Перенасыщение

      Кай/о начисто моет пол, стены и тумбочку с лекарствами и стаканами; переворачивает матрас. Когда он понимает, что закончил в комнате Совы, он направляется на кухню, чтобы проверить парня и приготовить завтрак.       Феникс (хвала небесам) пропал. Он ушел, хотя и убрался, и Кай/о без труда быстро готовит омлет из всего что есть в холодильнике, а затем набирает сок в стакан и относит Сове, решив узнать заодно как у него дела. Перед тем, как зайти, он вежливо стучится в дверь.       Внутри жарко и на его экране образовывается конденсат, который не сильно мешает ему видеть. Сова лежит в ванной, растянувшись в пене и слабости; Феникс застрял между улицей и окном и машет ему. Ядро Кай/о просто взрывается от гаммы мыслей, которые он физически не сможет оцепить в один момент.       Он бросает ковер в таз с постельным бельем и подает стакан Сове, наблюдая за виртуозным побегом парня. Фениксу не обязательно было убираться, и ему вовсе не нужно было придумывать причину, чтобы уйти, потому что парень с самого начала не был званным гостем.       — Это самый идиотский способ побега, который я когда либо видел. Учитывая, что его никто тут не держал, — замечает Кай/о, обращаясь визором в сторону приоткрытого окошка на улицу в ванной, но быстро смягчается. — Мне не удалось расспросить тебя раньше — ты знаешь из-за кого. Как ты себя чувствуешь?       Сове попросту не хватило сил чтобы отреагировать по-нормальному. Он лишь тяжело вздохнул. Феникс чем-то напомнил ему белку. Только хвоста и не хватает.       — Дети. — Вяло улыбается он, прищурив взгляд в неком блаженстве. — Хм...? Я в полном порядке. Я уже пережил такое, но тогда обо мне никто так рьяно не заботился. Спасибо.       Говорит Сова тихо, мягко, но в голосе чувствуется усталость. Он хочет сперва отказаться от принесенного сока, но тысячу раз прокрутил в голове прошедшие за эти несколько дней события. Разведчик осторожно берет стакан, боясь что предательские конечности вновь выдадут боль дрожью, но все обошлось.       Феникс оставил окно открытым, но это даже к лучшему. Теперь в ванной не так душно, и мужчина еще больше расслабляется, нежась в водичке. Головная боль все еще пульсирует, отдает в висок, а жар в ванной ещё больше эту боль подпитывает и, кажется, он не вылезет без посторонней помощи. Хотя будущее его не совсем волнует — Сова знает, что рядом Кай/о, и он обязательно поможет.       Перекладывает стакан в левую руку и осторожно касается правой до металлических пальцев, сжимая их. Необходимая мера. Ведь теперь он полностью повернулся правой стороной к роботу, как будто показывая свое доверие.       — Я скоро буду вылезать. Думаю, справлюсь сам. — Говорит он после того, как делает глоток освежающего сока. — Да, я понимаю, что пока очень слаб, но не нужно следить за каждым моим шагом. У тебя ведь тоже должно быть личное время для самосовершенствования и отдыха. Я не хочу чтобы один из лучших агентов протокола, даже не смотря на то, что он робот, чувствовал себя усталым.       У него не было понятия совершенствования. Стрельба по мишеням, не смотря на механический аим было скорее для калибровки тела, которое нужно держать в смазанном динамичном состоянии, да и стратегическое планирование никто не отменял. Когда тело в превосходном состоянии, а вся команда отдыхает на острове, все что ему остается - играть в бильярд и обыгрывать каждого члена Валоранта всухую или листать голографические журналы с элитным точным оружием. Пока что, с ним никто не поиграл.       — Тебе не стоит думать обо мне, — он кивает, самую малость скучиваясь от прикосновения к руке, к единственному месту на его теле, которое все еще могло пожирать данные с жадностью голодного зверя. Сова слишком приятный на запах, вид и ощупь, чтобы это можно было проигнорировать. Это даже почти убаюкивает и замедляет время проведенное с ним. Кай/о решает молча подавить нетактичные мысли, но и руку не убирает, хотя и готов растечься по полу вместе с водой. — Тем более, я буду плохим другом, если оставлю тебя. Ты же знаешь, как...       