Проклятие, что нам даровано.

      Наше время. Сторибрук.       Голд не был ранен. Истощен, устал и изможден — да, но не ранен. Румпельштильцхен вообще не мог вспомнить, чтобы его ранили в последние сто лет, не считая случая с Киллианом. Шкатулка не могла ранить физически так, чтобы это было критично, но, находясь внутри всех этих безумий, Румпель ощущал все гораздо реальнее. Однако теперь он чувствовал лишь усталость.       Румпель сидел около палаты Адри с того самого момента, как их привезли в больницу. С места не сходил, ждал, когда его внучка очнется. Да и идти было некуда и незачем. Конечно, он мог наведаться в свою лавку и прийти к Белль, вместе обрадоваться тому, что он и Адри живы, может, не совсем целы, но живы. Отдохнуть там, поспать и вернуться, но чувство долго не отпускало. Когда в больницу придет Нил, а он придет, Румпельштильцхен хотел, чтобы его сын видел, что он не отходил от внучки и не бросал ее. Румпель хотел, чтобы Нил видел, что он сделал работу над ошибками. Возможно, это не растопит льда, еще чуть-чуть покрывающего сердце Нила, но всколыхнет точно.       Сверху на все это накладывалось чувство волнения за Адри. Румпельштильцхен не соврал бы, сказав, что его волнует все, что пережила Кэссиди-младшая. Как Румпель и сказал ранее Адри, в том, что она пережила две смерти и вернулась к жизни, нет ничего хорошего. Людям свойственно умирать только раз. И он как человек это уже прошел. Но дважды — это слишком. Голд не мог представить себе, как именно это влияет на душу человека, но был уверен, что рубцы остаются, и не маленькие. Он и сам порой чувствовал, что внутри него что-то мешается. Что-то горит и болит. Там, где когда-то он пронзил и себя, и отца кинжалом Темного. От места ранения исходил холод. Такой холод, каким отдают могильные плиты. И чем бы Румпель ни пытался это место отогреть, ничего не выходило. Как сердце, которое медленно заполняется чернотой от совершенного зла, так и смерть рано или поздно давит на воскрешенного.       Странно было осознавать, что магия как-то была причастна к жизни Адри. Для каких целей, кто именно и почему сохранял ей жизнь уже второй раз. Первый был понятен. Кэссиди была нужна Лазарю, и в мире теней умереть по-настоящему невозможно. Но есть одна маленькая деталь, о которой все почему-то забывают. В мире теней невозможно умереть телом, а душа испытывает это в полной мере. Но кто стоит за вторым воскрешением и почему он помогает Адри выжить? Искусственная магия, которую Адри поглотила? Смешно. Магия не настолько самостоятельна. Кто-то так или иначе ей управляет. Если уж не сама Адри, то кто-то на той стороне.       И это пугало Румпеля больше всего.       Кто на той стороне хотел, чтобы Кэссиди-младшая оставалась жива? Кому в мире мертвых нужно было, чтобы Царство Аида не пополнилось еще одной душой?       В коридоре послышались торопливые шаги. Первый, кого Румпель увидел, был, конечно же, Нил. Он несся в сторону палаты Адри со всех ног, не замечая стоящих на его пути людей. Голд не стал подниматься, чтобы поприветствовать сына, зная, что тот спешит не к нему. И это было понятно.       Только вот вопреки ожиданиям Румпельштильцхена, он оказался первым, кого Нил сгреб в охапку и крепко-крепко обнял. Без лишних слов и предисловий. Голд прерывисто выдохнул и, казалось бы, впервые с момента попадания в шкатулку расслабился. Обнял Нила в ответ и внезапно почувствовал, как начинают гореть и мокнуть его глаза.       — Ты не представляешь, как я за вас волновался, — послышался шепот со стороны Нила.       