А когда из вида исчез мой дом,
Стало ясно, я здесь одна, А потом была уже только боль, Без конца, без краев, без дна
Солнечный луч скользнул по лицу, напоминая, что настало время выпутываться из зыбкого марева сна и идти на охоту. Маменька наверняка уже встала, только вот грохота в прихожей не слышно, видно, ищет мохнатые накидки; осень настала, буянит холодом и моросит дождем, а лисий мех прикрывал только икры до колена. Игни всегда считала эту часть своего тела откровенно бесполезной, потому как животные задние лапы хоть и способствовали быстрому бегу, да шкура рыжая ничуть не грела, только пачкалась слишком уж часто. Вот широкие уши с трогательными белыми кончиками улавливали малейший шорох, позволяя их обладательнице с невероятной точностью выслеживать жертву, а после без промаха вцепляться в трепещущую шею. Игни гордилась треугольными ушами, считала их красивыми и даже роскошными — у матери, вон, левое некрасиво разорвано в битве с людьми, да и сама старая кицунэ уже дышала смертью, и охота давалась ей все тяжелее, чаще она дочь одну посылала. Тишина давила, а воспоминания все ярче всплывали в голове, словно в попытке воскресить все то, что сами показывали. Нет уже маменьки, года два как, а Игни опять утонула в сладком сне, не желая открывать глаза и нырять в суровую реальность, которая готовила ей тяжкое наказание за неосмотрительность. Еще вчера юная кицунэ чистила рыбу на зиму, а уже сегодня тряслась в тесной тележке в неизвестном направлении, словленная охотниками на берегу реки. Игни никогда не сможет простить себе свой промах, но дело сделано, и ничего не попишешь — свободолюбивая лисица обречена теперь вертеть хвостом на потеху богачам. Она протяжно вздохнула, все же раскрыв яркие зеленые глаза, и глянула сквозь решетку, отодвигая длинными пальцами грязную занавесь, позволяя солнцу осветить клетушку, куда ее бросили гогочащие от восторга мужланы. Игни с нервной дрожью вспомнила крепкие руки, собственнически облапавшие ее практически повсюду, и лисье сердце сделало кувырок, стукнувшись о грудную клетку. Нет, кицунэ не боялась прикосновений, она боялась человеческих мужчин и ненавидела их практически так же, как свою жизнь. — Эй, красотка! Ты как, не сдохла? — почти что участливо поинтересовались на козлах, и лисица метнула гневный взгляд в сторону невидимого ямщика, едва не рухнув на внезапной кочке. — А если и так? — крикнула Игни, заозиравшись по сторонам. Действие снотворного почти закончилось — она могла даже пошевелить кончиками пальцев на косматых лапах, а значит пришла пора оценивать ситуацию. Маменька всегда учила не сдаваться. — О, тогда будет очень жалко — за тебя уже обещали кругленькую сумму, — хохотнул пленитель, и лисица прикусила губу, осторожно оглядывая стальные прутья и ведя по ним когтями. — Да брось, красотка, ты же для этого была рождена — с таким-то хвостом! Только плясать да песни петь. Ну и ублажать, — голос нехорошо ухмыльнулся, и лисица сглотнула, почувствовав, как внутри нарастала паника. Она не ответила, только глянула через плечо, задумчиво глядя на огненно-рыжий пушистый хвост, ни одна кицунэ в их общине не могла похвастаться таким подарком природы, и Игни самодовольно ухмыльнулась. Но теперь она сама не могла похвастаться свободой, которой бессовестно обладали ее соседки. А может, стоило привести охотников в деревню? Может, тогда бы они схватили кого-то еще? Лиса мотнула головой, и рыжие волосы, в цвет хвосту, разметались по ее острым плечам непослушными прядями. Как бы она ни презирала соплеменниц, предавать их она не имела права — так гласила единственная истина, которую Игни принимала: никогда и ни за что нельзя менять жизнь лисиц на свою, иначе мир рухнет, погребая под собой и предателей, и жертв. Реальность мутантов такова, что лишь сплотившись можно выжить там, где правят самые жестокие твари из всех созданных богом, там, где всем владели люди. Теперь и жизнью кицунэ тоже, как же до смешного нелепо, ведь Игни поклялась маменьке, что