* * *
Сначала он почувствовал дискомфорт: ему было жарко и липко. Когда Гарри открыл глаза, палящее летнее солнце, казалось, пробудило его тело, которое громко жаловалось на целый набор маленьких ссадин и ломоту. "Черт, я провел всю ночь на улице. Дурсли убьют меня за то, что не приготовил им завтрак". Подъем на ноги оказался не из легких, но ничего не поделаешь. Удивительно, что никто из любопытных соседей до сих пор не разбудил его. Прищурив глаза от яркого полуденного солнца, Гарри повернулся, чтобы зайти в дом номер четыре. "Какого черта?" Он стоял на Тисовой улице, он был уверен в этом, но все дома после второго были просто, ну, их там не было. На самом деле у дома номер два отсутствовала крыша, а сквозь дыры в стене было видно яркий логотип, напечатанный на гипсокартоне. Улица Глициний была на месте, но на ней тоже не хватало нескольких домов, а все деревья в округе выглядели облезлыми и слишком низкими. Дом номер четыре и его окрестности представляли собой лишь поля, покрытые выжженной травой, которая даже близко не напоминала привычную зелень. "Подождите. Меня поцеловал дементор. Поцеловал! Что он со мной сделал?" — Эй ты, коротышка! Ты че здесь забыл?! Гарри подпрыгнул от громогласного окрика. Подняв глаза, он увидел группу мужчин из дома номер два, которые смотрели в его сторону. Крупный, сильно загорелый мужчина, стоявший впереди всех, снова закричал: — Черт возьми, парень, это закрытое место! Нам здесь хулиганы не нужны! — Что? Вы имеете в виду, что строите здесь дома? Это было просто бессмысленно. — А на что еще это похоже, черт возьми? Конечно, мы строим дома! В ближайшие несколько лет здесь будет большой новый район. Так что ты здесь забыл? Не обратив внимания на пропустившее удар сердце, Гарри пробормотал: — Ох, я, эм, я потерялся. Я, пожалуй… пойду, наверно. Мужчина хмыкнул и повернулся к своим товарищам, пока Гарри в оцепенении пробирался к главной дороге. От круговорота мыслей его начало тошнить. Много каких зданий и домов не хватало, но он все равно смог узнать Литтл Уингинг. Проходя мимо местной аптеки, он наклонился, чтобы подобрать выброшенную "Дэйли Миррор". "Рекордно жаркое лето продолжается! Закончится ли оно когда-нибудь?" кричал заголовок. Гарри фыркнул. Было жарко, да, но "рекордным" это было не назвать. Впрочем, он уже привык к преувеличениям журналистов. Гарри хотел было выкинуть газету, но тут его взгляд зацепился за дату. 3 августа 1976 года, понедельник. Он восхищенно хохотнул. 1976. 1976! Мгновение спустя Гарри уже захлебывался от смеха, слезы текли по его лицу. 1976. Женщина, проходившая мимо, бросила на него хмурый взгляд и увела своих детей на другую сторону дорожки. Встревоженный аптекарь распахнул дверь и шикнул на Гарри, который уже сложился пополам от хохота. 1976. Гарри дошел до переулка за магазинами и рухнул на потрескавшиеся кирпичи и грязь, задыхаясь и пытаясь успокоиться. 1976. В его голове царил хаос. "Выходит, меня поцеловал дементор, и я переместился во времени". … "Какое же дерьмовое лето". … "Неужели все, кого целуют дементоры, попадают в 1976 год? Это что-то вроде центра для жертв дементоров?" … "Меня поцеловал дементор. Как, ну как я вообще смог выжить?"* * *
Гарри никогда не вспомнит, сколько времени он провел в том выжженном солнцем переулке, размышляя, не сошел ли он с ума, не был ли он во сне, вдохновленном поцелуем, не был ли он в аду, не была ли его душа потеряна в иллюзии, пока его тело пустой шелухой лежало на Тисовой улице. В конце концов, с большим трудом, он привел свой разум в более или менее рабочее состояние и пришел к нескольким возможным теориям. "Если я спятил, то все, что я делаю, не имеет значения, так что я вполне могу что-то делать. Если мне снится сон, я либо проснусь, либо нет, так что я могу чем-нибудь себя занять. Я, вероятно, не мертв и не в аду, так как, во-первых, я не думаю, что заслуживаю подобного, а во-вторых, ад из этого места так себе, скромненький. В моем аду было бы больше чуланов, Снейпов, Дурслей и Волдеморта. Даже если меня поцеловали, и это иллюзия, я могу что-то сделать, пока мое тело не умерло. Итак. Путешествие во времени. Святые угодники, это путешествие во времени". Шаткое сознание, которое ему удалось собрать воедино, чтобы дойти до этого вывода, стремительно разрушалось. В какой-то момент Гарри понял, что уже довольно долго сидит на заднице, закрыв глаза руками и бешено тряся головой. Это никак не способствовало укреплению его мнения о собственном здравомыслии. Ему нужно… нужно… нужно... "Мне нужен взрослый". Он заставил себя успокоиться. Взрослые — по крайней мере, полезные — были, увы, в дефиците. "1976! Мои мама и папа живы! Они могут