Альтернатива

-Всё хорошо, Вам совершенно не о чем переживать. Просто он немного переутомился. Из блаженного забвения Муна выдернул резко ударивший по глазам свет фонарика врача. Над ним склонилась не очень молодая, но красивая женщина с гладко зачесанными белокурыми волосами и алой помадой на пухлых губах. Омега не сразу понял, кто это и что с ним происходит. Но идеально белый халат не оставил сомнений, что перед ним врач. Значит, хозяина всё же заботит сохранность его здоровья. Это уже вселяло какую-то надежду. Но надолго ли эта забота, а главное, с чем она связана? Понимая, что это ровно до тех пор, пока Мун ему не наскучит, омега старался не тешить себя пустыми мечтами и иллюзиями. Несмотря на то, что в этом доме он появился совсем недавно, закралась мысль о том, что его ждёт в случае отказа хозяина от него. Опять же, для омег в пансионате не делали из этого тайну, поэтому Мун все прекрасно понимал. Но одно дело задумываться об абстрактном будущем, находясь под своеобразной защитой пансионата, а другое — столкнуться со своей участью лицом к лицу. — Вы один из немногих, кто так трепетно следит за здоровьем своего омежки, большинство не спешит сразу обращаться к врачу, а зря. Такое выгодное вложение нужно беречь. Женщина не переставала что-то щебетать фальшиво сладким голосом, постоянно трогая и ощупывая не самым нежным образом омегу. Холодные пальцы больно впивались в кожу, ища признаки видимых и невидимых глазу патологий. Януш не удостаивал женщину ответами. Не то настроение. Его опять накрыла волна раздражения. Хотелось крушить все на своём пути, хотелось стать ураганом и разнести все, что есть к чёртовой матери, но так он поступал крайне редко. Пульсирующая боль в правом виске, казалось, заставляла дёргаться глаз. Мигрень была проблемой Леманна ещё с подросткового возраста и докучала ему по сей день, зачастую являясь причиной агрессии. Множество врачей, которых он посетил за эти годы, не сделали хуже, но и ничем особо не помогли, выписывая бесполезные лекарства и раздавая ещё более бесполезные советы. Боль временами была нестерпимой. В такие моменты он представлял, что вот сейчас его несчастная голова расколется на две половины, вываливая наружу мозг. Мигрень ассоциировалась у мужчины с отцом. Он вспоминал, как тот, то ли не веря словам Януша, то ли просто ему было абсолютно наплевать, заставлял сына ещё усерднее трудиться, будь то зал или учёба в моменты приступов. Януш пришёл к выводу, что папаше явно доставляло это удовольствие, хотя тот аргументировал это закалкой силы воли и выносливости. Сейчас ему хотелось тишины и покоя, закрыться одеялом и уснуть в спасительной темноте. Но Януш с хмурым видом наблюдал за действиями врача, сидя в кресле и выкуривая подряд вторую сигарету. От едкого дыма слезились глаза, но терпкое горьковатое послевкусие мягко расслабляло. Прищурившись Януш наблюдал за лёгкие завитками дыма, медленно таящами в воздухе. Мун застонал и отпрянул, когда женщина, подцепив резинку шорт, потянула их вниз. Слишком много боли и потрясений за такой короткий срок ему пришлось испытать. Не хотелось, чтобы кто-то даже близко подходил, не то что бы трогать. -Вы не возражаете? — повернувшись к Янушу, она театральной изогнула бровь, задавая дежурный вопрос. -Делайте что считаете нужным, — кивнув и мучительно поморщившись от боли, мужчина подкурил очередную сигарету. Леманн был зол и взволнован. Но при этом он сам не понимал природу этих чувств. Ожидаемо, что омеге от такого марафона станет плохо. И по большому счету Янушу было все равно на его состояние. Или не всё равно. Янушу всегда нравилось то, что он всегда понимал и контролировал свои чувства. Даже в моменты ярости внешне он мог быть абсолютно спокоен. Его невозможно выбить из колеи или застать врасплох. Он не понимал, почему какая-то жалкая маленькая сучка рушит его привычное душевное равновесие. Говорить про любовь к омеге тупо. Януш искренне недоумевал, как кого-то настолько ничтожного можно любить. Мужчина вообще не знал, любил ли он кого-то и как это. В его жизни было две категории людей. Это те кого он хочет трахнуть, что в последующем и делает, и те, с кем он будет работать, его партнёры и коллеги. Третьего не дано. Хотя у Леманна были некие интрижки, напоминающие отношений, но это быстро утомляло. Он привык выстраивать прибыльные схемы в бизнесе, а не романтические отношения. Свой спектр чувств и эмоций Януш честно признавал ограниченным и скудным, но особо из-за этого не страдал и что-то менять не собирался. К сожалению, мир вокруг и жизнь в целом не так прекрасны, как о них пишут в книгах. И счастливый финал — редкость, исключение. Мир жесток. Жизнь — это постоянный труд и движение. Только своими усилиями и работой человек сделает себя счастливым. Только он сам, не другие люди или выдуманные боги. «Счастье, — говорил он, — Есть ловкость ума и рук. Все неловкие души За несчастных всегда известны…» Отрывок поэмы, прочитанный ещё в далёкие школьные годы, время от времени всплывал в памяти мужчины, бесконечно повторяясь в мыслях. Эти пара слов стали для него девизом по жизни. Догма, которой он руководствовался, даже не думая о том, что бы поставить её под сомнение. Леманн старался не сближаться с кем-то, держа окружающих на расстоянии вытянутой руки. У него не было комплексов. Януш на все сто, даже тысячу процентов был уверен в себе, но не в людях. Он