Кай/о не помнит, спрашивал ли когда нибудь мужчина о своей будущей копии. Если бы и спросил, робот не смог бы ответить каким он был. У него все еще остались цифровые воспоминания о Сове, которые можно перевести на большой экран. Однако, запись не сможет воссоздать то, каким он был.       Говорить о будущем, не хочется. Совсем. Точно не сегодня.       Глаз Совы пылает, напоминая о нескончаемой войне внутри Кай/о. Будущее против настоящего. Бурю в душе от новых ощущений, названия которым нет в его кодах. "Ты же знаешь, как ты дорог мне. Как тяжело будет снова тебя терять." крутится в системе, но робот упорно молчит, не высказывая это даже движениями головы.       — ..как тяжело восстановить человеческое тело. Для следующей важной миссии твое плохое самочувствие недопустимо.       Он врет, может быть первый раз в жизни, понимая теперь, почему люди так рьяно скрывают свои истинные мысли.       Мужчина отпивает лишь половину стакана — больше в горло не лезет. И внимательно слушает Кай/о, лишь иногда поворачиваясь чтобы увидеть какие-то проявления эмоций или движения, что-то из себя представляющие. Хотя на что Сова расчитывает? Кай/о — робот, тот, на кого стоит равняться почти во всем. Он не может чувствовать что либо. Выполняет лишь дозволенное программой, не выходя за её пределы.       Убивать тех, защищать этих. Но вновь в голове Совы всплывает рассказ Кай/о об его реакции на Феникса, но думать сейчас об этом разведчику не совсем хочется – слишком устал.       — Да. Знаю. Поэтому я не очень люблю быть человеком. Не ты ли меня когда-то назвал "превосходной машиной для убийства"? — Он переводит пустой взгляд на Кай/о, а затем вновь отворачивается. Пальцы как будто самостоятельно сжимают руку коллеги, когда он выходит из поля видимости... Подсознательный страх.       Кай/о согласно кивает, быстро и почти незаметно. Выражения “машина для убийств” и “профессионален как механизм” это самые первые определения, которые высказал робот настоящему Сове, когда они только встретились. Но для него становится шоком осознание, что ему нравится быть таким. Холодным, безэмоциональным и непробиваемым. Робот и сам был таким, до тех пор пока не потерял мир, который защищал.       Что ж, время вылезать — Сове кажется, что плавится его разум вместе с костями и мышцами. Он сперва садится, отстраненно смотрит перед собой, а затем поднимается. Осторожно и медленно, чтобы вдруг не свалиться и не дать роботу ещё больше работы и поводов для беспокойства. Без всякого стыда и смущения показывает Кай/о свое тело — на удивление чистое, лишенное шрамов, если не считать несколько ссадин и синяков. И смывает с себя остатки пены.       Ведь, в его понимании, Кай/о лишь коллега, машина, такой же как и другие агенты Валоранта. Конечно Сова бы не разделся до гола перед дамами или новеньким в протоколе. А перед давними союзниками чего стыдиться?       Робот пропускает момент, когда Сова встает из ванной, и включается в реальность, только когда прохладная рука покидает его рецепторы зудящие о продолжении контакта. Кай/о поднимается с места, вместе с ним, предлагая опору в случае чего, но он, внезапно, не может оторваться от фрагментов своего зрения резко опаленных строением идеального тела Совы. Оно красивое, упругое в мышцах и совершенно лишает возможности говорить или слушать. Его ядро за неимением команд перекореживает от статики.       Внезапно, вместе с уже изученной ошибкой похоти и ужаса приходит осознание глубокого стыда. Ничего не происходит, Кай/о просто соблюдает формальность робота, который всего лишь помогает больному человеку перемещаться по дому, но…он понимает, что это не совсем так. Ядро пылает знакомым ощущением. Поясница словно тает под ним и вся память и визоры заняты лишь клепанием тысячи фотографий обнаженного Совы в секунду. Это будет полнейшим провалом его нравственности, если об этом узнает кто-то еще. Он снова молча проглатывает каждый сбой его тела.       