помочь! Они…" Его сердце екнуло. Сейчас они были детьми. Гарри отбросил зарождающуюся надежду, что сможет встретиться со своими родителями — спасти их? — он подумает обо всем этом позже. Ему и без того хватало забот. Та же проблема была с Сириусом и профессором Люпином. На ум пришла профессор МакГонагалл, но, хотя она была хорошей и порядочной женщиной, она никогда ему особе не верила. Он не мог представить, что она поверит ему сейчас. Кроме того, лучшее, что она сделает, это выпроводит его... Дамблдор. Ну конечно, Дамблдор! Гарри сразу же захотелось броситься и рассказать обо всем директору. Выложить на стол Дамблдору всё своё прошлое, дементоров, поцелуй, путешествие во времени, и сидеть с печеньем в руках, пока великий волшебник успокаивает его и принимает меры. Директор улыбался бы ему, его яркие глаза весело мерцали бы за стеклами очков, пока Гарри описывал бы свою авантюру, как он делал это раньше. "Но здешний Дамблдор не знает меня. Кто сказал, что он вообще мне поверит?" Желудок Гарри внезапно сжался в комок. "Ужасные вещи случаются с волшебниками, которые вмешиваются во время, Гарри", — раздался в голове голос Гермионы. Паника пульсировала у него под кожей. После того, как они спасли Сириуса на третьем курсе, Гермиона рассказала ему все о путешествиях во времени в волшебном мире, правда слушал он тогда только вполуха, играя с Роном во взрыв-карты. Путешествия с помощью маховиков были строго регламентированы, и злоупотребление ими каралось заключением в Азкабане. С крайне скучающим видом Гермиона объяснила ему, что маховики времени не могут возвращать назад более, чем на двадцать четыре часа, и хотя волшебники из Министерства якобы экспериментировали с попытками разработать другие формы путешествия во времени, пока что это было невозможно. "Я знаю, о чем ты думаешь, Гарри, — сказала Гермиона, — но ты никак не сможешь вернуться и спасти своих родителей. Мне жаль, но даже если бы ты смог, последствия могли бы быть катастрофическими, и ты мог бы оказаться в камере до конца жизни, или стереть самого себя из бытия, или…" В этот момент карты взорвались, и Гарри проклял себя за то, что больше интересовался игрой, чем привычно длинной, но теперь ужасно актуальной лекцией Гермионы. Дамблдор, вероятно, уже был Верховным чародеем Визенгамота. Если Гарри обратится к нему, то кто скажет наверняка, что директор не решит — или вообще будет обязан — сдать его в Министерство, даже если поверит ему? Гарри преодолел девятнадцать лет, что, по всей видимости, было невозможно и, скорее всего, действительно незаконно. Этот Дамблдор не заботился о Гарри так, как заботился его Дамблдор. Посадят ли его в Азкабан? Или он окажется в заточении у исследователей Министерства? Гарри понятия не имел, что это значит, но он достаточно часто слышал через щели в двери чулана, как Дурсли смотрят "Доктора Кто" и фильмы про инопланетян, чтобы точно знать — он больше никогда не увидит свет. Хотя Гарри не обладал такими глубокими познаниями Гермионы о тонкостях, ну, в общем, всего на свете, он чувствовал, что если Министерство узнает, что он из будущего, это будет очень плохо. Соваться к Дамблдору было слишком рискованно. По крайней мер, пока. "Мама и папа сейчас бы очень не помешали". В нем забрезжил луч надежды. Он знал еще одного взрослого, который мог хотя бы немного помочь ему. Правда, Молли Уизли, скорее всего, будет суетиться и больше мешать, но хотя бы сможет позаботиться о его урчащем желудке. С другой стороны, мистер Уизли был единственным взрослым, который доверял ему настолько, чтобы рассказать о Сириусе, когда тот сбежал из Азкабана два года назад. Кроме того, Билл, вероятно, еще не был достаточно взрослым, чтобы учиться в Хогвартсе. Возможно, они не знали Дамблдора так хорошо, чтобы послать Гарри к нему. Гарри больше никого не смог вспомнить, ему негде было остановиться, а в кармане у него было всего несколько маггловских фунтов и волшебных монет. Кроме этого у него была лишь одежда и палочка. "Я должен что-то сделать. И посетить Уизли, наверняка, не самая глупая идея". Гарри глубоко вздохнул и вывернул из-за угла на главную улицу. Расправив плечи и напрягшись в ожидании неизвестности, он вытянул руку с зажатой в ней волшебной палочкой. К счастью, в 1976 году Ночной Рыцарь исправно возил пассажиров.* * *