был не самым лучшим человеком, как и не был абсолютным злом. Януш прекрасно осознавал свои детские травмы, давно разглядел их причинно следственную связь с событиями взрослой жизни и своим поведением. Поэтому главным своим преимуществом и одним из больших достижений он считал то, что может дать себе спокойно объективную и адекватную оценку. И Януш поставил бы себе троечку. Мужчина прекрасно осознавать все свои положительные и отрицательные качества и небольшую тягу к жестокости считал лишь мизирной слабостью и капризом. Но омега что-то взбудоражил в его душе. Даже не чувство, а какой-то смутный отголосок. -Препятствуя мне, ты препятствуешь воле своего хозяина, — женщина с раздражением смотрела на омегу сверху вниз. Красивые губы недовольно кривились, мелкие морщинки собрались на первый взгляд вполне моложавом лице. Слишком ярким было в памяти воспоминание о прошлом наказание. Мун покорно разжал колени и избавился от последнего крохотного лоскутка и так скудной одежды. Он слышал, как скрипнули натягиваемые на руки врача перчатки. -Шире, — голос у доктора механический и бесстрастный. Сглотнув и отвернувшись, Мун развёл подрагивающие ноги. Все тело волнительно сжалось в ожидании свежей порции боли. -Расслабься. Пальцы в холодном вязком геле вошли в него, как и ожидалось, с тупой ноющей болью. Едва слышно всхлипнув, омега побоялся даже шевельнуться, чувствуя как пальцы жёстко обследуют его, что-то ища внутри. От приторных духов склонившейся над ним женщины малыша тошнило. Та, невзирая на измученное выражение лица и болезненные вздохи, проникала ещё глубже и жёстче, создавая впечатление, что наслаждается процессом. -Ничего особо страшного нет, просто в силу отсутствия течки и неаккуратность произошёл небольшой надрыв. Через некоторое время всё благополучно пройдёт. Просто не трогайте его пару дней, — женщина через плечо повернулась к застывшему, как статуя в кресле Леманну. Врач наконец-то прекратила эту пытку. Мун тут же натянул на себя покрывало и, повернувшись на бок, свернул я в клубочек. Он жалел о том, что вообще очнулся. Всё тело ломило, болел живот от грубых манипуляций врача. Мун был ужасно вымотан. Голова по ощущениям налилась свинцом, хотелось спать. Глаза жгло и щипало от пролитых слез, а веки припухли. Ему не верилось, что все это произошло с ним меньше чем за сутки. -Да, хорошо. Я вас провожу, — занятый рефлексией и ушедший в себя, Леманн казался отстраненным и потерянным. Януш поднялся и удалился с женщиной. После слов о том, что всё хорошо, он почувствовал некое облегчение, и это ещё больше его разозлило. Спровадив врача, Леманн на какое-то время задержался во дворе. Прохладный воздух приятно освежал разгоряченную кожу, которая тут же покрылась мурашками. Погода будто подстраивалась под настроение Януша, сменив ранее солнечный день на более пасмурный. Мужчина бездумно бродил по дорожке возле дома, собираясь с мыслями. Боль в виске немного ослабла, и, казалось, даже дышать стало легче, поэтому Леманн несколько успокоился. Было бы жалко как-то непоправимо повредить свою очень дорогую и ещё совсем новую покупку. Похоже, после Януша Мун попадёт максимум в бордель среднего класса, и то в лучшем случае. Несмотря на внешнюю привлекательность, вряд ли после времени, проведённым со своим хозяином, малыш годится на большее. Вернувшись, Леманн тут же направился в спальню. Перед уходом врач сделала омеге укол обезболивающего и что-то седативное, поэтому Мун безмятежно спал. Омега размеренно дышал, обнимая подушку и укрывшись практически с головой. Не раздеваясь, Януш аккуратно, что бы не разбудить омежку, лёг рядом, прямо поверх одеяла. Мун слишком крепко спал, успокоенный лекарствами, поэтому никак не отреагировал, когда Януш убрал упавшие на лицо волосы и, поцеловав, обнял. Омега был будто сделан из стекла, казался настолько беззащитным и хрупким по сравнению с мускулистым и сильным телом своего хозяина. Леманн знал, что внезапный порыв ласки может в считанные секунды смениться жестокостью. Эта игра на своих ощущениях и чувствах его даже забавляла. Сладкий запах Муна сейчас не возбуждал, поднимая член в боевую готовность, а наоборот, расслаблял и окутывал уютом. Мужчине показалось, что даже головная боль стала проходить, а самого его потянуло в лёгкую дрему. Да, он, как ранее было сказано, не был абсолютным злом. Как и в любом другом человеке, в нем был запас нежности. В ком-то эта резервная нежность была выражена в большей, в ком-то в меньшей степени. Она могла быть в настолько минимальна, что казалось бы, её вовсе нет. Но, тем не менее, она есть. Нет, Януш вовсе не злой, он где-то посередине этих понятий. Но все же сдвиг его формулы жизни не пришёлся в сторону добра. Поддавшись такому настрою, Леманн задумался над тем, что может быть сейчас личная шлюшка-омежка был послан ему судьбой, как бывает с кармический партнёрами, что бы переосмыслить свое мировосприятие и проработать старые травмы. Может быть, Януш изменит свою жизнь, найдёт женщину, сделает детишек, воспитает по образу и подобию себя, пользуясь авторской методикой Леманна старшего… Раздражённо скривившись, Януш открыл глаза, прерывая бредовые фантазии. Его самого удивляло то, какие иногда картины рисует ему его же разум, ухватившись за мираж какой-то шальной мысли. Вздохнув, Януш уткнулся носом в мягкие локоны и позволил омежьему запаху погрузить себя в сон.