Где теперь мой дом?

Его сердце всё ещё бешено колотилось, руки дрожали, когда он сжимал в своих массивных ладонях стакан огневиски размером с ведро. Всё это произошло так внезапно, а закончилось ещё стремительнее. Он шмыгнул носом, отчаянно пытаясь сдержать слёзы, которые грозили упасть на его растрёпанную бороду. — Хагрид. — Он поднял голову, на него смотрел директор (потому что он всегда будет директором Хогвартса, а не эта розовая жаба) Альбус Дамблдор. Вечный огонёк в его глазах почти исчез. — Они вышвырнули меня вон, — просто сказал он, потому что больше ему нечего было сказать. Альбус вздохнул и посмотрел на удручённого мужчину перед собой. Он сидел у своего брата Аберфорта, когда мадам Розмерта постучала в его дверь. Она приказала Альбусу, с большой настойчивостью, немедленно прийти в её паб. Обеспокоенные очевидным расстройством, они с Аберфортом последовали за ней, стараясь, чтобы их не заметили. Когда они прибыли в «Три метлы», он столкнулся с абсолютно несчастным Рубеуса Хагрида. Он сразу понял, что во всём виновата Долорес Амбридж. — Что случилось, Хагрид? — спросил он, пытаясь подавить ярость и ненависть, которые нарастали в нём по отношению к этой женщине. Хагрид пожал плечами и допил остатки своего напитка, бесшумно поставив его на стол. — Я не знал, что она придёт. Стоило догадаться, что она пытается избавиться от нас, грязных полукровок. — Последнее слово он пробормотал с горечью. — Корнелиус поддержал это? — Теперь Альбус не удивлялся ничему, что делал этот человек. Страх заставляет человека действовать иррационально. — Ты можешь поспорить, что это был он. С ней были те головорезы из Министерства. Шестеро из них, включая Амбридж. Они оглушил беднягу Клыка парализующим заклинанием. — Он нежно погладил собаку, которая постепенно приходила в сознание. — Похоже, эта женщина держит Хогвартс под каблуком, — заметил Аберфорт, переводя взгляд с великана на Альбуса. — Еще не совсем, — ответил Альбус. — Я должен поговорить с Минервой как можно скорее. Он чуть не выпрыгнул из своего кресла, когда Хагрид издал вопль и начал громко рыдать. Он обменялся недоумённым взглядом со своим братом, прежде чем попытаться успокоить воющего мужчину. — Ты не понимаешь, они и её достали. — По просьбе Дамблдора он продолжил объяснять события ночи: о том, как Долорес появилась в его хижине с пятью аврорами, как они пытались усмирить его Оглушающими Заклинаниями, когда он отказался «идти тихо», и, наконец, как профессор МакГонагалл прибежала к нему на помощь, но была поражена прямо в грудь четырьмя заклинаниями. Он не знал, выжила она или нет. Аберфорт и Розмерта расспрашивали Хагрида об этом событии и о том, что произошло потом, но Альбус больше не мог слушать. Минерва, его заместитель и друг всей жизни, женщина, которая была рядом с ним в трудную минуту, возможно, лежала мёртвой в Хогвартсе, а он сидел здесь, совершенно бессильный. Хагрид узнал выражение лица пожилого волшебника. У него был такой же взгляд, когда другие великаны напали на него и Олимпию, когда они пытались договориться с ними. Он был не единственным, кто заметил этот взгляд. — Альбус, — предупредил Аберфорт. — Я должен выяснить, действительно ли она… — Альбус не закончил предложение. Ему и не нужно было этого делать. Аберфорт двигался с впечатляющей для своего возраста ловкостью. Он бросился вперед и схватил Альбуса, который направился к двери, и обхватил его руками, не давая двигаться дальше. — Не глупи, Альбус. Всё будет кончено, как только ты прибудешь туда. Очевидно, что у Министерства нет намерений захватывать мирным путём. Они бросят тебя в Азкабан, и тогда ты будешь ей бесполезен. — Аберфорт прав, — поддержала Розмерта. — Они заметят тебя ещё до того, как ты войдешь на территорию Хогвартса. — На мгновение она задумалась. — Я посмотрю, что смогу выяснить. — И с этими словами она вышла из зала. Трое мужчин молчали, Альбус перестал бороться с хваткой своего брата, все энергия, казалось, покинули его, и он просто уставился на него с сокрушённым выражением лица. Хагрид был уверен, что он рухнул бы на пол, если бы не хватка другого волшебника. Тишина казалась почти гнетущей, её нарушали только редкие поскуливания и фырканье Клыка. Розмерта вернулась спустя, казалось, целую вечность, она выглядела усталой и измученной, и на мгновение Хагрид мог думать только о худшем. — Она жива, — сообщила ведьма, и то немногое, что осталось в Альбусе, покинуло его, когда он рухнул на пол. — Они отправили её в больницу Святого Мунго. Её состояние критическое, но если она переживет ночь, то должна выздороветь. Я говорила с Филиусом, — сказала она, ни разу не отводя глаз от Альбуса. — Он сказал, что Поппи поехала с ней, чтобы поддерживать её в стабильном состоянии во время путешествия. Хагрид почувствовал противоречие от этой новости. С одной стороны, он испытывал облегчение от того, что его подруга выкарабкается, и что её забирают от этой мерзкой женщины Амбридж туда, где она сможет получить лучшую помощь. С другой стороны, он был опечален тем, что дело дошло до этого. Всё, что они пытались сделать, это помочь спасти волшебное сообщество, предупредить их о возвращении Тёмного Лорда, и вот какую благодарность они получили. Он беспокоился за студентов, в конце концов, не осталось никого, кто мог бы защитить их от Министерства. Долорес Амбридж и Корнелиус Фадж получили бы полный контроль над Хогвартсом, и в конце концов пострадали бы ученики. Сама того не желая, она успешно удалила всех членов Ордена из Хогвартса, за исключением одного. Теперь Гарри был по-настоящему предоставлен самому себе. Он увидел, как Аберфорт помогал Альбусу подняться на ноги. — Нам, наверное, пора возвращаться, — сказал он, ведя дрожащего мужчину к двери. — Министерство будет в состоянии повышенной готовности, и, без сомнения, повсюду будут ползать авроры. — Он повернулся к Розмерте и слабо улыбнулся ей. — Держи нас в курсе, если услышишь… — Я так и сделаю, — пообещала она, а затем обратила своё внимание на Хагрида. — А что насчёт тебя? — ласково спросила она. — Ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе нужно. Хагрид почувствовал на себе их взгляды. Честно говоря, он не думал о том, куда пойти, если ему когда-нибудь придётся покинуть Хогвартс. Он не ожидал, что это произойдёт, и уж точно не так внезапно. Однако теперь он мог думать только об одном месте, в котором хотел бы оказаться. — Очень любезно с твоей стороны, Розмерта, но я должен держаться подальше от Хогвартса, по крайней мере пока министерство пытается меня найти. У меня есть старый друг, с которым я могу остаться, пока всё не уляжется.

