Просроченная

Я подхожу к подъезду к тому моменту, как о том, что я ушла с Ангусом, забили тревогу Бен и его родители. Бен выбегает, держа в руке мобильный и прислонив его к уху. — Да, я как найду их, позвоню вам, пап. Конечно, — он замирает, видя перед собой меня: грязную, потрепанную, но радующуюся тому, что ее не бросили. — Я позвоню, — он кладет трубку. — Все в порядке? — спрашиваю я, зная, что ничего не в порядке. Что мы исчезли на час, а то и на два, телефоны оба не брали. — Теперь да, — он обнимает меня и целует. — Куда вы с ним пропали? Где Ангус? — Ушел домой. Мы с ним хорошо провели время, — сдерживаясь, чтобы голос не казался писклявым или слезливым, я пытаюсь что-то сказать. Это вновь было откровением, я стала ежиться и переживать, когда как раньше бы я ни за что не стала бы переживать из-за потери клиента, как бы он не разошелся со мной. Я чувствую виноватой себя перед Беном. Он думает о том, что я с ним полностью откровенна, на столько, насколько это вообще возможно. А я лжива даже с тем, к кому что-то чувствую. — Пойдем ко мне? — Бен целует меня в макушку и прижимает к себе. Я киваю и утыкаюсь в него. — Что-то случилось? Почему мое пальто такое грязное? — Я поскользнулась несколько раз и в последний все-таки рухнула в лужу. — Не ушиблась? Все нормально? — он хватает меня за руку и начинает трясти. — Нил? — Да, все нормально, — я улыбаюсь, чтобы успокоить его. Улыбка всегда успокаивает, если эта улыбка вовремя. Мы дошли до его дома, там я придумала историю о том, что мне нужно расслабиться в ванной одной. После парочки острых шуток я все же иду в ванную и смываю с себя позор. Я назвала это позором не потому, что он не заплатил и меня использовали, а потому что мне было позорно за свои эмоции и желания. Я сама хотела этого, как ни странно. Смывая засохшую сперму Ангуса со внутренней стороны бедра, Бен входит в ванную. — Не против, если я присоединюсь? — ухмыляется Бен и останавливается около стиральной машинки, где лежит моя юбка. На вельветовой коричневой юбке тоже были разводы нашей «любви» с Ангусом. Бен осматривает ее и поворачивает голову ко мне. — Юбку тоже испачкала? — Чистая случайность. Надо было так вляпаться. Пальто, юбка, сапоги… — Это не похоже на грязь, — он берет ее и присматривается. — Бен, ты вроде хотел присоединиться к своей девушке, — я открываю дверку душа и хватаю его за футболку. — Так раздевайся и быстрее залезай ко мне. Как по сигналу, Бен оказывается обнажен, а в следующую секунду уже позволяет мне нежиться в своих объятиях. Горячий пар и вода жгли лицо и тело, Бен целовал мои плечи, опускался на грудь и поднимался обратно. — Я люблю тебя, Нил, — он говорит это мне, смотря в мои глаза. Тихо, почти сливаясь с шумом душа, он признается в любви, целует мне руки, приподняв их к себе. Он любит меня в эту же самую секунду. Любит, целует, нежится со мной. Мне так хочется, чтобы я чувствовала тоже самое. Чтобы не было никаких сотен мужчин за спиной. Я стала жалеть о том, что было. Это гадко и мерзко, обманывать его. Это невыносимо тягостно, когда не можешь сказать человеку, кто ты есть на самом деле, где твоя работа. И что творится у тебя в мыслях. Мои мысли переполнялись от этого всего, но лишь одна фраза стояла комом и не уходила. Слова Ангуса о том, что я грязная шлюха. Бен ласкает мое тело в душе, а потом предлагает выйти и перейти к «самому главному» в спальне. Я соглашаюсь с ним и вылезаю, пряча постыдную юбку в барабан стиральной машинки. В этот раз он быстро подсуетился и усадил меня сверху на член. Я выдохнула, будто с облегчением, и начала двигаться своими бедрами ему на встречу. Мой оргазм, как ни удивительно, не заставил себя долго ждать, он пришел минут через пять после того, как член вошел в меня. Простонав и в изнеможении упав на Бена, я стала ждать, когда кончит он. Мне уже не хотелось заниматься сексом, даже было немного противно, да и больно, но не в этом ли и заключаются отношения? Терпеть, когда не хочешь. Но вот в чем был интересен женский оргазм: я не хотела уже ничего, я просто лежала на Бене, когда он входил, держа меня за