Румпелю нечего было ответить. Его переполняло чувство безграничной радости и облегчения. Словно своими объятиями Нил снял с него все грехи и обвинения. Было что-то особенное в этом моменте, чего не было во все остальные разы. Даже мысль, что Нил воскресил Румпельштильцхена взамен своей жизни не грела так душу Темного Мага, как понимание того, что Кэссиди-старший реально волнуется за него и переживает. Это могло означать только одно: Голд Нилу небезразличен.       — Румпель!       О! Этот голос — Темный узнает из тысячи. Отстранившись от сына, он чуть ли не на лету подхватывает Белль, которая своими объятиями почти сносит Голда с ног. Уставшие руки обвили талию девушки и притянули так сильно, что не хватало места воздуху в легких. Сердце норовило пробить ребра и выбраться наружу.       — Адри в палате? — интересуется подбежавшая Эмма.       Голд кивает, не отстраняясь от Белль.       — Как она? — слышится от возникшего из ниоткуда Дэвида.       — Не знаю точно. Там сейчас Вейл, — Голд тяжко вздыхает, наконец отстраняясь от возлюбленной. — Ее несколько минут назад привезли из операционной.       — Что-то серьезное? — охает Нил.       — У нее в плече была пуля. Понятия не имею, откуда именно, но судя по всему она там была еще до Сторибрука. Магия заблокировала ее внутри тела Адри, не выпуская и не давая навредить, — пояснил Голд и снова сел на стул. — Я… — голос оборвался. Румпель вспомнил, как выглядела Адри, когда ее вывезли на кушетке из операционной, и стиснул челюсти. — Она не в норме.       Нил медленно кивает и устремляется к двери палаты. Никто не останавливает его, и он беспрепятственно входит внутрь.       Небольшая палата была скудно обставлена. Койка, на которой лежала Адри, рядом ширма, тумба и два стула для посетителей. Рядом стояли Вейл и медсестра. Они что-то шепотом обсуждали, а как только вошел Нил, резко обернулись к нему.       — Мистер Кэссиди, — обратился к Нилу Вейл.       — Да?       — Есть кое-что, что я хотел вам сообщить, — он смотрит на медсестру и взглядом указывает на дверь. — Это важно.       — Что-то не так? — Нил был взволнован.       Вейл дожидается, когда медсестра покидает палату, и кивает.       — Я не знаю, когда она очнется, — честно признается Вейл. — Это похоже на кому, только без причины. Точнее, причина может и есть, но ее нельзя вот так взять и обнаружить. Было бы замечательно, если бы Адри сама об этом рассказала, но она не в состоянии.       — И что нам делать?       — Наблюдать. Она уже была в нашей больнице с серьезным ранением и выкарабкалась, может, и в этот раз произойдет так.       — Уже была? В каком смысле? — Кэссиди-старший подходит ближе и рассматривает дочь и ее самый заметный шрам на лице.       — Она вам не рассказывала? — удивляется Вейл.       — Нет, — Нил качает головой и проводит по шраму кончиками пальцев.       — Не знаю, что было причиной, но она сама позвонила нам, мы приехали, госпитализировали ее и обработали огромные раны на спине. Словно бы кто-то прочесал их. К нашему удивлению, раны зажили быстро, и примерно на следующий же день она покинула больницу, — рассказал Вейл и тоже подошел ближе к Адри. — Это не все.       Нил вопросительно смотрит на Вейла, и мужчина аккуратно стягивает край тонкого одеяла, показывая уже заживающую рану на правом плече, шрам, скрытый тату посередине груди. Вейл надавил на плечо, разворачивая Адри и показывая те самые шрамы от ран, о которых Вейл только что рассказывал. Шрам на ребрах и еще желтеющий на них синяк. Также Вейл взял ладонь Адри и продемонстрировал большое количество мозолей и заживших мелких порезов.       Нил молча проследовал взглядом по всему, что показывал Вейл, а после, тяжело опустившись на стул, взял ладонь Адри и прижал к губам.       — Я пойду, мне больше нечего сказать, — кивает Вейл и выходит.

