. Я снимаю с себя кардиган и продолжаю идти на встречу фигуре с рыжими волосами. — Рад встрече, — подходит Бен и улыбается. — Еще раз. — Куда мы пойдем? — я направляюсь в сторону парка и оборачиваюсь к нему. Он ухмыляется. — Мне кажется, ты уже решила, куда мы идем. В парке было необычно зелено и солнечно для начала весны. Снег лишь кое-где проглядывал сквозь позеленевшую траву. Мы садимся на лавочку, Бен поворачивается ко мне. — Значит, Нил? — Да. Нил, — я смотрю на его глаза. На них светит солнце, от чего становится виден узор на радужке глаз. Солнце показывает его веснушки, которыми был усыпан нос, немного лба и почти весь подбородок, они были невероятно яркими и крупными. Его нос был слегка вздернут вверх, на самом кончике. Мы гуляем по парку, с периодичностью присаживаемся на лавочки. — За последние лет восемь я тут ни разу не был, — задумчиво говорит Бен и осматривается. — Да, годы проходят, он так сильно изменился. Помню, как здесь стояли еще старые площадки для детей, а теперь… Все иначе. Откуда ты ехала сегодня утром? — Крайне скучно и неинтересно, — я пытаюсь быстро придумать, чем я могла заниматься в восемь часов утра, но не могу придумать ни единой лжи. — А у тебя причина какая? — С работы ехал. Ночью доставляю в магазины продукты. Считай, грузчик, — он смотрит на землю, а после поднимает взгляд и улыбается. — У тебя такие красивые волосы. Пышные, — он трогает прядку и смеется. — Они столько пережили покрасок в черный цвет, но все равно мягкие, — я приглаживаю волосы и смотрю на мужчину. Ему лет тридцать, не больше. Руки, и правда, похожи на руки грузчика: все шершавые, грубые. У него были длинные толстые пальцы, на одном из которых было надето широкое кольцо. — А натуральные какие? — Мне кажется, светло-русые. Совершенно неинтересный и мышиный цвет. Давно ты грузчик? — Да уж года два точно. Быстро втянулся, потому что крепким всегда был, а потом и работать стало совсем легко. Днем сплю, ночью живу, под рассвет доставляю еду, — он вновь смеется. — А у тебя что за работа? — Все такая же скучная и крайне неинтересная, — я опять напрягаюсь и начинаю выдумывать от продавщицы до манекенщицы себе работу. — Официантка, а по ночам подрабатываю в баре, мешаю коктейли. — И как мешается? — Вечно бью посуду. Мы встаем и начинаем бродить по парку. Обходим новые площадки для детей, смотрим на деревья, покрывающиеся листвой. Мы осматриваем парк и друг друга. Он смотрел на меня сзади, когда я слегка обгоняла его. Пытался разглядеть что-то в вырезе майки. Крайне долго смотрел мне в глаза. Он едва касался моей руки и следил за реакцией. А я знала, чего он ждет, и поэтому не сжимала его ладонь. Наступает обед, в парке люди расходятся по домам. Мы остаемся почти наедине. Воспоминания об Ангусе сопровождают меня все то время, пока мы сидим на лавочке или бродим вокруг детских площадок. Мне просто хотелось уже забыть или притупить те чувства, которые начинали проявляться сквозь годы работы в Доме. И тут Бен меня спрашивает: — Ты живешь неподалеку? Я так проголодался. Я рефлекторно облизываю губы и улыбаюсь. — Да, я живу за парком. Последняя остановка на троллейбусе. Я могу нарезать тебе салат или сделать яичницу. На большее я не способна. — Я обожаю яичницу, — он ухмыляется и все-таки берет меня за руку. Мы идем вместе до моего дома. Поднимаясь на этаж на лифте, он чмокает меня в губы и начинает сильно извиняться за это. На что я лишь целую его в ответ. Его руки начинали обхватывать мое тело сразу же, как он вошел в квартиру. Без какой-то яичницы или салата. Мы оба знали, зачем пришли. Он стаскивает с меня толстовку и останавливается. — Если я продолжу, это будет считаться за домогательство? — он целует меня. — А здесь есть те, кто против? — я опускаюсь к его штанам и стаскиваю их с него прямо в прихожей. Его ноги были слегка полноваты, как и он сам, но это ничуть не мешало выглядеть ему сексуально. Он схватывает меня за руку и тянет в спальню. Мы быстро оказались оба раздеты. Его тело было большим, его широкие плечи усыпаны веснушками, а грудь усеяна рыжими волосками. Волосы