Твоя вина

      Снова пустота, пронзающая до дрожи в коленях. Снова тишина, звенящая до боли в висках. Снова одиночество, заставляющее сердце сжиматься в грудной клетке.       Опять появился стол с белоснежной фарфоровой вазой, в которой стояли эти треклятые чёрные розы, от вида которых начинает тошнить. Опять голоса, шепчущие что-то за спиной.       Парень в чёрной мантии, которая сливалась со стенами и полом, стоял неподвижно, в очередной раз наблюдая одну и ту же картину перед собой. Он подошёл ближе к вазе, взяв одну розу в руку, и крепко сжал её стебель, не чувствуя боли. Он хотел убедиться, что всё это не взаправду.       Вдруг чёрный сплошной цвет сменился на белый. В стене находилась маленькая щель, через которую едва ли можно было что-то увидеть, но, если присмотреться, то было отчётливо видно ярко-красное кресло с чёрным каркасом, напоминающее скорее трон, повёрнутое спинкой к стене с щелью. Как только парень приблизился к стене, он оказался в нескольких метрах сзади кресла, а своеобразный «трон» начал разворачиваться. Перед юношей с длинными каштановыми волосами, забранными в высокий хвост, предстала такая картина: В кресле сидел, закинув одну ногу на другую, Король всея Башни, Захард, с головой, лежащей на колене, поглаживая её рукой по вьющимся голубым волосам. Страх сковал сердце, заставляя биться быстрее и учащенно дышать. Глаза всё ещё были открыты, но уже не сияли тем же лазурным цветом, а померкли, став серыми, жизнь в них больше не горела небесной синевой. Король провёл по лицу ладонью, закрыв тусклые, ранее прекрасные, глаза. Изображение Захарда стало рябить, показывая юноше, что наблюдал за этим всё время, его самого. Захард и Виоле быстро менялись местами, но в конечном итоге остался лишь последний. Губы этого «Нечто», которое притворялась Виоле, расплылись в жуткой ухмылке, открывая вид на белоснежные зубы, два из которых были клыками.       «Это твоя вина», — прошептало чудовище, отчеканив каждое слово. Из-под чёлки появились два горящих злым алым пламенем глаза; позади кресла всплывали тела вместе с морем такого же цвета, как огонь в глазах «Нечто», крови. В нос ударил резкий неприятный запах. Пришло осознание: Цвет кресла – не просто обивка. Оно полностью пропиталось кровью. Руки настоящего Виоле невольно сжались в кулаки. Взгляд устремлён вниз, в пол, ибо смотреть вперёд слишком страшно – страшно смотреть на смерть самых близких людей, страшно смотреть на это чудовище, притврояющееся им же, страшно смотреть на отрубленную голову самого близкого друга. Страшно. Невыносимо страшно. Страшно настолько, что Виоле вот-вот потеряет сознание. В голове пусто. Сердце стучит настолько быстро, что, казалось, его слышит даже «Виоле», сидящий на кровавом троне в четырёх метрах.       Пересохшие губы отрубленной головы Агеро зашевелились.       «Это ты.. Ты меня убил, Баам. Ты убил всех нас.» — Голос был охрипшим, ужасно низким, но по-прежнему узнаваемым. Единственное изменилось – голос больше не был родным. Это был совсем чужой – никак не связанный с господином Куном, – человек с похожим голосом. Голоса вокруг снова появились. С шёпота они переходили на крик, повторяя лишь одно слово: «Убийца.»

———

      Снова Баам проснулся в холодном поту посреди ночи. Кинул беглый взгляд на появившиеся часы – 2:43. Черт. Опять. Это повторялось каждый день. Не помогали успокоительные и другие лекарства. Это наказание Баама за его поступки, и он был готов принять его. Только во сне – хоть и таком отвратительном, – он мог в последний раз увидеть своих товарищей, мог в последний раз услышать хриплый голос Агеро. Руки крепко-накрепко сжимали одеяло, чёлка падала на глаза, полностью пряча их.

***

      На тридцатом этаже Виоле Дж. Грейс, Кандидат в Убийцы FUG, принимал участие в Битве при Мастерской, где случайно встретил своих друзей. Как и ожидалось, Кун Агеро Агнис придумал план по возвращению Баама. Всё было идеально продумано, но FUG оказались на шаг впереди. Старейшины заранее предвидели такой исход и план Куна, поэтому всё приняло катострофический исход.       Враг, посланный старейшинами, с которым сражались Агеро и Виоле, оказался слишком сильным и нечестным противником, использующим чёртову телепортацию.

***

      Утром Виоле, проснувшись, почти моментально собрался. Он подошёл к фотографии, на которой были изображены сам Баам и Кун, искренне улыбающиеся незнамо чему. Рядом с фотографией в вазе стояли купленные прошлым днём голубоватые анемоны, аккуратно завёрнутые в фольгу. Сегодня пришло время навещать Агеро. Взяв в руки цветы, Баам поспешил выйти из комнаты, обернувшись и посмотрев напоследок на фотографию.

