* * *
Тем временем Аберфорт, притаившись в тени, внимательно прислушивался к воронам Визенгамота. Как представитель общественности он, конечно, не должен был наблюдать за ходом судебных заседаний, но он рано усвоил, что полная незаметность имеет свои преимущества, особенно когда имеешь дело с идиотами. Поэтому, пока несколько репортеров, расположившихся на другой стороне зала суда, были выдворены, Эйб с удовольствием остался подслушивать. Некоторые члены суда кричали друг на друга, другие расхаживали вокруг, пытаясь придать логичность громким заявлениям, в которых сквозила снисходительность. Некоторые, как Крауч, просто сидели молча, широко раскрыв глаза, казалось, глубоко задумавшись или пребывая в шоке. От подобной сцены Аберфорт даже мог бы насмешливо фыркнуть — у его коз поведение было лучше, чем у этих унылых мешков так называемой элиты. Но ничего смешного в сегодняшнем дне не было. Он напряг слух, чтобы уловить реплики тех, кто, как он знал, действительно был главным. Естественно, Альбус предупредил его, что следует ожидать чего-то подобного. Они планировали признать мальчика виновным — черт возьми, это было просто неслыханно, — но никто из них не мог предположить, что маленький дурак так дерзко и эффектно опозорит коллективные политические силы волшебной Британии. По сути, он сказал им, что если они признают его виновным, то им следует просто убираться прочь и присоединиться к Волдеморту! "Я всегда выберу лоб в лоб", — сказал ему мальчик в ночь первой схватки с Макнейром. Эйб потрясенно покачал головой. Что ж, этот безнадежный дурак, по крайней мере, оказался человеком слова. — Зачем мы вообще спорим? Я говорю, дайте сквибу то, что он хочет, и пойдемте домой! — прокричал над головами пронзительный голос. Мадам Марчбэнкс, которая была одной из немногих, проголосовавших за оправдательный приговор, засуетилась. — Зачем? Зачем?! Может, для вас не проблема отправить пятнадцатилетнего ребенка на процедуру изъятия души, но некоторые из нас не собираются делать татуировку на руке! После того, как она указала возраст Гарри, возмущенный ответ мужчины с пронзительным голосом был заглушен сдавленными вскриками и шокированными вздохами. Очевидно, эти ублюдки даже не удосужились обратить внимание на первую страницу чертового дела. "Да, кретины, вы судите пятнадцатилетнего подростка, который еще даже не бреется". — М-можем ли мы принять во внимание его возраст? — спохватился этот ублюдок Поттер, внезапно побледнев и став выглядеть крайне нездоровым. Очевидно, магнат "Простоблеска" не успел оторваться от своих средств по уходу за волосами настолько, чтобы обратить внимание на возраст мальчика. "Прекрасно. Это твой гребаный внук, которого ты так поспешно осудил". — Не слишком ли он молод, чтобы быть нашим козлом отпущения? — риторически выдохнул Барти Крауч. Его голос звучал болезненно, а смех был настолько горьким, что большинство присутствующих в зале суда остановились и обеспокоенно посмотрели на него. — Это не имеет значения, и мы все это знаем. Мы пытались сделать из него козла отпущения, но вместо этого он станет мучеником. Эйб удивленно изогнул бровь. Возможно, Крауч представлял собой нечто большее, чем он думал. — Ну и черт с ним, с его предпочтениями! — послышался другой голос. — Вы все ведете себя так, будто мы должны предоставить ему поцелуй. Мы не обязаны! Давайте просто бросим его в Азкабан на всю жизнь, а когда война закончится, мы сможем смягчить его приговор, если захотим! В поддержку этой идеи раздалось несколько полных отчаяния криков. Альбус бросил на Аберфорта короткий взгляд. "Твоя очередь, Альбус. Свяжи их по рукам и ногам и сделай это хорошо, — Эйб старался не обращать внимания на свои дрожащие от волнения пальцы, то и дело хватающиеся за мантию. — Не облажайся, ублюдок". — Боюсь, теперь это не представляется возможным, — с раскаянием в голосе начал Дамблдор. — Записи официальных судебных заседаний, конечно же, доступны общественности, и на суде присутствовали репортеры. К завтрашнему утру — возможно, даже сегодня вечером — вся волшебная Британия будет знать, что сказал мальчик, почему он сделал то, что сделал, и наш ответ, — он тяжело вздохнул. — Проблема останется, друзья мои. Я боюсь, что любое значительное наказание — включая Азкабан — будет превращено в доказательство сходства наших идеалов с идеалами Темного Лорда. Люди узнают. И они будут судить нас. И, боюсь, они будут действовать в соответствии с этим суждением, — голос Альбуса звучал торжественно, как голос государственного деятеля со стажем и героя войны. Это был идеальный тон для продажи того дерьма, которое они пытались внушить Визенгамоту. "Не совсем так, как мы планировали, но неплохой ответ мальчишке, осмелившемуся потребовать поцелуй". Гарольд Минчум, министр, быстро-быстро закивал, как будто кто-то ударил его в брюхо. Гризельда Марчбэнкс заговорила почти как по команде, хотя Эйб знал, что она была не в курсе их плана. — Из того, что я видела сегодня, — начала она своим мягким голосом, в котором звучала сталь, — для меня стало очевидным, что наши идеалы не так уж сильно расходятся с идеалами Темного Лорда, как хотелось бы, — ее суровый взгляд пресек нарастающие протесты. — Не обманывайте себя, друзья мои. Каждый из нас знает, что если бы кто-то из наших детей, кто-то из наших внуков оказался замешанным в этой истории, мы бы с крыш