Закончив, он переступает бортик ванны и, шатаясь, шлёпает к полотенцам, чтобы осушить тело. С этим Сова тоже хорошо справляется, хоть и чувствует очень сильный дискомфорт, иногда даже чуть не падает, но это его не волнует.       — Не злись сильно на него. — По доброму говорит Сова, уставившись на окно. — Феникс, как и все остальные, ещё молод, полон сил. Не нужно у него отнимать хорошие времена.       — Я…сделаю, что смогу. — Ему даже удается услышать, что говорит его “друг к которому развилась нездоровая привязанность”. — На столе приготовленный завтрак, я понимаю, что аппетита может не быть, но тебе нужно питаться.       Сова в своем обычном состоянии задержался бы в ванной надолго, терпеливо проверяя каждый кусочек тела на наличие грязи, зуда или нездорового покраснения. Он бы наверняка налепил на лицо маску, и лег бы в водичку с морской солью с огурцами на глазах. Совсем как в голливудских фильмах.       Но сейчас разведчик обезоружен. Он терпеливо следует в комнату под острым надзором Кай/о, чувствуя покалывание где-то в области лопаток. Как обычно Сова не придает этому особого значения, как и крепкому ощущения того, что на него пялятся.       Кай/о проводит Сову до комнаты, прежде чем вернуться на кухню и занять самый крепкий стул. Он в полнейшем отчаянии. Его ошибкам нужно дать волю, однако это невозможно. Причин много, главная из них - он робот и не может функционировать с чем-то похожим на чувства. Это снова ошибка, думает он, уткнувшись руками в свою голову и пытаясь придумать оправдание, чтобы уйти и случайно не наделать бед, о которых он будет жалеть всю оставшуюся вечность.       Когда Сова заходит, Кай/о ставит тарелку на стол прямо перед ним. Ему срочно нужно придумать причину, чтобы уйти и разобраться с телом, плывущим от перегрева ядра и отказа кулеров.       — Если тебе больше не нужна помощь, — начинает он самым обычным своим голосом, прекращая мыслить каждый раз, когда он думает о Сове сидящем напротив. Он старается не смотреть туда и снимает с себя фартук. — Я оставлю тебя. Тебе нужен отдых.       Мужчина переоделся во что-то более просторное и чистое, вернувшись на кухню к Кай/о. Сидя в его компании, он понимает, что совсем не хочет оставаться в одиночестве в полупустом доме. Сове скучно, Сове больно, Сове совсем нечем заняться. Конечно он может вновь лечь спать, но головная боль просто этого не позволит, а алкоголя, снотворного и обезболивающего для его организма более чем достаточно.       — Останься. — Просит Сова, тыкая ложкой омлет, не в силах поднять взгляд на Кай/о. — Я бы с удовольствием послушал истории из будущего. Или из твоего личного опыта. Может, я чему-то научусь из твоих рассказов. Но... Конечно, если тебя ждут дела или ты просто не хочешь оставаться, то иди.       Когда он вообще мог отказать Сове? Даже несмотря на ощущение нравственного разложения, ему все еще приятно наслаждаться компанией. Он экстренно остужает ядро, не смотря вперед.       — Конечно. — Он копается в карманах шорт, выуживая колоду. — У меня есть с собой карты. Может быть хочешь поиграть? Обещаю, что даже поддамся тебе.       Он старается отвлечься от отсутствия контроля и делает карточный фокус профессионально перебрасывая карты из одной руки в другую. У него было много партий и Кай/о не помнил, чтобы он проиграл хоть одну, не важно в какой карточной игре. Самая его любимая - покер. По очевидным причинам.       Может быть партия заставит его забыть о том, что в его памяти миллион фотографий, которые он предпочитал бы не видеть каждый раз, когда слышит голос Совы. Или о том, что он плавится от незнакомых ошибок.       Атмосфера в бунгало вновь меняется — закрытые жалюзи на окнах дарят комнатам полумрак, включенный кондиционер излюбленную прохладу, а компания Кай/о — спокойствие. В темноте Сова ничерта не видит. Лишь отблески экрана робота, поэтому разведчик поднимается и включает кухонный ночник. Небольшое помещение заливает теплый призрачный свет.       