Four Crows

      Тело было невероятно тяжелое, оно было в двое больше худого и небольшого Нила. Но чуть подогнув ноги, он отпружинил подкидывая тело женщины, удобнее располагая его на своей спине. Вся пропитанная сигаретным дымом и кровью водолазка неприятно прилипала к телу матери, так же оставляя мокрые дорожки на футболке Нила. Руки безжизненно свисающие подрагивали при каждом неуверенном шаге парня, создавая ощущение жизни в них. Он чувствовал ее дыхание на своей шее, ощущал редкое биение родного сердца.       — Машина рядом, нужно лишь потерпеть, — лепетал он себе под нос еще больше теряя силы сделать новый шаг, — Совсем немного мама. Умоляю, совсем немного…времени.       Время никогда не было на их стороне, Нил продолжал и продолжал повторять одно и тоже. Может он пытался убедить себя или нет.       Попытавшись открыть дверь машины, Натаниэль потерял равновесие тело матери безжалостно потянуло его к земле, опрокидывая их с грохотом. Громкий вскрик вырвался из его рта. Расцарапанное правое плечо оказалось таким ничтожеством на фоне той крови, которая окутывала безжизненную плоть. Темная одежда впитала столько крови, что была не в состоянии скрыть всю ту часть темно-красной жидкости, которая медленно стекала по белоснежной коже матери.       — Нет, — вдох дался немыслимым и чудовищным трудом, — Чёрт, чёрт, чёрт.       Испуганные глаза метались по холодному лицу Мэри. Ухватив женщину под подмышки, он упрямо усадил ее на пассажирском сидении. И как только дверь за Нилом захлопнулась, он остался в машине один, совершенно один. Его бешеный пульс отдавался яростным стуком у него в голове. Было безжизненное тело женщины, но не было матери, не было Мэри. Той что прикроет, поможет, спасет от отца. Нужно было действовать, но сил не было даже просто отвести тяжелый взгляд от знакомых черт бывшей Хэтфорд.       Он коснулся ее руки. Холод, больше ничего. Нил ни когда не держал мать за руку без особой нужды. Так как это делали другие, они держались потому что им просто хотелось и все. Спустя столько лет, спустя столько боли и страданий, это было именно простое прикосновение к ее коже. Нежное и к сожалению прощальное касание, но оно было.       Покинув машину, он начал действовать быстро и без промедлений. Нил знал, что он должен был делать. Ему попросту нельзя было останавливаться, и это он тоже знал. Как только спичка вспыхнула нежным пламенем, Нил в туже секунду опрокинул ее, заставляя огонь охватить черную машину, облитую жидкостью. Веснински чувствовал, просто ощущал, каждой своей клеточкой тела, как плоть матери плавиться под безжалостными языками пламени. Терзая ее тело и душу потерянного Нила.       Усевшись на песок, Веснински уперся руками в колени, пряча часть лица за предплечьями. Все тело было парализовано от макушки до кончиков пальцев на ногах, всё кроме глаз. Они бегали в поисках чего-то… живого? Ее не было сейчас рядом — это звучало страшно. Мэри не будет больше рядом с ним никогда — это было невыносимо. Ложь. Слезы сами опускались по щекам вниз, Натаниэль не чувствовал их. Лишь пустота внутри, черное пятно где-то запредельно глубоко в душе.       Запах расплавившейся плоти, ударил в нос резко пробирая дрожью по спине. Горло жгло адским огнем, под ногтями оставались части от обуглившейся кожи. Веснински понял на сколько это было омерзительно только тогда, когда отдирал правую часть остатков спины матери от кожаной обивки. Однако запах остался комом в горле даже после того, как все кости и останки матери уместились в рюкзаке. Руки перепачканные в крови, к которым прилипал песок, не жалея сил, капали углубление.       Как только сумка исчезла от глаз темного шоколада, Нил отряхнул поношенные штаны, и избавил по возможности руки от песка. Это был конец, ее конец. Но он должен двигаться, уже завтра Нил забудет ту, что прикрывала его спину во сне, ту, которая зашивала и обрабатывала раны. Скорее всего завтра он уже не будет Нилом, возможно он умрет с ней и испариться в этой же небольшой могиле. Появится другой, совершенно другой человек. Однако, он пока не придумал этой личности имя. Не было сил на это.       Упав на берегу моря, он выудил из кармана свой избитый жизнью телефон, небольшая трещина образовалась по левому боку после неудачного приземления, когда он выпрыгнул за матерью из машины на приличной скорости. Зайдя в книжку контактов, лишь только один номер значился и высвечивался на экране. Больше некому звонить…       Поднявшись с земли, он отряхнул штаны, поднимая недавно рядом лежащую сумку с документами и вещами, Нил подошел ближе к приливающей воде. Морская гладь отражала восхитительные небесные красоты, принимая в свои волны яркие звезды, заставляя их сверкать в сотни раз сильные. Рука невольно поднялась на уровень головы, делая пронзительный рывок. Синеватая поверхность расступилась пропуская в себя телефон, поглощая его все глубже на самое дно. Нилу он больше был не нужен, как бы не хотелось его оставить. Как бы не хотел вновь позвонить, услышать родной громкий и статный голос матери. Ему уже никто не скажет бежать, быть осторожным, вести себя разумно. Мэри нет, он навсегда потерял ее. Потерялся в этом огромном и жестоком мире.       