Если вы часто видите табличку «Собрать отряд и отправиться дальше», значит всё идёт по плану. Dragon Age: Origins
Ухура откровенно скучала. Никаких особых планов на этот день не имея, она была неожиданно выпровожена из комнаты не менее неожиданным визитом ухажёра Гейлы — неожиданным в основном, для самой Гейлы. «Это вопрос жизни и смерти, Нийота!» — умоляла она подругу, закрывая перед её носом дверь. Другое дело, что эти вопросы возникали стабильно раз в несколько недель и решались абсолютно безжалостно для очередного бедолаги. В какой-то мере Ухуру это даже восхищало. Поэтому сейчас она бесцельно бродила по городу в утопической надежде наткнуться на что-то более интересное, чем зал игровых автоматов, где порой было не протолкнуться из-за студентов, и более безобидное, чем давешняя шпилька. Она автоматически нащупала остроконечную звезду в кармане, проведя пальцами по мелким лезвиям лучей. Некоторые из них были безжалостно сплющены и погнуты во время хаотичного акта уничтожения антикварной бижутерии. Знание того, что навершие находится в пределах её досягаемости и не способно учудить никаких более бесчинств, странно успокаивало Ухуру. Редкие прохожие обращали на неё внимания не больше, чем друг на друга. Для них Ухура была одной из многих приезжих, новых лиц, интересных лишь в первые дни своего пребывания. Потом к ним привыкали и считали чуть ли не своими. Никто не шептался за спиной. Никто не знал, что она сделала, и что могла бы сделать. Не слишком ли хорошо город хранит тайны? К тому моменту как ей пришла в голову совершенно безумная идея совершить паломничество к Хижине Ужасов, внимание её привлёк шум людских голосов. Компания, идущая по ту сторону улицы, определённо вела себя слишком громко, и, приглядевшись, она поняла почему. Среди них был Джим Кирк. — Говори ещё громче и соберёшь в рейд весь город. Мне хватило предыдущих раз, — втолковывал Кирку идущий рядом мужчина. Ухуре казался он отчего-то странно знакомым. Весь вид его говорил, как он невообразимо устал, то ли от споров, то ли Кирка, а может, и от жизни вовсе. — Да брось, Боунз! Ты и так в своей больнице безвылазно торчишь. Сходи с нами, развейся! Скотти уверяет, она красавица. Кирк чуть не подпрыгивая, нёсся вперёд. Энтузиазма ему было не занимать. — Что тебе известно о слове «работа»? В отличие от тебя мне есть чем заняться. И что это за Скотти, и почему я должен верить его заверениям? — О, тебе он понравится. Ухура не успела однозначно решить, чего ей хочется больше: прекратить этот театр одного актёра или притвориться, что никогда не слышала о человеке по имени Джим Кирк, надеясь, что он не заметит её, как третий из компании, мальчик, шедший до этого момента молча, сказал: — Лучше сдаться, доктор. Он не отстанет. Ей не показалось. Ухура надеялась, что нет. Мальчик говорил с совершенно отчётливым русским акцентом. Такой шанс она упустить не могла. Тем более, чем бы они не были заняты, это должно быть определённо интереснее любого времяпрепровождения, которое она могла себе сейчас позволить. — Кирк! — позвала Ухура. — Джим Кирк! Кирк отвлёкся от своей жертвы и заозирался в поисках источника звука. — Ухура! — радостная его улыбка стала ещё радостней, когда он увидел её. — Как ты? Нийота поспешила к ним. — Ты кричишь на всю улицу, — незамедлительно упрекнула она Кирка. Споривший с ним мужчина раздражённо повёл рукой в его сторону. — Я говорю ему то же самое! О, Белый рыцарь мог бы позавидовать выразительности этих бровей. Неугомонного же Кирка двойное порицание ничуть не смутило. Вместо того чтобы выглядеть хоть немного пристыженным, он возбуждённо топтался на месте и мыслями был где-то совсем далеко отсюда. — Да, мамочки, — рассеянно кивнул он. — Ухура, это мои друзья. Боунз, — указав на мужчину, — и… — Серьёзно, Джим? — прервал его некто Боунз. — Мне хватает и одного тебя, считающего, что имена они так, чтобы было чем