Перенасыщение

      Кай/о он не встречал уже двое суток. Одни потому что сам Сова в принципе никого не видел, а просто провалялся в постели, вторые из-за личных планов, ведь хотелось прогуляться по местным лесам. Но даже по пути к ним он осматривался, да так и не заметил знакомые отблески титанового сплава. А вот сейчас, на третий день, когда температура воздуха чуть упала, а организм Совы привык к невыносимой жаре, как раз можно заняться поисками. Вообще в остальных случаях разведчик бы просто убрал кухню (точнее часть кухни, ведь большее пространство выдраено до блеска) и забыл, но не в этот раз. Зная нетерпимость Кай/о к радиантам, Сова предполагает, что робот залег на дно и не выходит на связь не без причины.       А проблемные отношения между Кай/о и радиантами в протоколе Бримстоун, когда занят, поручает разгребать именно Сове. В иных случаях капитан самостоятельно справляется с задачами мамочки ссорящихся детей.       Поиски выдались долгими — сначала Сова проверил виллу, обнаружил там погром, понял, что Кай/о явно не в духе, и, поспрашивав постояльцев о «высоком роботе в яркой розовой рубашке», вышел на его след. Да уж, эти странные вмятины в песке трудно не заметить. Только вот путь от виллы до тихого места, где Сова рыбачил в первый день отпуска (именно там, скорее всего, товарищ и находится) длинный, песчаный и под солнцем, так что разведчику пришлось делать круг. Чтобы пройти по безопасной тени.       Когда Кай/о показался в поле видимости, Сова сразу почувствовал неладное. Стоит ли вообще сейчас подходить к нему и говорить?       — Добрый вечер. — Здоровается он, тихо поднимаясь на склон. — Мы можем поговорить?       Люди сложные и слишком непредсказуемые, чтобы пытаться с ними контачить. Кай/о убегает прочь от своего номера, прочь от людей и выходит на местность, где первый раз встретил Сову. Спокойная тихая местность, где не будет людей с их странными усмехающимися лицами и потными руками. Он стоит так десять часов, а может и двое суток, копаясь в истории прошлых ошибок в программировании. Ищет вредоносные зародыши вирусов, контакты с проводами, однако все чисто, как будто его саркастичная программа только сошла с конвейера. Через призму выжигающего цепи ядра, он просто не может остановить свои мысли о проблеме. Хотя, скорее всего, перестань Кай/о думать, ему было бы не так горячо.       К нему приближается одиночка. Это чувствуется в осторожном нажиме ног по песку. Кай/о сказал бы, что не хочет стоять у самого обрыва, чтобы незнакомец не скинул его, но, если бы прямо сейчас его кинули в воду, это помогло решить вопрос остужения на самую малость. Он даже не оборачивается, когда говорит Сова.       Его несколько тревожит то, что именно немногословный агент решает с ним заговорить. Вероятно, это будет разговор о Бримстоуне. Или о том, что сказал Бримстоун. Помимо него, они не разговаривали ни о чем, кроме боя. Но на роскошном острове, откуда взяться бою? Может о Фениксе? Кай/о надеялся, что нет.       — Да. Конечно. Мы можем поговорить.       Он решает держать при себе его проблемы программирования и слабости к человеческим особям. Все что находится под титаном горит, и Кай/о старается не смотреть на Сову, а обратиться к морю и закату.       Первое время разведчик молчит, слушая шум прибоя и крик чаек. Солнце катится за горизонт, оставляя на поверхности океана золотистый след, а чуть поднимешь голову к небу, то увидишь, как темнеет верхушка мироздания и как загораются на ней звёзды.       В этой тишине и говорить особо не хочется.       А надо ли?       «Сейчас отпуск. Прекрати лезть ко всем с нравоучениями. Не смотри на то что Кай/о — машина. Он тоже имеет право на чувства, как и люди. И он тоже может ощущать себя морально плохо…»       Сова останавливается неподалеку, не решаясь подойти ещё ближе. Воздух вокруг Кай/о вибрирует, и разведчик это прекрасно видит. Да нет же. Всем нутром чует.       «Но тебе же надо все узнать!»       Не надо.       — Хочу обсудить…экскурсию к рисовым полям. — Говорит он вопреки застывшим в голове мыслям. — Сегодня прохладнее чем вчера, но все равно душно… Не хочешь искупаться?       — Рисовые поля, да? Очевидно самая скучная человеческая вещь, которую можно обсудить с тобой, но, если тебе есть что сказать, я выслушаю. — Кивает Кай/о и начинает неспешный спуск вниз к воде, по узкой каменной тропинке, даже не оборачиваясь. Температура выше нормы, он согласен, но ему не нужна вода для удаления духоты и восполнения запаса жидкости в организме. Скорее, он может опустить ноги в воду и частично рассеять электричество, шипящее во внутренних цепях.       — Мы в отпуске, и тебе тоже следует отдохнуть. — Пожимает плечами разведчик в ответ на явное недовольство Кай/о. Не совсем он хорошего собеседника выбрал для обсуждения экскурсий, да, но что поделать, если у Совы проблемы с социумом такие же, как и с готовкой. — Хотя бы постараться отвлечься от проблем протокола. И радиантов.       Последнее слово Сова четко выделяет, делая на нем акцент и как будто намекая, что дальше разговор пойдет именно о них. Мужчина спускается к воде вслед за Кай/о и, сбросив сланцы, ступает в океан чувствуя, как по телу разливается достаточно приятное чувство…свободы.       Да, он решает искупаться прямо в одежде — в однотонной светлой футболке да шортах. Тех самых, в которых он появился на пляже в первый раз, ведь гардероб Совы не изобилует разными нарядами. Солнечные лучи, особенно сейчас, во время заката, очень плохо повлияют на кожу разведчика. Когда он был в отпуске в прошлом году, то словил много ожогов, в основном на плечах и спине. С тех пор он редко купается не в одежде.       Да она, в принципе, не особо мешает.       Зайдя в воду по колени, Кай/о чуть проваливается под песок сбрасывая избыток электричества. Подвернув шорты, чтобы волны не мочили ткань, он смотрит вниз в отражение и находит, как его экран непрерывно мигает красным и фиолетовым. Он не будет это комментировать. Как и то, то что в человеческой культуре принято раздеваться прежде чем заходить в воду. Когда-то Кай/о даже штанов не носил, но людям не нравилось, что их спасает бесполое существо смущающее их то ли цельной пластиной вместо половых органов, держащее связь с ногами, или тем, что это слишком привлекало внимание людей от их же спасения.       — Так, что там с экскурсией? — Он складывает руки на груди. — Рисовые поля это…так сельскохозяйственно. Можно накормить много людей и все такое.       Разведчик заходит все глубже, до тех пор, пока не виднеется лишь голова, шея и часть плеч, а кончики светлых волос качаются на воде подобно водорослям. Сова внимательно смотрит на Кай/о, замечая, конечно, этот яркий красно-фиолетовый экран, но никак на него не реагируя. Подбирает слова, а после некоторой задержки выдает:       — Я не хотел об этом говорить. Поэтому и свёл все к полям. Но в любом случае для наших юнцов будет полезно прогуляться по значимым местам. — Вновь тишина. Где-то вдали раздражённо закричала птица. — Тебя ведь беспокоит…близость радиантов? Видишь в них опасность, не более. Я ведь прав? Да, я понимаю, что в твоём будущем они много что натворили, но сейчас они наши союзники. И пусть раздражающие, шумные, но они нам не враги. Пока что.       Рискованно, да. Но все же Сова не может, просто не может остаться без значимой для безопасности протокола информацией.       — Все сложно. — Выдает Кай/о.       Феникс его главная проблема. Огненная, потная проблема, чье тело вызывает у Кай/о дичайшие механические судороги, как будто по нему прошла пулеметная очередь. Сложно представить, что Сова не будет подозревать после всех странностей и агрессии в его сторону, что Кай/о опасен для команды. Он не будет винить его в этом. От вопросов становится одновременно не по себе и приятно, что кто-то спрашивает его, как он себя чувствует. Кай/о балансирует на лезвии: рассказать все как есть, надеясь на то, что Сова сможет решить проблему, или просто молчать и притворяться, что это все еще ненависть и недоверие.       — Мне кажется, отчасти, я чувствую в них опасность. Это что-то… — Он хочет сказать «первобытное», но понимает, что просто полнейшая чушь. Это просто ошибки, и Кай/о заточен в них. — Что-то, что может касаться всех людей. Мне кажется я мог…подхватить вредоносный элемент. Я думаю, что я могу представлять потенциальную угрозу, пока не пойму в чем дело.       От путаницы Кай/о не стало легче, ему даже кажется, что он усугубляет ситуацию. Внутренности накаливаются, и он понимает, что нужно опуститься в воду как минимум по грудь, потому что жар уже приносит дискомфорт. Хладагент из жидкого состояния переходит в пар в соединительных трубках. Кай/о возвращается на пляж, снимает рубашку и шорты — ему нечего прятать под одеждой — и сев в воду по грудь, ощущает, как от него исходит шипение как от раскаленного утюга.       — Я знаю, что ты опасен. — Говорит Сова, в никуда, отворачиваясь к закату. От солнца остался лишь маленький кусочек, а пляж постепенно покрывал сумрак, и, пусть духота всё ещё не уходит, все равно становится легче.       — И я бы к тебе не подходил, если бы считал, что ты принесешь разрушение по своей воле. — Разведчик осторожно подплывает ближе, окунается, дабы смыть с головы неприятную тяжесть. Выныривает и убирает длинные волосы, что прилипли к лицу.       — Я уже делал проверки, — говорит Кай/о буднично, как будто держит тело под контролем. — Много проверок. Они не показывают ничего, но мое программирование убивает меня. Тело нагревается до опасной отметки. Я не знаю, что это, но пока я не узнаю, я не вернусь к людям. Тебе тоже стоит держаться подальше. Так, на всякий случай.       Сова слушает внимательно, впитывая каждое слово. И думает. Очень много думает, ибо проблема Кай/о просто приросла к нему. Стала его проблемой. Ну конечно, они столько уже пережили вместе, и разведчик явно проникся к машине большей эмпатией чем к людям. Забавно.       — Как по мне… — Задумчиво начинает Сова. — Ты просто перегрелся. Такое же возможно? Феникс и солнце действительно адское сочетание даже для твоего титанового сплава. Может, все же, вода тебе поможет. Не знаю.       Губы Совы едва дрогнули в мимолётной улыбке, и он поспешно прячет лицо обратно в воду, вновь ныряя, вновь показываясь на поверхности. Соленая вода успокаивает, но Сова не уверен передастся ли этот же эффект Кай/о.       И все же в голове ещё много вопросов.       — Мое тело готово к экстремальным перегрузкам снаружи, так что я полностью исключаю участие способности Феникса на мою систему. Он бы не добрался до моих внутренностей. Весь жар там.       — Расскажи, что у вас случилось. Ведь…есть же причина такого нагрева если исключать влияние солнца. — Тихо просит разведчик, и окунается в воду так, что только блестящие глаза и видно.       Кай/о наконец решается посмотреть вперед на плавающего неподалеку мужчину и обдумывает как сильно реагирует тело на не радианта. Ничего и в то же время, восхитительно-плохо много всего. Словно все мысли переквалифицировались в потоки рваного обличающего тока, который просачивается к ядру глубже от пары оценивающих глаз. Кибернетика на одном из них ползает по нему, как будто бы могла разбить его на платы и куски бесполезного металла, чтобы добраться до сути.       От слов Совы становится прохладно и кристально-чисто. Да и когда его слова не были такими? Между ними их было всегда мало, но каждый разговор откладывается в памяти так, что Кай/о мог бы воспроизвести каждую реплику Совы из его будущего и настоящего.       — Угх, — он издает статичный раздраженный звук, как будто его коробит от омерзения. — Это унизительно. Я предпочел бы не говорить об этом. Предположим, что на меня попала структура ДНК Феникса и от этого, мне захотелось открыть на него внезапную охоту.       К Кай/о подплывают водоросли и приклеиваются к руке. Внезапное обогащение информацией он полностью игнорирует, вместе с появлением луны и россыпи сияющих звезд. Когда он проснулся, небо всегда было закрыто черным дымом и облаками. Радианты использовали все свои силы, чтобы ослабить человечество и уничтожали его болезнями, скудным урожаем и мощью, способной раскалывать звезды одним щелчком. Он прибыл сюда и встретил чистое небо, ему пришлось познавать новый мир с нуля. Любопытство было раньше. Кай/о бы сказал, что частью программирования он хотел бы вернуться и не переживать о своих мыслях о радиантах. Правило было одно — видишь противника, убивай.       — Я даже думал, что убью его. И я почти убил его. Но потом я понял, что это не то, чего я хочу на самом деле.       Кажется, любой другой человек должен ужаснуться, отпрянуть, спросить «как же так? Убить?» и поспешно покинуть океан, но не Сова. Он лишь бесстрастно качается на волнах, прожигая внимательным взглядом Кай/о — правый глаз ярко сверкает в полутьме, и его сине-белое свечение отражается от воды, а левый всё остаётся невзрачно серым. Но постепенно, секунда за секундой, цвет его плавно перетекает в более темный и синеватый оттенок, как будто копируя окружающий Сову океан. А вода, в свою очередь, отзеркаливает небо.       Сова понял. Но сказал совершенно иное.       — Ты можешь перепрограммировать сам себя? — Интересуется он, подплывая ближе, но всё ещё держа безопасную дистанцию. — Возможно ли поставить стоп-режим, который снимается определенным словом?       Собственный тихий голос кажется слишком шумным на фоне засыпающей природы. И Сова даже немного смутился. Проплывая мимо Кай/о, Сова лучше чувствует его раздражение и теперь уже понимает насколько все плохо.       — Это не запрещается. Все же меня программировали с возможностью остановить, если я начну устраивать бойню вместе с радиантами. — Сова проплывает мимо, от него не пахнет ничем. Кай/о видит химический анализ моря, жесткий и настойчивый, но даже когда Сова оказывается на песке и снимает футболку, чтобы выжать воду, все что удается поймать — лунный свет, играющий на бледной коже. Кай/о отворачивается и прячет руки под воду прямо в песок. — Но это не так просто. Нельзя просто приказать мне подчиняться. Надо лезть под обшивку и настраивать меня там.       