домов воспевали его храбрость, стойкость, героизм. Мы бы, наверное, сидели здесь и обсуждали, заслуживает ли он Ордена Мерлина третьей степени. Но никак не Азкабан и не поцелуй! Наступила тишина, и члены Визенгамота заерзали на своих местах. — Я понимаю, мадам Марчбэнкс, — раздался глубокий голос Элфиаса Дожа. — Но все мы знаем, как Темный Лорд воспользуется оправданием мальчика. Ради общего блага мы должны… "Как всегда никчемная, лизоблюдская болтовня, Дож". Марчбэнкс засмеялась. — "Высшее благо", Элфиас? Да-да, понимаю. Но после сегодняшнего дня я не могу не задаться вопросом, что потребуется, чтобы окончательно покорить этого неуловимого зверя! Если мы будем продолжать в том же духе, жертвуя порядочностью и правом ради этого высшего блага, то, подозреваю, когда мы наконец выследим его, то обнаружим лишь труп твари, которую мы давно убили тысячей стрел, сделанных из всех мелких зол, которые мы совершали и допускали. "Чтоб меня, Зельда, старая ты секси-кошка! Держу пари, задница Альбуса от такого побаливает". Минчум все-таки сумел подобрать слова: — Ну, Крауч, ты ведь предложил ему на днях довольно выгодную сделку, верно? Небольшой тюремный срок, а потом изгнание? Не могли бы мы просто назначить ему наказание по этой сделке? Для него это будет не так уж тяжело, а мы не станем похожи на Волдеморта. Эйб насторожился. Этот момент был самым сложным, и он мог только благодарить Мерлина, что в волшебной Британии до сих пор сохранилось так много нелепых законов. Крауч покачал головой, его усы встопорщились. — Параграф 94, подраздел альфа устава судебных процессов 1763 года конкретизирует этот вопрос и никогда не был официально отменен. Визенгамот не может использовать для вынесения приговора наказание, от которого уже отказались в форме досудебного предложения. Таким образом, любой более короткий срок заключения и/или изгнание в маггловский мир для нас исключены. Если бы мы предложили ему только одно из этих наказаний, все было бы иначе, но.. — он, задумавшись, сделал паузу. — Однако ничто не запрещает осужденному преступнику принять предложенную сделку вплоть до вынесения приговора. — Прекрасно, — пробормотал Альбус. — Мистер Пепст, все это время вы молчали. Как вы думаете, будет ли ваш клиент заинтересован в том, чтобы принять предложенную ранее сделку? Наверняка он найдет ее более приемлемой, чем поцелуй дементора или пожизненное заключение в Азкабане. "Твой выход, Пел. Сделай все хорошо, будь проще". Как они и планировали, Пел встал и задумчиво посмотрел на представителей Визенгамота. — Я не могу говорить за своего клиента, поскольку у меня не было возможности встретиться с ним после его ареста. На лицах присутствующих появились ухмылки и несколько смущенных взглядов. Эйб скрипнул зубами. "Я бы чувствовал себя намного лучше, если бы мы могли рассказать парню о плане". — Учитывая это и зная мистера Гарри, подозреваю, что он швырнет сделку обратно вам в лицо. Когда протесты членов суда стихли, Пел выдержал паузу и тяжело вздохнул. — Ведьмы и волшебники, боюсь, он уже видел вас. Он точно знает, чем вы готовы пожертвовать, включая его самого. Думаю, сегодня всем стало ясно, что он не слишком впечатлен величественным собранием древнего Визенгамота. Это храбрый, принципиальный, порядочный молодой человек, которого вы только что осудили, молодой человек, который знает — то, что он сделал, не было неправильным, и он никогда не признает, что это было так, — Пел пожал плечами и вернулся на свое место, оглядев суд. — Он не пойдет на сделку. — Это просто сущий кошмар! Что, черт возьми, мы можем сделать? — воскликнул Минчум. Альбус сцепил пальцы и откинулся в кресле. "Сейчас или никогда, ублюдок". — Наш выбор, увы, весьма ограничен на данном этапе. Мы можем назначить ему поцелуй или пожизненное заключение, но, полагаю, все мы теперь понимаем, каким политическим и социальным провалом для Министерства станет такой приговор, и мы должны избежать его, учитывая наше шаткое положение в последнее время. Мы не можем дать ему более короткий срок в Азкабане из-за условий сделки, которую ему когда-то предложили. Поскольку мы признали его виновным, мы не можем просто принять решение не наказывать его. И, наконец, мы должны разобраться с серьезными последствиями для войны, которые могут возникнуть из-за нашей видимой снисходительности и сочувствия к сквибу. — Дерьмо, — услышал Аберфорт шепот Поттера. — Это невозможно. Глаза Альбуса заблестели. — Возможно, нет, мистер Поттер. Возможно, нет.* * *
Крэбб и Гойл слегка подпрыгнули, когда позолоченная богиня правосудия ожила и обратилась к ним: — Приведите осужденного для вынесения приговора, — серьезно сказала она, не удостоив Гарри взглядом. Гарри, в свою очередь, впал в оцепенение, ожидая, пока Визенгамот решит его судьбу. Это было то самое небытие, в котором он обычно укрывался, когда Вернон был в особенно скверном настроении. Апатия, как он убедился, иногда становилась лучшим щитом. Перед тем, как наступило оцепенение, он на мгновение задумался о том, чтобы объявить всем, что он волшебник, и что их дурацкий закон на него не распространяется. Это было очень заманчиво, и он решил, что все же сможет так сделать, если понадобится, но в голове снова и снова всплывало паническое предупреждение Пела, что никому нельзя рассказывать о себе. Конечно, он мог бы рассказать о магии, не распространяясь