на лобке тоже были все рыжие. Я опустилась к его паху поцелуями и перешла ими на ствол члена, после чего и на саму головку. Когда я ласкала Бена, он нежно и тихо постанывал. — Иди ко мне, — позвал Бен и перевернул меня на спину, начиная целовать грудь. Его поцелуи были грязными, грубыми, но безумно страстными. Он целовал, прикусывая, соски, опускался на живот и снова поднимался. Одна рука ласкала мой клитор, а вторая схватилась за бедро. — На полке смазка. Он берет ароматизированный лубрикант, смазывает член и меня, после чего старательно водит вокруг входа головкой, как бы играючи. Я двигаюсь ему навстречу и насаживаюсь на член. Наш секс с ним был таким же, как и его поцелуи. Страстным, грязным и животным. Он, мне казалось, любил заниматься сексом только сзади. Он ставил меня на колени, как только я пыталась сменить позу. Он трахал меня до криков, до самых громких стонов. До еще одного оргазма с мужчиной. Ощущение, что этот механизм в женщине, работает, как часы. Вставил батарейку, и часы начали работать. Нет, тут нет аналогии с продолговатым видом некоторых батареек. Так получилось, что испытав один оргазм, я смогла получать за ним следующие независимо от способа раздражения моей вульвы или же влагалища. Вагинальный оргазм для меня ничем не отличался от того, который было принято называть клиторальным, лишь способом получения и длительностью состояния предоргазма. Оно длилось намного дольше, я хотела вот-вот кончить, но снова и снова становилось лишь приятнее, без разрядки. После своего оргазма, Бен рухнул на меня и тихо простонал. — Я кончил в тебя. — Хочешь услышать на таблетках ли я? — Было бы неплохо, — он ложится рядом и целует. — Я на таблетках. — Какое облегчение. Мне кажется, мой член даже снова начал вставать от такой новости. Я украдкой смотрю на член. У него был член размера чуть меньше среднего, но крайне толстый. И, думается мне, это и сработало для моего оргазма. Его толщина. По схемам во всяких книжках по сексуальным мануалам описание точки G приходится на верхнюю стенку влагалища, где-то пять сантиметров от входа. А так как заполнил он меня всю сантиметров на десять точно, то и эту волшебную «кнопочку» раздражать было крайне удобно. — У тебя есть яйца? — Бен встает и начинает надевать трусы. — Я не врал насчет своего голода. — Да, они были в холодильнике, — я тянусь и тоже встаю с кровати. — Я все сделаю, ты собирайся пока. Пройдя на кухню, я останавливаюсь и начинаю наблюдать, как мужчина рассеянно ходит по квартире и собирает наши вещи. Он совсем немного смотрит на меня, после чего приносит мои трусики и бра. — Дай ножку, — Бен сажает меня на стул, приподнимает мою левую ногу и начинает целовать ее от кончиков пальцев. Его поцелуи идут до бедра, после переходят на другую ногу и тем же маршрутом опускаются к стопе. Он придвигает меня со стулом вплотную к себе. Мужчина целует мои бедра, раздвигая их и лаская языком клитор. Его язык опускался к входу и поднимался обратно, лаская меня. Я выдыхаю. — Бен, не стоит это делать сейчас, — я приподнимаюсь и подхожу к холодильнику, откуда беру яйца и масло. — Тебе не нравится? — он вытирает рукой рот и присаживается. — Ты хотел есть, — я улыбаюсь. — Так, может, я приготовлю уже что-нибудь? Яичница со сковородки на тарелку, а из тарелки в рот перекочевала довольно быстро. Наевшись, Бен стал вновь рассматривать меня. — Сколько у тебя было таких же мужчин, как я? — Пару десятков припомню, — я замечаю, как округляются глаза парня. — Шутка. — Я уже хотел идти сдавать на ВИЧ, — он вздыхает и наливает себе воды. — Нет, правда, почему ты решила со мной переспать? — То есть после секса с незнакомкой ты предпочтешь ее расспросить понравилось ли ей, нежели сбежать из квартиры? Этакий надежный любовник на час. — Я просто считал, что такое только в кино бывает. Так что, Нил, почему? — Потому что у тебя был добрый уставший от работы взгляд. — Поощрение? — Считай, что так. Через час Бен все-таки ушел, поцеловав меня на прощание. Воспоминания об Ангусе никак не могли забыться. И я стала бояться того, что чувствую.