Тернистый путь

Коноха — сильнейшая деревня в мире. Никто в этом никогда не сомневался, особенно зная, кто такой Седьмой Хокаге. Узумаки Наруто всегда готов отдать жизнь за свою деревню и за её жителей. Вместе с лучшим другом — Учихой Саске — они являются полубогами, и их силе нет равных. Но даже им не по зубам было остановить белокожее существо, что напало на Коноху. Люди просто убегали и надеялись, что и в этот раз Хокаге с Учихой спасут их дом. Сражение не успело начаться, как все они исчезли с деревни. Некоторые утверждали, что именно сын Седьмого, Узумаки Боруто, переместил врага, а уже его отец с учителем отправились за ними. Лишь спустя часы ожидания всем сообщили, что опасности больше нет. Герои вернулись живыми и в очередной раз спасли Коноху, а может, и весь мир. Жители радовались победе, но они не знали, какой ценой она досталась. Потеря риннегана и девятихвостого — огромный удар по силе двух полубогов. Но даже это — ничто, по сравнению с проблемой сына Седьмого. Блондин с голубыми, как небо, глазами и двумя полосками на щеках сидел на каменных лицах Хокаге и смотрел вниз на свою деревню. Он любил её. Здесь живут много друзей, родные и близкие люди. И перед сражением с Ооцуцуки Ишики Узумаки понял, что такое долг шиноби. Если нужно отдать за деревню жизнь — он непременно сделает это. Но в скором времени защищать деревню будет нужно от самого Боруто. Бывший учёный организации Кара, прибывший в деревню для помощи Листу против врага, рассказал всю правду. Карма — метка, которую оставляют Ооцуцуки для дальнейшего продолжения жизни. Тело сосуда постепенно переписывается на генетическом уровне, и в конечном итоге человек перестаёт существовать, а в его теле перерождается тот, кто дал ему карму. В случае с Узумаки, в нём распаковалось восемьдесят процентов данных Момошики. Спустя полгода, а в худшем случае — несколько недель, Момошики воскреснет, и тогда вся планета будет под угрозой. Ведь ему, как и всем Ооцуцуки, нужен плод чакры. Боруто не боялся умереть, хотя, конечно же, ему этого не хотелось. Он переживал за остальных: отец вместе с учителем потеряли часть своей силы и не смогут вновь остановить бледнокожее существо. Боруто чувствовал себя отстранённым. Мама с сестрой не знают, что случилось, и переживают, наблюдая перемены в характере Узумаки. Друзья поначалу лезли с расспросами о том, что же произошло во время сражения с врагом, но Боруто не хотел ничего говорить. Сарада с Мицуки просто молчали, они, как и Каваки, знали всю правду, но обещали не говорить остальным. Даже с ними Узумаки не хотел ничего обсуждать. Конечно, старик обещал что-нибудь придумать, но генин понимал: шансов на спасение практически нет. Боруто боялся, что Момошики может захватить его тело в любой момент. По возможности он сторонился всех людей и не спал уже несколько дней. Узумаки как никогда хотел пойти на миссию, подальше от деревни для её же безопасности. Но отец отстранил их команду от работы и строго запретил покидать селение. Боруто любил быть в компании друзей или семьи, но сейчас он наслаждался одиночеством. Никто не спрашивал его о настроении, сражении, и он просто мог побыть в тишине. Но долго пребывать в одиночестве у него не вышло. — Ты чего здесь сидишь? — спросил его молодой парень с серыми глазами и густыми чёрными волосами. — А что, уже нельзя посидеть в тишине? — ответил ему Боруто с долей раздражения в голосе, но оборачиваться не стал, надеясь, что раздражитель рассосётся как-то сам собой. — Идиот, твоя мать говорила, что скоро будет ужин, а тебя ещё нет дома, так что давай быстрее, — грубо ответил ему Каваки, скрещивая руки на груди. Боруто же не сдвинулся с места и продолжил смотреть на деревню. Каваки тяжело выдохнул и сел рядом с Узумаки, свешивая ноги вниз и глядя вдаль на пестрящую зеленью деревню и мелкие, двигающиеся точки внизу, напоминающие жителей, спешащих по своим делам. — Всё думаешь о том, что сказал Амадо? — спросил парень у Узумаки, глядящего куда-то вдаль, точно так же, как и он сам минутой ранее. — Скорее, о том, что будет, если Момошики воскреснет в моём теле, — ответил Узумаки и задумчиво посмотрел на свою карму, вгрызаясь взглядом в треклятый чёрный ромбик — причину всех его терзаний. — Я не могу позволить этому случиться, и если будет нужно, я готов умереть до его воскрешения. — Возможно, это не понадобится, — спокойно отреагировал сосед по смотровой площадке и добавил: — Ты можешь попробовать поставить карму на другого человека, этим