о путешествии во времени. Но Гарри достаточно хорошо знал себя и понимал, что он ужасный лжец, и не представлял, как убедительно объяснить, почему он не посещал Хогвартс и почему не будет делать этого сейчас. Может быть, если бы у него было время до поцелуя, он мог бы поговорить с Эйбом и Пелом и придумать хорошую историю... Крэбб и Гойл снова схватили его за руки — "И куда, черт возьми, по их мнению я отсюда уйду?" — и повели его через большую дверь, хотя на этот раз они держали его лишь формально. В голове у него звучал успокаивающий напев. "Держи спину прямо, а лицо безучастным". Когда они подошли к стулу, Гарри был удивлен, что его не заставили опять сесть и не заковали в цепи. Вместо этого Крэбб и Гойл держали его под руки, пока он стоял лицом к лицу с собравшимся Визенгамотом. Спина прямая, лицо безучастное. Дамблдор посмотрел на него поверх своих очков-полумесяцев. — Мистер Гарри, вы были признаны виновным в нарушении закона 246, преступлении, за которое обычно полагается пожизненное заключение или поцелуй дементора. Из этих двух вариантов вы выбрали наказание в виде поцелуя. Желаете ли вы изменить свое решение? Спина прямая, лицо безучастное. — Нет, сэр, не желаю. "Хорошо. Кажется, мой голос даже не дрогнул". — Суд признает ваш выбор, — медленно произнес Дамблдор. — Однако Визенгамот руководствовался некоторыми заключительными соображениями, принимая решение о вашем наказании. "А?" — Хотя Азкабан или поцелуй традиционно используются для подобных преступлений, ни один закон не требует, чтобы они были единственными карательными мерами, которые мы рассматриваем. Более того, в ходе наших обсуждений выяснилось, что ни один несовершеннолетний сквиб никогда не был приговорен ни к тому, ни к другому. Это, признаемся, нас беспокоит. Дамблдор наклонился вперед. — Кроме того, нельзя игнорировать тот факт, что ваши действия, хотя и были преступными и безрассудными, тем не менее, сыграли важную роль в спасении жизни чистокровного волшебника, мистера Пелотера Пепста. Закон 246 был специально разработан для жестоких, наглых сквибов, не уважающих волшебный мир, тех, кто посмел бы поднять руку на волшебников, не заботясь о ценности магических жизней. Вы, однако, показали своей заботой о вашем опекуне и мистере Пепсте, что это, по крайней мере, не преступление, в котором вы виновны. Действительно, сам факт того, что вы добровольно заключили санкционированное Министерством соглашение об опеке в начале этого года, демонстрирует вашу готовность подчиниться процедурам Министерства для человека с более низким социальным статусом. Дамблдор на мгновение замолчал. Гарри был в замешательстве. — Таким образом, Визенгамот оказался в затруднительном положении. Учитывая вашу молодость, чистое криминальное прошлое и, очевидно, глубокое уважение к членам британского волшебного общества, мы решили вынести следующий приговор. Спина прямая, лицо безучастное. — Мистер Гарри без фамилии, настоящим вы приговариваетесь к условно-досрочному освобождению под наблюдением авроров до того дня, когда вы достигнете совершеннолетия. Вы будете регулярно посещать встречи и подтверждать, что вы живете с уважением к законам и традициям волшебной Британии в соответствии с вашим низшим статусом. Кроме того, чтобы привить вам должное уважение к вышестоящим в этом обществе, вы приговариваетесь к шестистам часам работы на благо волшебников в определенное время и в определенном месте, хотя мы примем во внимание ограниченную мобильность сквибов при разработке ваших заданий. Если вы нарушите любое из условий вашего приговора, этот суд соберется вновь, чтобы рассмотреть вопрос о том, следует ли вас заключить в тюрьму до конца вашей сознательной жизни или дать вам поцелуй. На этом уголовный процесс Визенгамота 1977.141 закончен. Звук молотка эхом разнесся по залу суда № 10. "Что?" Члены Визенгамота начали медленно покидать зал. — Что? — тупо спросил Гарри. Гойл слегка улыбнулся ему. — Все закончилось, парень. Похоже, они все-таки не хотели тебя убивать, да? Гарри казалось, что он не может перестать моргать. — Но… но я сравнил их с Волдемортом!.. Я не… я не понимаю, я... Крэбб, наконец, сломался и по-настоящему рассмеялся. — О, мы заметили, парень. Думали, что некоторые из них прикончат тебя на месте. Это было слишком нереально. — Что… так… так что же мне теперь делать? Мягкое прикосновение к плечу заставило его обернуться. — Теперь, — сказал Пел, — мы должны пойти и заполнить формы для твоего условно-досрочного освобождения. Когда Гарри обнял изумленного Пелотера, то увидел, как Эйб начал незаметно выходить из зала суда, но тут повернулся и покачал головой, увидев, что Гарри смотрит ему вслед. Гарри показалось, будто он сказал "чертов дурак", но затем Эйб фыркнул и едва заметно улыбнулся, прежде чем исчезнуть за дверью.* * *