***

      Сморило Нила так быстро, что он и не заметил, как это произошло. Все тело болело от положения. Он все еще сидел около койки дочери и держал ее руку. Сев и растянув мышцы, Кэссиди-старший осмотрел дочь, убрал отросшие пряди челки с лица и, снова потянувшись, вышел из палаты. Ему было нужно немного пройтись. Физическая активность поможет разложить рой мыслей по полочкам.       Дверь закрыть до конца он не успел, кто-то ловко придержал дверь, чтобы та не хлопнула, и проскользнул внутрь. Тихие шаги, словно кошачьи, прозвучали в палате, и над Адри нависла невысокая фигура. Длинные рыжие кудри скользнули по лицу Адри, и Лаура провела пальцем по шраму на лице дочери. Руки скользнули по одеялу и обнажили плечи Кэссиди-младшей.       — Справилась с подарком Лазаря, Коди. Ну и зачем? Померла бы, и было бы замечательно, — шепчет женщина. — Глупая.       Ладонь левой руки Лауры легла на плечи дочери, а правая на губы, и большой палец левой со всей силы впился в еще не зажившую рану.       Серые глаза моментально раскрылись, а распахнутые губы оказались зажаты холодной ладонью. Зеленые глаза Лауры строго осмотрели Адри, и губы, скривившись, произнесли:       — Тише! Иначе накличешь беду на отца.       Адри, еще не понимающая, где находится, внимательно вслушивается в слова матери. Она не видит, где находится, что чувствует и как выглядит обстановка вокруг. Все ее внимание сосредоточилось на озлобленной Лауре.       — Долго же мы не могли понять, куда ты пропала. Думали, правда сдохла, а ты сбежала. Понять это было просто, знаешь как?       Адри качает головой.       — Эмма и Генри внезапно куда-то уехали, а с ними был Киллиан и кто-то еще, кого наши радары не могли засечь, и тут мы подумали, кто же мог так искусно спрятаться от нас? Ответ был очевиден. Ты пыталась спрятаться от нас, и таким образом только выдала себя. Умом ты явно не блещешь, — Лаура тяжко вздыхает. — А теперь молча слушай меня.       Адри прерывисто вздыхает и медленно кивает.       — Помнишь о тех кристаллах, что создали БСМовцы? Как оказалось, у них был прототип из магического мира. Понимаешь?       Адри шумно сглатывает и кивает.       — Похожий кристалл, содержащий в себе магию, находится где-то в Зачарованном лесу. Лазарь не может сам явиться за ним. Проход в Зачарованный лес ему закрыт навеки, но не тебе, понимаешь?       На лице Кэссиди-младшей моментально отражается боль и усталость. Девушка дергается, пытаясь скинуть Лауру с себя, но женщина надавливает на рану сильнее и шипит в ответ:       — Это приказ!       Следом за этим Лаура отталкивается от Адри и спешит покинуть палату, оставив Адри один на один со своими мыслями и желанием свернуть собственной матери шею. Дрожащие пальцы судорожно сжали простыни, после чего Кэссиди перевернулась на бок и укуталась в одеяло с головой.

***

      Идти против воли Лазаря — то же самое, что прыгать в костер — верная смерть. Можно лишь отсрочить приговор, но этот вариант не лучше, и именно поэтому спустя пару минут Адри все-таки поднялась, несмотря на то, что ее сил хватало разве что на то, чтобы перевернуться в кровати.       На девушке была обычная больничная рубаха. Просторная и открывающая ее спину.       Осмотрев себя, девушка тяжко вздохнула и, обессиленно опустив руки, перевела взгляд на тумбу. В ней определенно должно было быть что-то дельное. Открыв дверцу, Адри улыбнулась. Насколько же ее родные понятные и предсказуемые.       Достав широкую футболку, чуть ли не в два раза больше размера Адри, и спортивные штаны, Кэссиди-младшая наспех оделась и, схватив телефон, выскочила из палаты.       Выйти из больницы ночью проще простого. Никто не следит за палатами, никого нет на ресепшене и никого нет на выходе. Адри, держась за больное плечо, выплелась на улицу и почти сразу столкнулась с Лаурой. Женщина стояла около машины, в ожидании смотря на двери больницы.       — Долго, — недовольно говорит женщина.       — Плевать, — на выдохе произносит Адри и, обогнув мать, падает на переднее сиденье машины.       Плечо взвыло от боли, Кэссиди-младшая откинулась на спинку кресла, облегченно выдыхая. Слева хлопнула дверь и послышался голос Лауры.       — Нам незачем ехать к тебе домой, все, что нужно было взять, я уже взяла.       Адри просто кивает. Ей не хочется спорить, в этом нет смысла. Лаура хмыкает. Она заводит машину и давит педаль газа.