даже близко к человеку не сунется! Она сжала черные, словно облаченные в мозолистую перчатку, пальцы и оскалила лисьи клыки, заехав кулаком по решеткам. Не изменилось в сущности своей ничего, но боль отрезвила и вернула способность мыслить здраво, напомнив, что Игни до сих пор томится в тесной клетке без шанса на освобождение. Куда бы ее ни везли, но покорной она не будет, никогда не преклонится перед теми, кто лишил ее свободы. Она зловеще прищурилась, снова глядя в щель в занавеси, и шумно сглотнула, когда увидела бесконечные долы и зеленые хребты — вот таким он был, ее мир, и лисица никак не могла поверить, что по глупости лишилась возможности охотится в бескрайних лесах, петь песни на берегах звонких рек и дышать полной грудью. Но судьба беспощадна, об этом маменька тоже предупреждала, в мире, где основным развлечением считается измывание над мутантами, ждать ее милости к ним не приходилось. Игни прокляла тот день, когда человеческому безумцу пришло в голову воссоздать мифических существ в своих лабораториях, и вновь обратила взгляд на решетки. О, в лисьей деревне часто рассказывают легенды о рождении первой кицунэ, о том, что их прародительница смело сбежала от создателя, уйдя в леса, где и дала потомство. Никто не говорит с кем она тогда спарилась, но сама Игни нередко высказывалась по поводу того, что с человеком, за что на нее косились и неодобрительно шипели. Для всех прародительница была священным образом, но только почему-то она не оставила знаний о том, как иметь детей без участия мужчины, и Игни всегда скалилась на замечания, прекрасно зная о том, что совершеннолетние лисицы выходили на охоту не только за пропитанием, но и за человеческим семенем, соблазняя охотников и спариваясь с ними для того, чтобы родить потомство, среди которых были исключительно девочки. Игни воротило от подобного, но та часть ритуала, где жертвенного мужчину убивали, ей абсолютно точно нравилась. Она ненавидела людей. — Гляди-ка, красотка, почти приехали! — вновь подал голос извозчик, и лисица поняла, что со всей силы впилась когтями в свою ладонь, в размышлениях даже не заметив боли. — Твой новый дом. Ты не подумай, мы продали тебя не абы кому, а господарям Крейзам! Уж они толк в обращении с такими, как ты, знают. О том, кто такие господа Крейзы, Игни даже думать не хотела, только взволнованно поджала хвост, осознавая, что действие снотворного закончилось слишком поздно — она провалялась без сознания весь путь, и времени на план побега не осталось. Впрочем, в глубине души юная кицунэ уже сдалась, хорошо зная о том, что лисы, попавшие в руки охотников, никогда не возвращались, а таких было немало. Оставалось лишь воспользоваться последним маменькиным советом и быть послушной новым хозяевам, чтобы потом нанести неожиданный удар. Игни хищно улыбнулась, припоминая слова матери о том, что проигранная битва — еще не проигранная война. Так что да, она будет послушной, но не преклонной. Телегу еще раз тряхнуло, и она даже слегка затормозила. Игни метнулась к щели в занавеси, вцепившись в решетки и жадно попытавшись разглядеть пейзаж снаружи. Кажется, они въехали в какие-то красочные ворота и заскользили по размытой дороге. В нос сразу ударил резкий запах множества существ, отчаянно перебиваемым пряностями и снедью. Игни поморщилась, напряженно внюхиваясь, часть запахов она определенно знала, например, аромат свободолюбивых кентавров она различила бы и за несколько километров, да и полуорлами тоже пахло — кицунэ прекрасно знала, как ощущаются перья на крыльях алконостов, пару раз забредала на их территорию по ту сторону Великого Хребта. А еще она уловила нечто совершенно незнакомое, словно бы вода и соль смешались воедино, вобрав в себя запах свежей рыбы. Игни сосредоточенно нахмурилась, она однажды слышала истории о рыбах с человеческой головой. Так что это за место, где вместе собрались люди и мутанты? Первой мыслью, ужасной и омерзительной, стало предположение о том, что ее продали в публичный