Следующие два часа были потрачены на заполнение бумаг и выслушивание трех разных представителей Министерства, которые бубнили обо всех условиях. По правде, Гарри никого из них не слушал, поскольку в голове у него было почти пусто. Пел, к счастью, говорил, кивал и, казалось, делал всякие полезные адвокатские штучки. "Пожалуйста, Пел, объясни мне все это позже. Сейчас мне все равно. Я просто не могу". А потом Пел усмехнулся и повел его к общественному камину ДМП. Горсть порошка, и Гарри снова оказался в пабе. Пел крепко держал его под руку, чтобы он не упал. Далкоп, Вигол Палтер и Эйб сидели в совершенно пустом пабе. Ранний полуденный солнечный свет струился через окна, шторы которых, впервые на памяти Гарри, были раздвинуты, пропуская внутрь солнце. Далкоп радостно воскликнул при появлении Гарри: — Ты показал им, парень! Вигол захлопал и молчаливо ухмыльнулся, а Эйб, освободив обычное место Пела, серьезно посмотрел на него. — Пел, твоя выпивка сегодня за счет заведения. А его я забираю. С тихим "Молодец, мой юный друг" Пел отошел от Гарри. Сам Гарри смог лишь рассеянно кивнуть и уставиться на Эйба. Аберфорт снова покачал головой. — Черт возьми, парень, у тебя в штанах и правда больше, чем в голове, да? — он вздохнул. — Пойдем, балбес. Я объясню, что сегодня произошло.* * *
Когда Гарри с облегчением опустился на соломенную подстилку, коза практически галопом подбежала к нему и принялась старательно теребить его длинные волосы. — Я тоже скучал по тебе, коза, — пробормотал он. Эйб фыркнул и устроился напротив. — Тебе, наверное, интересно, что за черт тут происходит, да? Ты хочешь длинную или короткую версию? — он посмотрел в остекленевшие глаза Гарри и покачал головой. — Ну что ж, думаю, короткая подойдет. Он сел поудобнее. — Когда пришли авроры, мы поняли, что неприятностей из-за случившегося тебе не избежать. Министерство не может просто так отпустить сквиба, который по какой-то причине убил волшебника. Слышал, тебя навещал Крауч. Полагаю, ты понял политику, — Аберфорт буквально выплюнул это слово, — своего дела, да? Гарри кивнул, и он продолжил: — Ну, я, Пел и мой ублюдочный брат придумали план, как сделать так, чтобы ты отделался легким испугом. Это была большая авантюра, черт возьми, просто грандиозная, но... Понимаешь, все должно было пойти так: тебя осудят — закон, в конце концов, ясен, этот гребаный Фатц был прав на этот счет — а потом, во время обсуждения приговора, Альбус заставил бы их подумать обо всей негативной огласке, которую они могли бы получить за отправку ребенка в Азкабан, особенно учитывая обстоятельства твоего преступления. Пел сыграл на том, что твои действия помогли спасти его жизнь, и это позволило показать, что ты не какой-то там революционер-сквиб, которому наплевать на волшебников. Мы, ну, мы не знали, что ты думал, что это меня похитили, а не Пела. Тогда твои показания тоже очень помогли, так как они указали на то, что в то время ты ценил жизнь своего опекуна больше, чем свою собственную. Он одарил Гарри странным ласковым взглядом, а затем сделал большой глоток из фляги. — Мне жаль, что мы не смогли тебе ничего рассказать. Пел пытался пробиться к тебе, но, ну, ты знаешь, как все происходит. Было бы подозрительно, если бы пришел Альбус, а меня они ни за что не пустили бы, — Гарри только кивнул. — В любом случае, мы заранее спланировали приговор, который ты в итоге получил. Он будет хорошо сочетаться с документами — ты, наверное, заметил там всю эту гниль про обучение тебя своему месту и тому подобное. Еще он поможет бороться с заявлениями другой стороны о том, что Министерство слишком ценит сквибов. Напротив, все выглядит так, будто Министерство проявляет милосердие, да, но все равно тычет тебя носом в грязь. Гарри опять бестолково кивнул. В этом был какой-то смысл, но… — Подожди, почему это была большая авантюра? По-моему, все звучит логично. Эйб разразился долгим горьким смехом. — Парень, вся эта чертова затея держалась на том, чтобы заставить Визенгамот и Министерство испугаться негативной огласки, которую они получат, если будут слишком строги к тебе. Подумай об этом! Ты достаточно долго был сквибом, чтобы увидеть здесь проблему! Гарри задумался. В памяти всплыли лица людей в пабе в ночь его драки с Макнейром, разъяренная Ярда и более приятные посетители, которые так и не помогли ему... затем сапожник Кордвейн, Селеста, идеальная продавщица в "Глэдрэгсе", авроры, наблюдавшие за его камерой, которые — за исключением Алисы — даже не смотрели на него... его отец-подросток, издевающийся над ним, Сириус, называющий его "Сквиббулус"... Его внезапно осенило. Ох. Боже. — Это была большая авантюра, ведь нужно было заставить их думать, что люди будут рассержены тем, что со мной случилось, рассержены тем, что меня отправили в Азкабан, рассержены настолько, чтобы... сделать что-то, когда... когда им, скорее всего, в действительности было бы все равно. Для его ушей его собственный голос показался мертвым. Эйб тяжело кивнул. — Да. Мы знаем, что некоторые, возможно, расстроились бы, прочитав статью в Пророке, но потом они бы просто покачали головой и пошли по своим делам. Движения сквибов 60-х годов были перечеркнуты наступлением Темного Лорда, так что вряд ли правительству пришлось бы разбираться с протестами. Нет, парень, это никого бы не волновало, не настолько, чтобы что-то предпринять. Но мы должны были заставить этих ублюдков из Визенгамота поверить, что будет именно так. При мысли о чудовищной авантюре, которую трое мужчин устроили с его жизнью, у Гарри резко сжался желудок. — Подожди… даже если они беспокоились о дурном общественном мнении, почему они просто не дали мне более короткий срок в Азкабане или что-то в этом роде? — Ну, — сказал Эйб немного нехотя, — мой брат тот еще ублюдок, но он не дурак. Нашел какое-то идиотское правило в судебном процессе, которое никогда не менялось. Игнорировалось, да, но никогда не