бланки заполнять. Он обернулся к ней, всё ещё раздражённый, в спешной попытке растянуть сжатые губы в неком подобии приветственной улыбки, и представился уже нормально: — Видел вас на медосмотре, но вы, наверное, не помните. Леонард. Маккой. Слежу за тем, чтобы эти двое не убились, и никого по дороге не убили. А это трепло не слушайте никогда. — В жизни не собиралась, — заверила его Ухура. Теперь она поняла, отчего он показался ей знакомым. Несмотря на то, что для поездки оформлялась обязательная справка, руководитель базы, преследуя некие известные одному ему цели, дружным скопом погнал студентов на медосмотр в местную больницу. Благодаря формированию групп желающих и разделению их по дням это дело растянулось где-то на неделю. Честно сказать, Ухуру тогда эта избыточность вывела из себя. К счастью, осматривающего их доктора, одолевали если не те же, то похожие мысли. Что ж, если этот человек до сих пор терпит Кирка, нечто заслуживающее уважения в парне есть. Доктор удовлетворённо кивнул: — Сработаемся. — Да, — кашлянул Кирк. — А это Павел Чехов. Мальчик поднял руку в смущённом приветствии: — Здравствуй. Итак, вот оно. Она нечасто встречала русских, они почти не отличались от остальных людей в толпе. Разве только, улыбаются реже. Павлу Чехову об этой особенности, верно, сказать забыли. — Тебе привычнее, когда тебя зовут Павел, или я могу называть тебя, — она попыталась вспомнить сокращение, — если не ошибаюсь, Паша? Он глянул на неё, заинтересованно, чуть прищурившись, и хитрые искорки плясали в его в глазах. Ухуре казалось, будто с неё считывают информацию, сопоставляя со всем сказанным ею ранее, перемалывая всё в единую картину. Что знает этот мальчик о дедуктивном методе? — Второе, если вам не сложно. К какому бы выводу не пришёл Чехов, он казался абсолютно им удовлетворённым. Ухура протянула ему руку, и, надеясь, что её собственный акцент звучит не совсем кошмарно представилась: — Zovi menja Nyota. Всё ещё улыбаясь, он сжал её руку в ответ. — Horosho. Кирк, оскорблённый до глубины души, сообщил Маккою шёпотом, явственно различимом и на расстоянии в несколько шагов: — А мне она представилась только после того как я спас её от стрёмной шпильки-вампира, заставляющей её нападать на людей, что я делаю не так? — Ты сделал ЧТО? — незамедлительно отреагировал доктор, очевидно, он не оценивший глубину его страданий. — А, ну это долгая увлекательная история. Напомни никогда её тебе не рассказывать. Пискнул чей-то телефон. Извинившись, Павел бегло пробежался по строчкам пришедшей смс. — Хикару уже идёт, — оповестил он. У доктора побагровело и сжалось лицо — ещё немного, и в математическую точку. Без всякого перехода он открыл рот — насколько это возможно для математической точки — и выдал, конечно же, гневное: — Кто идёт? Вы из ума выжили? Он болен! Никуда он не пойдёт. — Он абсолютно здоров, — не отрываясь от своего дела, возразил Паша, и возражение это было встречено бурным усомнением в компетентности вчерашних мальчишек в постановке диагноза. Пашей был выдвинут ответный довод об официальном окончании лечения небезызвестного им Сулу, а, следовательно, о свободе передвижения его по городу — и, несомненно, вне. На это Маккою только и осталось ответить, что он, как порядочный доктор, может закрыть на глаза на эту вопиющую диалектику только в том случае, если пациент — уже бывший — будет под его присмотром. «Значит, договорились», — кивнул Паша и спрятал улыбку за корпусом смартфона. Что-то подсказывало Нийоте, что доктора просто-напросто завели в умело расставленную ловушку на приманку из профессионального альтруизма. — Так куда мы направляемся? — уточнила она.***
