День был прекрасен, потому что Каджи ушел на задание. В последнее время у него стало много работы вне базы, и потолки предпоследнего этажа пятой башни Портовой мафии вздохнули с облегчением на долгий неопределённый временной промежуток.
День все еще был прекрасен, потому что Марико спустя долгую неделю страданий наконец смогла сбить температуру. Жар, как и тысяча других причин, о которых она не думает, мешал ей закончить исследование, но теперь она могла полностью погрузиться в работу.
День был ужасен, потому что ее прекрасному времяпрепровождению в компании подчинённых помешала Озаки Коё, также известная в узких кругах как Мать всея Порта. И иногда ее материнский инстинкт перегибал все возможные палки.
Они сидели в кабинете Озаки и пили чай. Если точнее, чай пила только Марико, Коё была слишком зла. Ее любимая воспитанница, ее цветочек Тьмы, Изуми Кёка, предала мафию и сбежала с детективами из Агенства. По крайней мере, так думали все, включая Марико, однако Озаки не желала верить в «столь неправдоподобно сочинённую клевету».
— Этот мальчишка! — грудь Озаки тяжело вздымалась, а глаза пылали гневом. — Бедная моя малышка Кёка… цветок Тьмы не может существовать среди Света, она погибнет! Они погубят ее…
Марико педантично отхлебнула чая. Злость Озаки не приведёт ни к чему хорошему, особенно для самой Кёки, но озвучивать это она не собиралась — остатки инстинкта самосохранения с трудом пытались уберечь ее от такого опрометчивого решения.
— Обратись к Ринтаро. Он тебя уважает, может, даст малышке второй шанс, — Спокойно произнесла Марико, однако ее слова были услышаны одной лишь стенкой.
— Наверняка эти… эти… Они сдадут ее властям, а там мою бедную девочку…
— Озаки, сядь, — сказала она, глядя, как Кое меряет кабинет шагами. — Выпей чаю, успокойся. А потом мы вместе подумаем, что делать.
Кое молча подчинилась. Некоторое время девушки сидели в тишине, наблюдая из окна за освещенными солнцем улицами города.
— Успокоилась? — спросила Марико, когда кружка наконец была пустой от чая.
— Нет, — бросила Коё. — Я не успокоюсь, пока моя Кёка в руках врага!
Марико тяжело вздохнула. Она ценила коллегу и глубоко уважала, но Озаки перегибала палку в отношении этой девочки. Кёка сама выбрала этот путь, и все, что Марико могла сделать для Коё — спокойно выслушать и попытаться вразумить.
— Говорю же, иди к Ринтаро, — устало сказала она.
— А ты права… — взгляд Озаки прояснился и немного посветлел. Истерика отступала, но надолго ли?
Дверь кабинета захлопнулась за рыжей Исполнительницей. Марико вздохнула. Наверное, она бы так же злилась, если бы ее крестницу забрали непонятно какие блюстители закона, имеющие доступ к информации обо всех ее грехах, даже если этих грехов у нее пока и не было. Не то чтобы Кёку забрали, но переубедить Коё труднее, чем доказать всем учёным мира, что земля плоская.
В третьей башне всегда было многолюдно, особенно ночью, однако и в дневное время мафиози ходили по коридорам, бегали с этажа на этаж, полностью погруженные в работу. Этот небоскрёб был полностью отведён под информационные отделы, а в его знаменитых подвалах находились допросные комнаты.
Пятая башня являлась цитаделью науки. Самый высокий этаж разумно отдали на попечение Каджи, чтобы он если что разнес не всю башню, а только ее верхний этаж. Следом находились двадцать восьмой и двадцать седьмой этажи, отданные Марико и ее команде ученых. Еще ниже рестораны, кафетерий, три этажа архива, библиотека, комнаты отдыха, этажи для программистов и кабинеты переводчиков, с которыми у ученых по неизвестным причинам напряжённые отношения.
Марико поднялась на двадцать восьмой этаж и свернула к лаборатории, по пути натягивая халат. В сердце пятой башни царил привычный шум, хоть в этот раз его большую часть и составляла музыка из колонок, а не разговоры и ругань коллег по исследованию.
— Мари-сан, мы в тупике, — весело прокричал Син, стоило Марико пересечь порог лаборатории.
— Нашёл повод для радости, — усмехнулась она, надев круглые очки в круглой оправе. Консервативные японские приверженцы традиционной красоты определённо бы не оценили ее решение скрывать большие глаза необычного красного цвета очками только на работе, пусть даже она носила оправу только ради лучшего зрения, а не изменения внешности.
