Просроченная

Я вновь жила одна. В погружении снова в пучину своего сознания не было ничего плохого, лишь то, что кота кормить приходилось дважды в сутки, отвлекая меня от этого процесса. Мне уже не было страшно, не было боязно, мне уже было все равно. Я могла не есть сутками и неделями. Просто забывать. Я даже не выходила на улицу. Мои накопления я пустила на оплату последних счетов и на новое красивое белье. Зачем оно было мне нужно? Я не знала. по старой привычке я купила себе несколько комплектов, вместе с неглиже и разными парами трусиков. Это был даже не поход в магазин. Я заказала это с доставкой в интернете. Даже здесь я не смогла ничего сделать с собой. Я прозябала, надев на себя новый кружевной бра и натянув на свою тощую задницу новые трусики-шорты. Мне не звонили и не писали. Никто. Все разом забыли про меня, но я от этого была лишь в полном удовлетворении. Я перестала быть посмешищем для своей семьи, я перестала быть возлюбленной Ангуса, Бена, Каспера, кучи других, еще неизвестных мне возлюбленных. Все забыли, а я просто выдохнула полной грудью, запоминая запах свободы и одиночества. Однажды мне позвонили. Незнакомым номер не был. Мне позвонил Каспер. Он звонил, день, два. Прекращал. А потом звонил вновь. Я шла в ванную, когда телефон стал навязчиво вибрировать. Я смотрю на экран, а там снова его имя. Мне хотелось швырнуть телефон в зеркало, но зеркало уже было разбито. Шрамы на моих ладонях воспоминаниями заныли. Я смотрю на телефон и решаюсь взять трубку. — Каспер! — напористо начинаю я кричать в экран телефона. — Мы вроде все уладили, зачем ты мне названиваешь?! Из телефона послышались всхлипы. — Каспер? — Нилу… — хриплым голосом слышится ответ Каспера. — Я, как только узнал, я… Я позвонил тебе, Нилу… Как только я все узнал… — Каспер? — восклицаю я. — Что случилось? — Посмотри на экран телефона. Я убираю телефон от уха и смотрю на экран. В экране высвечивается заплаканный Каспер, совсем молодой, но уже такой грустный. Он берет какой-то лист бумаги и показывает его мне. На нем множество анализов, среди которых я замечаю хламидиоз, сифилис, множество других половых болячек. Одна из них обведена красным маркером. Статус ВИЧ. — Каспер, я не совсем понимаю… Каспер молча тыкает на обведенные буквы. Там написано: «ВИЧ-позитивен». — Каспер?.. — Нилу, черт! — взрывается в истерике Каспер. — Прости пожалуйста… — он вытирает рукой нос и продолжает плакать. — Я мудак, трахнул одну из девчонок в клубе… Первый мой секс был на площадке, только потом, перед встречей с тобой, я решил попробовать с нормальной девочкой, не актрисой. У меня не было резинки, а она сказала, что на таблетках. Мы проверяемся каждые две недели, актеры. А перед встречей с тобой… Я совсем забыл провериться, снимались мы в презервативе. А потом… Мы с тобой… Все закрутилось. Нилу… Может, тебе повезет, — он вытирает слезы рукавом толстовки. — Проверься. Я хочу приехать к тебе, я заплачу за анализы. Сдай кровь. Я смотрю на него и тихо выдыхаю. — Анализ делается долго обычно. — Есть экспресс-тесты. Буквально под вечер можно узнать свой статус. Я уже собираюсь, — он выключает видеосвязь. — Пожалуйста, выходи и иди к ближайшей клинике. — Около меня, в трех домах после остановки, есть «КлиникПлейс», я буду ждать там. — Я уже вышел, бегу по лестнице. Я молюсь, чтобы с тобой все было хорошо. — Молитвы не помогут, Каспер, — я усмехаюсь. — Помогли бы контрацептивы. Я собираю сумку, беру кошелек. Дастин крутится