И в этом свету видно как вновь меняется цвет левого глаза, перетекает из мертвого серого к теплому зеленоватому, а губы едва дрогнули в лёгкой улыбке. Теперь этот бедный глаз яркий, блестящий и пылает жизнью. Но лицо все так и остаётся непроницаемым.       И все же после слов Кай/о и ловкого фокуса, за которым разведчик наблюдает чуть ли не с восторгом (ах, как приятно видеть) Сова не сдерживается.       — Хах. Не нужно мне поддаваться, иначе какой в этом смысл? — Из уст Совы вырывается смешок? — Можем сыграть в покер... На...фисташки.       Трудно, очень трудно сохранять непоколебимость эмоций, когда разум постепенно гниет от распространяющейся боли. Да, ему больно до сих пор, и это вряд ли так скоро пройдет. Но разведчик улыбается. Так искренне и тепло, насколько это возможно. Он уже давно доел свой завтрак, бережно отнес тарелку в мойку, и даже нашел в себе силы протереть стол.       Атмосфера кажется уютной и домашней. Звуки пляжа, далеких волн и чаек постепенно смолкают по делу включения Кай/о в процесс победы.       Робот мешает карты со всей разбросанностью, с которой может и кладет рубашкой вверх на поверхность стола. Так как дилера у них нет, видимо придется им обслуживать подачу самостоятельно. Кай/о снимает обоим по две карты сверху и насыпает в чашки ровно по тридцать фисташек.       — Начнем с 3 блайндов. Потом, можно будет повысить ставки до 6 и так далее.       Кай/о приподнимает карты и смотрит на масть. У него десятка треф и королева треф. Удобоваримая комбинация. Он приглушает свет экрана, чтобы он казался более матовым и не броским и решается посмотреть на реакцию Совы, который тоже приподнял свои карты. На его лице нет ничего. Самая стандартная полуулыбка, которая растапливает его ядро со скоростью межпространственного космического прыжка. Робот уже не уверен, что ему удастся досидеть здесь в окружении полумрака и пронзительного взгляда.       — Играю. — Произносит робот и кладет три фисташки в центральную чашку.       Сова послушно забирает карты, и эмоции его как будто испаряются. Он внимательно изучает их. Внутри все переворачивается, но ни одна мышца не дрогнула, хотя сердце явно забилось быстрее, но ни черта не понять какое именно внутреннее чувство вызвало его активность.       — Бримстоун отправил нас на отдых, а сам как обычно завален работой. И даже не звонит. — Бесстрастно начинает диалог Сова, подкидывая к ставке Кай/о три фисташки. — Я тоже играю.       И замирает, уперев взгляд в экран коллеги, как будто видит его насквозь, все его мысли, память и решения. Сова чуть тянется, довольно щурясь и вытягивает ноги вперед, едва касаясь домашними шлепанцами титановых ног Кай/о.       — По нему могу сказать, что он больше предпочитает смотреть спортивные игры, чем жариться на пляже и зарабатывать рак кожи. — Кай/о сверяет участившийся на одну позицию пульс Совы, но вмиг бросает это делать, потому что чувствует пушистый материал краем своих ног. Хладагент в трубках превращается в пар. Он бросает еще немного фисташек в чашу. — Три.       Не сводя глаз с Совы, чье движение разогнало богатую кислородом кровь по отдаленным частям его тела, Кай/о тает в ожидании.       Сова такой простой и естественный, что хочется следить за каждым его шагом. Ему нравится как он ест, как моется или просто подтягивается. Он раньше не сталкивался с такими желаниями, как и со всем остальным. Но как и раньше, он не даст ничему испортить сегодняшний вечер, лучше сделает экстренное выключение, что вызовет меньше вопросов.       Сова опускает взгляд на карты, затем на стопку, и тянется к картам. Легко снимает одну, переворачивает точным и изящным движением. Шестерка черви. Он кладет ее на стол.       Разведчик замечает насколько его руки тонкие по сравнению с руками Кай/о. Чуть что — сломаются, подобно спискам или веточкам. И от этих мыслей заныли кости, как будто действительно кто-то их ломает.       — Да он наверняка и не успеет. — Посмеивается Сова, закидывая к орешкам ещё три, продолжая игру. — Ведь некому разгребать бумаги. Ведь я и Сейдж отдыхают тут. Как вернёмся, нужно и его отправить отдыхать. Только куда не знаю.       С каждым словом Сова понимает, что ему нравится говорить. Сейчас, в непринуждённой обстановке предложения связываются сами и летят из уст легко.       — Привяжи его к кровати и заставь спать две недели. За такой отдых он только спасибо скажет. — Ему редко удавалось видеть Сову таким открытым и настроенным на беседу. Обычно он слишком уставший или занятой для того, чтобы отдохнуть в комнате вместе со всеми. Даже Сейдж была большим участником дружественных посиделок, вырываясь из медицинского отсека почти каждую неделю. Возникла теплая мысль, что это заслуга робота. Завораживающее и пугающее чувство. — Чек.       Он бросает 6 фисташек в чашку и открывает карту. Королева буби. Шанс победить со старшей карты перерастает в одну пару. Кай/о еще раз удваивает ставку, не отрываясь от красивого чужого лица, котором приятно отражался свет неона его экрана и приглушенной лампы.       Теперь в чашке ровно половина его банка. Он внимательно смотрит вперед, гадая, что именно сейчас у Совы, который слишком расслаблен из-за разговоров, чтобы потеть или показывать сердечные скачки, по которым можно было определить выигрышная ли у него комбинация.       Сова не поддается. Упрямо смотрит на Кай/о и слегка улыбается, когда он предлагает привязать Бримстоуна к кровати.       — Это уж точно. Ему хороший сон не помешает. Правда командиру не понравится и ограничение действий...и...чек. — Он сгребает в кучу ровно столько же фисташек, сколько и, на данный момент, противник, и открывает очередную шестерку. —... и то, что мы его обсуждаем вот так за спиной.       — Это простое дружественное беспокойство. Ты бы не стал просто стоять, видя как Бримстоун засовывает вилку в тостер. Да и дальше слов, мы все равно ничего не сможем сделать. Он слишком упрямый.       — Не скажи. Все же мне один раз удалось сломать его и отвезти на дачу ко мне на родину. Правда он все равно весь отпуск копался на огороде.. — Сова говорит с улыбкой, отвлечённо, и вновь случайно задевает ногу Кай/о, садясь поудобнее.       На столе две шестерки и одна дама, которая дарит Кай/о целых две пары. Он не был азартным, пока не поиграл с Совой, который внезапно задумчиво замолкает. Он становится нетерпеливым, в ответ, мужчину прочитать невозможно, словно бы они поменялись ролями.       Кажется, Сова явно чем-то доволен, ведь его выражение лица именно это и показывает. Он чуть отводит взгляд на крепкие руки Кай/о, но на деле смотрит в никуда и плавает в своих каких-то разведческих размышлениях.       — Тебе действительно нравится проводить со мной время? — Вдруг спрашивает Сова как-то грустно и слегка отстраненно.       — Эм, — тянет он неуверенно, не понимая хочет ли он юлить или высказать все на чистоту. — Разве я давал повод считать иначе? Жаль, конечно, определенно завтрака в постель и уборкой этого не добиться. Иду ва-банк.       Он надеется, что его жалкое подобие шутливого ответа будет компенсироваться крупной ставкой. Кай/о быстренько высыпывает все фисташки в чашу и блуждает взглядом там, где нет ни намека на Сову.       — Не давал. — Говорит тише, поймав себя на излишней эмоциональности. Поправляет свободной от карт рукой лямку майки, что съехала на плечо, и повторяет действия робота, вкладывая в миску остатки орешков.. — Я немного в ступоре от проявления заботы и это... Не знаю.       Он замолкает, отводя взгляд в никуда. Мнется, перебирает в голове слова и вороша прошлое, старательно игнорируя вылезающие плохие воспоминания. Чтобы излишне не утомляться.       — Все это мне вдруг напомнило девочку, что когда-то в детстве также проявляла непосильную заботу, когда я подвернул ногу катаясь на велосипеде. Помню что тогда бабушка сказала, что девочка попросту влюбилась без памяти. — Говорит он это тихо, беззлобно, ни о чем не задумываясь. — Ну а когда я подошёл к ней напрямую, то она раскраснелась, убежала, сказав, что я дурак и ничего не понимаю.       