самым ты, как и Ооцуцуки, переродишься в другом теле. — Ты предлагаешь пожертвовать человеком ради меня?! Ни в коем случае! — с возмущением крикнул Боруто, чуть было не оглушив собеседника. — Дубина, ты сначала дослушай. Есть один вариант для твоего будущего сосуда, — начал Каваки, внимательно глянув в два голубых омута, так сильно напоминающих о человеке, давшем ему шанс. — Он является последним членом Кары и так же, как я, пережил эксперимент Джигена и Амадо. Его зовут Кодо, и, поверь мне, этого урода не будет жаль. — В смысле «пережил эксперимент»? — Боруто уставился на друга, ожидая немедленных подробностей. — Я имею в виду то, что он, как и я, выжил после внедрения кармы в тело, — спокойно ответил Каваки, без особого энтузиазма. Старые травмирующие воспоминания, пылящиеся где-то на подкорке сознания, все еще давали о себе знать. — Но его карма не такая, как у нас. Она вроде как не подходила для перерождения Ишики, точно не знаю. Видел только, что у неё белый цвет, а не чёрный. — Но, даже если так, как мне поставить на него карму? — Боруто вновь перевёл взгляд вниз на детище отца. В груди завертелось что-то тёплое, светлое, — это была самая настоящая надежда, мигом согревшая продрогшую душу парня. — Идиот, мне-то откуда знать? Я просто предложил вариант! — огрызнулся Каваки, закатывая глаза. — Дурак, какой тогда в этом смысл? — Внезапно загоревшаяся надежда быстро таяла, как мороженное в жаркий летний денёк, стекая вниз по руке липкой жижей. — Смысл в том, чтобы не убивать тебя! — раздражённо прошипел Каваки, хрустя пальцами. — Но это нужно ради спасения всей планеты, а может, и мира, — чуть спокойнее ответил сын Седьмого. — Да, но вы же тоже могли убить меня, — намного тише прошипел Каваки, сейчас чем-то напоминая отца Мицуки. — Однако вы с Седьмым были категорически против этого, хотя так не было бы рисков перерождения Ишики в моём теле. — Каваки… — сейчас Боруто находился в смешанных чувствах: с одной стороны Каваки говорил чистую правду, но вот с другой… Ему было крайне сложно переложить эту ситуацию на себя. — Мы ведь обещали друг другу, что избавимся от этих проклятых меток. Без вас я бы не справился, так что теперь за мной должок, — безапелляционно заявил друг. — А теперь, идиот, пойдём есть, а то я уже голоден. Боруто лишь улыбнулся и встал, ещё раз бросив беглый взгляд на деревню. Впервые с момента победы над Ишики Узумаки был рад, что он с кем-то поговорил. Может, не обязательно сторониться всех подряд, а стоит принять помощь и поддержку своих родных людей? В такие моменты Боруто понимал, что он не один, что всегда найдется человек, готовый подставить плечо, и был безумно этому рад. Он спрыгнул вниз и погнался вслед за светлой макушкой, теряющейся в толпе людей. Тем временем Узумаки Наруто сидел в своём кабинете, подписывая последние бумаги. Он отправил Шикамару пораньше домой, так что у него даже не было времени поесть. Но он привык жить в таком бешеном ритме, — иначе просто не умеет. А если когда-нибудь научится, то это уже будет совсем не тот Наруто Узумаки, а совершенно другой человек. — Как же я устал, даттебайо, — руки сами потянулись к лицу и похлопали по щекам, отгоняя подкараулившуюся дремоту. — Без Курамы и его шуток всё-таки скучно. Раньше эта лисья морда хоть как-то скрашивала серые будни, с его исчезновением все стало в разы хуже. Хокаге уже собирался вставать из-за стола, как вдруг в дверь постучали. Наруто, не ожидавший никого так поздно, сильно удивился и в каком-то смысле даже огорчился, что встретиться с любимой подушкой удастся позже привычного времени. — Войдите! — дежурным голосом ответил Седьмой, садясь обратно в своё кресло. В кабинет вальяжно зашёл Амадо. Несмотря на столь поздний час, мужчина не выглядел ни капли уставшим. Напротив, казался свежим и отдохнувшим, готовым на новые подвиги. Наруто не понимал, почему тот без присмотра и по какой причине решил вдруг заглянуть в его рабочее пространство. — Амадо, я уже устал, может, лучше завтра обсудим, что ты там хотел? — попытался отмахнуться Узумаки. — И где твоя охрана? — Не переживайте, Седьмой, она стоит за дверью, — он без лишних расшаркиваний прошел вглубь просторного кабинета и остановился напротив широкого дубового стола главы. — А что касается причины моего столь позднего визита, она связана с Вашим сыном. Усталость Наруто как рукой сняло, он выровнял спину и внимательно посмотрел на ночного гостя, ожидая услышать всё что угодно. — Я внимательно слушаю…