***

      Нил возвращается в палату гораздо позже, чем предполагалось изначально. Он размял мышцы, взял кофе, сел около кофейного автомата и уснул. Минут на тридцать всего, но когда вернулся в палату, не обнаружил там своей дочери. Дыхание перехватило. Кэссиди-старший подхватил в руки ее больничную рубаху и кинулся к тумбе. Та тоже была пуста. Раздосадованно вздохнув, Кэссиди выскочил из палаты и, направившись к монитору камер, начал набирать номер Эммы.       — Да, Нил, что-то случилось? Сейчас три часа ночи, надеюсь ты понимаешь, что в такие моменты люди смотрят уже седьмой сон, — заспанным голосом произнесла Эмма.       — Прости, честно, я не стал бы тебя тревожить, если бы не что-то серьезное, — поникшим голосом произнес Нил. — Адри куда-то пропала. Ее не забрали, она сама ушла, переоделась и ушла. В тот момент, пока меня не было в палате. Самое странное, что все это время она была без сознания, а я вышел, и она тут же очнулась, — Нил тяжко вздохнул. — Боже, Эмма, я так устал за ней бегать. Еще не было ни дня с того момента, как мы приехали в Сторибрук, чтобы мы просто провели время вместе, разговаривали о чем-то и… я даже не знаю, что у нее на душе. Эмма…       Нил обессилено всхлипнул, открывая дверь в дежурную комнату. На том конце звонка послышался тяжелый вздох.       — Что ты собираешься делать?       — Посмотрю по камерам, может, так станет понятно, из-за чего она очнулась и ушла.       — Я соберусь и приеду в больницу, не переживай, мы обязательно найдем Адри и вернем домой. У тебя еще будет шанс с ней наговориться, — с легкой улыбкой отвечает Эмма.       Нил кивает, хоть и знает, что Эмма его не видит.       — Будет замечательно.       После этого Кэссиди-старший сбрасывает и стучит во вторую, закрытую дверь дежурной комнаты.       — Кого черти принесли! — слышится голос Ворчуна.       — Привет, это Нил Кэссиди, мне нужно посмотреть записи с камер.       Слышится тяжкий вздох и грузные шаги. Ворчун подходит к двери, смотрит через небольшое окошко в ней тяжелым осуждающим взглядом, а после вставляет ключ и проворачивает.       — Проходи, — строгим голосом бурчит мужчина.       Нил благодарственно кивает и проводит рукой по волосам.       — Что ты хочешь увидеть? — интересуется гном и плюхается в кресло.       — Адри пропала из своей палаты, я хочу узнать, каким образом.       Ворчун кивает.       — Время.       — Около сорока минут назад. Начни оттуда, когда я только вышел из ее палаты, а вернувшись, не обнаружил Адри, — рассказывает Нил.       Устало зевнув, Ворчун начал листать видео, чтобы найти необходимое. Пара минут, и Нил с досадой всплескивает руками.       — Твою мать, — шипит мужчина.       — Что-то не так? Кто эта женщина? — интересуется Ворчун, ощущая легкий интерес к новой сплетне.       Нил поджимает губы.       — Мать Адри, Лаура. Чтоб ее.       Кэссиди снова проводит обеими ладонями по волосам, после чего выскакивает из дежурной комнаты, устремляясь в сторону выхода.