Рассказывать о том, как можно усмирить себя кому-то, кому он доверяет, на удивление легко. Он вычерпывает из песка белую большую ракушку, затесавшуюся между водорослей, и выносит её над водой. Кай/о задумывается на мгновение, вспоминая…       «Чтобы сделать задуманное, нужно разблокировать внутренние порты и присоединиться по каналу, через любую ЭВМ. Там будет куча паролей и файрволов, так что ему придется расшифровывать их и одновременно испытывать адский щекочущий жар, потому что люди буквально копаются во внутренностях, которые слишком чувствительны из-за влияния радианита. Потом уполномоченный вводит слова, ставит проверку и, если все в полном порядке, ЭВМ будет разрушена навечно, чтобы не оставить ни следа о проведенной настройке. Последний раз, настройку пришлось снимать, потому что радианты слетели с катушек и почти не оставили надежды. Слова были простыми цифрами «-1» и «1», и несмотря на опасения Кай/о, что его быстро раскусят, никто за все время так и не сказал «-1».       — Я бы не стал доверять такое кому попало.       — Хорошо. — Выдыхает Сова. Капли воды на бледной коже блестят в лунном свете, оттого разведчик кажется таким призрачным и далёким. Ненастоящим.       Он осторожно вытирает волосы полотенцем, убирает их назад, подняв голову к небу, и замирает так, уставившись на звёзды. Их яркость и многочисленность мгновенно окунули разведчика в воспоминания, ведь там, на родном севере, небо такое-же. Разница лишь в холоде.       — Пойдем. Я хочу закончить это сегодня. Чтобы завтра я был уверен в том, что наши радианты в безопасности. — Зовёт Сова, выходя из транса.       И на мгновение он замирает. Видит, как Кай/о стоит по пояс в воде с ракушкой, как стекает с нее остатки песка, как переливается лунный свет, блекло отражается и от блестящего тела коллеги, и от раковины. И Сова пытается вспомнить, когда он в последний раз вообще видел ракушки. Особенно такие большие и красивые. Никогда. Или же в далёком детстве.       Как много он упускает, постоянно накручивая свое состояние до головной боли, и как много счастья теряет.       На заявление Совы о том, что он хочет провести настройку, Кай/о ощутил порыв отказаться, потому что работать разведчику придется с процессорами и спрессованным мозгом и памятью. Вопрос не в доверии, а в элементарном чувстве собственного достоинства. Но потом понимает, что обратиться больше не к кому и это решит множество проблем и, возможно, на ЭВМ Совы будут высвечиваться ошибки, которые не удалось обнаружить Кай/о самостоятельно, и кивает. Тем более, работать с этим будет Сова — один из двух людей на планете, которым Кай/о безостановочно доверяет во всем и умер бы за них столько раз, сколько нужно.       Встав из воды, он чувствует конденсат, скопившийся на экране от все еще высокой для Кай/о температуры. Подобрав шорты, он натягивает их на искусственные мышечные волокна на ногах и преследует взгляд Совы, сосредоточившийся на раковине в руках.       — Ты собираешь такие? — Спрашивает Кай/о, вытряхивая остатки грязи изнутри. Другой свободной рукой, он перебрасывает рубашку через плечо и протягивает ракушку Сове. — Боюсь я не могу наслаждаться эстетической красотой наружного скелетного образования моллюсков.       — Нет. Но бабушка любит, когда привожу ей всякие диковинки. — Говорит разведчик, слегка улыбаясь, и тянется к ракушке. — Спасибо.       Последнее слово прозвучало как-то по-доброму искренне, совсем в непривычном для разведчика тоне. Все что касается его семьи, безусловно, пробивает на излишнюю эмоциональность. Но разве здоровый человек будет считать лёгкую улыбку всплеском эмоций?       Кай/о замирает. У Совы приятная улыбка, такая же ненастойчивая и искренняя, как и он сам. В ней словно прослеживается добрая тоска по дому и по воспоминаниям, спрятанными подальше от смерти и ужасов, в которых мужчине необходимо обитать. Наверняка, Сова не рассказывал своей семье о своей работе. Кай/о отводит взгляд, понимая, что задумывается об этом слишком долго.       Направляясь в сторону своего бунгало по тёплому песку, Сова бережно прижимает ракушку к груди как будто это самое ценное сокровище на свете, а по приходу сразу оставляет её на полке рядом с кроватью. Комната Совы не блещет изысками, но все нужное в ней есть. Да и не нуждается разведчик в каких-либо роскошных интерьерах.       — Ты скажи, что надо делать, и я обязательно все выполню. — Говорит Сова, вытаскивая из комода свой маленький ноутбук и разные провода. Разведчик особо не разбирается в технике, но знает азы. Например, как подключить ноутбук к другому устройству или как отправить фотографии по электронной почте. И думает, что этого вполне достаточно.       