Крылатые качели

      Благоухание весенних цветов заполняло собой всю округу, оставляя в воздухе терпкую усладу. Этот аромат наполнял лёгкие и придавал телу жизненную силу, растекаясь пьяным покровом, что будоражил нутро.       На самом верху горы Тайцан, меж кленовых деревьев, которые находились неподалёку от пристанища небожителя, протекала мелкая речка, и на её водной глади лёгким серпантином виднелись опавшие листья. Солнце мягко касалось их своими лучами, согревая и без того налитые алым цветом листочки, пока течение носило их из стороны в сторону и, горящие огненно-красным цветом клёны, не скрылись полностью под толчещем воды. Картина складывалась поистине чарующая душу.       Обозреваемый пейзаж разжигал пламя в сердце Се Ляня, его глаза горели словно детской радостью, а губы тронула лёгкая улыбка. И без того медленный шаг стал более мнимым, а после принц и вовсе остановился, подробно вглядываясь в сложившуюся обстановку.       До ушей доносилось журчание воды, а на невысоких травинках располагались стрекозы, понуро опустившие свои крылья. Их было огромное множество, от чего трава была устлана голубым, зелёным и фиолетовым цветом.       Неожиданно возле рукава принца что-то зашевелилось, чем привлекло его внимание и заставило скептически сузить взгляд. Он не был напуган, скорее больше заинтересован и лишь слегка напряжён. Вскоре сквозь плотную зелень проползло нечто, отдалённо напоминающее змею. Се Лянь старался не создавать лишних движений, ведь лезть на рожон не было никакого смысла. Особенно от не знания того, что это делает, может статься ещё хуже.       Неизвестное существо вдруг заметно ускорилось, всё быстрее двигаясь в направлении реки. Достигая края берега оно остановилось: травинки больше не качались из стороны в сторону и воцарилось спокойствие. Се Ляню хватило смелости поднести руку к окраине, а в его голове пронеслась мысль: «В любом случае, это меня не убьёт, так что была не была!» И только эти слова успели проскочить в его сознании, как тут же что-то белое и тонкое едва заметно полоснуло его по щеке, тотчас отправляясь под воду. Немного приглядевшись небожитель понял... это была Жое!       Она весело резвилась в воде, а от её безустанных брызгов разноцветным роем взмыли в небо до этого мирно сидевшие стрекозы. Се Лянь ничуть не ощутил момента, когда лента успела сползти с его руки. Не зная, то ли смеяться, то ли плакать, он устало размял точку между бровей, прикрыв веки.       – Жое, ты же вся будешь мокрая, а ну-ка быстро вылезай! – немного прикрикивая сказал принц своей ленте, но та не стала слушать его вовсе, как будто он ничего и не произнёс.       Жое продолжала активно прыгать под воду и столь же быстро выныривать из неё, подобно лисе в зимний период, когда та ищет себе добычу. Се Ляню не оставалось ничего более, как молча уставиться на шёлковую ленту и наблюдать за её ребячеством. Всё же от взгляда на её неуклюжесть и бушующее веселье уголки губ Его Высочества пробила улыбка.       Мгновение спустя где-то неподалёку раздался тихий шелест, чем-то напоминающий звук хрусталя. Мимо небожителя пролетели три призрачные бабочки, вытаскивая сопротивляющуюся изо всех сил Жое на сушу. Одновременно подул ветер и Се Лянь всё же резко повернул голову, вырывая себя из чертога собственных мыслей, осознавая чьи это были бабочки. Вдали неспешным шагом шла фигура, облачёная в красные одеяния и постепенно приближающаяся к принцу. Цепочки на его сапогах сталкивались друг с другом, создавая характерные звуки, что издавали и бабочки. Его чёрные словно вороново крыло волосы развивались от лёгкого дуновения, обнажая бледную кожу и прожигая её солнечными лучами.       – Сань Лан! – вырвалось у мужчины, а он даже не сразу понял этого факта. Лицо обрамляла светлая улыбка и он безмолвно ждал, пока оппонент достигнет его.       – Наконец-то я нашёл тебя, Гэгэ. – произнёс Хуа Чэн, а на его устах виднелась мягкая улыбка.       Они молча смотрели в глаза друг другу, наслаждаясь моментом и атмосферой, что царила вокруг. Но Се Лянь, вспомнив о недавней помоще решил нарушить тишину и отблагодарить своего возлюбленного.       – Спасибо, Сань Лан, что вытащил Жое, иначе она бы до сих пор так и отмокала в воде.       – Гэгэ, не за что меня благодарить, это сущий пустяк, – произнёс демон и как будто в эту же секунду вспомнил нечто очень важное, протягивая принцу руку. – Гэгэ, пойдём со мной, у меня есть для тебя сюрприз.       Беря Хуа Чэна за руку, во взгляде Се Ляня тут же отразилась заинтересованность и любопытство. Можно было голову сломать лишь от мысли, что же Князь Демонов для него придумал, а догадаться было довольно таки тяжело, ведь никогда не знаешь точно, что у того на уме.       – Только гэгэ придётся идти с завязанными глазами, ничего? – поинтересовался Сань Лан, своим серым глазом уставившись на небожителя.       – Конечно, ничего страшного, – сразу стал отмахиваться Се Лянь, уверяя Хуа Чэна в правдивости собственных слов.       Получив положительный ответ, мужчина достал из-за пазухи такую же шёлковую ленту, как и Жое, только красного цвета и более мёртвую, вернее будет сказать, что эта лента была обыкновенной и совсем не источала вредоносной Ци. Обойдя принца и оказавшись у него за спиной, Хуа Чэн аккуратно накрыл закрытые веки Се Ляня, повязав бантик на затылке. Принцу показалось, что как только он оказался во тьме, все его чувства резко взбудоражились и он ощущал происходящее более явственно, и небольшая паника всё же успела настигнуть его.       – Только не оставляй меня, Сань Лан, и держи крепко.       – Я никогда не оставлю тебя, Ваше Высочество. Ты мне веришь? – обдавая ушко низким голосом тихо произнёс демон.       Се Лянь всё ещё смущаясь их такой близости сначала приоткрыл лишь губы, из которых не вылетело ни единого звука. После снова вобрав в себя побольше воздуха произнёс: Верю!       Идя в полной темноте, принц только и слышал звуки ветра и воды, крепко сжимая ладони Хуа Чэна. Князь Демонов иногда лишь помогал Се Ляню, сообщая и предостерегая, что у него под ногами находится ветка, корень или небольшая яма, весь же остальной путь они прибывали в тишине. Принц то и дело спотыкался на ровном месте, либо же наступал в те самые ямы, о которых его предупреждал демон, но сильные руки Хуа Чэна тут же помогали небожителю тотчас не обрушится на землю. Вероятнее всего, если бы не Собиратель Цветов под Кровавым Дождём Се Лянь бы и вовсе уже давно упал в какой-нибудь овраг из-за своей неосторожности. Но, к счастью, в компании с ним неудача принца являла большее благополучие, хотя время от времени случалось нечто непредвиденное.       Чем больше подобных конфузов случалось на их пути, тем длиннее он казался, а Се Лянь ощущал себя крайне неловко. Он чувствовал, словно они прошли уже около трёхсот восемнадцати Ли, но на деле оказалось даже меньше пары сотен Чи. Хуа Чэн как будто ощутил взволнованность Его Высочества и тут же ответил:       – Не волнуйся, гэгэ, мы почти пришли.       И вправду, спустя сущие минуты они остановились на месте, а сердце небожителя совершило бешеный кульбит от предвкушения. Демон бережно развязал повязку, вновь оказавшись за спиной мужчины, и отошёл на небольшое расстояние пытаясь высмотреть эмоции на лице своего возлюбленного.       Глаза Се Ляня пробила яркая рябь, но после его взору предстал крупный, гигантских размеров клён, что находился в центре леса и среди остальных деревьев был чинным великаном. Складывалось представление того, что его червонная крона дотягивается до самых небес и, возможно, даже подпирает новую столицу бессмертных; а ствол был настолько широк, что не хватило бы и десятерых славных мужей, чтобы обхватить его полностью.       Продвигаясь вперёд Се Лянь всё же увидел, что с одной ветки свисают две верёвки, а между ними проложена дощечка. Его Высочество осознал – это были построенные Хуа Чэном качели специально для него. Князь Демонов же оставался в стороне, ожидая ответной реакции, пока в душе небожителя царило восхищение.       – Гэгэ, тебе нравится?       – Конечно нравится.       – Я сделал их специального для тебя, но не был уверен точно, понравится ли тебе, но надеюсь, это чуть поднимет тебе настроение.       Се Лянь знал и видел многое, что для него создал Хуа Чэн, чему был чрезмерно благодарен. Он был обескуражен каждой его работой и преисполнен очарованием, не смотря на величественность содеянного. Ведь принц знал – чтобы демон не сделал для него, оно совершено с искренними чувствами и любовью исходящей от самого сердца. Поэтому каждый сделанный от него подарок небожитель принимал радушнее всего остального, что удавалось когда-либо лицезреть.       – Сань Лан, спасибо тебе большое! Не знаю, как ещё больше отблагодарить тебя, но мне приятно всё, что ты для меня делаешь. – Немного смутившись воскликнул Его Высочество, тут же приближаясь чуть ближе к Собирателю Цветов под Кровавым Дождём. Тот в свою очередь слегка усмехнулся и изящными пальцами осторожно поправил растрепавшиеся волосы Се Ляня и тепло взглянул в полный ответной любви взгляд.       – Тогда, не желает ли Ваше Высочество испробовать их в действии?       – Обязательно!       Они уверенными шагами направились в сторону качелей по цветочному лугу, который был вымощен белыми соцветиями, от чего казалось, что земля припорошена снегом. Подойдя ближе принц положил ладонь на дощечку, предназначенную под роль сидения. Она не пестрила разнообразием цветов, не была чересчур роскошной, но вызывала великолепие и ликование от искусной резки по дереву. На дощечке то и дело ветвилось множество линий, что переплетались между собой и изображали всяческие картинки. Се Ляню было несколько стыдно садиться на это произведение искусства, но поборов свои чувства он всё же осторожно сел, обвивая руками длинные, натуго затянутые верёвки.       