☆
В один момент - Наташа сладко спит, но в следующий - уже подрывается так резко, что почти падает с кровати. Та недовольно скрипит всеми своими пружинами от этого прыжка - и мятым со сна лицом Елены между Наташиным плечом и стенкой в выгоревших голубых обоях. - Свела! - несутся со двора сквозь окно, плотно завешенное тюлью от ночных болотных комаров, громкие причитания Мелины. - Ой, свела! Мальчик мой, такой доверчивый, такой влюбчивый! - Да вернётся он, нагуляется - и вернётся, ты ж всё его держишь тут одного, - это уже Алексей, - мужику настоящему баба и воля нужна!.. - Ой, тебе - всё баба... Сейчас же собирайся - идём искать! - Не пойду я никуда, говорю же - сам вернётся! - Ты не хочешь - одна пойду... - Куда? На кабанью свадьбу? Подерут тебя - вот, будешь знать. Елене - известно уставшей с ночи - эта пьеса в двух ролях удовольствия не приносит. И, пока Наташа думает, что же будет лучшим вариантом в этой ситуации: притвориться спящей - или пойти и дать всем пиздячки, Елена, пихаясь локтями во все стороны, уже пролазит от своей стены под одеялом через Наташин живот, раздражённо топает к окну, суёт там голову за край тюли. - Что. У вас. Блять. Такого. Важного? В шесть утра? А?! - кричит она во двор. - Мы полночи разбирали архивы, можно нам теперь спокойно поспать?! Голый круглый зад её алеет отлёжанным боком с тремя розовыми засосами. Наташа надеется, что шея, которую Елена вытянула на всеобщее обозрение, ничем подобным похвастаться не может. - Кабаниха, паскудина, Алексея свела! - хотя, конечно, Мелине сейчас совсем не до того, какие следы на человеческом теле могут оставить ночные работы с бумажными архивами. - Раскурочила его загон - вон, клычищами своими - у него и шанса не было спастись!.. - Ага, спастись... побежал, как миленький - за такой-то... - Ой, Шостаков, я тебе сейчас устрою! Наташа утыкается в подушку лицом: - Господи... Она - действительно - планировала поспать до девяти, а потом - засесть за работу. Фьюри всё ещё нужен от неё отчёт каждый месяц, хоть она, вроде как, теперь в пожизненном отпуске после Таноса. - Всё, давайте решим этот вопрос попозже! Я, не представляете - очень хочу спать. Наташа тоже. Сейчас вы докричитесь - уж она как выйдет!.. "Ни за что", - думает Наташа. Ни за что она не покинет сейчас это магическое притягательное место: тёплую мягкую постель. Мелина с Алексеем во дворе, кажется, это тоже прекрасно понимают - потому как вновь, совсем не обращая внимания на недовольства Елены, начинают переругиваться. - Я тебе что говорил - кастрируй его, раз к девкам не пускаешь! - Шостаков, я тебя сейчас кастрирую. А он у меня - ценный элемент!.. Наташа накрывается одеялом с головой. - Лен, иди сюда, это - бесполезно, - бурчит она оттуда. Елена, напоследок всё же ещё раз крикнув в гвалт двора что-то особенно матерное и, кажется, сплюнув, возвращается: пролазит к стене по Наташиным ногам, долго укладывается, нещадно перемесив одеяло, ворчит раздражённо; затихает, лишь подбившись наконец Наташе под бок спиной. Да, Елену Белову лучше не будить раньше одиннадцати утра, если она - известно - сильно вымоталась ночью. Даже, если случилось это по её собственному желанию. Голоса Мелины и Алексея всё затихают и затихают где-то за пределами тёплого тёмного пододеялья, и, в один момент - Наташа успокаивающе целует растрёпанную светловолосую макушку, привычно устроившуюся у неё на плече, а в другой - уже крепко-крепко спит. Возможно, ей снятся кабаны, прыгающие через высоченный забор - и Мелина, считающая их. Возможно, не снится ничего. * Блудный сын возвращается через пару дней. Но, конечно, не один. - О, невесту привёл, всё правильно! Мать, иди, знакомься! - кричит на весь дом Алексей-старший. Мелина, до этого возившаяся на кухне с посудой после обеда, охает и разбивает сразу три тарелки: Алексей-младший гордо семенит со стороны дальнего леса во двор - вслед за большой и важной чёрной кабанихой. - Ой, только не говорите, что он её поведёт жить в сарай! - восклицает, чуть не давясь чаем, Елена, так же провожающая новоиспечённых молодожёнов взглядом. - Наташа, сделай что-нибудь. Там