около моих ног, я его поднимаю и прижимаю к себе. — Ничего, Дастин. Мы проходили через разное дерьмо, пройдем и через это, — я его глажу и опускаю назад. Он муркнул и побежал восвояси. Каспер заказал такси. Он приехал к клинике чуть позже, чем я подошла. Его лицо, всегда молодое и свежее, пылало красными разводами от слез, а глаза, радостные и полные счастья, были омрачены самым худшим исходом всей его небольшой жизни. Подойдя, он обнял меня и потер спину, мол «все будет хорошо». Я хотела бы начать верить в то, что секс без презерватива с вич-позитивным правда может быть безопасен и мне нечего бояться, но одной из первых лекций нашего агента в Доме была лекция о контрацепции и хитрых клиентах, которые хотели избежать этого. Множество мыслей, укутавшись сомнениями, томились в голове. Одни мысли рассуждали о том, кто кого заразил, а другие перечисляли все то немыслимое количество партнеров, с кем я спала без защиты. Я отказывалась думать и о том, и о другом. — Нилу, — мы заходим в клинику. — А ты не ела? — Да, забыла позавтракать, — смеюсь я. — Это хорошо, — он подтирает нос рукой, подходя к девушке-администратору. — Нам бы на ВИЧ сдать. — Десять евро, будет готово через неделю. — А нам бы экспресс-тест сдать. — Двадцать пять евро, будет готово к вечеру. — Да, его, — он вытаскивает купюры из кошелька. Девушка начинает проходить в кабинет. Она зовет за собою Каспера, а тот качает головой. — Ой, нет-нет, это не меня, — он смотрит на меня и подталкивает вперед. — Это для нее. Кровь взяли быстро. Также быстро мы оказались у меня дома. Вечерело. — Это полный пиздец, — выпивая третий стакан абсента залпом говорит Каспер. — Мне двадцать два, я учусь на чертового архитектора, вся моя жизнь еще впереди. А какая-то сука, — он выпивает следующий. — лишила меня всего, так еще и заочно может быть заразила человека, который мне очень дорог. Это пиздец, — он взрывается ревом, а после снова начинает плакать. — Каспер, — я глажу его по спине. — Мне надо кое-что тебе рассказать. — Что? — он смотрит на меня и наливает себе еще один стакан. — Я работала в эскорте до того, как познакомилась с тобой. — Это… Проституткой? — Да, Каспер, — смеюсь я. — В жизни всякое дерьмо случается. Исход у всех один и тот же, просто прими эту болезнь, как этап. Этап, который ты принял, новая особенность. И живи дальше. — Но почему ты работала проституткой? — он стучит стаканом по столу. — Тебя били за это? — Это глупые стандарты, — я улыбаюсь ему. — Я работала из-за того же, из-за чего ты снимался в порно. Нужны были деньги. — И долго? — Пять лет. — Нихрена, — он выпивает еще один стакан. — Тебя там не силой держали? — Нет, я сама хотела, — я снова смеюсь. Мне приходит смс. По смс мне должны были сообщить мой результат. Я смотрю на потухший экран. — Включай, блин, Нилу! Не выжидай время, — он, смеясь, отбирает у меня телефон и смотрит смс. Его смех медленно затухает, в комнате начинает появляться тишина. Лишь секундная стрелка часов тикает и напоминает о времени. Каспер смотрит на меня и отдает телефон. Он обнимает меня, крепко-крепко-крепко, не собираясь выпускать. Парень целует мне плечо, а затем, уткнувшись, снова начинает плакать. — Прости меня, Нилу. Я ни за что не хотел, чтобы это случилось с тобой. Он продолжает держать меня в объятиях. Я держалась, мне казалось, целую вечность. Вечностью застывших пяти минут. Я обнимаю его, по моему лицу катится одна, горькая и сжигающая мою кожу, слеза. Одна слеза, которая