Короли Ист-Сайда

Нью-Йорк, ноябрь 1911 года

Поёжившись от сквозняка, что шнырял по ногам оборванным котом, Габи ополоснул очередную грязную тарелку. Вода в чане уже остыла, была чуть теплой, и плохо справлялась с жирными сковородами, но хозяина забегаловки мистера Райхмана это не волновало, потому жаловаться было бесполезно. Ладони щипало от щелока, Габи зашипел, прикусив губу, и принялся оттирать жир с удвоенной силой. После посуды ему еще предстояло помыть полы на кухне, а когда уберется последний клиент — и в зале. Габи заторопился и брызги полетели во все стороны. Видавшая виды, заштопанная в нескольких местах рубашка намокла, влажные от пота штаны, что держались на поясе только чудом, доставляли дискомфорт, но Габи давно к этому привык. Как ранее привык к грубости мистера Райхмана, хамству посетителей, запаху протухшей рыбы, пережаренного картофеля и кислого пива, что подавали в «Раю». Работа мальчика на побегушках была не сказать чтобы тяжелой, но порядком выматывала, особенно — если ты вставал с первыми петухами для молитвы с повернутой на религии матерью, тащился по пыльным улицам около часа в ненавистную школу, где просиживал до обеда, а потом бежал в самую заплеванную забегаловку Ист-Сайда, где мыл посуду и полы за мелочь, что сразу же отдавал отцу. В хорошие дни он иногда мог перехватить чего-нибудь съестного на кухне от сердобольного повара, пока хозяин не видел. В плохие мог лечь спать, ощущая, как пустой желудок прилип к позвоночнику. В свои десять Габи насмотрелся на очень многое и понимал, что его семья эмигрантов с Сицилии очень бедна для этого города, денег, что зарабатывал отец в своей крошечной овощной лавке на грязной улице, не хватало даже на приличную еду на них троих, не говоря уж об одежде и лекарствах для вечно болеющей матери. В таком положение Габи не приходилось выбирать, поэтому ежедневно после учебы он плелся драить иудейскую забегаловку под названием «Рай», и параллельно с чисткой кастрюль и мытьем полов мечтал о том, как выберется из нищеты, вылечит маму, поможет отцу с новой лавкой, будет жить в отдельной квартире с электричеством и носить те дорогущие костюмы, на которые украдкой любовался в витрине магазина готовой одежды по дороге в школу. Ведь смог же разбогатеть дядя, отцовский младший брат, приехавший в Америку двумя годами раньше отца. О дяде Габи практически ничего не знал, кроме того, что тот смог осуществить мечту всех, кто стремился из Старого света в Новый. Из нищего сицилийского крестьянина дядя превратился в уважаемого человека. Однажды Габи решил расспросить о нем отца, но нарвался на горящий ненавистью взгляд и такую грубую ругань в адрес непутевого брата, что, во избежание тумаков, больше вопросов не задавал. За окнами уже давно опустились сумерки, когда посуда была перемыта, кухня выметена, а в зале с восьмью грубо сколоченными столами и замусоленным полом оставалось лишь двое постоянных посетителей. Оба — работяги с верфей, что приходили вечерами пропустить по стаканчику дрянного пойла с извечной жареной картошкой и ребрышками, на которых почти не было мяса, а потом раскурить по вонючей папироске. Габи сменил воду в ведре, сполоснул тряпку и вышел в зал. Нужно было еще протереть столы и поднять стулья. Увидев Габи с ведром, один из работяг ругнулся себе под нос, оставил на столе початый стакан, потянулся к выходу и исчез за дверью, что устало брякнула колокольчиком. А вот второй, уже изрядно набравшийся, не спешил. Настрощенный хозяином Габи никогда клиентов не торопил, а потому, оставив ведро, занялся столами и стульями. Когда последний стол был протерт, Габи услышал за спиной звон колокольчика и приглушенный смех. Обернувшись, он увидел у приоткрытой двери стайку мальчишек, чуть постарше него. Они, совершенно не обращая на него внимания, выжидательно наблюдали за допивающим свой скотч работягой. Наметанным глазом Габи сразу понял: они здесь не из праздного любопытства. Эти прищуренные глаза, глубоко натянутые кепки, наглые улыбки и спрятанные в карманах заношенных брюк грязные руки говорили сами за себя. Карманники. А нацелились они… Габи еще раз внимательно взглянул на работягу и понял, что тот не так уж и беден, как ему показалось вначале. Костюм на нем был из добротных, да и ботинки почти новые, на такие его отцу никогда не заработать. Тем временем работяга опрокинул в себя остатки пойла, что оставались в стакане, и стал подниматься со стула. Выпитое дало о себе знать и мужчина опасно покачнулся, но тут же взял себя в руки и неспеша направился на выход. У двери зашептались, колокольчик звякнул, а потом наступила зловещая тишина. Чуя что-то нехорошее, Габи пошел следом за последним клиентом, но вместо того, чтобы закрыть дверь забегаловки на щеколду, выглянул наружу. Так и есть! Чутье Габи не подвело — хулиганы, зажав не вяжущего лыка пьяницу с обоих сторон, тащили того в подворотню. Габи видел, как хорошие серебряные часы пьяницы перекочевывают в карман самого высокого и взрослого мальчишки, судя по всему, главаря шайки, и внутри него поднялось чистейшее негодование. Ему вдруг подумалось, что на месте этого безобидного пьяницы мог быть его отец или тот старый мистер из квартиры напротив, что иногда угощал его леденцами. В том, что малолетние хулиганы оберут пьяницу до нитки, Габи не сомневался. — Эй, что вы делаете? — возмутился Габи, чувствуя как громко прозвучал его голос в тишине и темноте холодного вечера. На его голос обернулись пара поздних прохожих, где-то хлопнула оконная створка, стихли новомодные бравурные ритмы, что доносились откуда-то с чердака. — Эй, вы! — повторил он еще громче и смелее. — Отпустите его! Поняв, что этот малолетний заморыш со звонким голосом и беспорядком на голове испортил им охоту, малолетки бросились в рассыпную. Задержался лишь долговязый главарь, тот самый, что украл часы. Габи практически не видел его лица в сумерках, зато отлично услышал его звенящий яростью голос: — Ну попадешься же мне, мелкий выблядок! Ноги повыдергаю и глаз на жопу натяну! Не будь я Анжело Верецци! Габи лишь фыркнул в ответ и, убедившись в том, что отбитый у карманников работяга поплелся вверх по улице, поспешил зайти в забегаловку. На его губах заиграла улыбка победителя. Пусть только явится этот Анжело и посмотрим, кто кого. Связываться с бандитами Габи не собирался, но вот проучить наглеца очень хотелось, пусть тот и был выше него на две головы.