***

      В критический момент Адамс – чтоб этот ублюдок сдох, – применил телепортацию. Прямо тогда, когда Виоле сделал очередные три дома из Шинсу для атаки. Мерзавец из FUG поменялся местами с Агеро Агнисом, из-за чего удар пришёлся по нему.

***

      — Баам, — в комнату вошла рыжая провожатая, — Я понимаю, что ты волнуешься за Куна и остальных, но.. — девушка бросила взгляд на Агеро, после чего снова пристально смотрела одним единственным глазом на своего Бога, замолчав, словно думая не продолжать, — Но тебе стоит отдохнуть.       — Мисс Хва Рьюн..Я виноват в том, что ранил их всех. Это меньшее, что я могу сделать для них. — ответил парень, не поднимая взгляд. Тело напрягалось с каждым произнесённым словом.

***

      Удар, предназначенный Адамсу, пришёлся Куну. В груди больно кольнуло, словно пронзили самого Баама. Парень застыл, глядя на лежащего на земле и истекающего кровью Агеро. Напряжение между Адамсом и Виоле росло, из-за чего первый невольно попятился, но не успел – огромный взрыв Шинсу поразил всё в радиусе километра.       Впервые Баам сорвался. Он.. Злился? Нет. Это была не просто злость, это самая настоящая ярость. Взрыв убил Адамса, но задел и друзей Баама. Все они: Рак, Шип Ли Су, Хатсу, Анак, даже принцесса Андросси Захард, – оказались на грани смерти.

***

      Баам всё ещё сидел около койки Агеро, которого он ранил, пожалуй, сильнее всех. Прошла почти неделя, а никто так и не очнулся. Но этот день отличался от предыдущих.       До ушей Виоле донеслась печальная известь. «Шип Ли Су скончался.» Началась точка невозврата. Шип Ли Су. Рак. Хатсу. Анак. Андросси.       Все они погибли после смерти Ли Су. Каждая новость о смерти товарища вела к немой истерике со стороны Баама. Парень почти ничего не ел, не разговаривал. Он лишь сидел и молил Бога оставить в живых хотя бы Куна, но Бога либо нет, либо тот очень любит издеваться над Баамом.       — Баам.. — Агеро наконец проснулся, и глаза Виоле едва заметно засияли. — Я.. Я не протяну долго. Пожалуйста, когда я умру, не вини себя. Просто живи за меня. Пожалуйста, Баам.. Я не хочу, чтобы ты жил с виной на сердце. Я, — Кун закашлялся, но говорить продолжил, пока у Баама по щекам катились слезы, — Я люблю тебя, Баам. Поэтому.. Живи.. — это было последним, что произнёс Агеро.       Незаконный ещё долго обнимал бездыханное тело лучшего друга, коря себя за то, что не успел ответить на его слова.

***

      Каждый месяц Виоле по очереди навещал могилы своих друзей. Сначала Ли Су, потом Рак, Хатсу, Анак, Андросси, а затем.. Агеро.       Юноша положил анемоны на могилу погибшего друга, ставшего самым близким. Конечно, Баам дорожил абсолютно всеми своими друзьями, но именно между ним и Куном было нечто большее, чем дружба, нечто негласное, но они оба понимали, что происходило между ними двумя.       — Здравствуй, Агеро. Я пришёл, как и обещал. Я соскучился.. Меня очень давно не было. Я бы хотел приходить чаще, но ребята обидятся.. Надеюсь, ты понимаешь. Сегодня снова приснился кошмар. И вчера, и.. Позавчера.. Он снится каждый день. Но в этом даже есть плюс.. Я могу увидеть тебя и ребят. Хотя бы так.. — на последней фразе голос дрогнул, а по щекам вновь скатывались солёные слезы вперемешку с холодным проливным дождём. — Знал бы ты, как я хочу вас всех увидеть, Агеро. Очень хочу, но.. Я могу исполнить это желание лишь тогда, когда покорю Башню. Я никогда не забуду вас. И именно поэтому покорю эту грёбаную Башню! Просто, пожалуйста, дождитесь меня. Я обещаю, что мы ещё встретимся.       Виоле улыбнулся сквозь слезы и пошёл прочь с кладбища. Он был уже на сто двадцатом этаже. Прошло уже почти двадцать лет.       Осталось совсем немного.       Всё сожаление, всю боль, которую ему принесла Башня, он соберёт воедино, превращая это в огромную силу. Он убил своих друзей и обязательно искупит свою вину. Он обязан, иначе никак. Если понадобится, Виоле разнесёт всю Башню, убьёт Захарда и даже себя, чтобы искупить свои грехи.       Ведь это его и только его вина.