Кирк прискакал к нему накануне вечером, восторженный, будто разгадал тайну — всего на свете. Кто-то рассказал Чехову о древних развалинах, Чехов в свою очередь рассказал Джиму, и Хикару просто обязан сходить с ними на эту вылазку, особенно если придётся выбивать душу из пары-тройки червей. Хикару только недавно смог вернуться к тренировкам после практически месячного ничегонеделанья и свою физическую форму оценивал как крайне плачевную, но согласился, даже особенно не раздумывая. Он знал, что долгие уговоры, которые уже собрался применить Кирк, действуют только в случае, когда ты сам не можешь решить, чего хочешь, а врать себе он не собирался: звучало интересно. Поэтому сейчас он уже подходил к назначенному месту встречи у ратуши, где уже знакомая ему компания обсуждала что-то с девушкой, судя по всему, ещё одной студенткой. — Вот и наш супермен Сулу! — Кирк подлетел к нему горой позитивного энтузиазма, сжал и вдруг хмыкнул, ослабил хватку и поглядел Хикару в лицо, видимо выискивая следы тщательно скрываемого дискомфорта. — Не волнуйся, — Хикару легко приподнял уголок губ. — Я в строю, — добавил уже в сторону, туда, откуда к нему уже подбирался жаждущий если не крови, то продления постельного режима доктор. Девушка, до того стоявшая около Павла, приветственно улыбнулась, протянула руку. — Хикару, — задумчиво повторила она. — Anatawa, nixongo o hanasemasuka? Хикару нахмурился. Она бы ещё спросила, есть ли у него катана. Семья его уже поколения два жила в Америке — и спрашивать у него подобное было всё равно, что интересоваться у Ухуры, знает ли она суахили. Поэтому он так и сделал. — Я знаю суахили, — не моргнув глазом, ответила она. — Hai, hanasemasu. Девушка улыбнулась — мягко и счастливо. — А катана у тебя есть? — тут же вмешался Джим. — Нет, — отрезал Хикару. — У меня есть рапира.***
Со стороны городской свалки со скоростью, едва превышающую двенадцать миль в час, приполз пикап и остановился прямо напротив них. С водительского сиденья, сдвинув на нос солнцезащитные очки, компанию внимательно разглядывал Монтгомери Скотт. — Как дела, детишки? — Скотти, — широко раскинув руки, Кирк двинулся в его сторону, — ты — наше спасение. «Скотти» лишь покачал головой. — Ваше лизоблюдство не даст вам ни одного дополнительного очка, молодой человек. На столь прохладный приём Кирк даже не обратил внимания. Хикару сомневался, что его в принципе что-то могло сбить с намеченного курса. Механик вылез из пикапа и кинулся пожимать им всем по очереди руки. — Очень приятно, — Маккою, — Очень, — Хикару, — Крайне приятно, — Ухуре. — Что это за сброд, Джеймс? — нисколько не смущаясь, обратился он к Кирку. — Это наша команда, Скотти! — радостно откликнулся тот. — Погляди в их глаза, полные решимости! Нас ждёт успех. Скотти хмыкнул и обвёл рукой присутствующих. — До тех пор, пока никто не обвиняет меня в том, что кто-то из них теоретически сломает по собственной дурости шею, я в игре. — Готов свалить прямо сейчас, — предложил Маккой. — Ни за что, Боунз, — Кирк обнял его за шею и притянул к себе. — Ты мне нужен. Ты — мой агент Постная рожа для моего агента Хочу-верить! Ни одна тайна этого города не ускользнёт от нас! — Я убью тебя, Джим — собственноручно, — во взгляде его явственно читалось: «Почему я?». Где-то рядом умирал от смеха Павел. — Вы созданы друг для друга. — Тебя я потом тоже убью, — мрачно пообещал ему Маккой В пикап набились всей толпой, и Хикару не мог не отметить некоторого фаворитизма, присущего городскому механику: место впереди, рядом с водителем, удостоился ни кто иной, как Павел Чехов, Джиму Кирку же досталась сомнительная, но всё-таки привилегия, забраться в кузов. По сравнению с доктором, девушкой-знающей-суахили — Ухурой — и Хикару, что вынуждены были ютиться втроём на заднем, заваленные наспех разобранным, несомненно очень нужным Скотти барахлом, ехал он с ветерком. Павел оглянулся с переднего, привилегированного, сиденья и закусил губу в попытке скрыть улыбку. Каменные здания и асфальт городской площади сменились шуршащим бездорожьем местного леса. Под колёсами бухало и шелестело ухабами и мелкими