На трясущихся ногах Гарри медленно пошел по дорожке, на которой его высадил волшебный автобус. Он засунул руки в карманы, в одной яростно сжимая палочку, а во второй — новую ярко-фиолетовую зубную щетку. Кондуктор Рыцаря, молодой Эрни Прэнг, вытаращил глаза и чуть не упал, когда Гарри заплатил несколько дополнительных монет за щетку. А сам Гарри на мгновение задумался, покупал ли их кто-нибудь до него. Честно говоря, какой человек вообще станет покупать зубную щетку в общественном транспорте? Ну, путешественник во времени, видимо. Автобус высадил его чуть дальше, чем в миле от Норы, и теперь ему предстояла встреча с родителями его будущего лучшего друга. "Все в порядке, — повторял Гарри про себя. — Они хорошие люди. У меня есть палочка. А еще зубная щетка. Ничто меня не остановит!" Он медленно шел по дорожке, тщательно выстраивая ложь, которая могла бы показаться правдоподобной. Он же не мог ворваться в Нору, выдавая себя за путешествующего во времени друга семьи. Дом Уизли появился слишком неожиданно. Он выглядел так же, как Гарри его помнил, хотя два верхних этажа еще не были надстроены, а палисадник был усеян детскими игрушками. Золотистый свет свечей в окнах делал Нору похожей на сказочный домик, светящийся на фоне медленно заходящего солнца. Картину нарушило сердитое рычание, раздавшееся позади него. Гарри не успел даже подумать о том, чтобы достать палочку, как на него набросилась... очень маленькая собака. Рычащий терьер вцепился ему в лодыжку, отчего Гарри от неожиданности потерял координацию и упал на землю. С ухмылкой, которая могла появиться только на собачьей морде, собака с триумфом уселась на грудь Гарри. — Рональд! Рональд! Прекрати! Ах ты, негодник, слезь с этого молодого человека! — Гарри безошибочно узнал голос Молли Уизли. — Отлично! Так держать, Рон! Ты поймал его! — раздался восторженный детский крик. — Кто у нас хороший песик? Терьер словно приосанился. Гарри оцепенел. Его разум уже начал уставать от всех этих изумлений, которым он подверг его сегодня. Рона назвали в честь домашнего пса? "О, могу поспорить, он действительно ненавидит это". Неудивительно, что Гарри никогда об этом не знал. Рон наверняка был в большом долгу перед Фредом и Джорджем за то, что они утаили этот маленький факт. — Ох, боже, — раздался прерывистый вздох. — Рональд, да, поздравляю с поимкой злоумышленника, дорогой, но, пожалуйста, позволь бедному мальчику подняться. Весело тявкнув, терьер по имени Рон рысью побежал к дому. Гарри осторожно поднялся, стараясь не смотреть по сторонам, отряхнулся и предстал перед гораздо более молодой и глубоко беременной миссис Уизли, которая радушно улыбалась, при этом держа его на прицеле волшебной палочки. Рядом с ней стоял маленький мальчик лет пяти-шести — Билл или, может быть, Чарли? Он тоже направил палочку на Гарри. Ребенок напустил на себя, как он, наверно, считал, крайне угрожающий вид. Весь эффект портили маленькие веточки и листочки, торчавшие из его "палочки". — Здравствуй, дорогой. Прости малыша Рона. Он всегда был очень верным защитником семьи. Бедному мальчику уже почти двадцать, но он отдает всего себя еще с тех пор, как мой Артур был школьником, — призналась она, прежде чем расправила плечи и посмотрела на Гарри более пристально. — Прошу простить мою откровенность, но мы живем в неспокойные времена, не так ли, — это был не вопрос. — Кто ты такой и зачем пришел в мой дом? Один глубокий вдох, и Гарри погрузился в придуманную им историю. — Мне очень жаль, что я побеспокоил вас, мэм. Я был дома, занимался работой в саду, и мой старший брат разыграл меня. Понимаете, он только что научился аппарировать и сдал экзамен. В общем, он схватил меня и аппарировал в какое-то поле, а потом просто оставил меня там! Я нашел дорогу и пришел к этому дому, потому что он не был похож на маггловский, — он стыдливо опустил глаза. — Простите, мне очень жаль, но я даже не знаю, где я... Молли сочувственно запричитала. — О, это так похоже на то, что сделали бы мой Артур и его братья. Все подростки одинаковые! — она цыкнула и опустила палочку. — Ну что же, почему бы тебе не зайти, дорогой, и мы со всем разберемся. Молли завела Гарри в дом, за ними по пятам следовали мальчик и Рон. Гарри подпрыгнул, когда Молли вдруг очутилась у него за спиной и начала бесцеремонно счищать грязь и копоть с его плеч и — Гарри вздрогнул — задницы. — Боже, дитя, ты выглядишь ужасно! Как давно твой брат тебя бросил? — Эм… Я не знаю, который час, — Гарри посмотрел на стену и очень удивился, когда не увидел там семейных часов Уизли. — Но это было до обеда. Я долго бродил здесь. — Мерлин! Это было несколько часов назад! Неудивительно, что ты выглядишь так неважно. Подожди минутку, и я накормлю тебя ужином. Гарри улыбнулся. Он действительно был голоден. Дурсли, как обычно, дали ему только то, чего с трудом хватило бы собаке, чтобы не умереть. Он почувствовал острый укол вины, понимая, что манипулировал миссис Уизли ради ужина, но сожалеть об этом не мог, наблюдая, как она накладывает щедрую порцию тушеной