С третьей попытки

День выходит на редкость бешеным. Съëмки длятся практически четырнадцать часов подряд, и под конец Юньси уже близок к тому, чтобы упасть куда-нибудь под кустик и попросить считать его героически погибшим во имя искусства. Тридцатиградусная жара плавит грим, мысли и желание жить быстрее чем пламя свечи — воск. Лео мечтает о ледяном душе, кондиционере и прохладном чае, продолжая идеально отыгрывать свою роль только благодаря выработавшейся за годы актёрства профессиональной привычке и врождëнному упрямству. Артур, практически не участвующий в сегодняшних сценах, непозволительно бодр и весел, носится вокруг Юньси радостным щенком и раздражает вымотанных коллег своей активностью и цветущим видом. Он весь день всячески старается облегчить участь своего Ло-лаоши: таскает ему прохладный чай, держит вентилятор и помогает повторять сценарий в перерывах. А когда наконец звучит финальное «снято» и всю команду отпускают отдыхать, как-то совершенно естественно увязывается за Юньси хвостиком, сопровождая от павильона до отеля, где тихонько прошмыгивает следом за ним в номер. Лео даже не успевает возмутиться, что уже слишком поздно для посиделок, да и конфиденциальность никто не отменял, как Артур бескомпромиссно отправляет его в душ и, радостно щебеча про то, что «он поможет своему гэгэ расслабиться и как следует отдохнуть», уносится заваривать чай и мыть и нарезать фрукты. Юньси, не нашедший в себе сил на то, чтобы возразить и выгнать наглого вторженца из своего номера, быстро смывает под струями прохладной воды пот и грязь, влезает в домашние шмотки и, выйдя из ванной, безвольной амёбой шлёпается на диван, только сейчас понимая, насколько устал. Ноги гудят, виски ломит, жутко хочется кушать, однако сил на то, чтобы готовить, уже не осталось. И поэтому он крайне благодарен Фэйюю, который спустя минуту притаскивает поднос, на котором стоят две чашки ароматного зелëного чая, тарелка с фруктами и йогурт в стаканчике. За время их общения он выучил все предпочтения и привычки Лео и теперь в своих попытках угодить любимому гэгэ частенько походил на заботливую жëнушку. Правда, дразнить и подначивать на съëмках не перестал, становясь милым и покладистым исключительно наедине. Впрочем, Юньси это более чем устраивало. Артур расставляет всё на журнальном столике, впихивает в руки мужчины йогурт и чайную ложку и, забравшись на диван с ногами, начинает рассказывать что-то про новую работу своего отца, которую теперь вряд ли выпустят из-за скандала с каким-то шизанутым блогером. «Жаль, конечно, что так вышло, – вздыхает он. – Представляешь, я ради этого фильма даже на конькобежных коньках научился кататься! Эх, вот бы сейчас на каток, а то у меня от этой жары скоро мозг расплавится». Юньси слушает его вполуха, улавливая больше общее звучание глубокого бархатного голоса, чем отдельные слова, и смотрит. Фэйюй красивый. Совсем ещё юный, живой и естественный в своих эмоциях, он цепляет взгляды и сразу выделяется среди других за счёт высокого роста и харизмы. Он находится на каком-то совершенно ином уровне, недостижимом для большинства людей. Артур активно жестикулирует, смеётся, глаза его сияют подобно звёздам Млечного Пути, и Лео залипает. Фэйюй словно искрится, счастье бьёт из него ключом, переливаясь через край, затапливает весь мир вокруг, шипит и лопается как пузырьки шампанского. Видимо, поэтому Юньси чувствует себя пьяным. Он словно бы выиграл в какую-то лотерею с очень маленьким шансом, вытянул счастливый билет, хотя даже не надеялся. И он очень благодарен Артуру за заботу, старания поддержать и за то, что рядом с ним можно быть собой, а не кем-то идеальным с обложки глянцевого журнала. Фэйюй — единственный, рядом с кем можно молчать и чувствовать не неловкость и напряжение, а умиротворение и уют. Когда-то в юности обжёгшись, Юньси давно уже не умеет и не хочет доверять людям, которые глядят на него с восхищением и клянутся в вечной верности и любви, но сейчас... Сейчас он смотрит на нежную улыбку Артура, видит его искреннее желание помочь расслабиться после трудного дня и... верит. Чувствует кожей и сердцем, что Фэйюй серьëзен, и он, Ло Юньси, для него не мимолëтное увлечение или очередная строчка в длинном списке побед. То, что происходит между ними — живое и настоящее, и это так не хочется терять. И Лео решает довериться, наконец-то отпустить всё, хотя бы на сегодня забыть о том, что они не простые люди. И подарить Артуру самое ценное, что у него есть. Себя. Не давая себе времени передумать, он отставляет тарелку с фруктами подальше от края стола, а после «перетекает» на колени Фэйюя так грациозно и плавно, что тот даже дёрнуться не успевает. Только замирает как олень в свете фар, замолкнув на середине фразы с приоткрытым ртом. Юньси усмехается — да, он тоже умеет удивлять — и целует его. Сначала легко, практически целомудренно мажет губами по краешку рта, а после жадно впивается, сразу проталкивая внутрь язык, мокро и глубоко. Вылизывает, крадёт и без того сбившееся дыхание и кусает, вырывая тихие стоны. Ёрзает на чужих коленях, чувствуя, как явственно твердеет под ним наливающийся кровью член. Внезапно