камушками, попадавшими в борозды шин. Напуганные фырчащим жестяным корытом, заводили свои тревожные песни птицы, они скрывались в бескрайней зелени и только невзначай можно было заметить, как маленькая чёрная тень то тут, то здесь прыгает с ветки на ветку. Лес кончился так внезапно, что Хикару зажмурился от ударившего по глазам палящего солнца. Под кузовом завыла земля, отдаваясь в ушах гулом, и Скотти выключил двигатель. — Выметайтесь, соколики, — бодро скомандовал он. — Приехали. Полуденный жар после лесной прохлады пахнул сухостью в лицо, ударил в ноздри раскалённым воздухом. С некоторой завистью оглянулся Хикару на доктора, вытянувшего из кармана панамку. В ней он, конечно, выглядел потешно донельзя, но смеяться теперь, под подпекающим макушку солнцем, Хикару как-то не хотелось. Да и в целом, смеяться над городским доктором казалось ему не самой рациональной идеей. — Милая шапочка, док, — Джим его идеи о безопасности отнюдь не разделял. Деревья подползали к поляне с трёх сторон, словно пытались взять её нахрапом, провести свою инициацию, присвоить себе, но никак не могли перейти какой-то незримый барьер. Хикару забрался на вершину, ноги привычно находили путь среди ям и кочек, и — остолбенел. Прямо за холмом уходил в темноту зубастый обрыв. Он постоял на вершине ещё немного: запомнил это ощущение безграничности и — лёгкого благоговения перед опасной высотой, и поспешил обратно, к склону. Подошвы мягко проваливались в зыбкую землю — не иначе перерыли кроты. Внизу Кирк с крайним интересом склонился над зияющим провалом. Ещё немного — и свалится прямо внутрь. Тело его уже покачнулось опасно вперёд, если бы не доктор, ухвативший горе-исследователя за ремень. — Итак, это оно? — спросил Джим в темноту. — Чего только здесь не бывает. — Оно — что? — поинтересовалась Ухура. Рядом с нею переминался с ноги на ногу Павел, со сжатыми в линию губами, кулачками своими похлопывая по бёдрам, и чуть не пританцовывал — так его распирало. Он поглядывал то на Скотти, то на Джима — кто заговорит первый — сам не решался. То ли был он настолько вежлив, то ли настолько нерешителен. А, впрочем, верно могло быть и то, и другое. — Она, друзья мои, — вызвался Скотти, — доказательство присутствия внеземного разума! — Выглядит как дыра в земле, — не впечатлился Маккой. Одним движением ноги он отправил в дыру небольшой ком земли, и что-то посыпалось внутри со странным, твёрдым стуком. Этот акт показательного недоверия, видимо, отдавил Скотти больную мозоль. — Друзья мои, друзья мои, — возразил он. — Молодые люди и, — он выразительно поглядел на доктора, — не очень. Имею честь сообщить всем настроенным скептически, что, не далее как три дня назад в эту самую дыру угодил ваш покорный слуга и получил возможность своими собственными глазами оценить искусственное происхождение той самой насыпи, что вы видите перед собою. И если вы считаете, что внутренняя обшивка металлом — совершенно нормальная составляющая любого холма, а также, — теперь он разошёлся не на шутку, — не доверяете моему опыту во взаимодействии с благами цивилизации, совершенно несправедливо полагая, будто бы я настолько непритязателен и темён, что не отличу земные технологии от — очевидно неземных, — Скотти остановился вдохнуть побольше воздуха и припечатал: — и не верите моей безупречной между прочим репутации, то кое-кто из вас, да-да, кое-кто, не буду показывать пальцем, — но он всё же указал — прямо на Маккоя, — может топать отсюда восвояси на своих двоих. Доктор, в начале тирады имевший выражение беззащитно-удивлённое, с каждым новым изрыгиваемым Скотти словом всё более приходил в себя, возвращал побледневшему лицу краску, а себе — уверенность, и под конец речи скрестил руки на груди, улыбнулся и, в свою очередь, перешёл в наступление. — Вы свалились в эту дыру, а теперь предлагаете свалиться в неё всем вместе, в том числе детям, — тут Павел вскинулся