Время пролетело незаметно развеиваясь так быстро, и ускользая за считанные секунды. Спонтанное решение прогуляться по безлюдной тропинке звучало неплохо. Нилу не хотелось называть вещи своими именами, не имел сил признать, что все для нее закончилось и он вновь должен бежать, только уже в одиночестве. Ноги медленно ступают по каменистой и извилистой дорожке, отбрасывая в воздух попадающееся под ноги случайные камни.       Нежные и шелковистые поглаживания руки, поцелуи перед сном были словно бархатные. Заботливые напоминания, гордость за каждое забитое очко, ранимое и хрупкое сердце. Все это было так не знакомо ни Нилу, ни Натаниэлю, никому. Лишь капля заботы и ласки досталась чуткому и отзывчивому Абраму, которым так дорожила женщина. Мэри сделала все, чтобы спасти его. Воспоминания о матери укололи под ребрами заставляя тело съежиться. В ушах чертовски громко звенело, не позволяя услышать хоть что-то. Нужно было бежать, действовать, ее смерть не может быть бессмысленной. Но мысли вытеснили сознание Нила на столько, что даже шорох позади не привлек его внимание. К счастью чутье его никогда не подводило, ощущение кого-то подозрительного за спиной привлекло внимание карих глаз. Но замешкавшись и потеряв слишком много времени он получил свое наказание. Тупой удар пришелся по затылку, окуная мир в непроглядную темноту.       С трудом открыв глаза, первое, что ударило по Нилу — это горький запах, витающий в прохладном воздухе. Неожиданный черный потолок представший перед ним, грубой силой прижимал уставшее тело к твердой кровати. Ухватившись за ткань под ним, Нил закрыл глаза в надежде, что когда он повернет голову и все окажется просто жутким, кошмарным сном.       Но шорох справа привлек внимание, вскочив Нил, наплевал на тупую боль в затылке, и глупо уставился на фигуру, сгорбившуюся на соседней кровати, внимательно рассматривающую самого парня.       — Натаниэль Веснински, — помедлив парень продолжил все с тем же французским акцентом, — Я Жан Моро. Твой напарник с сегодняшнего дня.       В памяти всплыло всё, руки безнадежно потянулись к лицу, пряча в них глаза и отчаяние. Он не справился, он все испортил. Идиот! За что? За что умерла мать?! Зачем все это время они скрывались, если он в один миг потерял бдительность? Что он наделал. Чтобы сказала мать?       — Дыши, эй, дыши, давай! — голос был требовательным с нотками усталости, — Вдыхай, Натаниэль.       Имя отдалось в ушах звоном, закрывая тяжелые двери, ограждая его от реальности. Слышен был лишь властный голос матери:       — Что ты наделал Натаниэль, — громкий и монотонный звон, — Беги, Абрам, беги, — тишина, и только кажется предельно тихий шепот на французском вырвал его.       — Натаниэль, дыши, кому говорят! — голос Жана не звучал, как шепот, как думал Веснински, скорее это слова переходящие в ярый рык.       — Не называй меня…так, — прошептал Веснински.       — Что? — удивленно вскинул брови темноволосый, усмехнувшись француз уточнил, — Как же мне тогда тебя называть? Рыжий дьявол или ты предпочитаешь рыжая бестия?       — Как угодно, но не Ната..,но не так, — имя раздирало горло, произносить его без боли было не выносимо.       Как угодно?       Можно ли было использовать имя Абрам? Но он так привык, что только женщина к нему так обращалась. Пытаясь его отгородить от всего того ужаса, который принес в жизнь маленького Натаниэля его отец Натан. Была куча имен, которые они использовали, но все они остались в прошлом, похоронены где-то позади и очень далеко.       Но последнее имя, которое любезно ему предложила мать незадолго до ее конца. Нил, просто и легко. Не привлекает внимание, не выделяет его совершенно никак. Оно было идеально для последующих побегов, но все было уже сделано. или не сделано…       — Нил! — резко даже для себя выпалил Веснински.       — Нил. Нил Веснински, — Моро это явно позабавило, оно совершенно не звучало, — Отвратительно звучит.       — Просто Нил. Нил, — он неуверенно поерзал на кровати, оглядываясь по сторонам.       — Хорошо. Нил, — Моро послушно обратился по новому имени, — Мне поручили все тебе объяснить так, как я твой напарник и это моя обязанность. А потом нам нужно будет встретиться с Хозяином и Рико.       Эти имена привели в ступор, но он послушно кивнул на то, что объяснял француз. Выбора у него во все не осталось.

