Дороги мои, дороги

Машины всё проезжали мимо, и ни одна даже не думала притормозить. Наверное, люди спешили по своим делам, и им не было дела до промокшего под противным, не по-летнему холодным дождём парня. Может, они видели во мне какого-нибудь пьяницу или наркомана, выползшего из ближайшего дачного посёлка после ночного загула. А может, вообще ничего не думали и просто не замечали меня. Я оглядел четырехполосную трассу и поле с ещё не созревшими подсолнухами за ней. Захотелось плюнуть на всё и вернуться домой. Время не то, погода не та. Нужно подождать, пока дождь закончится. А может, я зря выперся сюда в шесть утра, днём машин будет больше? Днём уж точно найдётся кто-нибудь, кто согласится подвезти неопытного автостопщика. Мне стало противно от самого себя. Я просто слабак. Я и так откладывал это путешествие больше трёх месяцев. Постоянно находил сам себе какие-то отмазки и оправдания. Куда ещё дальше? Я должен… Должен закрыть этот гештальт. Гештальт не мой. Но человека, который был для меня важнее всего на свете. Кирилл был одержим экстримом. Он имел категорию А по прыжкам с парашютом, погружался с аквалангом, лазил по заброшкам, летал на параплане. Мой ненаглядный адреналиновый нарик. Казалось бы, такой стиль жизни рано или поздно должен привести к какой-нибудь хреновой херне. Несчастному случаю. Инвалидности или могиле. У Кирилла закручивались парашютные стропы, он попадал под обвал, едва не разбивался во время сплава на байдарке. Но в таких ситуациях, когда смерть не просто дышала ему в затылок, а обнимала за талию своими холодными костлявыми руками, он не только оставался жив — на нём не было ни царапины. Он шутил, что богиня удачи влюблена в него, но безответно, ведь он любит меня. И поэтому она устраивает подлянки, но убить его у неё решимости не хватает. Наверное, влюблённая богиня удачи до последнего пыталась его спасти. Пыталась, даже когда он сам шагнул вниз с девятого этажа. Кир зацепился за чью-то корзину с кондиционером на шестом этаже, а приземлился в большую кучу снега. К нему подбежал прохожий парень, вызвал скорую, которая приехала на удивление быстро. Кир ещё был жив, когда его грузили в машину. Но даже влюблённая богиня удачи не всесильна. Кир умер в двадцать восемь лет. Этот ублюдок не оставил ни прощальной записки, ни сообщения, ничего, что помогло бы мне понять мотивы его поступка. Чего тебе, блять, не хватало? Почему нельзя было поделиться со мной тем, что тебя гложило? Нам ведь было так хорошо вместе. Рука с поднятым вверх большим пальцем уже затекла, но я всё равно продолжал держать её на весу. Видите же, что я стою и голосую, твари, ну остановитесь хоть кто-нибудь! От притормозившей чёрной «Ауди» я машинально шарахнулся в сторону. Но она не остановилась и поехала дальше. Такая же, как у матери Кирилла. Я даже на секунду подумал, что это она за рулём. Аглая Сергеевна, чёртова сука, она почти десять лет не общалась сыном, но после похорон не отдала мне его прах. Просто открытым текстом послала меня нахер и уехала на своей «Ауди», поставив урну на переднее сиденье и даже заботливо пристегнув её ремнём безопасности. А ведь мы с Кириллом обещали друг другу, что один из нас кремирует того, кто первым умрёт, и развеет его прах над горами. Правда, я, мать его, и представить не мог, что это случится так скоро. Чтобы хоть как-то выполнить данное этому мудаку обещание, я сжёг его вещи и решил развеять над горами то, что от них осталось. Я спалил футболки, укулеле, несколько его любимых книг. Ну а что, это ведь тоже, считай, часть него. Только рука не поднялась отправить туда же его любимый браслет выживальщика из паракорда со встроенным ножиком — он сейчас болтался на моём запястье. Хотел ещё разбить на мелкие кусочки его телефон и добавить останки к импровизированному «праху» моего возлюбленного, развеять который над горами стало какой-то больной навязчивой идеей. Но новенький «Самсунг» пропал, я так его и не нашёл. Это не давало мне покоя, вдруг там была какая-то информация, какая-то подсказка, которая пролила бы свет на решение Кира покончить с собой? Я обыскал его вещи, обыскал квартиру и место, где он приземлился. Телефона нигде не было. В больнице тоже клялись, что ничего не брали. То же самое они ответили Аглае, а уж этой тётке врать было опасно. — Нафиг ты держишь руку, когда машин рядом нет? Поднимай её, только когда кто-нибудь приближается. А