было, но решил благоразумно притвориться, что пропустил эту реплику мимо ушей, — и, возможно, переломать кости? Да я вам тут нужен просто для того, чтобы отсюда уйти хотя бы на своих двоих. Хикару поймал взгляд Ухуры, скучающе блуждающий от одного спорщика к другому, и подошёл ближе к дыре. Изнутри, за кольцом земли и переплетённых корней тянуло прохладой и немного сыростью — от почвы. — Она — это космический корабль? — уточнил он. — Истинно так, — с готовностью подтвердил Скотти. Хикару прикинул, что это открытие значит — именно для него, и вышло, будто бы оно не вызывало ни тени изумления. Оно было слегка спокойным, после жаждущего тебя сожрать червя, чуть-чуть «ничего себе» и немного — манящим. Всю жизнь он грезил о небе и тут — вот оно, живое воплощение чьей-то мечты о звёздах, осталось только коснуться. Он глянул вниз снова — уже с осторожным интересом. — Вы уверены, что идти напролом — безопасно? Мы ничего не знаем об охранных системах корабля и рискуем стать пушечным мясом. Скотти с интересом взглянул на него. В его взгляде промелькнуло что-то похожее на уважение, но Хикару посчитал, что для такого — от Скотти-то! — пока рановато. — Мне нравится направление мысли этого парня, — тем не менее, признал механик. — Охранные системы корабля отключены, — раздался голос позади них, и все, вздрогнув, отпрянули от провала. Хикару развернулся лицом к вероятному противнику ещё до того, как тот закончил говорить, и — отпустил уже поднятые к лицу руки. За их спинами стоял, бесстрастно сложив в замок ладони, Спок. — Да твою ж, — простонал Джим. — Мистер Кирк, мистер Сулу, мистер Чехов. — «Здравствуйте», — ответил ему Павел, и Спок, еле заметно кивнув, продолжил. — Доктор Маккой, остальные… настоятельно рекомендую вам покинуть территорию.***
Держался таинственный незнакомец так, что Нийота могла бы подумать, будто перед нею агент ФБР, настолько он был прямой и непоколебимый в уверенности в своём безраздельном праве на холм с дырой в основании — словно гробницу космической цивилизации. А может, он действительно им был — очень уж похож на того агента из старого сериала, который Нийота смотрела в детстве. Иссиня-чёрные волосы и тёмные глаза визуально делали его и так светлую кожу ещё белее. Аккуратная причёска. Синяя фланелевая рубашка застёгнута на все пуговицы. Симпатичный, вынесла вердикт Ухура, и тут же отмахнулась от этой мысли. В летних интрижках она была не заинтересована. Скотти решительным шагом направился к новоприбывшему. — А ты не оборзел ли, друг? Ты кто вообще таков? Незнакомец даже не шелохнулся. Медленно повернул он голову к Скотти, моргнул, понеслись у него где-то за глазами тысячи блок-схем, каждый сценарий — на выбор. Он моргнул снова и — вручил Скотти увесистую тетрадь. — Здесь ведётся научное исследование, и я не потерплю… Хрустнули листы — Скотти до белых костяшек сжал мягкую обложку, словно не знал, что делать с этой странной тетрадью и зачем нужна она — странная эта тетрадь, и шагнул ближе, тут же растеряв своё шаткое преимущество, поскольку теперь ему пришлось задрать подбородок, чтобы заглянуть нарушителю в глаза. — Ну нет, — тем не менее он не упал в грязь лицом. — Тебе задали прямой вопрос: кто ты вообще такой? — Я, — незнакомец явственно выделил это «я», — уполномочен вести исследования в этом городе. — Ты мне приказ тогда покажи! И с печатью! — Скотти потряс тетрадью перед собой. — А таких книженций я тебе сам сколько хочешь настрочу! — Я никогда не лгу. — Хреново тебе, наверное. — Вам следует исключить ваше присутствие на объекте исследования, в противном случае, — попытался было опять вывернуть в продуктивное русло беседу незнакомец, но Скотти звучно хлопнул его по груди его же тетрадью, пресекая попытку в зародыше: — Просто свали! Видишь же: тут никто тебе не рад! Никто — а именно все присутствующие — настороженно между собой переглянулось. — Объект