дом, но лисица почти сразу отмела это соображение, как только уловила помимо запахов нарастающий гул множества голосов. Там, где платили за блажь, вряд ли могло быть так шумно, и Игни усмехнулась, успокаивая саму себя. Да и запахи съестного говорили о том, что место здешнее далеко не борделем было. Пахло сладостями и остротой, такой дикой их смесью, что кицунэ даже на мгновение замерла, прислушиваясь к тому, как капризно заурчал ее желудок, напомнивший, что его не кормили со вчерашнего вечера. Лиса тоскливо закатила глаза, в глубине души надеясь, что голодом ее морить не собирались. — Эге-гей! — заголосил возница, и Игни ощутила, как резко затормозила повозка, и с козел лихо спрыгнули; она слышала, как тяжелые ботинки зашлепали по вязкой земле. — Господа Крейзы, мое вам почтение. Я даже и не мечтал, что однажды стану с вами работать. — Привез? — не самым дружелюбным образом оборвал излияния охотника грубый мужской голос, и Игни против воли сжалась. Пахло человеком — двумя, и запахи их странно походили, словно родственные. — О, конечно! — торопливо защебетал ямщик, и звуки его шагов раздались совсем рядом с клеткой, заставив Игни испуганным зверьем метнуться в угол, обнажив белесые клыки в попытке защититься. — Такого вы нигде не увидите. Кицунэ — твари хитрые, свободолюбивые, но красивые, суки, как демоны. Готовьтесь узреть Жрицу Страсти, только, глядите, не поддавайтесь ее чарам, — тут голос извозчика насмешливо хмыкнул, но, не дождавшись ответной реакции, тот неловко кашлянул и, наконец, отдернул грязную занавесь, заставив Игни сощуриться от резкого солнечного света. Сквозь прутья на нее глядели два одинаково черных взгляда, изучающе и любопытно. Лисица нахмурилась, попытавшись прикрыться теми обрывками, которые остались от ее одежды, но сочтя это занятие бесполезным, просто обнажила клыки, сверкая в сторону мужчин зелеными глазюками. Они были до чудноты похожими друг на друга, высокими и худощавыми, в дорого обшитых одеждах и в пернатых шляпах. Игни знала о таком явлении — как-то раз в общине родились две кицунэ, старейшина сказала, что они сестры-двойники, но вскоре обе умерли с оправданием, будто одна душа не смогла справится с двумя телами одновременно. Девушка-лиса с интересом взирала на покупателей и даже почти перестала скалиться. Одна пара глаз смотрела безынтересно и лениво, будто бы она была не больше, чем товаром, а вот вторая глядела с неприкрытым восхищением. Игни незаметно дернула уголком алых губ — кажется, она обнаружила свою жертву. — Она прекрасна, — наконец выдохнул один из мужчин, шагнув ближе к клетке. — Сколько ты за нее хочешь? — А у меня есть шанс набить цену? — хохотнул охотник, но оценив молнии в черных глазах, быстро потушил улыбку и серьезно нахмурился. — Две с половиной. — Проверяй счет, — сказал второй, тот, что перестал наблюдать за ситуацией с самого начала, а потом круто развернулся и зашагал прочь, словно собравшаяся публика не стоила его внимания. Лисица обиженно фыркнула, почувствовав, как взмокли ее ладони. Маменька говорила, что магия кицунэ по-разному действует на людей, важно лишь научится ею пользоваться. Игни горько усмехнулась, когда воспоминания затопили разум, но быстро оправилась, благоразумно рассудив, что утопать в жалости к самой себе сейчас по меньшей мере глупо, а по большей — губительно. — Она строптивая, — тем временем предупредил охотник оставшегося мужчину, но тот глядел только на только приобретенный трофей. — Ключ от цепей, — пленитель вручил клиенту что-то блестящие, а лисица мигом перестала строить глазки, напрягшись. Какие такие цепи? А потом с боков к клетке двинули еще люди, пособники — их Игни помнила со вчерашнего вечера на берегу. Лисица забилась, пока крепкие руки прямо через решетки застегивали на ее ногах и руках кандалы. Глаза ее испуганно расширились, и она обратила чарующий взгляд на хозяина, видя в его взгляде сожаление и непосильное чувство вины. Вот оно. Игни попыталась скрыть кровожадную