обожгла меня всю изнутри. Она была единственной. Через какое-то время мы поженились. В болезни и здравии, так сказать. В нашем случае, только в болезни, иногда и в здравии. В маленькой церкви, где-то в пригороде, нас расписали, и мы поклялись любить друг друга и быть верными до самой смерти. На нем была клетчатая рубашка, а на мне платье в ромашку. Любовь, такая незаметная, подкралась ко мне. Я влюбилась в Каспера. Мы записались добровольцами в клиники, чтобы на нас тестировали новые препараты. Каспер откуда-то притащил буклет из социальной поддержки ВИЧ-позитивных. Мы записались в группу поддержки ВИЧ-зараженных и ходили туда по пятницам и воскресеньям первой и третьей недели каждого месяца. Люди рассказывали там свои истории, нет, не о сексе. О семье, любви, жизни. Люди заводили детей, будучи ВИЧ-позитивными. Деткам повезло, они, всегда, были ВИЧ-отрицательны. Там почти не говорили о сексе или наркотиках. Лишь иногда, когда мы отвлекались от позитивного общения с друг другом, когда вспоминали, что рядом с нами, крепко взявшись за руку, идет болезнь. Каждую пятницу активистка Мэри и ее муж говорили одну и ту же речь, для новеньких. Скрип за скрипом, дверь раскрывалась, и приходили новые люди. Молодые девушки, старики, мужчины со строгими портфелями и женщины в мехе и кожаных сапогах. Всех нас объединяла мерзкая правда, которую мы никогда не озвучивали. Как-то дверь скрипнула, и на стул в противоположном конце ряда кто-то сел. Каспер крепко сжимал мою руку, изредка поднимал ее для того, чтобы поцеловать. Я обернулась посмотреть, кто же там сидел. Взрослый мужчина сидел, положив ногу на ногу, рядом с ним стоял темно-зеленый рюкзак. На его носу смешным образом держались очки, да и весь мужской образ портила его футболка с динозавром под пиджаком. Он заметил, что я на него смотрю и обернулся. На меня смотрел Ангус. Мой первый и последний клиент, с которым я занималась сексом без презерватива. Он быстро отвел взгляд в сторону, раздраженно и нервно. А я еще крепче сжала руку Касперу, понимая, что он никогда не был виноват во всей этой участи, свалившейся на нас. Ангус не вытерпел и ушел, не дождавшись пончиков и кофе. Каспер молча обнимал меня, целовал в лоб и нос. — Каспер? — я улыбаюсь ему. — Что такое, Нил? — Только здесь и сейчас я хочу тебе кое-что сказать, — я тянусь и целую его. Мои руки обвивают его шею. — Ты — мой спасательный круг. Я почти утонула, но сейчас я живу так, как никогда бы и представить себе не могла. — Хорошо, Нилу, — он еще раз целует меня в лоб. — Я люблю тебя, Каспер. — Я всегда это знал. В любви и ненависти, в огне и пучине темной воды, важно найти того, кто будет рядом в самую трудную минуту. Каспер, мой хороший, молодой, несмышленый Каспер, оказался моей непробиваемой спиной, моим спасательным кругом. Лишь Каспер смог меня вытащить из дерьма, что творилось. И лишь Каспера я полюбила так сильно и нежно, что была готова даже выйти замуж. Каспер и я, мы… Мы решились на отвественный шаг, когда он закончил университет. Мы сдали кучу анализов, надеялись на чудо. И чудо появилось. Милое маленькое чудо лежит и сопит рядом со мной, требует из еды только самое сладкое и бегает с таким топотом, что я молюсь, чтобы к нам не пришли соседи. Джойс Уайл теперь бегает по нашей общей квартире и терроризирует Дастина. А мы с Каспером никогда не вспоминаем, что было до всего этого. Мы приняли и прошли все старые и новый этапы нашей жизни вместе. И сейчас я ни о чем не жалею.