менялось. Оно гласит, что осужденные не могут быть наказаны в соответствии с условиями любой сделки, которую им предлагали и от которой они отказались до вынесения приговора... — Дамблдор стоял за предложением, которое сделал мне Крауч, так ведь? — проницательно догадался Гарри. Аберфорт кивнул. — Да. Убедился, что вписал в протокол и тюремный срок, и изгнание. Крауч тоже приверженец любых правил, которые находит. Как только Альбус указал ему на этот старый закон прямо перед судом, мы поняли, что он не сможет молчать об этом. Это гарантировало, что в дальнейшем они не смогут дать меньший тюремный срок или изгнать тебя из волшебного мира. Гарри уставился на свои руки. — Я… я думал сегодня, что Дамблдор решил не помогать мне, — видение того, как его старый директор торжественно поднимает и зажигает свою палочку, казалось, было выжжено в его душе. Он быстро отмахнулся от него, осторожно нащупав боль, которую вызвало в нем предполагаемое предательство. Какое-то время Аберфорт молчал. — Мой брат... — наконец начал он, — политическое животное. Не самое плохое, нет, но у таких зверей другие правила, чем у таких простых существ, как мы, — он невозмутимо протянул свою флягу Гарри, который тоже сделал большой глоток. Виски обожгло горло, но Гарри едва обратил на это внимание. — Вот такой был план. Но ты, — рыкнул Эйб, — чуть все не испортил! Гарри поднял голову, в шоке уставившись на Эйба. — Черт возьми, мальчик, ты пристыдил весь Визенгамот, а потом посмел потребовать поцелуй! — А что я должен был делать? Я понимаю, что у тебя был отличный план и все такое, но никто не сказал мне об этом! Эти же люди позволили Сириусу гнить в Азкабане! Я... я просто не мог оказаться там сам, разве ты не понимаешь? — Гарри глубоко вздохнул. Он так устал. — Кроме того, меня уже один раз поцеловали, а дементор в тюрьме даже не повлиял на меня! Я... я решил, что это лучше, чем жалкое существование в Азкабане. И я подумал, что у меня будет шанс поговорить с тобой и Пелом до казни и узнать, есть ли способ сказать им, что у меня есть магия, не... не говоря обо всем остальном. Аберфорт вздохнул. — Нет, я понимаю твои мотивы, и они не плохие. Хоть и напугали меня и Пела до смерти, — он слегка усмехнулся. — Видел бы ты этих ублюдков — все их крики и размахивания руками! Но ты в долгу перед Гризельдой Марчбэнкс. Эта высохшая хитрая плутовка дала им пинка под зад от твоего имени — она одна из тех, кто голосовал за твое оправдание. Гарри улыбнулся, кивнув. — И в конечном итоге этот шаг, пожалуй, помог больше, чем я могу сказать. Насколько я знаю, ни у кого раньше не хватало смелости попросить о поцелуе. Шок и стыд могут далеко завести, когда имеешь дело с добропорядочными ублюдками. Эйб встал и стряхнул сено с одежды. — Нужно еще многое рассказать, но в целом суть понятна. Вымойся и приведи себя в порядок, а потом спускайся и поешь чего-нибудь, понял, парень? — Да, спасибо Эйб... Подожди! — Гарри закусил губу. — Там был Поттер, да? Эйб кивнул, на его лице застыло бесстрастное выражение. — Флимонт Поттер. Отец Джеймса Поттера. "Мой дедушка". — Он… он не голосовал за мое оправдание, так ведь? — Нет, парень, не голосовал, — тихо произнес Эйб. — Но он был одним из первых, кто согласился на предложение Альбуса. — Гарри молча кивнул. — Это тебя не беспокоит, Гарри? — Нет. Думаю, нет, — он слабо улыбнулся. — Хорошо быть дома.* * *
Гарри нежился в душе почти двадцать минут, оттирая с каждой плоскости и складочки своего тела копоть, накопившуюся за время пребывания в УПВЗС. Еще через двадцать минут — коза очень настаивала на том, чтобы он уделил ей должное внимание — Гарри вышел в гостиную паба. Он усмехнулся, остановившись в дверях. Несколько других завсегдатаев — Наппи Кланк, Марциал Сорнер, Данг Флетчер и еще несколько человек — расположились вокруг барной стойки и близлежащих столиков. Далкоп Шикер с тоской посмотрел на тарелку с кучей бутербродов, но Пел отпихнул его руку. — Вот проведешь две недели в тюрьме, тогда и получишь бутерброды! Эйб хохотнул вполголоса и поставил пыльную бутылку сливочного пива рядом с тарелкой перед пустым табуретом. Заметив Гарри, он махнул ему рукой. — Ешь. Выглядишь дерьмово. Гарри с аппетитом принялся за бутерброды, которые просто таяли во рту. — О боже, — застонал он, — настоящая еда такая вкусная. — Далкоп снова попытался взять один из бутербродов на краю тарелки, но Гарри быстро воткнул нож для масла между его пальцами. — Не выйдет. Это мое. — Эй, ну зачем ты так, Гарри! — ныл Далкоп. — Ты всегда был здесь самым добрым! — Тюрьма меняет человека, Шикер, — отшутился Гарри. Спустя какое-то время все посетители уже вдыхали пиво через ноздри. — Молодец, парень, — одобрил Наппи, вытирая нос. Следующий час прошел в приятной, отвлекающей беседе. Действительно, все посетители бара, казалось, стремились к тому, чтобы Гарри не слишком долго размышлял о том, какой вираж совершила его жизнь. Наппи и Данг рассказывали всем истории, как им довелось побывать в качестве гостей в застенках Министерства — эти двое просто не могли не попытаться украсть что-нибудь, что не было прибито гвоздями. Марциал долго рассказывал о волшебнике с неправдоподобным именем Тля Библброкс, который отправился в пятидневный запой, полный невероятных приключений, после того как вышел из тюрьмы за попытку подтасовать результаты Чемпионата мира по квиддичу. — Ну, и