говядины в большую миску. — Вот, — миссис Уизли поставила перед ним ужин. — Какой у тебя каминный адрес? Я скажу твоей маме, что с тобой все в порядке. В голове Гарри зазвенели тревожные колокольчики. Похоже, он не до конца продумал свой коварный план. "Ну же, думай!" Собравшись с духом, Гарри улыбнулся. — О, моих мамы и папы сегодня нет дома, мэм. Иначе мой брат никогда бы не решился на такой трюк. Покачав головой, миссис Уизли пододвинула тарелку поменьше своему сыну, который устроился рядом с Гарри и разглядывал его с нескрываемым интересом. Рон же преодолел свое первоначальное недоверие и примостился у ноги Гарри, уставившись на него полными надежды карими глазами. — Рональд, иди прочь! Перестань попрошайничать! В ответ Рон придвинулся еще ближе. Молли пораженно вздохнула. — Дорогой, как ты сказал тебя зовут? — Я, э-э, не говорил, мэм. Извините. Я… От мучительного подыскивания имени его спасло появление двадцатилетнего мистера Уизли, который в этом возрасте выглядел совсем как близнецы. — Доброго вечерочка, Уизли! Мальчик звонко чирикнул "привет", а Молли Уизли поцеловала Артура в щеку. Затем мистер Уизли развернулся к Гарри. — А когда я уходил сегодня утром, Чарли был немного ниже ростом и с рыжими волосами! — он недоуменно приподнял бровь. Миссис Уизли улыбнулась. — О, Артур, наш гость сегодня немного заблудился, — улыбка сменилась озабоченным хмурым взглядом. — Подожди… Собственно, а где Чарли? Я его не видела… — Наверное, все еще разжигает костры в папином сарае, — небрежно предположил мальчик — Билл, если точнее. Артур пулей вылетел из дома. Молли быстро вытерла руки о фартук, прикрывавший ее тяжелый живот. — Слава богу, ты будешь последним, — тихо пробормотала она. — Я не могу справиться с двумя, как же я выдержу троих? Гарри подавил улыбку. Бедная Молли и не представляла, что ее ждет. На кухне внезапно воцарилась тишина, если не считать поскуливания Рона, пытавшегося вдохновить Гарри на благотворительность. — Зачем твоему брату разжигать костры? Маленький Билл ухмыльнулся. — Я сказал ему, что детеныши драконов будут жить с нами, только если в сарае будет очень жарко, — сказал он и вдруг обиженно надулся, добавив: — Я не знал, что он действительно умеет разжигать огонь. Мне почти шесть, а я не умею. А ему всего три! Ох, бедная миссис Уизли. — И большие он костры разжигает? — Неа, только маленькие, — Билл выглядел странно удовлетворенным этим фактом. Они продолжали есть в дружеском молчании. Оглядывая знакомую и одновременно незнакомую Нору, Гарри чувствовал, как на него наваливается гнетущая тяжесть. Уизли были хорошими людьми, молодой семьей со своими судьбами и проблемами. Как он мог просто свалить на них весь этот бардак, в который превратилась его жизнь? Перси еще даже не родился! Вдруг он понял, что на карту поставлено нечто большее, чем просто нарушение домашнего счастья в Норе. Гораздо большее. Одним своим присутствием он мог изменить будущее. Он знал, что все Уизли пережили первую войну и остались здоровыми, счастливыми и невредимыми. И тут ему в голову пришла поистине леденящая душу мысль: "А если я сделаю что-то, из-за чего Рон, близнецы или Джинни даже не появятся на свет? Я могу совершенно случайно разрушить все их существование!" Нет, так не пойдет. Он просто не мог общаться с Уизли еще дольше — он и так провел у них слишком много времени. "Я должен уйти. Я должен уйти прямо сейчас и никогда не возвращаться". Уизли были для него хорошими друзьями, и теперь самое лучшее, что он мог сделать взамен, это не быть их другом, а стать всего лишь мимолетным гостем, о котором скоро забудут в хаосе новорожденного Перси. Да, Молли и Артур могли бы стать теми взрослыми, в которых Гарри так нуждался. Но он не смел просить их о подобном, потому что они заслуживали большего. Гарри краем глаза заметил, с какой серьезностью, присущей только маленьким детям, смотрел на него Билл, словно уловив растущий дискомфорт. Рон опять заскулил. Гарри грустно улыбнулся и стал тайком подсовывать ему под стол кусочки говядины. Билл захихикал. Родители Уизли вскоре вернулись с пухленьким трехлетним Чарли. Гарри не знал, почему тот выглядел подавленным: то ли потому, что попался и теперь получит взбучку, то ли потому, что дракончики так и не прилетели на огонь. — Прости за это, дорогой. Тебе положить фрукты в пудинг? — спросила миссис Уизли, суетливо расставляя тарелки перед Чарли и мистером Уизли. "Сейчас же уходи". — Большое спасибо за все, мэм, но уже начинает темнеть. Мне действительно пора домой, — Гарри замялся. — Э-э... не хочу навязываться, но вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим камином? Мистер Уизли, который уже приступил к