— Что Вы, я рад, что мы сейчас оттуда выберемся!
— Не ори так, — скривилась Юи, перебив Сина. Она в очередной раз сидела за микроскопами и проверяла старые анализы на предмет возможных ошибок.
Марико подошла к шкафу с препаратами и достала несколько клеточных образцов. Им следовало еще раньше пересмотреть все материалы и разобрать их еще более детально.
— Восемьдесят девятый проверяли? — задумчиво спросила она. — Меня интересуют еще шестидесятый и сто пятый.
— Шестидесятый проверили, Мари-сан, — ответил Син, протянув ей несколько бумаг.
Лаборатория пустовала, что случалось крайне редко, особенно в рабочее время. Единственные, кто остались — Син, Юи, Ихара и сама Марико. Остальные разбрелись по городу, выискивая самые малейшие крохи информации об эсперах. Чего-то не хватало, но никто так и не смог понять, чего конкретно. Будто бы зацепка была настолько мала и неочевидна, что ускользала словно кусок мыла из рук.
— Восемьдесят девятый совпадает с девяносто шестым, — спустя некоторое время сказала Марико. Ихара застучала пальцами по клавиатуре. — Сто пятый оригинальный. Странно, что совпадения есть, нужно понять, чем они обусловлены.
— Может, стоит попробовать на ком-то живом? — предложила Юи. — Мори-сан еще когда предлагал достать людей.
— У Мори-сана сейчас куча других дел, — сказала Мари, впившись ногтями в ладонь. На душе скребли кошки. Она поставила образцы обратно в шкаф и подошла к Сину, анализировавшему архивные документы, немного нервно добавив: — И работать с живыми людьми слишком трудно, они будут кричать, пытаться выбраться… — воспоминания беспорядочно роились в ее голове, мешая сосредоточить.
— А если накачать чем-нибудь? — продолжал Апельсин.
— Во-первых, мафия не работает с наркотиками, — отрезала Марико. — Во-вторых, мы не знаем, как эти вещества влияют на способности эсперов.
— Тогда нужны добровольцы, — подала голос Ихара.
— Верно. Нужны добровольцы. — ведь если эспер даст согласие в письменной и устной форме, то ничего страшного?..
Марико вздохнула и шмыгнула. Исследование длится уже больше шести лет. За это время они значительно продвинулись, загадка могла бы быть уже разгадана, однако всегда было какое-то «но». Несколько дней назад, пока она валялась в бреду, ребята сделали большой скачок, обнаружив аномалию некоторых способностей, поэтому проект мог завершиться, если бы не одно упущение. Ошибка, которую никто не смог обнаружить.
Марико взяла еще несколько препаратов и вернулась за микроскоп. В крови всех эсперов содержится вещество, у всех обладателей дара его состав одинаков лишь до определённого момента. Он меняется после пробуждения способности.
Учёные выяснили, что способность впервые проявляет себя в момент, когда эспер испытывает определённые эмоции. Эти эмоции должны быть сильнее тех, что человек испытывал до этого, и сильнее тех, что он будет испытывать после. Как правило это негативные эмоции, достигшие апогея: боль от утраты близкого человека, страх перед смертью, горечь предательства или поражения, гнев.
Изменённый состав вещества зависит от эмоций, которые заставили способность пробудиться, и Марико предположила, что поэтому у некоторых эсперов он совпадает. Ее гипотезу подтвердил Син, откопавший в старых документах карандашную пометку Като о данном феномене.
Но это не единственное, что ученые узнали за шесть лет. Вещество, которое назвали Факультатемом, также увеличивало скорость регенерации эспера, которая не прекращалась в течении десяти минут после смерти, что является максимумом. Если за это время обладатель способности не смог реанимироваться, то он погибает. Если же смертельные раны перестали являться таковыми, а кровь восстановилась в достаточном количестве, эспер воскресает в прямом смысле этого слова. Скорость регенерации зависела от количества вещества в крови эспера, от этого же показателя зависела и мощь способности, ее максимум.
Также было проверено множество теорий. Например, теория о бессмертии способностей. В ее основе лежало утверждение, что способность эспера остается в его теле и после смерти, а значит, существует возможность пересадить ее живому человеку.
До опытов с пересадкой дело не дошло, ибо в команде был эспер со способностью принудительной активации чужих даров. Наверное, оно было к лучшему — Марико рьяно отрицала необходимость экспериментов над живыми людьми. Казалось, еще одно такое предложение, и она подастся в активистки против опытов над людьми и устроит митинг под окнами мафии.