Хуа Чэн вновь оказался у Его Высочества за спиной, охватывая верёвки и отходя чуть дальше, позже аккуратно спрашивая:       – Гэгэ, ты готов?       Принц крепче сжимая в ладонях кнуты лишь быстро кивнул в ответ на заданный вопрос. Сань Лан последний раз окинул мужчину удовлетворённым взглядом и отпустил верёвки.       Се Лянь тут же ощутил мягкий порыв ветра, что нахлынул на него, развивая длинные волосы. В животе закралось скоблещее чувство при взгляде вниз, которое пробирало приятной дрожью всё тело. На его губах вторично показалась улыбка и неудержимый хохот вырвался из утробы горла. В тот момент принц напоминал маленького ребёнка, что пылал от наполняющей его радости за полученную конфету или похвалу от взрослого. Он беспрерывно кричал толкающему его Князю Демонов лишь одну фразу:       – Выше! Выше! Выше!       Казалось, что принц одним движением взмоет безликой птицей ввысь, попутно доставая крыльями так полюбившуюся листву клёна. Белые монашеские одежды Се Ляня то и дело развивались от мощного потока воздуха, вправду создавая видение того, что у него выросли крылья. Или это были крылатые качели, незнающие предела и страха высоты, что тоже мечтали ускользнуть из обременяющих их оков, вырываясь на свободу. Небожитель точно не мог понять, что же действительно пыталось отправить его в безграничные облачные дали, но вспоминая о Хуа Чэне, что всё это время наблюдал за ним снизу, был уверен полностью: эти крылья ему воссоздал именно Хуа Чэн, что зная о всей смелости и отчаянии, доброте и боли, уме и глупости Се Ляня беспрерывно пытался помочь своему возлюбленному избавиться от всех страданий, что тот некогда испытывал. Он хотел, чтобы Его Высочество за все беспрестанно прожитые восемьсот лет ощутил себя вольным существом, которое ещё не успело ощутить горечь этого жестокого мира. Он был готов переходить через горы и переваливаться через хребты, чтобы принц больше не мог испытывать одиночества – только лишь незакатную свободу.       Не успели качели и вовсе остановиться, как небожитель немедля спрыгнул с них и бросился в объятия Хуа Чэна. Тот в свою очередь приподнял одну бровь, но крепко обнял Се Ляня за талию. Несмотря на холод, что источали его серебряные наручи и мёртвое тело, принц всё равно ощущал веящее с его стороны тепло, которое охватывало всё тело.       – Спасибо, Сань Лан! – воскликнул принц, отрываясь от груди демона и смотря тому в единственный серый глаз, что казался гораздо ярче, нежели прежде.       – Ну что ты, гэгэ, не думал, что тебе настолько понравится. Но раз это так, то будем приходить сюда, как выдастся свободная минутка. К тому же... – не успел договорить Хуа Чэн, как Се Лянь резко схватил его за щёки и притянул ближе к себе, втягивая в сладостный поцелуй. Его губы были холодными, будто остужённые зимней изморозью, не успевшей сойти в преддверии весны. Но тем не менее, принц охотно лоснился к своему возлюбленному, не желая отпускать не на один фынь.* Он сжал одну ладонь на плече Сань Лана, запуская одновременно другую в его смоляные волосы, ласково перебирая рукой по затылку.       Се Ляню более не хватало дыхания и он из последних сил оставил на студёных губах ещё пару поцелуев, с громким вздохом отрываясь от Князя Демонов.       Щёки залились бордовым румянцем и небожитель поспешно отвёл взгляд в сторону. Зрачки то и дело метались из стороны в сторону, пытаясь найти точку опоры, на которой будет возможность зациклить взгляд, но принцу не представлялось ничего кроме луга и бесчисленного множества одноцветных деревьев. Хуа Чэн подметив это аккуратно сомкнул их пологие челны вместе и переплёл пальцы ладоней, на которых были повязаны красные узелки, шепчя Се Ляню в губы.       – К тому же, дарить гусиное перо для гэгэ, привезённое за тысячу ли, я готов хоть сто восемь раз.*       От этих слов сердце мужчины дрогнуло зыбкой волной и он крепче сжал ладонь Сань Лана.       Неподалёку от них звонкой трелью голосили ибисы, время от времени, затихая или становясь ещё громче. В дали сквозь райственную кущу деревьев пробивалось закатное солнце, освещая возлюбленных своими прощальными лучами. Они же безмолвно вслушивались в дыхание друг друга, соприкоснувшись лбами и сомкнув веки.       В душе обоих, где неумолчно царил мятеж, впредь царил смиренный покой, которого они, казалось бы, ещё никогда не испытывали за все восемь сотен лет! Но впредь, прорвавшись сквозь томительные муки, мужчины верили, что оба готовы умереть друг за друга, а после снова и снова возродиться. Они пожелали обрести сердца друг друга, давно связав свои судьбы невидимой красной нитью, а пережив расставание и боль, их любовь вознаградилась вечностью. И отныне никто из них не намерен отступать.