чем ты занимался в тюряге, парень? — прохрипел Данг через некоторое время. Гарри засмеялся. — В основном я сам себе ныл о том, какая у меня отстойная жизнь, — он отхлебнул сливочного пива. — Как-то я задумался, какие классные тюремные татуировки бы сделал, если бы меня отправили в Азкабан. Пел, который слишком усердно праздновал свою первую за много лет юридическую авантюру, хихикнул: — Решил что-нибудь, друг мой? Гарри покачал головой. — Много черного. Несколько клыков тут и там... впрочем, я подумывал сделать что-нибудь похожее на мою старую сову Хедвиг, — он улыбнулся. — Она очень красивая — полярная. Завсегдатаи бара разразились хохотом. — Тюремная татуировка в виде белоснежной совы! — воскликнул Пел. — Ты и правда не готов к тюрьме, да, Гарри? — добавил Далкоп. — Ой! Я чуть не забыл! — Гарри внезапно ухмыльнулся. — Кто-нибудь из вас знает лимерик про озабоченного парня из Мадшута? Следующие полчаса они провели в мозговом штурме возможных вариантов окончания незавершенного стихотворения, которое так мучило его во время пребывания в УПВЗС. Гарри узнал множество красочных и интересных терминов, обозначающих различные части человеческой анатомии и интересные вещи, которые можно сделать с этой анатомией, но в конце концов команде, состоящей из завсегдатаев паба, пришлось признать свое поражение. Вскоре большинство из них переместились за стол, чтобы сыграть в волшебную разновидность покера под названием "Брэг", оставив Гарри, Пела и Эйба за барной стойкой. — Эй, Пел, — внезапно произнес Гарри в наступившей тишине, — ты ведь сказал в суде, что именно эта женщина-инспектор что-то сделала с защитными чарами на "Кабаньей голове"? Лицо Эйба побагровело. — Да, Хорнби, Оливия Хорнби. Мы думаем, что эта сука подстроила проверку, чтобы подложить считыватель чар, — на недоуменный взгляд Гарри он пояснил: — Маленькая заколдованная шкатулка, которая медленно собирает всю информацию о чарах и других защитных мерах, воздействующих на то место, где она находится. Вот как Макнейр и эти придурки проскользнули сквозь ночную защиту паба — они знали все в малейших деталях. Сейчас можешь об этом не переживать — пока тебя не было, мы наложили новые чары на это место. — Гарри, — добавил Пел, — использование считывателей строго контролируется. Их можно применять только с разрешения главы ДМП. Видимо, Хорнби удалось украсть один из них из хранилища и положить в шкаф на кухне во время ее прошлого визита. Все остальное было лишь для того, чтобы она попала внутрь. Гарри в недоумении покачал головой. — Значит, та прилично одетая женщина — Пожиратель смерти? Серьезно? Эйб фыркнул от смеха. — Нет, друг мой, — продолжил Пел. — Они проверили ее руку — она была чиста. — Тогда зачем ей работать с Макнейром? В этом просто не было никакого смысла. — Она и не работала, — прямо сказал Эйб. — Мы не смогли найти никакой связи между ними двумя, или между ней и Фолтереном, или Ансанси. — Гарри, естественно, все еще ничего не понимал. — Подумай, парень! Мы знаем, что и Хорнби, и трое Пожирателей смерти были вовлечены в это дело, но не знали друг друга. Чего не хватает? Ох. — Есть кто-то еще… кто-то, кто связан со всеми ними. — Да, — согласился Эйб, — посредник. Проблема в том, что у нас нет никаких доказательств того, кто это может быть. Поэтому мы знаем, что все еще есть по крайней мере один человек, который не испытывает теплых и нежных чувств ни к тебе, ни к нам. — И, — добавил Пел, — благодаря связям Хорнби в Министерстве, они решили не применять к ней зелья правды. Она помалкивает, хотя они и отправляют ее в Азкабан. — Ну и дела, — вздохнул Гарри, затем убедился, что никто их не подслушивает, и улыбнулся. — Может, нам стоит проверить, кто в этом году преподает Защиту в Хогвартсе, — Эйб с Пелом посмотрели на него в замешательстве. — Ну, раньше они всегда пытались убить меня, разве нет? В ответ раздались тихие смешки, но все трое достаточно быстро опять посерьезнели. — Альбус уже разбирается с этим, — тихо сказал Аберфорт. — Я сообщу вам, если он что-нибудь узнает, но, возможно, нам придется подождать, пока этот посредник сам себя раскроет, — он встал. — Как бы то ни было, в пабе скоро станет шумно. Я пойду закончу рагу, а у тебя выходной, парень, но я жду, что с завтрашнего дня твоя задница начнет наверстывать упущенное за последние несколько недель. Гарри улыбнулся. — Спасибо, Эйб, договорились. Уходя, Аберфорт обернулся к Пелу. — Прости, я только что понял, что так и не спросил, в порядке ли ты после... того, что они с тобой сделали. Пел опустил голову. — Я в порядке, но спасибо, что поинтересовался. Это был один из самых неприятных дней в моей жизни. — Ты... ты знаешь, почему они забрали тебя? Я слышал, что до того, как я пришел, Фолтерен спрашивал об устройствах, паролях или чем-то еще. Пелотер вздохнул. — Это не совсем то, о чем стоит говорить в присутствии детей, — он отмахнулся от возмущенного протеста Гарри, — но, поскольку ты и так уже замешан, и я должен поблагодарить тебя за спасение от этого ублюдка... Я так понимаю, ты знаешь, что я был главной целью, да? Что они взяли тебя только из-за обиды Макнейра? — Гарри кивнул. — Да, это одна из причин, почему они напали на меня здесь, а не у меня дома. Подумали, что после ночи в пабе смогут легко меня схватить. В любом случае, я им был нужен из-за моего прошлого, когда я работал на Департамент