Противной трелью разразился рабочий телефон. Ихара вздохнула и сняла трубку.
— Госпожа, тут Луи, — она протянула агрегат начальнице. Марико оторвалась от шкафа с препаратами и подошла.
— Мари-сан, у нас есть новости, — сказал голос с немного заметным итальянским акцентом из трубки. — Мы нашли какой-то старинный гримуар. Он на латинском, мы смогли разобрать только то, что он про неких «посланников Богов». Это могут быть эсперы, в древности же все странное и необычное приписывали Богам, нам его брать?
— Берите. Покушайте и возвращайтесь в лабораторию. Что с группой «С»?
— Они сейчас обходят книжные и музеи в центре, — ответил уже другой голос.
— Хорошо… — Марико вздохнула. — Передайте им, чтобы тоже обедали и возвращались.
— А что с препаратами? — спросил Луи.
— Мы большую проверили, ошибок пока не обнаружилось. Видимо, проблема в чем-то другом.
— Ждите.
Луи отключился. Мари вздохнула еще раз. Они никогда еще не были так близки и в то же время так далеки от конца проекта. Это чертовски давило на нервы.
— Перерыв, — громко объявила Марико, положив трубку.
Син и Ихара нехотя оторвались от дела. Юи, погрузившаяся в пучину размышлений и депрессивного самокопания, оживилась.
Учёные были редкими гостями в комнате отдыха, но времена меняются. Правда, четвёрка коллег совершенно не была настроена на расслабление. В напряжении все ждали, когда же прибудет новый материал для изучения. Мафиози цеплялись за малейшие шансы разгадать тайну эсперов.
— Эм… а кто-то из команды знает латынь?
— Я, но плоховато, — ответила Марико.
— Луи, вроде, в медицинском учился, хотя, зная его… — Син поморщился. Множественные неудачи давили со страшной силой на всю команду. Сохранять позитивный настрой удавалось все труднее.
Комната отдыха снова погрузилась в тишину. Кто-то включил телевизор, но лишь на фон. Син не выдержал и стал ходить из угла в угол. Ихара все же психанула и накричала на Сина за то, что тот мельтешил. Юи не выдержала и сходила за блокнотом с записями о последнем эксперименте. Марико не вытерпела и ушла к дяде.
Отдых был плохой идеей, это понимали все. Но еще более ужасным решением было бы оставаться на рабочем месте и доводить себя до истощения. Если работать без передышек, то рано или поздно наступит выгорание, и тогда они точно не закончат исследование.
Солнце отвратительно светило. Погода была слишком тёплой для поздней осени, такой теплоты не было даже в сентябре, и это раздражало. Марико не любила солнце. Она любила спокойные дождливые дни, успокаивающие монотонным стуком капель об оконное стекло.
Утро было прекрасным, потому что на работе ее ждали радостные вести о продуктивных предыдущих днях. Но падать с высокой башни надежд оказалось очень больно.
Вид из стеклянного лифта на вечерний город немного поднимал настроение. Осталось совсем чуть-чуть, они смогут. Они ждали шесть лет, поэтому могут подождать еще. А опыты над живыми людьми… это самое последнее, на что она согласится. Но им ведь не придётся прибегать к крайним методам? По крайней мере, Марико надеялась, что гримуар на латыни, найденный Луи и Като, приоткроет завесу тайны эсперов.
***
Из кабинета Мори Огая открывался панорамный вид на Йокогаму. Раньше, до создания команды учёных, когда Огай только-только стал Боссом, Марико часто приходила к этому окну и подолгу смотрела на город. Иногда рядом садилась рисовала Элис. Кабинет дяди был островком спокойствия в океане бесконечного напряжения.
Вот и сейчас Марико села на мягкий ковёр и пустым взглядом уставилась в окно. Машины и люди внизу казались совсем маленькими, почти игрушечными. В такие моменты Марико чувствовала себя Богом: она возвышалась над всем миром.
Элис привычно уселась рядом и протянула блюдце с пирожным. Прямо как тогда, много лет назад. Марико всегда любила выпить горячего чая с пирожными, особенно холодным зимним утром. По вечерам пить чай раньше просто не было ни времени, ни настроения — она работала.
— Все в порядке? — спустя десять минут тишины спросил Огай. Марико покачала головой. Элис принесла еще коробку эклеров и вновь наполнила кружку ароматным напитком. — Проблемы в исследовании? — кивок. — Я должен тебе помочь? — она вновь покачала головой.