улыбку, отвернулась, сделав вид, словно всецело озабочена своими мучителями, даже попыталась цапнуть кого-нибудь за руку, прекрасно осознав, что в присутствии этого чудака ей ничего не сделают. О, она знает, что будет делать; лучше, чем кусаться, Игни умеет только одно — обольщать и убивать податливых на магию мужчин. Как печально, что эти грубые мужланы даже взгляда на нее не поднимали, всецело отданные своему делу, тогда бы лисицы здесь не было. Маменька всегда говорила, что это расточительство — обольщать и не пытаться заполучить ребенка, но Игни была слишком жестокой и злопамятной, чтобы позволять к себе прикасаться. Чтобы позволять человеческим иродам еще хоть раз причинить себе боль. — Она вся ваша, — торжественно объявил охотник, хмыкнув, и раскрыл дверь клетки, ловко потянув не сопротивлявшуюся кицунэ за толстую цепь, коей были опутаны стройные лисьи ноги. — Никогда не видел их вживую, — доверительно сообщил клиент, и лиса жалобно всхлипнула, вызвав у него гримасу боли. Тот даже метнулся к ней, но замер под удивленный взгляд продавца. — Поосторожнее. — О, конечно-конечно. Кицунэ редкие сознания, неуловимые. Вам повезло, что вчера нам все-таки удалось ее словить — несколько месяцев выслеживали, — гордо заявил торговец, выпрямившись во весь свой невысокий рост, а Игни только незаметно фыркнула, решив не портить ему выступление — выслеживали они, как же, пару дней назад только приехали в ее лес, это она скорее наблюдала, а не наоборот. Наблюдала, путала следы, а после сама же и попалась по глупости. Лисица послушно выбралась из клетки, встав ногами на твердую землю, если, конечно, размытую от дождей дорогу можно так назвать, и уставилась на хозяина, сделав как можно более убедительно-покорное лицо. Если она хотела сбежать из этого места в ближайшие пару недель, то придется играть по чужим правилам, а в их перечень явно не входили привычные ей колкости, поэтому разумнее будет помалкивать да грустно бровями водить. Видимо, тоскливое выражение ее лица подействовало как надо — мужчина шумно вздохнул, принимая из рук охотника тяжелую цепь, и как можно мягче потянул ее на себя, вынуждая Игни сделать шаг веред, и кицунэ повиновалась, глаза ее сверкнули мольбой и доверием. Кто еще чьим хозяином будет? Лисица внутренне возликовала. — Вам подготовлены гостевые комнаты, — холодно объявил мужчина, все-таки оторвав взгляд от новой игрушки. — Эри проводит вас, — кивнул он куда-то им за спину, и Игни против воли обернулась, смерив взглядом подбежавшего мальчика-фавна, показушно оскалилась, когда пацаненок сжал голову в плечи от одного взгляда на хищницу. Кицунэ на фавнов не охотились, но вот погонять их по лесу было приятным занятием. Маменька на глазах расцветала, когда удавалось загнать в угол какого-нибудь молоденького олененка, а потом упиваться его страхом. — Да, господин Крейз, — покорно выдохнул мальчишка, и со страхом взглянул на скалящихся охотников. Игни втянула носом воздух и болезненно поморщилась — от фавна несло мужчинами, и, кажется, к этому разнообразию ароматов сегодня добавится еще парочка. Да, Игни ненавидела людей и была, в общем-то, бесконечно права. Она посмотрела на Крейза, но вожделения в его взгляде не увидела. Его удача, потому как хоть малейшая попытка посягательства на ее тело, и лисица прокусит сонную артерию даже глазом не моргнув. Охотники шумной гурьбой направились следом за фавном, а Игни торопливо отвела взгляд, не желая смотреть на то, как мужланы принялись хватать мальчонку за руки, пошло растягивая его имя. Ей даже стало немного совестно за то, что вознамерилась его испугать. Кажется, Эри и без нее боится всего на свете. Но чувство стыда исчезло так же торопливо, как и появилось, ибо лисице нужно в первую очередь позаботиться о себе, а о чувствах прочих можно поразмышлять и потом, сразу как ее покормят. Правила общины слишком противоречивы, но Игни прекрасно знала, что не до кого в этом месте ей дела нет, только до себя. На берегу было другое, там на кону