***

      — Не понимаю, какую проблему может доставить Лаура, если она просто твоя бывшая, — пожимает плечами Реджина.       — Дело не в этом, а в том, что Адри пропала. А… Лаура, — Нил устало садится на стул. — От нее можно ожидать все что угодно. Она непредсказуема и просто… непонятная. Зачем ей Адри? У меня есть лишь одно предположение — Лазарь. Он до сих пор портит кровь Адри и мне, — Нил вздыхает, с силой сжимает край стола. — Прихожу в бешенство, думая, что он снова будет использовать ее в своих целях. Она не успела оправиться от шкатулки, как вдруг ее снова бросают на амбразуру.       Нил, казалось, был так зол, что был готов собственноручно придушить Лазаря. Он уже представлял, как вцепится ему в шею руками и… Не было секретом, что Нил не способен на такие грубости, но Кэссиди все равно был уверен, что, встретив Лазаря, дал бы тому взбучку.       — Как думаешь, по какой причине Адри снова понадобилась Лазарю? — решает перевести тему Дэвид.       — Я… не знаю.       — Я знаю, — спокойно отвечает за сына Румпельштильцхен.       — Правда? — недоверчиво косится на Румпельштильцхена Реджина.       — Да, — кивает Темный маг и проходит вглубь комнаты. — Когда мы были в шкатулке, у меня была возможность кое-что наблюдать, — Румпель тяжко вздыхает. — Если быть точным, то почти что смерть Адри.       — Смерть? — Нил вскакивает, его ладони еще сильнее сжимают спинку стула.       — Да, не буду уточнять, если Адри захочет, то сама расскажет, как и по какой причине это произошло. Я скажу лишь одно — перед этим Адри поглотила магический кристалл, который напомнил мне один артефакт из Зачарованного леса.       — Кристалл, который содержит в себе магию? — удивляется Реджина и фыркает. — Я думала, это всего лишь… легенда или сказание. Глупости, одним словом.       — Нет, к сожалению, — качает головой Голд и поджимает губы. — Это больше, чем просто глупость. Мощная штука, она может принести в этот мир достаточно магии, чтобы Лазарь мог использовать ее еще лет сто, может даже двести.       — Именно поэтому ты думаешь, будто ради этого Лаура выдернула Адри с заслуженного отдыха? — интересуется Нил.       — Почти полностью уверен, — кивает Румпельштильцхен.       Осмотрев присутствующих, Нил разводит руками.       — Мы же все прекрасно знаем, где в Сторибруке чувствительное к магии место?       — Колодец, — кивает Мэри Маргарет.

***

      Открыть портал — дело нехитрое, когда у тебя есть все необходимые на то ресурсы. Кэссиди была бы безмерно рада, если бы порталом оказался волшебный боб, как из сказки про Джека и великанов, но это не так. Достать подобный артефакт в эти дни — настоящая удача. Лазаря выгнали с позором, не дав собрать вещички, что означает только одно — бобов он с собой не прихватил. Но есть еще большое количество способов перенестись из одного мира в другой. Есть особенные — предназначенные не всем, только определенным существам, вроде эфемеров. Ну и есть те, что были придуманы из-за отсутствия бобов. Судя по тому, что Лазарь придумал несколько таких способов — дело не мудрено.       Лаура раскрыла сумку и бросила Адри в ноги веревку.       — Чтобы портал сработал, нужно подготовить почву. Спустись в колодец и нарисуй символы. На бумажке они изображены.       — Почему ты сама не можешь это сделать? — недовольно рычит Адри.       — Потому что это можешь сделать ты, — не смотря на Адри, отвечает Лаура, доставая остальные ингредиенты. — А так же потому что начертание рун требует магическую руку. Я — не маг.       — Оно и видно, — фыркает Адри, подхватывая веревку, мел и свиток. — Как глубоко?       — Четыре метра, — спокойно отвечает Лаура.       