вообще, лучше не просто поднимай, а прыгай, махай и привлекай к себе внимание. А то стоишь, как тюлень, такими темпами ты никуда не уедешь. Сочувствующий звонкий голос заставил меня вынырнуть из своих мыслей. Давно этот парнишка стоит рядом? Я его и не заметил. На вид чухан чуханом — грязные тёмные волосы, небритый, тени под глазами. Потёртая красная олимпийка, походный рюкзак за спиной. — Спасибо, сам разберусь, — пробурчал я. Честно говоря, то, что он сказал, я даже толком и не расслышал. — Не, дело твоё, конечно. Но ты посмотри на себя: одежда серая, неприметная. Тебя тупо никто не видит. Драйверу нужно тебя заметить как можно раньше, чтобы успеть принять решение остановиться. — Зато ты очень приметный, — я покосился на его видавшую виды олимпийку, заметил на ней несколько швов и заплаток. — Езжай, куда едешь. — Да на здоровье, стой, сколько влезет, — он ухмыльнулся, пожал плечами. А после перешёл на другую сторону трассы и принялся махать руками проезжающим машинам. Не прошло и десяти минут, как он уже садился в тормознувший перед ним «Хёндай». Перед тем, как сесть, конечно же, не забыл кинуть на меня ехидный самодовольный взгляд. Ладно, ладно, катись, куда собирался. Тюлень, блин. Я размял руки, спустился отлить с трассы в подсолнуховое поле. Хорошо, что дождь уже закончился и наконец-то выглянуло солнце. Может, ну его? Нужно было намного раньше понять, что это плохая идея. О путешествии через половину страны автостопом мечтал Кирилл, а не я, именно он общался с теми, кто в этом разбирается, и запоминал разные лайфхаки. Я просто полагался на него. Впрочем, как и обычно. Я вообще не особо часто сам принимал участие в каких-то его сумасшедших приключениях. Отговаривать его от чего-то было бесполезно, поэтому я, как верная жёнушка, таскался за ним по аэроклубам и другим злачным местам, но за происходящим предпочитал наблюдать издалека. Пофотографировать с земли — пожалуйста. Потрахаться в отеле перед прыжком — всегда рад. Но сам экстрим меня не привлекал, я боялся высоты, хотя и, глядя, какой Кирилл бесстрашный, как он этим горит, меня охватывали восхищение и гордость за него. Чего я вообще ожидал, выпираясь на трассу? Что мои мозги встанут на место, а обида на Кира уйдёт? Что он, глядя на меня сверху с небес или снизу из адского котла, будет мной гордиться? Или что я смогу отвлечься и задушить разъедающую меня последние месяцы пустоту и тоску? Ладно. Кир бы так просто не сдался. Что там сказал тот чухан? Нужна более яркая одежда? Я открыл свой рюкзак, единственной яркой вещью в нём оказалась голубая футболка. Надел её вместо своей промокшей под дождём серой. Постою ещё немного. Нет, буду стоять, пока не уеду. Мысль о том, что делать это придётся по нескольку раз в день, заставила болезненно скривиться. Кир бы меня моментально развеселил, если б был рядом. Да и он уже давно остановил бы какую-нибудь тачку. Я снова вытянул руку, принялся вяло помахивать. Остановилась? Чёрт, неужели. Это точно из-за меня? Может, водителю старенькой «десятки» просто приспичило в туалет? — Тебе куда, пацан? — бросил мне мужик лет тридцати пяти, приоткрыв окно. — А, эм… — я запнулся, не зная, что сказать. Мне нужно на Кавказ. Да, из Ленобласти. Он поржёт, если так скажу? Я взглянул на мужика — лицо полное, широкое, нос большой и красный, а оскал какой-то нехороший, жутковатый. С другой стороны, он ведь уже остановился, что теперь, ответить, что передумал? Да и что с меня взять, денег у меня немного, а из ценностей — телефон да бутылка с пеплом. Решившись выдвинуться в путь, о том, что по дороге меня могут ограбить или убить, я как-то и не думал. Не до этого было. Теперь же эта мысль противным склизким червяком протиснулась в мозг. — В сторону Твери подкинете? — наконец выдавил я нерешительно. — Я в Новгород еду, могу довезти до него, а там уже ищи новую машину. До Новгорода тут ехать примерно час, прикинул я. — Ладно. Только я, это, автостопщик, без денег, — сказал, забираясь к нему в «десятку».  — Ишь ты, автостопщик. И не страшно тебе к незнакомым людям в машину садиться? Вдруг убьют или ограбят? — мужик снова оскалился и тронулся с места. Что ж, бежать поздно. — А вам не страшно подбирать на трассе незнакомых людей? Он с сомнением покосился на меня, заценил моё тощенькое телосложение. «С тобой уж точно справлюсь», так и читалась на его лице. — Зовут тебя как, автостопщик? — Родион.