ужину, рассеянно улыбнулся. — Без проблем, сынок. Ты ведь прямо домой пойдешь, да? "Дерьмо. Куда мне идти? На Диагон Аллею? Но как я объясню, почему хочу именно туда? Я не могу сказать, что живу там, потому что уже говорил, что работал в саду… Хогсмид. Вот окажусь там и решу, что делать дальше". — Я… ну… нет. Я обещал папе, что заберу кое-что для него в Хогсмиде — мы живем неподалеку, — и я не хочу его разочаровывать. Вы не будете против, если я перемещусь в "Три метлы"? "Пожалуйста, поверьте мне, поверьте мне". — Конечно, дорогой, — заверила его Молли. Она критически осмотрела его одежду. — Но я не смогу смотреть твоей матери в глаза, если отпущу тебя к людям в таком виде! У тебя даже на штанах дырки! — Гарри слегка покраснел от этого неожиданного откровения и попытался незаметно сцепить руки за спиной. Молли, не обращая внимания на его смущение, продолжала: — Что ж, я просто уменьшу кое-что из старой одежды Артура. Ему неприятно это признавать, но с рождением мальчиков он немного прибавил в объеме, так что у него полно вещей, которые ему больше не подходят. Мистер Уизли издал возмущенный звук, который Молли проигнорировала и поспешила к лестнице. — Это займет всего пару минут, дорогой! Гарри улыбнулся. Уизли всегда были необычайно добры.* * *
Гарри помрачнел. В молодости Артур и Молли были не настолько добры, как в будущем. Он был уверен, что они воспользовались его нуждой в нормальной одежде, просто чтобы избавиться от неподходящих вещей мистера Уизли. Мятые расклешенные джинсы были ужасны сами по себе, но все усугубляла пудрово-голубая футболка, которую Гарри с неохотой, но все-таки надел. Поперек футболки оранжевыми буквами было написано "Билливиги! Стоунхендж 1969, тур «Стоун и Хендж»". Оранжевые лианы лениво извивались по всему торсу, а флуоресцентные розовые и фиолетовые цветы распускались, кружились и парили в головокружительном балете. Мистер Уизли охнул, когда Молли принесла футболку. — Только не моя футболка с Вигами! Это был невероятный концерт! Молли фыркнула в ответ, не веря, что он вообще помнит об этом, учитывая "сколько спорыша вы с Бенджи надымили — не думай, что я не знаю об этом, Артур Уизли!". Билл резко прекратил спор, невинно спросив, что такое спорыш и зачем папе его дымить. Поверх любимой вещи мистера Уизли лежало то, что, по всей видимости, было одной из первых попыток Молли вязать. Толстая зелено-лесная пряжа неуверенно переплеталась в нечто, что могло показаться нормальным свитером только тому, кто злоупотребляет спорышем. Но именно фиолетовая строчка слева на груди, гордо, хотя и неуверенно провозглашавшая, что свитер принадлежит некоему "Арти", по-настоящему задела Гарри. Он запротестовал, уверяя, что ему не нужен свитер, учитывая теплую погоду, но слегка взволнованный Артур настоял на том, чтобы Гарри все-таки взял его, ведь он мог простудиться. Неудивительно, почему мистер Уизли был рад избавиться от этого чудовища. Застенчиво натянув плохо сидящий свитер, Гарри вышел из камина в "Трех метлах", радуясь, что хотя бы в этот раз он не упал задницей на чайник. Гораздо более молодая и пышнотелая Розмерта подняла глаза от "Ведьминого досуга", оглядела его одежду и, покачав головой, вернулась к колонке сплетен. Гарри тихо выскользнул наружу. Над Хогсмидом заходило солнце. Гарри был в растерянности, не зная, куда пойти. Это был короткий, но утомительный день, и тушеное мясо, которое он съел у Уизли, встало в желудке неприятным комком. "Так, мне нужно где-то спать". Гостиница для этого определенно не подходила. У Гарри осталось всего три галеона и несколько кнатов и сиклей, которых вряд ли хватит на комнату, не говоря уже о еде. Первой его мыслью была Визжащая хижина, но ее популярность среди туристов гарантировала, что он не сможет приходить и уходить в течение дня незамеченным. Ремус Люпин, скорее всего, тоже вернется в Хогвартс меньше чем через месяц, и Гарри очень не хотел столкнуться со своим будущим бывшим профессором, который сейчас был подростком-оборотнем. "Наверняка профессор Люпин и Сириус знают много хороших укрытий". Гарри чуть не ударил себя по лбу. Конечно, Сириус знал, где можно спрятаться в Хогсмиде! Весь прошлый год он провел в пещере на окраине города! Гарри пересек пригорок и пару полянок, пока не добрался до скалистого выступа, где с облегчением обнаружил, что пещера все еще на месте и выглядит точно так же, как в последний раз, когда Гарри ее видел. Внутри пещеры не было никаких поджидавших в темноте чудовищ, о которых он уже успел нафантазировать. Он рассеянно подумал о том, чтобы привести в порядок пол пещеры и, так сказать, обустроить жилище, но обустраивать было нечего. Не прошло и десяти минут после входа в пещеру, как Гарри погрузился в глубокий сон, а неудачный эксперимент со свитером Уизли превратился в удивительно удобную подушку.* * *