Адри резко поворачивается к матери, смеряет ее строгим взглядом, а после, ничего не сказав, накидывает на себя веревку. Завязав надежный узел, Адри перекидывает веревку через балку колодца и делает второй узел, закрепляя его на карабине так, чтобы было проще спустится, а после и подняться. Из сумки Лаура вытащила фонарь и протянула Адри.       — Понадобится.       — ПоНаДоБиТсЯ, — передразнивает Адри Лауру и зажимает все оставшиеся необходимые вещи зубами.       Сев на край колодца, Адри перекинула сначала одну ногу, а потом другую. Вздохнула и, приобняв балку колодца, начала медленно спускаться. Снизу капала вода. Капли скатывались вниз по стенам и, срываясь с острых камней, падали на самое дно, где все еще проглядывалась вода, ради которой этот колодец, собственно и существовал. Адри вздохнула, дрожащими руками опуская себя вниз. Отмерить необходимое расстояние было сложно, но примерно Кэссиди остановилась на глубине четырех метров.       Тут стены колодца были влажными и скользкими, покрытыми всякой слизью, что нарастает на влажных поверхностях. Ноги Адри то и дело скользили, но Кэссиди умудрялась не соскочить. Воздуха становилось все меньше. Влажный, он был будто бы в несколько раз тяжелее, чем на поверхности. Кэссиди то и дело останавливалась, чтобы взять побольше воздуха, после чего продолжала спускаться.       На необходимой глубине возник вопрос, как здесь воспользоваться мелом, но ответ пришел сам, стоило Адри вспомнить, из чьих рук он к ней попал. Магия. Она позволит этому куску белого прессованного порошка писать там, где ей не место. Закрепив веревку, Адри перехватила свиток и мел, оставив фонарь во рту. Света было недостаточно, но Кэссиди все равно старалась сделать то, что от нее требовалось.       Шаг в сторону. Еще ряд рун.       Шаг в сторону. Еще несколько рун.       Шаг в сторону. Шаг в сторону. Шаг в сторону. Шаг.       Адри скользит по поверхности и впечатывается лицом в скользкую стену. Фонарь больно прижимает ее губу, до крови, а после падает вниз. Бульк. Свет удаляется все ниже и ниже, и вскоре Адри может рассмотреть дно колодца.       Внизу что-то поблескивало.       Кэссиди тяжко вздохнула.       Что-то внутри нее сгорало от любопытства. Руны она может дорисовать и чуть позже, а фонарь ей нужен сейчас, а также внутренняя сорока сходила с ума. Открепив веревку, Кэссиди поспешила вниз.       — Ты куда спускаешься? — кричит Лаура, заглядывая в колодец.       Адри молча смотрит в сторону матери, а после делает один прыжок вниз, чтобы ускорить спуск.       — Коди!       Кэссиди кривится, как от лимона, после чего попадает ногами в воду. Холод продирает ее до самой макушки, но Адри все равно продолжает спускаться. Дыхание сперло. Часто дыша, чуть ли не задыхаясь от холода, Кэссиди погрузилась в воду почти на половину тела, после чего смогла дотянуться ногами до дна. Вставать на дно не хотелось. Кэссиди немного прогнулась в спине, пытаясь наклониться и дотянуться рукой до фонаря. Рука по локоть вошла в воду. По спине пробежались мурашки. Адри задержала дыхание и на мгновение полностью опустилась в воду, кончиками пальцев подтягивая фонарь к себе. Раз, два, и фонарь оказывается зажат в ладони Адри. Кэссиди дергается назад и приникает грудью к стене. Сорванное дыхание отражается от стен колодца, эхом поднимаясь вверх. Свист срывается с губ Кэссиди. Тело бьет озноб.       Отдышавшись, Адри перехватывает фонарь поудобнее и наводит свет на дно колодца, пытаясь просветить его. Внезапно девушка дергается дальше от воды и прислоняется лбом к стене колодца. С губ срывается нервный всхлип.       