тайн. Помнишь, я работал у них барристером? Так вот, они вбили себе в голову, что я могу помнить... секретную информацию. Он бросил на Гарри расчетливый взгляд. — Они хотели знать, как можно получить в свое распоряжение разнообразные артефакты, хранящиеся в коллекции Отдела тайн, многие из которых опасны. Вроде экспериментальных считывателей чар, маховиков, того, о чем я даже никогда не слышал, и кучи мифического дерьма, которое существует, я думаю, только в воображении людей. Вроде перестройщиков. Когда Гарри ответил ему пустым взглядом, он продолжил: — По слухам, это совместный проект астрономов и сотрудников Отдела тайн. Несколько лет назад в "Пророке" появилось большое "разоблачение". Предполагалось, что это может повлиять на выравнивание космических сил, чтобы изменить судьбу или что-то вроде подобного идиотизма. Неудивительно, что такие болваны, как Макнейр и Ансанси, думали, что могут просто получить пароль и прикарманить их, — он фыркнул. — В любом случае, мы предполагаем, что Пожиратели смерти похитили меня, чтобы узнать, как получить эти вещи... Но нам действительно стоит быть настороже. Страшно подумать, что этот человек может сделать, даже имея всего один артефакт. — Мерлин, — выдохнул Гарри. — Они могли сколько угодно пытать меня, ведь я не знаю ничего, что бы могло им помочь. Гарри прищурился в замешательстве. — Но они делали это не по приказу Волдеморта. Пел резко повернулся. — Что?! — он схватил Гарри за рубашку. — Нет, не говори ничего. В конюшню! Сейчас же! Пелотер быстро вывел его из-за стойки и отвел в хлев. — Господи, Пел, в чем дело? — выпалил Гарри, когда за ними плотно закрылась дверь. — Почему ты думаешь, что он не был замешан? Объясни! "Что, черт возьми, с ним происходит?" Гарри стряхнул с себя замешательство и вспомнил последний разговор с Макнейром, как довел его до приступа бешенства, раскрыл отношения Эйба с Дамблдором и в конце концов узнал, что похищение Пела и Гарри не было одобрено Волдемортом. Пел вдумчиво слушал. — Хорошо, — сказал он, когда Гарри закончил, — Волдеморт не отдавал приказ о том, что с нами произошло, это ясно, но это не значит, что он все еще не пытается заполучить штучки из Отдела тайн, будь то что-то конкретное, или он просто надеется получить что-нибудь полезное. Эти Пожиратели смерти могли просто взять на себя инициативу по добыче нужной ему информации и надеялись получить хорошую награду. "Логично", — подумал Гарри. — Тем не менее, я рад, что ты об этом рассказал. Я передам информацию Эйбу, который передаст ее дальше. "Передаст кому? — Гарри задумался. — Возможно, опять Дамблдору, как в случае с резней в Хейле... Эйб, что же вы с братом затеяли?"* * *
— Ну что, Эйб, — пробормотал Данг Флетчер много позже тем же вечером, уже после того, как измученного Гарри отправили спать, — теперь ты родитель, да? Посетители пьяно захихикали в свои кружки. — Опекун, тупой ты говнюк, — лениво ответил Эйб, глядя на молодого оборотня, который, казалось, вот-вот набросится на Пэнти Вакко, похотливого валлийского вампира. — "Этот кусака никогда не поймет, что нельзя лапать всех подряд, не получив при этом несколько сломанных костей. Дерьмо, волк только что назвал Пэнти "педиком". Надеюсь, мебель выживет…" — Ха, называй это как хочешь, Эйб, — раздался голос Далкопа откуда-то снизу. — Теперь ты папа! Эйб не выпускал из рук палочку и не сводил глаз с разгорающейся драки. — Захлопнись, болван. Тебе повезло, что ты уже на полу. Данг ухмыльнулся. — Я думаю, он размякнет, ага? Эй, Эйб! Ну и как ты справляешься с ролью родителя? Аберфорт не ответил, поскольку в данный момент он оглушал возбужденного вампира и пытался выгнать из паба явно гомофобного оборотня. Шальное заклинание разбило одно из окон, в то время как некоторые из более глупых завсегдатаев пытались угоститься остатками напитков двух драчунов. Когда Эйб наконец вернулся к стойке, у него была порезана губа и растрепана мантия. — Как я справляюсь с ролью родителя? — он притворился задумчивым. — Ну, прошло всего две недели, но за это время мой подопечный был арестован за убийство, судим Визенгамотом, сказал всем им, чтобы они отвалили, был осужден за убийство, подписал себя на потерю души и каким-то образом все же вернулся домой к сегодняшнему ужину, — он одарил завсегдатаев диким оскалом. — Кажется, я начинаю понимать, что к чему. На этот раз Аберфорт присоединился к разразившимся хохотом посетителям.* * *
16 апреля, 1977 Гарри проснулся на следующее утро как раз в тот момент, когда бледный рассвет начал окрашивать ночь в голубые и лавандовые тона. Он несколько мгновений растерянно моргал, пытаясь понять, в чем дело — "почему мне так удобно?" — прежде чем вспомнил, что больше не лежит на той конструкции, которую в УПВЗС называли кроватью. Вдруг одна мысль промелькнула в его голове и заставила мгновенно проснуться. "Я убил трех человек. Макнейр, Фолтерен и Ансанси были живы. А потом я убил их, и их не стало". В связи с возникшим хаосом после похищения и наполненными тревогой долгими ночами в камере, он не давал себе шанса обдумать события, которые привели к его заточению. Казалось, его мозг решил, что время пришло, нравится ему это или нет. Осторожно попробовав разобраться в своих эмоциях, он нахмурился в недоумении. Он думал... он думал, что должен испытывать чувство вины, раскаяния, особенно перед Фолтереном. С Макнейром