были судьбы семьи, а здесь — чужаки. Кицунэ метнула взгляд на Крейза, вознамерившись сразу обозначить свои позиции, но в последний момент захлопнула рот, усмирив собственный пыл. И тогда мужчина заговорил сам: — Отныне здесь твой дом, — почти что торжественно объявил он, неопределенным жестом обведя пространство вокруг, и лисица по инерции оглянулась, наконец, в состоянии оценить место, куда она попала этим неудачным утром. Несмотря на последождевую грязь и смешанные запахи, вереница домов, что расположилась чуть вдали от нее вдоль дороги, выглядела богато и прибрано — именно туда фавн повел охотников. Лисица прищурилась, когда заметила высокий забор, который огибал красочные шатры и далекие клетки устрашающим кольцом с пиками на вершинах. Сбежать так просто не получится, но не это ее заинтересовало в данную минуту, Игни во все глаза смотрела на тканевые купола, что раскинулись прямо перед ней в нескольких метрах пестрыми гигантами, трепещущими на ветру. Смотрела на целые очереди клеток, на ларьки, возле которых сновала пара людей, на шары, парящие над землей и привязанные за ниточки к стойкам. Кицунэ никогда не видела столько чудес разом, почему-то ощутив, как сжалось сердце не то от страха, не то от восторга. — Если будешь послушной, — тем временем продолжил Крейз, обратив на себя отвлеченное внимание, — будешь жить в достатке и сытости. Большинство тварей привезено сюда для работы, но тебя я купил для украшения. — Украшения? — рассеянно переспросила Игни, все еще анализируя увиденную картину. Как-то она слышала страшилку от сестер постарше, в которой говорилось о месте, что было намного хуже публичного дома, о месте, где мутантов каждый день избивают плетями на потеху богачам. — Именно, — Крейз вдруг улыбнулся, но не иронично и не зло, а как-то успокаивающе. Лисица прищурилась. — Мы почти не держим особей женского пола — тварь не тварь, а прекрасная половина должна приносить только эстетическое удовольствие. Ты будешь жить в роскоши, какую я смогу для тебя позволить. Но предупрежу еще раз — лишь с условием покорности, — улыбка вдруг погасла, а взгляд темно-карих глаз стал жестким и неумолимым. Игни отступила на пару шагов, а цепь в руках хозяина натянулась. Внутри нее полыхнул упрямый огонь, но лиса тут же его притушила, давая волю здравому смыслу. — Как господину будет угодно, — сладко протянула она, а пушистый хвост беспокойно завозился по земле. — Я стану для вас самым красивым украшением, которое вы только видели. — Вот и славно, — расслабился мужчина, круто развернувшись на пятках и зашагав в противоположную сторону от гостевых домов, туда, где виднелся целый особняк из ярко-красного кирпича, на который лисица тут же облизнулась. — Брат был слишком враждебно настроен к такому приобретению, — вдруг снова заговорил Крейз и оглянулся, словно боялся, что Игни от него убежит. — А я с малых лет грезил сказками о прекрасных демоницах с лисьими хвостами, — почти что доверительно сообщил он, и кицунэ невольно улыбнулась, словно бы вдруг повстречала восторженного лисенка, который в лесу обнаружил небывалой красоты жука. — Летью считает, что любая тварь должна приносить доход, но сам же держит ручного сфинкса во дворе, — фыркнул хозяин, а Игни даже заинтересовалась — кто такие сфинксы, она не знала. — Но теперь господин удовлетворен? — осторожно спросила она, войдя во вкус. Изображать наивную и покорную дурочку оказалось не так сложно, да еще и эффективно — Крейз вновь обернулся, расплываясь в улыбке. — Неподходящее слово, дражайшая. Я несказанно счастлив, что охотники не обманули мои ожидания и доставили тебя в целости. Надо же, какой впечатлительный. Игни это почти улыбнуло, но в последний момент лисица сдержалась, прекрасно понимая, что заботиться о таких мелочах, как исполнение чужих мечт, у нее нет времени да и желания — все равно счастье это продлится недолго, кицунэ поклялась самой себе, что непременно сбежит из этого страшного места. — Там, откуда я родом, таких мест нет, — как