— К тебе сегодня заходила Озаки? — подала голос Марико.
— Так вот кто ее ко мне отправил, — шутливо-обиженным тоном сказал Огай. Девушка улыбнулась. Ей стоит развеяться. Она устаёт.
— Что она сказала? Нет, не так. Что ты ей сказал?
— Что Кёка вольна вернуться в любую секунду, ее тут примут так, будто она и не уходила, — Огай сел на кресло позади племянницы.
— Спорим, Озаки сказала, что Кёка не хотела уходить? — с наигранным весельем поинтересовалась Марико, откусив кусочек эклера. Давненько они так с дядей не сидели. С тех пор, как он стал Боссом мафии, у них обоих почти не осталось времени и сил для семейных посиделок, которые и до этого случались нечасто.
Кабинет вновь погрузился в тишину. Слышно было лишь тиканье часов.
Тик-так.
Марико вздохнула и погрузилась в размышления. Рядом с дядей думалось лучше, мысли постепенно приходили в порядок, выстраивая ровными шеренгами.
Тик-так.
Способность — это мутация. Они примерно знают, в какое время появились первые эсперы, но для того, чтобы понять, как возникли способности, этого недостаточно. Им нужно понять, чем было вызвано появление Факультатема в крови человека.
Тик-так.
Способность является неотъемлемой частью эспера, она не может существовать без него. Но при этом эспер может существовать без способности, то есть, если ее каким-то образом извлечь или заблокировать, человек останется жив. Эту информацию они получили из древнего трактата, найденного Ихарой во время ее командировки по странам Африки, однако влияние подобных опытов на психологическое состояние эспера не изучено, поэтому ученые решили отложить идею извлечения способности из живого человека, ограничившись знанием о возможности подобных опытов.
Тик-так.
В том же трактате было сказано: «Посланник Божий не овладеет силой, способной решить проблемы наши, пока не полюбит ее всем сердцем. Сила Божья чувствует любовь иль ненависть посланника Божьего, так пусть посланник Божий возлюбит всем сердцем своей и всей душой своей дар Божий. И исчезнут тогда все проблемы его…». Из этого ученые сделали вывод, что способность имеет свой разум и не подчинится эсперу, покуда тот не примет ее как часть себя.
Тик-так.
Трактат был переведён старейшиной какого-то африканского племени по просьбе Ихары. Там было еще много информации, но ее старейшина не смог разобрать — слова стёрлись и выцвели с течением времени. Он также добавил, что трактат написал некий Пич, о чем гласила крошечная подпись на одной из страниц.
Тик-так.
Интересно, кто написал гримуар… согласно их находкам, способности эсперов с древних времён изучались людьми по всему миру, которых объединяло одно — буква «П», с которой начиналось имя каждого исследователя. Возможно это просто совпадение, но что если в этом есть какая-то зацепка? Марико поставила мысленную галочку, чтобы проверить эту теорию и не закинуть ее в дальний угол к другим сумасшедшим идеям.
Тик-так.
Чай закончился. Эклеры тоже. Солнце село за горизонт. Загорелись огни ночной Йокогамы.
Тик-так. Тик-так. Тик-так.
— Тебе пора, — сказал Огай. — Если что-то понадобится — двери моего кабинета всегда открыты.
— Спасибо, — Марико поднялась с пола и окинула грязную посуду задумчивым взглядом. Впереди ее ждут очень долгие дни.
***
Прохладный ветер окончательно растрепал пучок, чёрные волосы, которые она так старательно выпрямляла утром, снова начали виться под натиском влажности Йокогамы.
Марико никогда раньше не пропускала так много рабочих часов за день. Ей хотелось верить, что гримуар уже принесли, а ребята ждут ее в лаборатории. Сейчас они вместе переведут его и наконец докопаются до истины. Еще год она не выдержит.
— Мари-сан! — прокричал Луи, едва она переступила порог. — Вот книга. Я тоже немного знаю латынь, вместе мы переведём ее!
— Тогда останься тут на ночь, хочу как можно скорее закончить, — улыбнулась Мари.
— Я тоже останусь, Мари-сан, — сказал Син. — У меня есть словарик.
— Он сходил за ним, пока вы где-то были, — Юи оторвалась от микроскопа. — И, кстати, переводчиком мы пытались, но Лу сказал, что он коряво переводит.
— Хорошо, я учту это. У Сина завтра пять пар, все равно мы за ночь не успеем.
— Мари-сан, как я могу вас бросить в такой момент? Высплюсь в универе.