исследования, — продолжил тем временем невозмутимый гость, но его снова прервали: — Кто первый встал, Спок! — донеслось из-за спины доктора голосом Джима. Вышеупомянутый и, наконец, обзавёдшийся именем незнакомец посмотрел на Кирка поверх головы Скотти. — Ранее вы не были таким ярым приверженцем этого принципа, мистер Кирк, — немного растерянно оповестил он и вцепился в тетрадь на своей груди, как в единственный оплот спокойствия и уверенности. — Бумажку! — всё не сдавался тем временем Скотти. — Бумажку мне предъяви! Ухура раздражённо встряхнула головой. — Какой балаган, — с презрением сказала она. Стоящий рядом Паша поведал, весьма философски, ковыряя носком кроссовка землю: — Это входит в привычку. — Это решительно недопустимо, — ответила Нийота и двинулась, как цунами, в направлении спорящих. — Прекратили этот детский сад! Ты, — она показала на Скотти, — учишься собой владеть. А ты, — ткнула пальцем в Спока, — раз тебе это так важно, — идёшь с нами. — Прошу прощения, а вы? — вежливо решил уточнить её личность Спок. — Глас разума. С минуту он всё рассматривал её, перекатывались в его голове шарики-мысли с одной чаши весов на другую, а затем, видимо удовлетворившись, Спок снисходительно кивнул. — Принято. Краем уха она услышала, как Скотти спросил Кирка, и очень своевременно — впервые за полчаса их знакомства: — И всё-таки? — Это Ухура, — прошептал Кирк. — Даже не думай… — Злить её, — по-своему понял его Скотти. — Не вопрос, парень.***
Усевшись на пороге пикапа, Скотти, присвистывая, пролистал тетрадь, которая оказалась журналом наблюдений. — А с чего ты взял, — то и дело воскликивал он, слюнявя пальцы, чтобы перелистнуть страницы, — а ну да, ну да… Спок стоически терпел это надругательство. — Доктор Маккой, — решил он обратить свою фрустрацию в другое русло, — я хотел бы поднять вопрос об акте вандализма, совершённым вами над объектом два. — С какого потолка ты взял, что это я? — доктор ушёл в глухую оборону. Спок замолчал на мгновение — собирал по углам разума информацию для аргументации, и Нийота закусила смешливо губу: до того он был забавный в своей серьёзности, — и выдал, практически тезисно: — Несмотря на то, что надпись была сделана на русском языке, мне невообразимо сложно поверить, будто это могла быть идея мистера Чехова: для такого он слишком вежлив. Мистер Кирк же, хоть и видится мне мелочным настолько, — «эй!», возразил Джим, и Спок сделал многозначительную паузу. — Тем не менее, все его предшествующие инциденту действия ясно дают понять, что он не станет портить важный объект исследования, тем более примитивными ругательствами. У мистера Сулу отсутствует мотив. Таким образом, — Спок назидательно поднял бровь, — остаётесь вы. Доктор издал странный звук, полустон, полу — какое-то кряканье, закатил глаза. А затем выдал, отрывистую и донельзя агрессивную тираду, отчего-то на немецком — и так, что Ухура даже восхитилась. Она и не подозревала, что этот язык столь богат на разнообразные ругательства. Спок, явно пребывая в неком замешательстве, склонил голову набок, и брови у него поползли к переносице, образуя задумчивую складку. Он ответил, всё тем же, не предполагающим интонирования голосом: — Я говорю по-немецки, доктор. — Да чтоб тебя! — в сердцах отозвался Маккой, с интонированием проблем не испытывающий. Предоставленные самим себе Паша и Хикару неподалёку кружили вокруг холма — высматривали что-то, периодически кидая друг другу пальцы вниз. Заглянув напоследок в дыру, Хикару вытянул из просторных карманов летних шорт фонарик, посветил в темноту уходящего вниз туннеля. — Похоже, действительно единственный вход, — оповестил он подошедшего Скотти. Тот кивнул. — Ну что, друзья, — он остановился у самого края, уперев руки в бока и поглядел вниз — ни дать ни взять инспектор, прибывший с проверкой. — Кто самый смелый?***