Его хрупкое равновесие рушится. Тут так жарко и так холодно одновременно. Радианит закипает внутри. Процессор оборачивается вокруг его схем и душит прекращением контроля и жгучего зуда. Экран от перегрузки некоторых плат отключается всего на секунду. Он не выдержит здесь больше времени, если увидит, услышит, дотронется, или просто подумает о Сове еще больше. Надо скорее закончить игру.       — Влюбиться без памяти, да? По-твоему, я бы мог? — отчеканивает он слегка статичным голосом, готовясь до последнего играть в саркастическую непробиваемую машину, которой все надо раскладывать по коробочкам. Кай/о бросает карты на стол, рубашкой вниз. — Раскрываемся. Две пары. Влюблённость ведь основана на удовлетворении первобытных инстинктов и потребностей, которых у меня нет. Или я так похож на человека?       Кай/о продолжает к своему ужасу врать. Он уже встает, чтобы уйти. Неважно проигрыш или выигрыш. Пойти на пляж, встать в воду и просто сбрасывать толчки напряжений, пока все не придет в норму, потому что он уже не соображает. Как только придет проклятый глаз, робот поставит его, закажет себе билет на самолет и вернется в корпуса, где будет шляться и допрашивать каждого человека, который хоть как-то может проводить тех.осмотры.       В момент его поворачивания к двери, слышится стук и Кай/о приближается к ней, делая вид, что так и задумано. Его немного остужает появление на пороге электрического радианта, которое спасает его душу от пылающего глаза Совы. Он открывает дверь и молча приглашает войти.       — О-ой, спасибо… — Неон поднимает голову вверх, игриво улыбаясь и заходя внутрь. — Ого... а с каких пор у Совы появился личный телохранитель? Привет вам. Чем вы тут... занимаетесь?       Неон решила заскочить к Сове на чай, потому что на днях напросилась к нему в гости. В ее руках дорогой шоколад и она планировала поболтать немного с ним, ведь мужчина мог дать дельный совет на поле боя или научить стрелять из лука. Когда же Неон увидела на входе... Кай/о, то немного удивилась. В голове сразу же появилась мысль - 'А как он тут оказался..?', и 'Это очень похоже на ловушку...'. И честно говоря, картина не очень то и ... весёлая. Усталый мужчина, карты, робот... Кажется, кто-то проиграл игру. И не одну точно.       — Я надеюсь не мешаю вам своим присутствием? - добавляет девушка, упираясь талией в что-то деревянное, похожее на тумбу.       — Нет, я уже уходил.       Искринка между хвостиками, и глаза девушки в совокупности с её имплантами на предплечьях зажигаются синим цветом, и та с успехом заслоняет входную дверь быстрее Кай/о. Вряд ли, конечно, обычная дверь смогла бы остановить огромного металлического монстра, только если тот сам бы этого не хотел. И всё же, попытаться стоило. В конечном счёте, если дверь вынесут, то хотя бы не её...       — Куда? Оставайся лучше здесь, э-хе. — Говорит она, прижимаясь затылком к двери и неловко улыбаясь.       Неприятное чувство сжало горло Совы подобно терновому ошейнику. Кай/о старается говорить как всегда, по обыденному, но сами слова раскрывают перед разведчиком многое. Он вспоминает ситуацию с Фениксом и свои прошлые мысли о том, что роботы не способны любить и быть любимыми. Если это не прописано в их программе.       А может создатель Кай/о учел и это?       Бред. Сова рассеянно сверлит серым глазом карты, оставленные роботом. Из ослабевших рук летят и собственные, мягко падая на стол. Разведчик не думал, даже не предполагал что Кай/о так резко отреагирует на безобидную историю из детства и проведет параллель между собой и той девочкой. Но больше всего Сова все же сомневался в правильности подобранных слов.       Все стало ясно как безоблачный день, но Сова всячески отторгает свои навязчивые мысли, зарывая их глубже и глубже, тем самым успокаиваясь. Он берет из миски арахис и остраненно щелкает скорлупой — действие отдается в голове болью — ведь уже не важно кто победитель. И даже не сразу замечает, что к ним пожаловала гостья.       