Внутри дома, Кай/о не медлит и находит среди оставленных для гостей кабелей нужный для соединения. Он бросает рубашку на кровать, разворачивает к себе стул и садится на него, оперившись животом о деревянную спинку. Некоторое время Кай/о колеблется, но отпускает замки на углеволоконном наполнении в месте поясницы, предоставляя обзор проводам, освещенным трубками хладагента и радианита.       — Порт в области ключиц, ты можешь посветить чем-нибудь, чтобы найти его.       По-хорошему титан нужно разбирать, потому что вверх от поясницы идет система охлаждающих гибких труб, но у Кай/о нет ни желания, ни времени этим заниматься. Просто покончить с этим. Ему и без пояснений достаточно неловко показывать чувствительные место своего тела.       — Он примагнитится самостоятельно, но его нужно туда втолкнуть. — Мрачно дополняет он и берет ноутбук, открывая строку администратора. — Скорее всего руками. Мне жаль.       Пока Кай/о рассказывал, что да как нужно делать, Сова устроился позади на табуретке, что принес из кухни. Он внимательно изучает внутренне строение убийцы радиантов, скользя взглядом по трубкам охлаждения, пульсирующему радианиту и другим значимым деталям. Правый глаз горит ещё ярче, но Сова поспешно его закрывает, ощущая, как постепенно разум начинает сжирать боль.       Разведчик, кивнув, совершенно не понимая почему Кай/о вдруг жалеет Сову, осторожно забирает кабель, да и нужный порт находит без труда, подсветив фонариком на телефоне. Только вот пихнуть в порт с первого раза не получается — голова предупреждающе гудит, а справа скопление боли тянет разум вниз. И, дабы не повредить хрупкие «внутренности» Кай/о, Сова со вздохом чуть отстраняется.       Хочет сказать «прости», но выходит:       — Прврст.       Первый блин комом, а второй румяненький. Сова, осторожно придерживая Кай/о за талию, прохлада которой приятно жжет пальцы, все же вводит кабель на свое место. Да нет, проталкивает. Убедившись, что все сделал так как сказал коллега, Сова выпрямляется, не сводя взгляда со спины Кай/о.       После первой попытки Совы, воткнуть в него кабель Кай/о чуть ли не отключается от обилия ощущений разной интенсивности и длины и того, что кабель случайно прошелся по внутренней стороне его ядра. Они не были плохими или слишком болезненными, они просто были и от этого по экрану пробегает быстрая пиксельная рябь, которая вместе со зрением отключает его голос. Это…приятно.       Он только слышит обрывок фразы в темноте, но не может распознать язык и разблокировать в памяти человека, который говорит это, потому что мозг от мимолетного напряжения между портом и кабелем перестает функционировать.       Все что остается — приятные ощущения, циркулирующие внутри по трубкам и по радианиту. Сначала они горячие, затем сменились на холод, который так необходим. Кай/о почувствовал облегчение, однако даже не мог вспомнить почему. Быть таким свободным от мыслей и беспокойства приятно. Почему ему было так плохо последние несколько дней? В этом нет смысла в вечной черноте, поглощающей его. Здесь так прохладно и спокойно.       Вторая стыковка проходит хорошо и Кай/о, калибрует систему. Все возвращается к норме, оставляя остаток сжатой преданности и повиновения человеку, настраивающего его, заточенные в его программе. Внезапно, он понимает, что его датчики во время отсутствия хозяина успели нахватать с чистых рук Совы несколько анализов и дали команду «защищать любой ценой». Как будто бы, когда-то он думал о Сове по-другому.       — Благодарю, особь номер один, — механизировано шаблонно говорит Кай/о, не сразу осознавая, что он вызвал первоначальные настройки, заставляющие его подтвердить шкалу верности. — Эм, это зав-водские настройки, больше не пов-вторится.       Дергающимися от стабилизации руками он проверяет крепление кабеля к ноутбуку и начинает вбивать в строку администрирования данные для расшифровки.       — Я ду-мал осо-бь ном-мер один это Бримм-м-стоун. — В тухлом голосе Совы слышится лёгкая усмешка, но он тут же откашливается, как будто отрезая возможность любого проявления эмоций.       Особь номер один — это первый человек, которого Кай/о видит после перезагрузки. На самом деле, Кай/о даже рад тому, что это услышал кто-то близкий и тот, кому он может доверять.       — Ты в-в порядке? — Он останавливается на строке начала кода, и оборачивается назад, оценивая состояние Совы. — Как ты себя чув-вств-вуешь? Есть голов-вные боли?       Осознав, что помощь больше не нужна, разведчик отошёл от Кай/о и сел на кровать, скрестив ноги. Как на зло, правый глаз начал кровоточить, но боль отошла на второй план, хотя голова всё ещё мразотно трещала. Радианита в Кай/о не так много, но относительная близость с открытой частью спины ощущается так, как будто Сова попал в самый эпицентр взрыва. А сейчас, когда разведчик дальше, то и влияние радианита ощущается слабее. Но все равно, все равно эта дрянная энергия, особенно самая чистейшая, что даёт жизнь не только Кай/о, но и другим существам, на Сову действует крайне отрицательно, разрывая его изнутри на маленькие куски.       — Я порядке. — Отвечает, приподнимая обе руки и улыбаясь, тем самым показывая, что он действительно в порядке. Не смотря на блестящую полоску крови, что тянется от глаза до середины щеки. — Пожалуйста, закончи начатое.       — Я ценю твое жертвенное благородство, но тебе следует выпить воды и поспать. Это всегда помогает. — Отвечает Кай/о возвращаясь к слепой быстрой печати. — Процесс расшифровки займет несколько часов, я бы не хотел отвлечься на середине процесса и понять, что ты мертв. Скорее всего, без стабильного завершения настроек, я самоуничтожусь, при попытке самостоятельного извлечения портов. Поэтому, пожалуйста, при любом недомогании сообщи мне.       Хоть его и беспокоит кровь, вытекающая из глаза мужчины, в его памяти есть фрагменты, без чего ученые выходили из лаборатории, когда только-только всовывали в него порты и вызывали микровзрывы радианита. Хорошо, что сейчас, это взято под 90% процентный контроль.       — Я могу уйти на кухню и разбудить тебя, когда мне потребуется ручной перезапуск отпечатком человеческого пальца. Если, конечно, ты хочешь вздремнуть?       — Я же сказал, что со мной все в порядке, но… — Он бросает беглый взгляд на электронные часы. Полночь. Так быстро? Что же, завтра, точнее уже сегодня, день планируется тяжёлым, так что надо хорошо отдохнуть.       — Нужно просто выпить лекарство…да уж, сижу на лекарствах, хотя чуть-чуть до тридцати не дотягиваю. — В голосе слышится горечь, и на сей раз Сова не собирается прятать эмоции под маской безразличия. Тяжело…       Слушая совет Кай/о, он все же идёт на кухню за водой, морщась от крошечных каплей крови, упавших на пол. Наверное, их уже не получится оттереть. Выпив воды, первым делом Сова скрылся в ванной, где вытер лицо от крови, а также умылся, почистил зубы и принял душ чтобы смыть с тела треклятую соль. Все как всегда, только вот действия его заторможенные, а в голове зациклена давняя мелодия. Ах, Сову так раздражает мыслительный процесс. Кажется, ему не получится быстро уснуть, не смотря на жгучую усталость.       — Что ж, доброй ночи. — Тихо говорит разведчик, заходя в комнату. — Мне не важно где ты будешь сидеть. Ты не мешаешь. И да. Разбуди меня если будет нужно.       Сова уже переодетый — в старой хлопчатой футболке с попугаем да в спальных шортах. Он устало заползает на кровать и, не смотря на свои мысли, что сидели в голове чуть раньше, мгновенно отрубается.

***

      Трудно видеть Сову уставшим и полностью вымотанным. Слабым. Скучающим. Беззащитным и подставляющим свое горло под удар.       В самых опасных участках мира, где в будущем им приходилось воевать, его глаза исключительно пылали льдом, а голос наполнял надеждой, пронизывающей каждого до мурашек, когда речь шла о будущем.       У Совы настоящего, казалось, её слишком мало. Словно бы он таял на глазах от недостатка стресса, от недостатка боя и переизбытка ожиданий очередного вылета на задания, которых одновременно закаляют его дух и убивают в нем человечность. Кай/о знакомо это чувство болотного застоя здесь. И ему иногда тяжело смотреть на Сову или Бримстоуна, для которых их мир не черно-белый, а более сложен и разносторонен.       Он занимается анализом своих мыслей и программы до самого рассвета, периодически подглядывая за Совой и за его пульсом. Через час после рассвета начинают галдеть чайки и в комнату заползает холод через открытые форточки. Кай/о знает, что хозяин дома предпочитает холод, но все же укрывает его ноги дополнительным пледом во избежание болезни.       Кай/о завершает работу под семь утра, и его ядро, заточенное в отверстие в спине, открывается со шипением. На экране Кай/о и экране компьютера две длинные полосы, в каждую из которых нужно вбить экстренную остановку и команду вольно. Сомнения преследовали Кай/о все время, пока он работал. Ему не нравится быть на цепи или быть привязанным к кому-либо, но разве он не уже? Разве он не прибежит на другой край Земли, потому что Бримстоун разгадал его мысли и предложил отдохнуть? Разве он не раскрыл суть проблемы человека, с кем вел ожесточенные бои, даже с его копией? Кажется, у Кай/о не остается выбора. Да и Феникс, может вновь попытаться запрыгнуть на него, лапая потными руками.       Вспоминая о Фениксе, Кай/о удаляет все аналитические данные, которые с него собрал и отключает датчики по всей полости груди и живота, оставляя их на руках, если вдруг придется. Теперь его тело такое же прирученное, как и мозг. Это удручает.       