Прохладная темнота нависла душными объятиями, стоило только проскользнуть в лаз. Рука скользнула по холодному покрытию, и колено упёрлось во что-то мягкое, влажное — подгнившее. Осторожно, стараясь не потерять равновесие, перелез Хикару через грозившую рассыпаться от малейшего давления кровать. В небольшой каюте, где они оказались — Ухура последняя, придерживаемая за руку Маккоем, одна из стен опасно прогнулась и постанывала искореженным металлом. Задвижную дверь заклинило так, что протиснуться смог один лишь Паша, но док со Споком, не сговариваясь, навалились на полотно, и им удалось, с жутким скрежетом, расширить проход. Открывшийся им коридор загибался вбок и уходил во мрак. С накренившихся потолков лианами свисала проводка — уже давно нерабочая. Скотти коброй метнулся к панели на стене да так, что чуть не сшиб на свою неудачу оказавшегося у него на пути Джима. — Прекрасно, прекрасно, — приговаривал он, пока откручивал шурупы на панели, и оттащить его удалось только после погружения любопытной пятерни в нутро проводов. Древний коридор заворачивался дугой, и от него лучами расходились коридоры поменьше. Местами на пути встречались завалы — и тогда они снова полагались на помощь Спока и Маккоя — если их удавалось разгрести, или возвращались в побочный коридор — если и им тяжесть балок оказывалась не по плечу. Компания поднималась и спускалась, натыкаясь то и дело на заблокированные двери и проходы. Лифты давным-давно были выведены из строя, но, по счастью, корабль пронизывала сеть лестничных пролётов, по которым им и удалось пробраться на этажи пониже. На первом уровне набрели они на просторное помещение, что когда-то, по-видимому, служило экипажу столовой. Центр комнаты занимал широкий прямоугольный стол в окружении приваренных к полу крутящихся стульев — они замерли в самых разных положениях, за годы в сырости нетронутые ржавчиной. В углу тщательно сложенные, лежали спальный мешок и припасы для привала. Находка их несказанно взбудоражила — что за тайны скрывал загадочный корабль? — тайны космоса — и Земли. Рядом с комнатой, из которой и началось их путешествие, найдена была ещё пара кают — судя по всему, офицерского состава. Джиму хотелось, конечно же, отыскать каюту капитана — уж он был уверен, что обнаружит там что-то потрясное, но путь к ней, как назло, был полностью завален. Неожиданно Спок остановился. — Отсюда есть второй выход, — сообщил он и махнул рукой куда-то влево. Пояснил: — Идёт поток воздуха. И они, конечно же, всем дружным скопом направились туда — исследовать новые горизонты, поскольку Джим, будучи человеком увлекающимся, начисто игнорировал существование правила одной руки. Или забывал о нём — что ещё хуже. В одном из просторных помещений, заваленном осколками битой лабораторной посуды и обугленным чёрным пластиком, в горе мусора сверкнуло в луче света — любопытное и целое. Вблизи оно оказалось почти что водным пистолетом — но не таким цветастым и явно намного более смертоносным. Маленькое инопланетное орудие легло в ладонь Джима, как влитое. И на скользкое, тягучее мгновение вернулось к Хикару промелькнувшее в первый миг спуска вниз ощущение незримого назойливого присутствия. Будто кто-то неотрывно следовал позади, почти наступал на пятки, сверлил глазками-буравчиками затылок. Хикару обернулся, заглянул через плечо, но никого, конечно же, за спиной не обнаружилось. — Как думаете, он рабочий? — Кирк всё вертел в руках новую свою игрушку. Маккой скептично скривил рот — уголками губ вниз, и стал похож на кота-ворчуна. — Не думаю, что стоит сейчас это проверять. Но Джим уже щёлкнул переключателем, и устройство выстрелило этим особым, резким жужжащим звуком работающего лазера, жарким по краям и полупустым — в центре, и впечаталось в противоположную стену яркой вспышкой и выжженным пятном, а любопытный Павел, почти влезший Джиму под руку, повалился от неожиданности наземь. И в ответ на выстрел где-то под ногами зашипело, отдалось