он был в отчаянии и почти не соображал, а в случае с Ансанси он даже не был уверен, сработает ли то, что он сделает. Но Фолтерен... Гарри без раздумий перерезал горло Фолтерену. "Иногда таких людей нужно просто прикончить, Пел". Тогда он говорил серьезно. "Что это значит? Кем это делает меня?" "Это делает тебя человеком, который готов сделать то, что должно быть сделано, даже если это неприятно, — заговорил тот ясный мужской голос, который он слышал в своей голове во время боя с Макнейром. — Кто-то может назвать тебя убийцей, но именно по этой же причине Пел жив и зовет тебя своим спасителем". Гарри моргнул, когда понял, что не чувствует вины, а затем снова, когда понял, что не чувствует вины за отсутствие ненависти к себе. Вины просто... не было. Вместо этого он думал о последних нескольких месяцах, проведенных с руководством Твини Твига. Ему было так интересно пытаться найти творческие способы использования старых заклинаний и способы превратить обычные заклинания в неожиданные атакующие приемы. Это было... это было очень весело. Но, оглядываясь назад, он считал себя ужасно наивным. Теперь, когда он намеренно убивал людей, это волнение казалось юношеским и даже немного постыдным. "Я могу убивать людей, когда мне нужно, и быть при этом в порядке. Это хорошо. Но я должен помнить, что это не веселье, это не то, от чего можно прийти в восторг. Это... что-то, что я делаю, потому что должен, или потому что это правильно, но это также что-то, о чем приходится сожалеть". Он медленно улыбнулся, искренне выражая удивление, которое не предназначалось для всего мира, а только для него самого. "То, что я сделал, возможно, не было хорошим поступком. Возможно, это даже не был героический поступок. Но это был правильный поступок. И я могу жить с этим". Все еще улыбаясь и недоумевая по поводу неожиданных поворотов в его жизни, он вышел из дома на задний двор. "Я жив и свободен". Он вспомнил, как его приветствовали, когда он вернулся в "Кабанью голову", как Эйб и Пел были с ним в зале суда. "Я больше не один". Его внимание привлек лающий звук. "Ох! Я и правда не один". — Колин! Подросток-тестрал внимательно осматривал территорию позади дома, но сразу же оживился, услышав шаги Гарри. Гарри обнял его и с энтузиазмом почесал костлявый бок. — Ух, Колин, кажется, ты теперь почти выше меня! Я так рад тебя видеть — скучал всю зиму, — Колин издал свое странное лающее мурлыканье. — О, кстати, я должен обязательно повидаться с твоей мамой! Эйб сказал, что она помогла ему найти меня. Возьму немного мяса с кухни — только не говори Эйбу! — и отнесу ей, — при слове "мясо" Колин взволнованно огляделся по сторонам, а затем расслабился, пока что довольствуясь почесыванием. Успокаивающие, повторяющиеся движения навевали воспоминания о ночах, которые, казалось, принадлежали жизни другого человека, о том времени, когда он уютно устраивался в общей комнате Гриффиндора, гладил Живоглота и болтал о чем угодно с Роном и Гермионой. Он даже невольно вздрогнул, когда понял, что уже давно не думал о них, хотя, по правде говоря, забот у него хватало. — Как бы я хотел увидеть их, Колин. Мне так много нужно им рассказать... Можешь представить лицо Гермионы, когда она узнает, как обращаются со сквибами? Она была настоящей машиной, когда дело касалось домовых эльфов... здесь было бы намного хуже! А Рон будет в восторге, если узнает обо всех тех сомнительных штучках, которым я научился, работая в пабе... Пока весеннее солнце поднималось над Хогсмидом, Гарри вместе с Колином вспоминал давно потерянных, но еще не родившихся друзей, отчаянно скучал по ним, но, тем не менее, был странно счастлив. Следующие несколько часов ушли на выполнение всех его обычных обязанностей. Впервые он получил такое удовольствие от уборки хлева. Позже к завтраку спустился Эйб, который до сих пор был вымотан предыдущим ранним утром, проведенным в суде, и вечерней работой в пабе. Гарри без слов сунул ему тарелку с английским завтраком. — Скорее всего, авроры придут сегодня или завтра, — пробурчал Эйб, вытирая рот. — Что?! — Гарри тут же впал в панику, ожидая, что его в любой момент потащат обратно в Министерство. — Да успокойся ты, мальчик! Разве не помнишь? Одно из условий твоего условно-досрочного освобождения — регулярные посещения авроров. Они скоро придут на первую встречу и составят график. Гарри покрылся румянцем. — О. Ну, тогда все в порядке. — Они наверняка также сообщат, где ты будешь заниматься этой херней под названием "работа на благо волшебников". "Я совсем забыл об этом. Вот черт". Гарри вздохнул. — Есть идеи, куда мне придется пойти, чтобы научиться "правильному уважению к вышестоящим"? Пожалуйста, скажи, что это будет не Министерство. Я умру счастливым, если мне больше не придется туда ходить. — Не будь дураком, парень, — фыркнул Эйб. — Вспомни, кто, собственно, стоит за этой твоей сделкой. Гарри сначала подозрительно прищурился, а потом распахнул глаза. — Ты же не хочешь сказать, что мне придется работать... — Да, именно это я и говорю, — сарказм сквозил в каждом слове Эйба. — Что может быть лучше для юного сквиба, желающего узнать, что он ни черта не стоит, чем лучшая в мире школа чародейства и волшебства? Гарри в ужасе уставился на Аберфорта. — Ох, ну я и попал, — выдохнул он. — Мне придется пойти в Хогвартс.* * *
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