Отсчитав ровно до фазы сна, во время которого люди быстро просыпаются и быстро ложатся спать, Кай/о легко касается чужого плеча и ожидает у кровати. Он все сделал, приготовил питательный завтрак и на кухне, успел доубираться, стирая с дерева капли крови. Сочетание силы и идеального горючего химического анализа, которым можно сжечь камень и даже запаха не останется. Он подумал, что это будет равноценный обмен, тому количеству доверия, которое отдает Сова.       — Сова, мне нужна твоя помощь. — Как можно тише говорит он, держа наготове стакан с водой, понимая, что мужчина мог не пробудиться от толчка в плечо. — Я не смог найти ужасные звуки будильника, под которые люди предпочитают ненавидеть машин по утрам, поэтому тебе придется терпеть мой голос.       Сова проснулся от одного касания, щурясь от утренних солнечных лучей, что проползли в спальню через окно. Тихо и очень сонно мычит, но, игнорируя свое желание поспать, садится. Спутанные от сна волосы торчат во все стороны, падают на лицо и, кажется, вовсе Сову не беспокоят. Разведчик в целом выглядит растрепанным, но не волнуется на этот счёт, ведь никто кроме давнего друга его не видит. А на затяжных миссиях Сова всегда просыпается раньше всех. Или же вообще не спит.       И разведчик замечает плед на своих ногах, отчего сердце предательски екает, падает, заставляя Сову замереть в ступоре от осознания этой крошечной заботы от кого-то.       — Я тут. — Говорит Сова, поднимаясь с кровати и потягиваясь аж до хруста в костях. — Что нужно сделать?       В желудке предательски урчит, погоняя разведчика на кухню, но Сова упорно сопротивляется человеческим потребностям, ожидающе поглядывая на Кай/о. Для начала нужно ему помочь. Завтрак подождёт.       И вновь голос желудка рождает мысли о том, что было бы не плохо стать машиной, которой не нужно ничего, даже электропитание. Ведь роботам, не нужно тратить ресурсы, такие как время и деньги, на глупые человеческие факторы. Сон, еда. Склонность к болезням, и некоторые из которых порождают стрессы, а стрессы уничтожают желание. Но разве сейчас — Сова поднимает взгляд на Кай/о — они не бороться с результатом того, что так напоминает человеческий стресс?       Особенно если этот робот — интеллектуал. Не простая железка с определенной базой данных, а разумный. Способный обучаться.       — Интересно. — Говорит Сова себе под нос. — Вроде холодный робот убийца радиантов, но все это больше и больше напоминает человеческий стресс и моральное истощение. Хотя я сам не разбираюсь в человеческих эмоциях, так что могу ошибаться.       Смешанные чувства по поводу проснувшегося от крепкого сна Совы, Кай/о засовывает подальше вместе с прилагательными, которые крутятся у него на языке. Если бы его спросили, он бы ответил, что его товарищ по команде идеальный представитель своего вида, что конечно было одновременно горькой правдой и шуткой, чтобы не показывать свою верность и слабость другим.       Он мотает головой, начиная ползти в дебри, где-то в удаленном потоке сознания.       — Тебе нужно придумать два слова, первое, которое меня деактивирует, второе активирует. Во время деактивации я на коротком поводке и подчиняюсь любым командам, даже «сидеть» и «умри», так что, если есть возможность не заставляй меня хотеть быть тостером без частей тела в это время, потому что я вижу все, но сделать не могу ничего. Команда активации возвращает мне сложные мыслительные функции, и я начинаю действовать на свое усмотрение.       Кай/о отдает ноутбук Сове показывая на окошко, и предоставляя обзор беззащитному ядру, неосторожное движение к которому, может привести к мгновенному взрыву всего острова.       Слова…слова. Именно сейчас Сова осознает их разрушительную силу. Один только писк может заставить Кай/о ползать на коленях и лаять как пёс в такт русской польке. Поэтому требуется придумать что-то качественное, из чего можно легко составить предложение, чтобы отключать Кай/о непонятным для всех образом. Но в тоже время и редкое в употреблении…       Садясь на край кровати напротив Кай/о, он кладет на колени ноутбук (благо, длинна кабеля позволяет не приближаться к опасному для Совы внутреннему миру робота), что уже весь нагрелся от тотальной работы, и ещё долго смотрит в экран, шевеля мозгами и думая, перебирая тысячу вариантов.       — Когда ты закончишь их вбивать, тебе нужно будет сделать ручной перезапуск. Уверен, ты помнишь, как это сделать.       Первое слово…то, что превращает Кай/о в тостер, не способного сделать совершенно ничего в пользу или во вред. Осторожно, как будто боясь навредить хрупкому ядру, Сова щелкает клавиатурой, вводя слово русской кириллицей: о́ка. Именно о́ка.       