14 августа, 1976 Гарри сидел на пне в глубине Запретного леса и смотрел на мертвого зайца в своих руках. Он был так голоден. Гарри было не в первой жить на голодном пайке, но последних полутора недель было достаточно, чтобы он почти начал скучать по дому Дурслей, где он мог хотя бы тайком перекусить из мусорного бака, когда становилось совсем плохо. В Хогсмиде такой роскоши не было. Спустя несколько дней пребывания в пещере он поздно ночью пробрался в деревню, намереваясь порыться в мусорных баках "Трех метел" и "Мадам Пуддифут". К своему великому разочарованию, он не нашел в Хогсмиде ни одного мусорного бака. Очевидно, от магического мусора полностью избавлялись, развеивая его как-то или изгоняя. Быть бездомным в мире волшебников оказалось гораздо сложнее, чем он ожидал. Именно в эти долгие полторы недели он принял решение ни за что не связываться ни с Хогвартсом, ни с родителями. Осознание, пришедшее к нему в доме Уизли, что он может негативно повлиять на временную шкалу, словно парализовало его, и теперь он боялся вообще что-либо предпринимать. Хотя в глубине души он лелеял надежду, что сможет найти способ предотвратить смерть своих родителей. Он знал, когда, где, как и кто, так что, возможно, ему удастся найти способ вмешаться в последний момент и остановить Волдеморта. Конечно, это, скорее всего, перечеркнет само его существование, но измученный разум напомнил ему, что у него есть добрых пять лет, чтобы решить эту небольшую проблему. Поначалу Гарри почувствовал облегчение от того, что пришел к какому-то решению, однако это решение одновременно закрывало единственные доступные ему способы получить стабильную пищу и кров. Пещера стала его временным лимбо. Он не мог — не должен был — ходить по окрестностям Хогсмида в течение следующих девятнадцати лет, терпеливо ожидая, пока догонит в возрасте самого себя. В то же время он боялся стать частью волшебного мира, чтобы его не обнаружили и не отправили в Хогвартс. Гермиона как-то сказала ему, что магическим детям приходится учиться в каком-нибудь учебном заведении до тех пор, пока они не докажут, что контролируют свои силы, сдав СОВ. В Министерстве не должны были узнать, что по округе бегает неквалифицированный волшебник. Три дня назад Гарри наконец-то решил проверить, сможет ли он незаметно использовать магию. Призвав с верхушки дерева, а затем проворно поймав чуть подсохшие поздние летние груши, он максимально сосредоточился, замер и во все глаза стал высматривать министерскую сову. Сова так и не прилетела. С тех пор он стал использовать магию только в пределах пещеры или в глубине леса, чтобы избежать нежелательного наблюдения, и все еще сжимался в страхе при каждом заклинании, боясь, что это будет то самое, которое заметит Министерство. И хотя возможность использовать магию была настоящей удачей, Гарри вскоре понял, что в учебной программе Хогвартса мало навыков выживания. Он благодарил небеса за то, что Гермиона так хорошо научила его Акцио, хотя все попытки использовать это заклинание для призыва рыбы из лесного пруда до сих пор приводили к тому, что его забрасывало грязью, а не рыбой. Но в то утро Гарри наконец придумал, как добыть свежее мясо. Он устроился глубоко в Запретном лесу и стал ждать, пока не появится добыча. Как только на поляну беззаботно выпрыгнул заяц, он оглушил его и быстро умертвил, использовав заостренный магией камень. Легко. Только вот сейчас он осторожно держал в руках тело маленького зайца, чей нежный и мягкий белый мех ласкал кожу ладоней, и смотрел в его остекленевшие глаза. Гарри был так голоден. Но, честно говоря, от всего этого его тошнило. "Что, черт возьми, со мной не так? Это всего лишь заяц! Это, эм, естественный миропорядок! Пищевая цепочка или что там еще. Я умру, если не буду есть, поэтому он умер, а я буду есть. Хватит быть таким хаффлпаффцем из-за чертова зайца!" В один из невидящих глаз зайца влетела какая-то пылинка. Казалось, это должно было побеспокоить его, но заяц был мертв. "Я просто в шоке, потому что это первый раз, когда я убил кого-то, кого я не ненавидел, и кто не пытался убить меня". … "Итог: я разговариваю сам с собой и держу мертвого зайца. Это просто нелепо". Вздрогнув, Гарри встал с пня и положил на него тушку. Затем, скрючившись, он с помощью каменного ножа неуклюже начал сдирать шкуру со своей жертвы — занятие гораздо более муторное, чем предполагал Гарри. Спустя, казалось, несколько часов — задача усложнялась тем, что он по возможности избегал смотреть на то, что делает, — у него