можно мягче и тише произнесла она, правильно угадав, что Крейзу понравится, если она сама к нему обратится. — Господин расскажет мне о нем? — И даже покажу, дражайшая, — мужчина вдохнул полной грудью воздух, на мгновение прикрыв глаза. — Но чуть позже. Для начала я покажу тебе твой дом и расскажу о правилах. — О каких же? — невесело хмыкнула Игни, внутренне содрогнувшись от омерзения. Только правила ей человеческие мужчины и не навязывали. — О, ничего, что может вызвать у тебя неудобство. Всего лишь парочка пунктов, которые должны выполнять все обитатели цирка. — Цирка? — Не забегай вперед, милая, — Крейз шутливо приложил палец к своим губам и продолжил путь, несильно, но требовательно потянув за цепь. — Как твое имя? — Игни, — чуть обиженно выдохнула лисица, делано надув алые губы. Что ж, если этот человек вознамерился с ней поиграть, она сыграет, но по своим правилам. — Маменька говорила, что на древнем наречии оно означает «огонь». — Огненная Кицунэ стало быть? — одобрительно прицокнул Крейз, а дом из красного кирпича неумолимо приближался. Лиса словно долгожданная гостья, а не пленница, шагала прямиком к главным воротам, хоть и в оборванных одеждах — сейчас значение имел не внешний вид, а положение, дарованное ей этим чудаком. — Господин может называть меня так, если ему угодно, — пожала плечами Игни, решив, что нелепые прозвища еще не самое страшное, что с ней может случиться. А вот если она вздумает перечить, вот тогда узнает наверняка, что жизнь в этом месте не так сладка, как обещает Крейз. — А ваше имя? Как мне называть вас, помимо как господин? — дополнила лисица, спохватившись о том, что ее вопрос мог быть расценен как вызывающий и неуважительный. — Летвиг, — вполне миролюбиво сообщил мужчина, но не обернулся, ведь цель была уже близка. — Но тебе нужно называть меня хозяином или господином — это одно из правил. — Как пожелаете, хозяин, — выдохнула Игни, а на ее лице зажглась хитрющая ухмылка, но Летвиг ее не увидел. Лисица чувствовала, что вскоре ее пребывание здесь обернется увлекательной игрой, как только она прознает обо всех правилах, лазейках и участниках. Первый порыв вернуться домой потерпел поражение перед горячим любопытством и желанием испытать себя. Маменька всегда говорила, что Игни слишком рисковая для своей сущности и это ее обязательно сгубит, но жизнь кицунэ научила только тому, что маменькими убеждениями и заветами лисьей общины мир не ограничился. В нем полно невероятных мест и удивительных существ, о которых у Игни есть шанс узнать в этом месте. Лишь в одно юная лиса верила безоговорочно — в то, что ничего не случается просто так, и в этом месте она оказалась неспроста. Ей нужно здесь что-то узнать, чему-то научиться, чтобы стать сильнее, прозорливее и хитрее. Она никогда не признает, но родную деревню она не любила так, как любили соплеменницы, сердце Игни тянуло куда-то за горизонт, к свободе, куда-то, где нет правил и обязательств рожать по выводку лисят каждые три года. Кицунэ вдруг ощутила прилив этой самой свободы, будучи скованной цепями, а не на опушке леса, и это показалось ей странным. Неправильным. Ужасным. Позорным. Скрип дверей вывел ее из размышлений, и лиса уставилась на яркий свет, льющийся с потолка помещения, куда они вошли. Это были не привычные ей свечи, а что-то другое, совершенно незнакомое и пугающее, словно бы лучи солнца, но ведь это не открытое небо, да и будь оно — там пасмурно. — Это электрические лампы, — Крейз, видимо, нашел уморительным ее лицо, и Игни мигом пришла в себя, переведя взгляд на него. — В городах электричество везде, а здесь нам приходится довольствоваться тем, что вырабатывает генератор, но сеть ловит прекрасно. Когда-нибудь я расскажу тебе обо всем. — Что за города? — мигом озадачилась лиса, робко переступая порог чудного дома. — Большие поселения людей, где здания достигают самых небес. — Крейз стянул свои сапоги, ставя их рядом с еще одной парой. — Я был там лишь раз, ведь все жители городов — элита, самые умные, самые богатые, самые важные. Кого попало туда не пускают. — Он неопределенно хмыкнул, оглядел Кицунэ с головы до пят, о чем-то думая, а потом заявил совершенно не то, чего она ждала. — Сейчас тебя вымоют и выдадут чистую одежду. А после принесут завтрак. Сэн! — неожиданно крикнул он куда-то в сторону, откуда тут же послышался торопливый топот копыт. Снова фавн?.. Игни наклонила голову на бок, когда из ближайшего прохода вывернул угольно-черный фавн с козлиными рогами и выглядевший гораздо старше, чем раннее встреченный Эри. Тот остановился возле хозяина, учтиво склонившись, а потом перевел взгляд на кицунэ, только вот страха в его глазах лисица не увидела — только лишь любопытство. Кажется, этот экземпляр был непуганным — вон как шерстка сияет, да и не пахнет от него ничем, только им самим. Игни начала подозревать о том, что в этом цирке существует какая-то своя строгая иерархия без участия людей, и ее задача выбиться на самую вершину, чтобы не волноваться о своей драгоценной шкурке. — Организуй ванную и принеси чистую одежду, которую я купил недавно, — наказал Крейз, а сам уже вовсю снимал с лисицы цепи, освобождая порядком затекшие руки и ноги. Когда закончил, торопливо зашагал прочь, вознамерившись оставить свою новую питомицу на попечение слуги. Тот покорно кивнул, ожидающе уставившись на Игни, а когда хозяин исчез за какой-то дверью, засеменил в другую сторону, видимо требуя, чтобы лиса последовала за ним. И она повиновалась. Здесь странно пахло — железом, тканью, деревом и камнем. Лисица никогда не чувствовала такую смесь запахов даже в родной хибаре. Все в этом доме было чужим и каким-то человеческим. Она глянула на стены коридора, который они почти миновали, задержавшись взглядом на картинах, таких реальных, что даже дух захватывало. Их путь освещали лампады, но внутри них бился не огонь, а что-то совершенно иное. Откуда-то лилась музыка, и доносились голоса, словно бы помимо господарей Крейзов здесь были еще люди. А Сэн неумолимо двигался вперед, стуча своими копытами по каменному полу. — Странновато здесь, верно? — нервно хмыкнула кицунэ, потирая запястья. Она даже не успела привыкнуть к этим цепям, как тут же от них избавилась. Очень непредусмотрительно со стороны Летвига так просто ей освободить, но Игни-то понимала, что без уверенности того, что никуда она не денется, он бы так не поступил. Нужно искать подвох. На ее вопрос фавн не ответил и даже шага не сбавил, поэтому лисе пришлось оставить свои размышления и нахмуриться. — Эй, молчаливый, да? Не хочешь разговаривать? Как тут у вас вообще все? Слуга не отозвался, зато все-таки оглянулся, смерив лисицу уставшими взглядом, за что ее тут же кольнула совесть — возможно, очень глупо навязываться кому-то в подобном месте. Летвиг выглядел более сговорчивым, нежели создание ее уровня, вот тогда его и нужно будет пытать на тему здешних устоев. А потом Сэн открыл рот, но вместо того, чтобы произнести хотя бы слово, позволил Игни заглянуть в безъязыкую полость, и она отшатнулась от ледяного ужаса. Зияющая чернотой пасть заставила ее сглотнуть, желая ощутить собственный язык, и мигом ее разум заполнился припозднившимся страхом. — Прости меня, — выдохнула Игни, притупленно осознавая, что она попала прямиком в ночной кошмар, а не туда, где торжествует свобода. — Это господари с тобой сделали? Один кивок, и они вновь продолжили свой путь, словно ничего и не было. Но на сей раз восторга от удивительного дома не было. Игни во что бы то ни стало должна выбраться из этого чудовищного места, которым правили сумасбродные психи в лице братьев-двойников. Как же зла на нее маменька, глядя с небес! Кицунэ оскалилась, неустанно наблюдая за черным козлиным хвостом, маячившим впереди. Ну, ничего, Игни обязательно вернется домой и просто забудет обо всем, как о страшном сне. Но краем своего сознания она хорошо понимала, что на деле все не так просто, как в мыслях. Лисицу посадили в золотую клетку, откуда нет легкого пути.