На дне поблескивали позолоченные кости. Череп, легкие, бедренная кость и остальные, уже малозаметные и малопонятные. Кэссиди закрывает глаза, пытаясь привести дыхание в норму, после его снова смотрит на скелет. Около черепа также блестит кулон, он раскрыт и в нем виднеется чья-то отслоившаяся фотография. Адри поджимает губы и, снова спустившись к воде, протягивает руку к кулону.       На поверхности колодца Адри устало опустилась на бортик, прежде чем полностью вылезти. Ей все еще было холодно. Кто-то со всей силы стиснул ткань футболки на ее спине и вытягивает наружу.       — Адри, боже! — слышится знакомый голос, дрожащее от холода тело прижимают к теплому мужскому.       Кэссиди сразу же расслабляется и приникает к груди отца.       — Что ты там делала? — удивляется Эмма.       Адри хмурится и молча осматривает поляну. Лауры нет. Девушка хмурится.       — Тут была Лаура, вы не видели?       — Лаура? — переспрашивает Нил и начинает снимать с себя куртку.       Отец накидывает элемент гардероба на плечи дочери и остраняется от нее.       — Где она? Я срочно должен поговорить с этой… сукой, — шипит Нил в очень нетипичном для себя тоне.       Кэссиди усмехается.       — Попробуй найди, она либо готовит место для портала, либо слиняла до тех пор, пока вы не оставите меня в покое.       — Портала? — удивляется Эмма.       — Да, портала в Зачарованный лес. У Лазаря жопа горит, как хочется достать способ пронести магию в этот мир. Туда-то ему путь закрыт.       — Как это понимать? — слышится голос Робина.       — Магия Мерлина сильнее всякого мага, как ни крути. Он наложил заклятие на Зачарованный лес, чтобы Лазарь не мог вернуться. Но этот паразит сумел найти обходной путь, — тяжко вздыхает Адри, кутаясь в куртку отца.       Взгляд Адри скользит сначала по Реджине. Сердце тепло отзывается, и уголки губ Кэссиди слегка приподымаются. После этого взгляд скользит по Робину, и серые глаза цепляются за то, как стрелок болезненно нахмурился. Кэссиди щурится, а после отворачивается, не придавая этому особого значения.       Из-за кустов выходит Лаура.       — Итак, Коди… — женщина замирает и поджимает губы. — Я ожидала, что вы придете чуть позже.       — Отлично, а я ожидал, что ты больше не появишься в нашей жизни, — пожимает плечами Нил. — Видишь, жизнь полна несправедливостей.       — Это точно. Встретить тебя еще раз — одна большая неудача. К сожалению, приходится мириться — издержки профессии.       — Какой еще профессии, — вдруг рычит Адри и отстраняется от Нила, делая шаг к матери. — Быть подстилкой Лазаря?       Нил грубо стискивает плечо дочери, пытаясь остановить. Кэссиди дергает им, скидывая ладонь.       — Я все равно не могу ей ничего сделать, приказ Лазаря.       Нил поджимает губы. Адри вздыхает.       — Все готово?       — Все, — на лице Лауры возникает ухмылка. — Лишних с собой не берем.       — А это уже не тебе решать, — отрезает Дэвид, выступая вперед и перекрывая своим плечом Адри.       Лаура стискивает челюсти. У нее не было времени на пререкания. Особенности портала были в том, что его можно было открыть только при определенных условиях, поэтому Лаура лишь молча отвернулась к колодцу и, бросив в него склянку, перепрыгнула через бортик.       — Ты следом, Коди.       Миг — и Лаура растворяется в колодце. Адри тяжко вздыхает.       — Я не могу не идти…       — Значит, я иду с тобой, — крепко сжимая ладонь дочери, заявляет Нил, а после поворачивается к семье. — Остальных за собой не тяну.       — А вас никто и не спрашивал, — фыркает Голд и первый подходит к колодцу.       Темный маг перекидывает ногу через борт колодца и прыгает туда следом за Лаурой. Адри благодарно улыбается и вздыхает.       — Нет времени ждать.       Два шага, прыжок, и Адри опутывает фиолетовая дымка.