остался комок окровавленной плоти и неприглядная, покрытая запёкшейся кровью заячья шкурка. Хотя внутренний голос укорял его за сентиментальность, он не мог просто оставить шкуру как есть. Вместо этого он подошел к одному из наиболее красивых деревьев и молча выкопал для шкуры небольшую могилу. "Что это, черт возьми, такое?" — задохнулся его разум, когда Гарри обернулся посмотреть на свой трофей. Между ним и пнем стояло... нечто. Если бы Гарри пришлось назвать это нечто, то он бы сказал, что это лошадь, хоть в ней и было что-то рептилоидное. Существо было полностью лишено плоти, его черная шерсть прилипла к скелету, на котором виднелись все кости. Голова была драконьей, а глаза без зрачков — белыми и неподвижными. Из каждого бока росли крылья — огромные, черные кожистые крылья, которые выглядели так, словно принадлежали гигантской летучей мыши. Существо выглядело жутко и зловеще, поскольку стояло неподвижно и совершенно безмолвно. Все в облике этого маленького чудовища говорило о том, что Гарри должен бежать или достать спрятанную волшебную палочку, но вместо этого, мимолетно вспомнив Хагрида и Клювокрыла, Гарри посмотрел ему в глаза, а затем отвесил глубокий поклон. Маленькое существо издало странный щебечущий клекот, подозрительно похожий на смех. Снова перехватив его взгляд, Гарри с удивлением увидел, что существо повернулось и посмотрело на заячью тушку, а затем снова уставилось на Гарри, которого тут же затопило чувство вины. — Я… я убил зайца, — признался он, и вдруг слова хлынули из него бессвязным потоком: — Я не хотел, клянусь, я не хотел, но я просто очень голоден, понимаешь. Я не знаю, что еще делать! Я застрял здесь, я очень хочу есть. И вот теперь он дошел до того, что начал рыдать и оправдываться перед мертвым жеребенком. Существо несколько долгих мгновений пристально смотрело на него, затем радостно чирикнуло, проковыляло на своих неуклюжих ногах к пню и схватило мясо зубастой пастью. — Эй! Это моё! Мертвый жеребенок — а как еще его можно назвать? — повернулся и зашагал к Гарри. Глядя ему прямо в глаза, он бросил мясо ему в руку и снова весело заржал. Не успев даже толком сообразить, что вообще делает, Гарри поднял руку и окровавленной ладонью стал гладить его по голове. Жеребенок буквально вздрогнул от его прикосновения и издал урчание, похожее на мурлыканье. Гарри не мог этого объяснить, но, глядя в его восхищенные белые глаза, он отчетливо почувствовал себя лучше. А потом мертвый жеребенок извернулся и принялся деловито рыться в импровизированной могиле, с удивительной быстротой раскопав землю и с радостью вцепившись челюстями в шкурку. Гарри с недоумением наблюдал, как он подбрасывает ее в воздух и пытается поймать зубами. В конце концов, жуткая забава постепенно вывела жеребенка с поляны, но Гарри все еще слышал, как тот радостно щебечет, продолжая игру где-то в глубине леса. Покачав головой, Гарри завернул тушку зайца в листья и стал пробираться обратно к пещере. Ему в спину смотрели два черных, словно жуки, глаза.* * *
1 сентября, 1976 Солнце уже почти опустилось за горы, раскрасив небо и открыв Гарри захватывающий вид на долину, расположенную ниже его укрытия на вершине одного из лесистых выступов над Хогсмидом. Поезд еще не прибыл, но ждать осталось недолго. Он знал, что не должен быть здесь, не должен рисковать, наблюдая, как Хогвартс-экспресс подъезжает к станции и выпускает на волю студентов всех семи курсов, но ничего не мог с собой поделать. Да, он признавал, что надеялся мельком увидеть непослушные черные волосы, или струящиеся рыжие локоны, или услышать озорной смех своего молодого крестного, но не это было настоящей причиной, по которой он подвергал себя повышенной угрозе разоблачения. Совсем нет. Прошел почти месяц с тех пор, как он появился в прошлом, месяц с тех пор, как поселился в пещере и научился добывать себе пропитание в Запретном лесу. Он выработал привычный распорядок дня и стал получать более стабильную, хотя все еще зачастую не самую аппетитную пищу. Но это было всего лишь... пропитание. Он просто существовал. Этого было недостаточно. Прошел почти месяц с тех пор, как он в последний раз видел или разговаривал с другим человеком. Одиночество всегда было самым постоянным спутником Гарри, и даже в Хогвартсе он никогда не был таким уж общительным ребенком, но месяц одиночного заключения в дикой местности выбил его из колеи, и он начал становиться, ну, немного странным. Он часто воображал Гермиону и Рона, а иногда и близнецов, вместе с ним в пещере, и вел с ними долгие разговоры, прежде чем вспомнить, что он один и просто разговаривает сам с собой. Он нуждался в других людях гораздо больше, чем когда-либо