в ступни низким гулом, больше похожим на стон. И покатилось — вперёд и вверх. — Ага! — воскликнул явно удовлетворённый результатом испытаний Кирк, за что тут же был бит по макушке всё ещё хватавшимся за сердце Скотти. — Парень. Ты не подумал, что, ну мало ли, может его всё-таки этим вашим трикодером сначала, а? Зачем я его вам чинил? — Но ведь сработало! — попытался оправдаться Джим, и коллективным решением был отстранён от владения взрывоопасным оружием. «Фазер типа два, — затрещали колонки трикодера — ни у кого здесь не ловила сеть, — модификация фазового энерго-ректификатора типа один, выполненная в форме ручного пистолета. Стоит на вооружении Звёздного Флота. Предназначен для кратковременного ведения огня и имеет три стандартных режима: «Оглушить», «Убить», и «Дезинтегрировать». В качестве дополнительных режимов доступны «Нагрев» и «Веерный огонь». Напоминаю, что в рамках исследовательской миссии режимы «Убить» и «Дезинтегрировать» остаются нежелательными и могут использоваться лишь в самых крайних случаях». — Никому этот голос не кажется смутно знакомым? — спросил Маккой. — Нет? Только мне? — и Спок многозначительно промычал: — Хм. Интересное у вас устройство, — но никто не потрудился ему ничего пояснять. На очередном повороте коридор оборвался — и резко ушёл вниз лифтовой шахтой — оттуда и дуло. К краю подошла Ухура, бросила во мглу подобранный с пола мусор, и мгла поглотила его с тихим свистом. Где-то далеко раздался стук. — Там около четыреста футов, — сказал Джим и одновременно с ним: — Предполагаемая глубина — сто десять метров, — донеслось со стороны Спока, и оба они посмотрели друг на друга, словно до того вместо каждого был кто-то другой — самозванец, пустое место, иной, а вот сейчас, именно сейчас — всё встало на свои места, и они увидели один другого впервые. Что-то защекотало Хикару в затылке — и между лопаток, холодными и острыми коготками, тяжёлым, душащим вниманием пустоты, и он хотел было доложить об этом странном — давящем ощущении — но Скотти уже предлагал смастерить страховочную перевязь — у него в пикапе для простой вылазки были подготовлены пара мотков альпинисткой верёвки и карабины, а Спок уверенно сказал, что он подозревал подобный исход и тоже подготовил в поездку альпинистское снаряжение, и, если присутствующие не возражают, они могли бы продолжить осмотр, скажем, завтра, и будучи более подготовленными. Присутствующие покивали — это было в высшей степени разумно, и двинулись обратно к выходу, воодушевлённые какой-то новой, общей тайной. Скотти, до того с восхищением осматривающий покосившиеся стены и вспученный пол корабля, бодро ускакал вперёд, где, общим решением назначенный самой нейтральной стороной, изучал на ходу фазер Павел. — Что о нём думаешь? — Он, — Павел запнулся, подбирая подходящее слово, — изящный. Интересно что закрылки расходятся при приведении его в боевое положение — благодаря этому фазер компактен и, кажется, не нуждается в кобуре. И он способен стрелять, всё ещё. Сколько десятилетий назад всё это рухнуло сюда? Это… — Чрезвычайно интересно, — закончил за него Спок. Хикару практически видел, как скривился идущий впереди Маккой. Оружие в руках Чехова сверкнуло последний раз — и погасло, упрятанное в карман, подальше от любопытных глаз и загребущих рук. И вдруг, что-то снова загудело протяжным воем, так громко, что отряд вздрогнул единым прыжком, затряслись стены, ушёл из-под ног пол, кто-то повалился прямо на Хикару, придавил телом к земле — Джим. Едва он поднялся на ноги, оттолкнув от себя тяжеленную тушу, как пол, ухнув, просел. Что-то настораживающе заскрипело, потолок прогнулся, и пластина обшивки, утянув за собою гору технического мусора, с лязгающим воем полетела вниз. Все бросились врассыпную. Скользя животом по полу, Хикару краем уха уловил как Павел крикнул что-то на незнакомом ему языке. Затем его слова потерялись в грохоте.