***

      Звонок телефона разбудил Натаниэля, к огромному счастью, вырвав его из кошмара. Разлепив уставшие глаза, он быстро выбрался на свободу из объемного одеяла, ощутив холод блуждающий в комнате. Подойдя к стеллажу он ловким движением выудил телефон из своего тайного места. Устройство издававшее только не давно очень тихий и приглашенный звук, теперь разрывался, настойчиво требуя ответить на звонок. Натаниэль не мог вспомнить почему звук на этом телефоне включен, это могло обернуться не чем хорошим для него и Жана, если бы вдруг кто-то узнал. Телефон продолжал вибрировать в руках, Жан шумно перевернулся в кровати, рявкнул сквозь потревоженный сон:       — Ответь уже!       По скорее ответив на звонок, Натаниэль прислонил телефон к уху и тут же скрылся в ванной комнате.       — Ну, привет, Натаниэль, — то как имя в конце было растянуто напрягло хрупкие плечи Ната.       — Чего тебе надо, Миньярд? — сначала прочистив горло, Натаниэль хрипло возмутился на причину его пробуждения.       — Ого, неужто Вороны спят? Я думал вы — как роботы. Поменял батарейку и все работает.       — Очень смешно. Зачем ты мне названиваешь? Я же кажется объяснил тебе, что буду сам звонить. Что не понятного было в моих словах, — Натаниэль спокойно выдохнул, найдя опору позади себя в виде раковины.       — Думаю мы ушли от нашей главной темы, — наигранно пропел Эндрю, игнорируя рыжего, Веснински всем своим нутром чувствовал, что тот злобно ухмыляется.       — Мы к ней даже не пришли. Ты не ответил на мой вопрос, — спокойно произнес Натаниэль, уставший и мечтающий вернуться в постель.       — У нас намечалась хорошая игра. И если я не ошибаюсь, сейчас, как раз таки моя очередь. Готов к моему вопросу, — он не спрашивал, просто поставил перед фактом.       — У меня разве есть выбор? — наигранное удивление Веснински, явно позабавила Миньярда.       — Ты такой сообразительный ребенок, — Эндрю не дал вставить и слово Нату на глупое сравнение, — Мой вопрос. Почему это вдруг Рико так неожиданно для всех решил впустить такую бездарность в свой Идеальный Двор?       Вопрос одним ударом выбил кислород из лёгких. Он не ожидал, что его спросят про это, про Теодора. Натаниэль, честно говоря, и сам не знал, что творилось в голове у этого психа. Да, и не задумывался он об этом.       — Мы его не обсуждаем. Задай другой вопрос, — выпалил Веснински, он желал побыстрее с этим управиться.       — Кого именно Рико или Теодора? — хитрость чувствовалась в тихом и угрожающем голосе.       — Теодор, мы не обсуждаем его.       — Натаниэль, ох, Натаниэль. Я спросил не о твоем скрытном друге, а о спонтанном решении Морияма, — Эндрю сделал паузу, ожидая ответа или хотя бы реакции, но ее не последовало, поэтому Миньярд продолжил, — Тогда думаю ты можешь ответить на мой вопрос, ведь о твоем любимом капитане мы можем говорить.       — Заткнись, — прошипел Веснински, ему совершенно не нравилось сочетание «любимый капитан», ну уж очень не нравилось, — Скажи еще раз так, и больше ты не сможешь сюда позвонить. Ты меня понял, Миньярд!       — Вопрос все еще открыт, — напомнил Эндрю.       — Не знаю, — злобно прыснул Нат, нервно постукивая по белой и нагретой от его руки поверхности.       — Не знаешь?       — Не знаю, почему именно Тео стал 5 номером, — оторвавшись от раковины он подошел к дверце душа, аккуратно касаясь подушечками пальцев нескольких капель на стекле, — Рико делает, что хочет.       — Хмм, понятно, — задумчиво протянул Миньярд.       — Я ответил на твой вопрос. Пока.       — Ничего не спросишь, Ворон? — послышался звук зажигалки на фоне тишины.       — Нет. Оставлю такую возможность до лучших времен, — уставшее проговорил Натаниэль, зевая уже второй раз.       — У кого-то просто нет вопросов. Возвращайся в свое гнездышко, Ворон, — выпалил Эндрю, и тут же сбросил, не позволив даже попрощаться.       Хотя Натаниэль даже рад, ему наконец-то дали возможность еще немного поспать.