бедра, но в один момент я почувствовала нарастающее приятное чувство. Я лежала в исступлении, ожидая второй оргазм. Он случился одновременно с Беном. Мы содрогнулись и с облегчением выдохнули. — Я люблю каждый сантиметр твоего тела, милая, — он целует меня в нос, ожидая ответ. — Бен, — я слезаю с него и сажусь на кровать. — Я хочу рассказать одну очень гнусную тайну, после которой ты можешь выгнать меня отсюда пинком под зад. — Нил, что такое? Мне нужно время. Я глубоко вдыхаю, так, чтобы в легких стало больно. И выдыхаю. — Нил, милая, — он садится ко мне и обнимает. — Если ты не хочешь рассказывать, то, может, и не нужно. Мне все равно на твои тайны, главное, что ты со мной. — Нет, я должна рассказать. Мне стыдно перед тобой. У тебя есть компьютер? — На стеллаже лежит, — он указывает мне на полки, где я вижу белый ноутбук. Я встаю, беру его и вновь сильно вдыхаю. Мне нужно что-то сделать. Я решилась лишь на то, чтобы он все узнал сам. В интернете я перехожу на режим инкогнито и ввожу в поисковике наш сайт. Сайт нашего борделя. Я уже не буду называть его «Домом» или работой. — Нил, что ты ищешь? — и я поворачиваю к нему компьютер. На сайте отображались наши фотографии и наши имена. Я была Аннабель, конечно же. Той самой Аннабель. Глаза Бена расширились, когда он взял ноутбук поближе и стал рассматривать. — Бекка? Марджери? Что все это значит? Я продолжаю молчать и жду, когда он пролистнет на вторую страницу, где будет моя фотография в нежно-розовом халате с уложенными на одну сторону волосами и еле заметной улыбкой. — Нил, на кой черт мне проститутки? — после этих слов я не выдерживаю и, отобрав у него компьютер, включаю Бену вторую страницу сайта. Его взгляд скачет по фотографиям девушек, он читает каждое имя, и останавливается на букве А. Аннабель. Он разглядывает мое фото, хмуря брови, перечитывает имя и неожиданно тыкает в экран, после чего снова перечитывает. — Нил? — Это та тайна, о которой мне нужно было рассказать. Я уйду, если ты захочешь, прямо сейчас. — Это ты? Ты Аннабель? — он тычет в экран, а потом закрывает глаза рукой, протирая их. — Здесь и с тобой я — Нил. — Да сколько у тебя еще имен?! — он вскакивает и яростно откидывает ноутбук. — Может, для еще одного парня ты какая-нибудь Люси, а для другого Вайлет? — Я Нилу. Здесь и сейчас, и двадцать пять лет я была Нилу. А шесть лет назад я стала еще и Аннабель. Аннабель, чья жизнь никогда никого не касалась, их интересовали лишь мои интимности. — Аннабелью звали подругу брата. Ангуса, если помнишь. — Я — та подруга. — Он платил тебе за секс? Господи, как это мерзко, — он кривится и встает. — Он что, трахал тебя? Нил, ответь, — он трясет меня, а я просто не знаю, что ответить. — Да, он платил. — Он же узнал тебя наверняка на ужине. И вы ходили гулять одни, а потом он ушел, он и тогда тебе заплатил? Он знал обо мне? Ты трахалась с ним на улице за деньги? — его голос переходит на крик с хрипотой. — Он узнал, но не платил. Он не знал о том, что кроме жизни, за которую он мне платил, у меня есть другая. Клиент никогда не знает. — Замолчи! Клиент, как легко ты говоришь об этом! — он хватается за волосы, а потом берет меня за плечи. — Я не хочу тебя видеть здесь. Уходи. Я иду в ванную, беру свое белье, надеваю. Иду в коридор, натягиваю юбку. Я замечаю, что моего плаща нигде нет, и иду к Бену с вопросом. — Где мой плащ? — Там же, где и мое пальто. Захлопни сильнее дверь. Я надеваю пальто, смотрю на себя в зеркало и замечаю слезы, которые так и норовили выскочить из глаз, течь по щекам, опускаясь на шею или падая на плащ. — Бен, я ухожу. — Счастливой дороги. Я захлопываю за собой дверь с силой. Спускаясь по лестнице, я держусь, но как только выхожу на улицу, мои слезы начинают катиться из глаз. Стерев одну слезу, появляется другая. Меня всю трясет, и я не знаю, что делать. Я потеряла сейчас единственную надежду на будущее. Я боюсь прогнивать в проституции. Я впервые, боже, боюсь. Я сажусь на лавочку и горько плачу до самого рассвета, не понимая, как в сутках может быть лишь двадцать четыре часа, а в моих личных их было втрое больше.