мог себе представить. В действительности, лучшим в его уединенной жизни в лесу была медленно развивающаяся дружба с мертвым жеребенком, который стал иногда приходить к нему. Он не смог удержаться от того, чтобы не окрестить его "Колином". Ну а как еще можно было назвать этого детеныша, который в его присутствии испытывал настоящий экстаз? Гарри был поражен, когда понял, что даже немного скучает по Колину Криви. И вот он здесь, ждет в тени навеса, отчаянно пытаясь уловить звуки человеческого разговора. Хогвартс-экспресс наконец-то остановился, и Гарри перевел дыхание, когда ученики хлынули наружу. Их возбужденные голоса тут же превратились в мерный гул. В какой-то момент Гарри показалось, что он уловил проблеск рыжих волос, но яркая вспышка тут же затерялась в людском потоке. — Пятикурсники! Пятикурсники, сюда! Хагрид. Гарри даже не заметил, как задержал дыхание. Резко выдохнув, он опустился на землю. Его сердце пронзила острая боль, когда он услышал такой знакомый зов своего первого друга. И тут он почувствовал, как его уха коснулась мягкая кожа. Подняв голову, Гарри увидел пристально смотрящего на него Колина. Он улыбнулся и почесал мертвого жеребенка за ушами. Его улыбка стала еще шире, когда в ответ раздалось восхищенное мурлыканье. Вдруг он ощутил, как кто-то начал есть его волосы. Похоже, что Колин привел друга. Слева от него стояла светло-серая коза, безуспешно пытавшаяся перекусить одним особенно буйным клоком волос на макушке Гарри. Не выдержав, она наклонилась и начала щипать траву. Гарри понятия не имел, существуют ли на свете волшебные козы, но чувствовал, что лучше всего проявить вежливость. — Эм, привет... коза. Ты подруга Колина? Коза на мгновение подняла на него глаза, а затем вернулась к трапезе. Гарри сидел и смотрел, как звезды становятся ярче, а сумерки сменяются чернотой, почти довольный такой большой компанией, которой у него не было со времен Уизли. Через какое-то время он понял, что Колин, похоже, ушел туда, куда должны уходить на ночь мертвые жеребята, а коза осталась. Гарри тяжело поднялся, почти заскрипев суставами. — Ну, коза, пора домой. Коза молча смотрела на него в ответ. — Эм, спокойной ночи, коза. Гарри повернулся и начал медленно спускаться по скалистому выступу. Его сопровождал стук копыт. Он поднял голову и увидел козу, которая ковыляла за ним по скалам. Подняв бровь, он продолжил спуск, а затем начал идти по заросшей тропинке обратно к своей пещере. Коза семенила рядом. — Хочешь пойти со мной? Коза не ответила. Гарри продолжил идти. Коза за ним. Дойдя до пещеры, Гарри повернулся. — Ну что ж, коза, думаю, ты можешь остаться со мной, если хочешь. У тебя, эм, разве нет дома? — "Почему я продолжаю задавать козе вопросы?" — Ладно, заходи, — Гарри внимательнее посмотрел на козу, и в его голове возникла мысль, когда он заметил переполненное вымя. — Но это не за бесплатно. Ты ведь девочка-коза, да? Я позволю тебе остаться на столько, на сколько захочешь, если ты разрешишь мне подоить тебя. Гарри, будучи жителем маггловского пригорода, не имел опыта доения животных, но решил, что это не так уж и сложно. Если у него будет запас молока, то он сможет пить что-то еще, помимо воды из ручья. А еще из молока делают сыр. Правда в сыроделии он понимал меньше, чем в дойке коз. Коза заблеяла и зашла в пещеру. В недоумении глядя на свою новую соседку, Гарри пожал плечами и последовал за ней.* * *
— Ты очень стараешься умереть, не так ли, мальчик? — прорычал голос из темноты, резко вырвав Гарри из глубокого сна. На фоне входа в пещеру вырисовывалась внушительная мрачная фигура, держащая Гарри на прицеле волшебной палочки. Судя по шевелению где-то под боком, коза снова решила погрызть волосы Гарри, пока тот спал. Гарри уже собирался достать палочку из заднего кармана, но понял, что у него нет никаких шансов успеть сделать это до того, как неизвестный бросится на него. Он был сильно удивлен, что на самом деле не был напуган. Возможно, он был просто слишком рад, что наконец-то разговаривает с человеком. — Вы собираетесь меня убить? — Может быть. Посмотрим по обстоятельствам. Гарри знал, что это бессмысленно, однако не мог просто лежать, позволив какому-то незнакомцу убить себя. Он напряг ноги, чтобы вскочить, но прежде чем он успел это сделать, мужчина беззвучно создал заклинание, которое пронеслось по черноте пещеры и ударило Гарри прямо в грудь. Он тут же потерял все ощущения в теле ниже шеи и как подкошенный упал на землю. — Посмотрим, переживешь ты эту ночь или нет, парень. Готов поспорить, что нет. Мужчина сделал пару шагов внутрь пещеры, и в этот момент его лицо озарил лунный свет. Гарри удивленно разинул рот. — Дамблдор?