И все же Сова, заметив как резко Кай/о сорвался с места, поднимает усталый взгляд. В единственном глазу читается чувство, так близкое к непониманию смешанного со страхам, но все же разведчик наигранно улыбается, заметив яркие хвостики Неон.       — Неон! Давно не виделись. — Здоровается Сова как ни в чем не бывало, поднимаясь из-за стола.       Кай/о пропускает на кухню радианта, ощущая себя неправомерно большим и лишним в компании. Сова выглядит так же как пять минут назад, но по-другому. Это читается в затравленном и осторожном взгляде, что мгновенно отрезвляет Кай/о и отправляет его в путешествие по стенкам внутренних процессоров. Если бы он только мог вернуть время вспять и уйти, когда Сова разрешал ему. Когда он все еще был его другом. Теперь уже нет.       Его ядро с ужасом и тоской сжимается в точку, чья масса по ощущениям постоянно лишала равновесия и давила к земле. Кай/о стоит как вкопанный не зная, что ему теперь делать. Ясно было одно - надо придерживаться прежнего плана и уходить. Держать дистанцию. Вернуть доверие Совы. Продолжать молчать и быть машиной, в чьи коды затесалась неприятная ошибка. На все вопросы о чувствах и мыслях отвечать саркастично. Не быть сентиментальным. Необходимо разобраться.       Неон прогремела как гром, разрубив накаляющуюся обстановку между ними, словно молния небо. Разведчик вышел из сумрака кухни, окрашенный мягким светом от ночника, показывая девушке забинтованную часть лица. Хочет к ней подойти, но чуть поворачивает голову и замечает Кай/о, которого раньше скрывала слепота правого глаза.       Сейчас от робота веет грустью, сломленностью — даже неэмпатичный Сова это ощущает. Он тянет к Кай/о руку, чтобы остановить, извиниться и как-то успокоить, но вовремя останавливается.       "А что ты ему скажешь?"       Мысли спутались, голова вновь заскрипела от боли. Сова чувствует вину. Неприятную вину, раздирающую мужчину изнутри, и пожирающую его и без того в хлам уничтоженную душу.       Но все же Сова осторожно касается до пальцев Кай/о, оставляя невесомый след своего присутствия. И это касание полно сочувствия, на которое, он, как думал, не способен. Но сейчас...его эмоции вырываются из заточения.       Плотина дала трещину.       На самом деле, по внешнему виду Кай/о она точно никогда не могла сказать, что у него в голове. Ну, в голове у него микросхемы и платы, это понятно. Но, в отличии от робота, Сова был человеком, и по его выражению лица точно можно было сказать, что что-то стряслось. 'Я попала сюда в нужный момент, в нужное время?' - думает девушка, после чего отходит от двери, на случай если робот действительно соберется покинуть это место насильно.       — Прости, Неон. Я позже все расскажу. — Сова кидает беглый взгляд на Кай/о, а после ловит зрительный контакт с девушкой. — Что-то случилось?       — Ну, на самом деле, я хотела поделиться пару вещами, но... я смотрю, у вас тут что-то стряслось. - она осматривает наручные часы, которых не существует. — Позже уже наступило. Я никогда не видела, чтобы ты был таким... мрачным? Рассказывайте давайте.       Руки скрещиваются на груди, а глаза становятся чуть уже, подозревая неладное.       Будь другая ситуация, в другое время, в другом доме, Кай/о бы сказал что-нибудь резкое и уничтожающее, прежде чем пихнуть остановившего его радианта и покинуть местность.       Он молча пилит глазами Неон, чувствуя убивающее прикосновение теплой руки и не говорит ничего. Все сложное, странное и ужасающее. Кай/о слишком запутался и погрузился в пучину отчаяния, чтобы сопротивляться двум людям. Вся полость груди, поясницы и живота превратилась в густой черный ошибочный фаервол отвращения к себе, разъедающие его изнутри как ржавь.       Он категорически против любого дальнейшего обсуждения его ошибок и его "возможно чувств".       — Покер - выматывающая игра, — отвечает Кай/о не показывая ничего кроме насмешки. — Я проиграл все свои фисташки.