— Были времена, когда я работала ночью и думала также, но, поверь моему печальному опыту, в универе спать — себе дороже, — скептически заметила Марико.
Син всегда поражал ее своим нескончаемым оптимизмом и энергией. Когда Апельсин попал в мафию, она сделала все, чтобы он не сломался. Рыжий ирландский паренёк ростом больше двух метров, из которого так и струилась энергия вперемешку с энтузиазмом, быстро стал неотъемлемой частью команды учёных. Даже в самые трудные дни Син заряжал коллег позитивом, и его появление стало переломным моментом в истории команды.
— Если хотите, я тресну его и заставлю пойти спать, — Юи положила руку на плечо Сина. Он вздрогнул и покосился на девушку.
— Не стоит, он уже идёт домой. К слову… — Марико выразительно посмотрела на ее школьную форму, видную из-под халата. Юи недовольно цыкнула, но ничего не сказала. До вступительных экзаменов оставалось совсем немного, ей и вправду стоило уделить немного больше времени режиму и учебе.
Когда все, кому нужно было на учебу, ушли отсыпаться, а остальные расселись по диванам и креслам в кабинете Марико, Луи достал из бархатного мешочка гримуар и показал остальным. Книга выглядела почти не повреждённой более чем за тысячу лет, на что ученые сразу же обратили внимание: пожелтевшие, но целые страницы, чуть протёртая обложка из чёрной кожи с изображением символа, который Марико уже неоднократно замечала на древних документах и трактатах. Скорее всего, этим символом раньше обозначали все связанное с эсперами и их способностями, однако расшифровать его так никому из команды и не удалось.
На первой же странице гримуара обнаружилась запись о личности его автора. Мужчина по имени Пеон, родившийся в Древней Греции во времена правления Гермия. Мацуи тут же загуглила и выяснила, что появился на свет Пеон не позднее триста сорок седьмого года до нашей эры.
И они приступили к тексту. Конечно, было бы логичнее поручить этот фолиант переводчикам, однако после нескольких не самых приятных инцидентов с предыдущими документами на древних языках ученые и лингвисты сохраняют напряжённые отношения.
Марико старательно вчитывалась в текст, записывая в небольшой блокнотик основную информацию и тут же обговаривала с командой. Переодически Луи ее обгонял, бормоча что-то на итальянском. Пеон в основном описывал способность своего племянника, у которого был дар слышать мысли людей, коснувшись их. Даже по меркам современного мира эта способность считалась опасной как для окружающих, так и для самого эспера, что уж говорить о жестокой древности.
Пеон писал, что от бедняги Орайона отвернулись все: друзья, коллеги, соседи, братья и сёстры. Его сторонились даже мать и отец. Лишь дядюшка Пеон был добр к нему, да то в корыстных целях — ради исследования.
Примерно через пять страниц Пеон переключился на описание легенды, а ученые решили взять перерыв и перекусить. Часы показывали третий час после полуночи, а дело двигалось крайне медленно.
Марико разблокировала телефон. На обоях стоял арт аниме, которое они с Фёдором смотрели летом. Они редко могли себе позволить такую вольность, как провести хотя бы неделю за сериалами. Марико немного подумала и отошла в сторону, чтобы позвонить Нику. Скорее всего он уже почти спал, но ей показалось важным предупредить его о внеплановых сверхурочных. И услышать его голос.
— Привет, Солнышко, — Ник взял трубку почти сразу, будто бы ждал звонка. Или просто листал ленту соцсети перед сном.
— И тебе не хворать, — ответила Марико. Солнышко. Это прозвище она раньше ненавидела. — В ближайшее время не жди, мы нашли древнеримский гримуар, сейчас сидим и переводим.
Она чихнула. На другой стороне трубки Ник обреченно вздохнул. Она рассмеялась, представив, как он сморщился.
— Это просто чих, я уже здорова, — сказала она.
— Ага, верю, — фыркнул Ник. — Чертов японский менталитет, хоть бы раз поболела нормально.
— Эй, я нормально болела в этот раз! Целую неделю дома была.
— Это не считается, ты убежала на работу, как только смогла стоять без стеночки рядом. Совсем себя не любишь. И меня.
— Люблю. Вот сейчас закончу исследование, и уедем в Питер на две недели. Нет, на месяц!
— Ты так каждый год говоришь… даже Федя столько не работает, как ты. Японская сумасшедшая.
— Украинский лентяй.
— Люблю тебя.
— И я тебя. Пока.