же!... Мы... Наташа! Наташа только пожимает плечами: - Что я сделаю? - Не знаю, ты же у нас супергерой мирового масштаба, уничтожающий инопланетных захватчиков пачками! - Клыки её видела?.. (Те - действительно - громадные. И, как бы Наташе не было жалко сеновал - и то, чем с радостной Еленой, без опаски разбудить весь дом, можно там заниматься по ночам - собственные кости ей было жалко больше). - Ну, спасибо, теперь не вы своими тренировками мне сарай будете разносить, а эти!.. Алексей, поганец такой! У меня там ясли для поросят, а не... траходром! Выселю! Убежал, дорогой, значит - всё, нечего мне тут! Ещё и дуру эту привёл, она же полы снимет на раз! В лес! Все - в лес! Б ы с т р о! Мелина - с веником наперевес - выглядит внушительно: даже, наверное, внушительнее, чем с любимой винтовкой. Наташа думает, что не хотела бы повстречаться с ней такой один на один: без хребта ведь можно остаться только так. (Молодая невестка, впрочем - всилу своей дикой натуры и клыков - любимой свекровью совсем не напугалась: Мелина возвратилась из сарая без веника и одного сапога, и потом долго пила на кухне валерьянку в гордом одиночестве. Алексей - ещё до того, как его могли бы отправить, на правах Красного Стража, расселять голубков - благополучно куда-то ретировался; Наташа предпочла последовать его примеру - и, аккуратно выудив с кухни из-под носа Мелины Елену, тактически отступила с ней за дальние кусты смородины). - Когда мы уже им расскажем? - говорит Елена. Ей грустно из-за сеновала: пальцы её бездумно дерут с ближайшего несчастного смородового куста уже десятый лист, мнут и мнут его, пока ничего не останется. В сухом тепле соснового перелеска, начинающегося прямо от смородиновой изгороди, пахнет хвоей, нагретой смолой и чем-то ещё - чистым и свежим, будто - истинно июньским. Может быть - облаками, насквозь просвеченными солнцем, лёгкими, несущимися откуда-то по чистой голубой вышине, может - пчёлами, деловито снующими туда-сюда от горчицы, вовсю цветущей медовым и жёлтым в рядах картошки. Может - самой Еленой: всеми её, до одной, веснушками. Наташа подбирается поближе: Наташе совсем не хочется сейчас болтать. Елена - тихо сладко вздыхает, когда чужие губы вдруг касаются её шеи: прямо под линией подбородка, но, затем - ниже и ниже. - Наташа, я хочу поговорить! - громко шепчет она, впрочем, не делая никаких попыток отстраниться. Зелёные липкие пальцы её вцепляются в голые плечи Наташи над растянутой чёрной майкой, тянут - всё, что могут - на себя. Наташа - согласно падает; чувствует: одной ладонью колючую сухую хвою, другой - тёплую подрагивающую кожу чужого живота и завязку шорт. Пчёлы - гудят над смородиной, облака - плывут над соснами: Наташе на секунду кажется, что она запомнит это навсегда. Но, когда Елена наконец находит её рот своим - горячим и жадным - Наташа, конечно, забывает и забывает (всё). * Мариночка - (М е л и н о ч к а, как шутит Елена, когда никто не слышит) - к августу приносит десять поросят. Рано, очень рано. - Алексей, не твои, - вздыхает на это уже смирившаяся с невесткой Мелина. Действительно - весь выводок, рядком устроившийся под боком у новоявленной молодой матери, разом понежневшей ко всему вокруг, отличается завидной коричневой полосатостью. Алексея-младшего, впрочем, это совсем не заботит: он лежит у входа в сарай - и никого не пускает туда, кроме Мелины с комбикормом. - Как - не его, - говорит Алексей-старший, - отец же - не тот, кто заделал, а тот, кто воспитал!.. Вот, Наташа, Елена - пример! Одна - Мстительница... - Я уже не Мстительница. - Мстителей бывших не бывает! Вот, одна - Мстительница, вторая... - Убийца. - Уби... нет же, Елена, вторая - невеста Мстительницы! - Если мы сказали, что встречаемся, это не значит... - Да ладно вам, сыграем свадьбу к зиме, как раз вон кабаны для гостей на мясо подра... - Шостаков!!! - Что я? - Мариночкиных с Алексеем детей - и на мясо?! У меня с тобой никаких нервов не хватит! - А чем, по-твоему, мы Капитана Америку кормить будем? Он же, наверное, жрёт ого-го!.. Качается и жрёт, жрёт и качается - ни бабы же нет, ни воли!..Молодой Отец Алексей
2 июля 2022 г. в 00:40