И как только в клавиатуру начинают вбивать слова у Кай/о отключается все кроме мыслей и внешних ощущений. Он думает о том, чтобы мог внести Сова и как сильно будет слово непроизносимым и редким. Ему бы не хотелось никого случайно убить, до планового техобслуживания хорошего техника.       — Давай хранить радиантов и окружающий мир как зеницу ока. — Тихо шепчет Сова на русском. Сейчас же это пока не команда? До ручного перезапуска явно нет.       Второе слово приходит на ум само. «Брань». Также на русском.       — Спасти нас может лишь брань.       Довольный своим выбором, Сова подтверждает команды, откладывает ноутбук и подходит к Кай/о, заранее прикрывая свой чертов правый глаз. Лёгкими, уверенными движениями быстро находит нужные провода, вытягивая их с двух сторон титановой талии, и соединяет их. Чувствует, как вибрирует электричество, и эта вибрация отдает по всему телу, бьёт по разуму, но Сова терпит и ждёт, пока система не перезапустится.       Протяжный тихий шум говорит о завершении перезагрузки, и разведчик отпускает провода — они тут же отваливаются от порта и безжизненно падают на пол. По коже бежит приятный морозец, не то от ощущения маленькой победы, не то от прохладного ветерка, залетевшего в окно.       — Все в порядке? — Спрашивает он, появляясь в поле видимости Кай/о.       Феникса больше нет в памяти Кай/о. По-крайней мере, так много. Он все еще в отделе люди и все еще в под графой с большой осторожностью, но теперь при мысли о нем, тело не сходит с ума, пытаясь убить хозяина. Все внутри кажется холодным и остылым после уравновешенного взрослого и устного контакта с Совой.       Сова нажимает на энтер и слова распадаются на тянущиеся во все стороны ленты нулей и единиц, вгрызающиеся в первоначальный двигательный код, который словно можно было потрогать. Ощущения глубокие и приятно тянущиеся, они растягивают время, заставляя парить в сложной цепи перепрограммирования и не хотеть конца. После ручного перезапуска, который похож на плавание в раскачиваемой его внутренности лодке Кай/о просыпается, ощущая как жар покидает его немедленно.       Он понимает, что новые команды вызывают у него отторжение, и тело сопротивляется. Кай/о вздыхает, скоро все кончится.       — Нужно проверить их. Я должен остановиться от того, что делаю в тот момент, когда ты называешь слово.       Он не придумывает ничего более бесполезного и безопасного чем выйти на пустой пляж и начать подметать песок.       — Попробуй.       Погода вновь напрягает Сову своей нестерпимой духотой, хотя утром в воздухе должна держаться ночная прохлада. Сухость штиля и запах соли, ведь бунгало Совы совсем недалеко от воды, щекочут нежные полости рта и носа, отчего воздух разведчик втягивает с превеликим трудом.       Выйдя вслед за Кай/о, Сова огляделся и, убедившись, что их никто не видит, со всей своей серьёзностью сложил руки на груди, наблюдая каким бесполезным делом занимается робот. Подметать песок…на песке.       — Не мети так песок, а то оставишь меня без ока. — Тихо говорит Сова целым предложением, совершенно никак не выделяя важное слово. И ждёт.       В мозг впивается искусственная нить эндорфинов и бесконечной верности, настолько быстро и сильно поглотившей Кай/о, что он против воли не медля останавливает легкие помахивания метлой и молча смотрит на фигуру Совы, вырисовывающуюся на фоне солнечных лучей. Кай/о пытается сопротивляется ей, сделать что-нибудь, что хочет сам, достать к примеру нож или найти голографический журнал, обозревающий новинки оружия, но он не может даже пошевелиться. Вместе с этим он ощущает пугающий, щенячий восторг. Когда Кай/о настраивали в прошлый раз, реакцией было просто раздражение и снисхождение к запросам ученых, считавшими, что Кай/о слишком много времени уделяет спасению простых гражданских, чем высшему эшелону.       Его тело дрожит от напряжения. Будь у Кай/о хвост, он бы махал им быстро и нетерпеливо, ожидая команд как большой механический пёс. Если бы Сова что-то спросил у него, робот смог бы ответить только после команды «отвечать на вопросы».       Не видя никаких изменений, Сова подходит ближе, морщась от солнечных лучей. Впопыхах он совсем забыл про свою панаму, поэтому волосы уже нагрелись, а мозг постепенно плавится. Сова, не доходя до робота, прячется в тени дома. Разведчик уже было хотел попросить Кай/о принести панаму, но понимает, что коллега исполнит просьбу и без всяких слов. А ему же надо проверить работоспособность новых функций.       — Подойди ко мне. — Говорит Сова, внимательно наблюдая за Кай/о, который кажется таким громадным на фоне пустынного пляжа. — И расскажи, что произошло между тобой и Фениксом. Расскажи все.       Кай/о подходит умеренным шагом и заслоняет Сову от солнца. В его темпе повествования или движениях нет ужаса от осознания того, что сейчас будет происходить.