всё ощущается очень правильным. И принятое пару минут назад решение, и жар чужой кожи, ощутимый даже сквозь ткань одежды, и тихое «гэгэ», выдыхаемое ему в губы. Вот только с каждым мгновением хочется больше и полнее, хочется отдаваться и принадлежать всецело, и брать так же — полностью и без остатка, не размениваясь на полумеры. Лео забирается руками под футболку Артура, проходится кончиками пальцев по пояснице, слегка царапая короткими ногтями, и привычно ныряет под резинку спортивных штанов. Фэйюй с готовностью подаётся к нему ближе, позволяя оглаживать и сжимать упругие ягодицы, но Юньси перемещает ладони выше, оставляя их в районе лопаток, и сам льнёт всем телом к Артуру, прижимается к горячей груди, практически укладываясь на него сверху и вынуждая откинуться на спинку дивана. Трахает его рот языком, грубо и влажно, а после прогибается в пояснице и трётся девственной пока дыркой о член сквозь ткань штанов. Фэйюй хрипло стонет ему в губы, обхватывает за талию, вжимая в себя плотнее, и толкается бёдрами в ответ, быстро и сильно, а Юньси всего прошибает дрожью от страха и предвкушения. Он отлипает от Артура на секунду, давая им обоим возможность вдохнуть, смотрит на раскрасневшегося парня с припухшими алыми губами — зрачок затапливает радужку, Юньси выглядит обдолбанным или пьяным, — а после, зажмурившись, опаляет ухо Фэйюя жарким дыханием. Шепчет: «Отнесëшь меня на кровать?» – и обвивает за шею руками, прижимаясь ещё теснее. Артур послушно подхватывает его под бëдра и, с лëгкостью встав, тащит драгоценную ношу на постель, осторожно опуская на пушистое покрывало, а после пытается отстраниться, но Лео не отпускает, наоборот, притягивает ближе, вынуждая лечь рядом, и буквально прилипает к нему. Прижимается так тесно, как только может, и вдавливает бедро в чужой стояк. Фэйюй судорожно выдыхает. Ему кажется, что он мышка в лапах кошки, он не понимает правил этой странной игры, но происходящее ему, определëнно, нравится. Юньси смотрит на него потемневшими до черноты глазами, он тоже возбуждëн и, пожалуй, действительно хочет этого, но не знает, как предложить себя и при этом не выглядеть глупо. Он закусывает губу, прикрывает глаза на мгновение, а после выдыхает: «Хочешь быть ведущим сегодня?». Суть вопроса доходит до Артура не сразу. Ему требуется секунд пять на то, чтобы осознать, и ещё столько же, чтобы, внимательно всмотревшись в лицо Лео, понять, что он не ослышался. Юньси выглядит смущëнным, что, пожалуй, стоит внести в календарь как нечто редкое и значительное, но сейчас это совершенно не важно. Важно то, как доверчиво тот прижимается, как облизывает губы, как сбивчиво и хрипло дышит. Артур смотрит на него и не может поверить собственному счастью — он сам не знает, как так вышло, что этот роскошный мужчина предпочëл его, Фэйюя, тысячам других. Все красивые фразы вылетают из головы, и он просто кивает, а после начинает улыбаться так, что скулы начинают болеть. «Конечно, хочу! Я так долго мечтал об этом!» – слова всё же срываются с губ Артура, и он хочет хлопнуть себя по лбу — это явно не то, о чём стоит сейчас говорить, но Лео лишь хмыкает и, смутившись ещё больше, утыкается ему в ключицу, бормоча про то, что «в тумбочке есть всё необходимое» и «пусть мелкий разберëтся со всем сам, потому что он, Юньси, устал». И Фэйюй разбирается. Медленно стаскивает с мужчины одежду, так, словно разворачивает свой самый долгожданный подарок. Выцеловывает и вылизывает каждый открывшийся взору участок кожи, гладит, изредка цепляя короткими ногтями и разгоняя по телу щекотные мурашки, и говорит-говорит-говорит. Какой его Ло-лаоши красивый, какой желанный, и как долго он сам ждал этого дня. Лео млеет под его горячими руками, жадными губами и жгучим взглядом. Щёки горят от бесстыдных слов, что шепчет Артур ему на ухо, и Юньси решительно не понимает, когда тот только успел всему этому научиться. Сам же Фэйюй отчаянно старается не налажать. Ему сейчас страшнее, чем во времена экзаменов в академию, пальцы слегка подрагивают, и он несëт всякую чушь, надеясь, что Лео этого не заметит. А ещё благодарит небо за то, что додумался прочитать парочку статей на эту тему. Юньси под ним похож на блядское произведение искусства и, видимо, именно поэтому Артур несколько увлекается, не в силах прекратить целовать, вылизывать и гладить его совершенное тело. Перемену в происходящем он замечает не сразу — Лео перестаёт подаваться навстречу ласкам и начинает дышать ровнее, — а когда замечает, решает сначала, что что-то сделал не так. И лишь спустя несколько десятков секунд до него доходит: Юньси заснул. Фэйюй замирает, смущённый и обескураженный, а после зажимает себе рот рукой, чтобы не засмеяться вслух. Это так глупо и неловко, что тянет больше на ситком, чем реальную жизнь. Видимо, Лео действительно очень устал за сегодня, раз отрубился прямо в середине процесса. Ну что ж, значит, у Артура будет больше времени на подготовку. Тем лучше. Фэйюй осторожно накидывает на Юньси, лежащего поверх покрывала, свободную его часть, невесомо целует в висок и, порадовавшись, что не успел раздеться, сбегает к себе в номер, чтобы не натворить глупостей.