***

К тому времени, когда он прибыл, было уже около полуночи. Поездка заняла у него три дня. Она протянула ему волшебную палочку, когда он вошёл в большой дверной проём замка (конечно, он должен был знать, что местоположение было настолько секретным, что к любому, кто просто прогуливался посреди ночи, относились с подозрением. Нельзя также забывать о том, что к этому времени он уже устал от людей, угрожающих ему палочками). Она обратилась к нему по-французски, явно не узнавая его, пока он не вышел на яркий лунный свет. — 'Агрид, — выдохнула она, её рука с палочкой ослабла и опустилась. Её рот слегка приоткрылся, когда она увидела его растрепанный вид, его лицо в синяках от нападения. — Здравствуй, Олимпия, — сказал он, стараясь сохранять оптимистичный вид, хотя и подозревал, что у него это не получилось. — Извини, что ворвался без предупреждения, но я просто… — Мне больше некуда было идти, я должен был увидеть тебя. — Боже мой, — прошептала она и бросилась вперед, притягивая его в свои крепкие объятия. Тогда он не выдержал, обнял её за талию и зарыдал, как ребёнок, пока она нежно успокаивала его. Он так беспокоился о том, как она отреагирует, если она отвернётся от него, как и все остальные, считая его монстром. — Ты и я, мы очень по’ожи, — сказала она ему, когда они сидели, съёжившись, в горах, ожидая, что в любой момент Министерство или Пожиратели Смерти обнаружат их местонахождение. — Ничто этого не изменит. — О, 'Агрид. Я знаю. Я слышала, что произошло. Я знаю, любовь моя… — Она крепко прижала его к себе, и он почувствовал, как вокруг них повеяло воздухом. Он понял, что она трансгрессировала с ними в свой кабинет, подальше от любопытных глаз. На самом деле он не винил её, он был беглецом, разыскиваемым Министерством магии. — Прости, Олимпия, я не должен был тебя беспокоить. Олимпия бросила на него возмущённый взгляд и отстранилась от него. Он почувствовал, как холод пробирает его до костей. — Какие глупости, — огрызнулась она, сердито глядя на него. — Министерство преследует меня, — возразил он, пытаясь урезонить её. — Если они узнают, что ты мне помогаешь… — К чёрту Министерство. Если ты беспокоился о последствиях, зачем же пришёл сюда? — Потому что я должен был увидеть тебя. Я… — Он запнулся, зная, что у него не было реальной причины приходить. Он мог бы остаться с Сириусом, но почему-то мысль о великанше принесла ему больше утешения. Она мягко улыбнулась ему, нежно положив руку ему на щёку. — Что же тогда? Ты думаешь, что я бы прогнала тебя только потому, что за тобой о’отится Министерство? Пусть только попробуют прийти за тобой, и я покажу им, что проис’одит, когда ты связываешься с француженкой</i>. — Она обладала огненным ду’ом и яростной способностью защищать, и ему было неловко, что она решила его защищать. — А если бы всё было бы наоборот… Если бы меня выгнали из Шармбатона и я пришла бы к тебе в поиска' убежища, разве я не нашла бы <i>пристанище в твоём доме? Хагрид покраснел в бороду и решил, что, вероятно, лучше не упоминать, что в его хижине только одна кровать. — Конечно, я приютил бы тебя, Олимпия. — Ну, в таком случае, — мягко рассмеялась она, обводя их жестом, — разве это не то же самое, что и сейчас? — Мне всегда было так стыдно за то, кто я есть, — прошептала она, тыча пальцем в их маленький импровизированный костёр. — Я пыталась сбежать из этого мира, опасаясь, что они увидят во мне нечто большее, чем монстра. — Ты не монстр, — сказал Хагрид, злясь, что кто-то может причинить этой красивой женщине такие страдания и боль. — Любой, у кого есть хотя бы одна клетка мозга, может это увидеть. Ты добра и заботлива по отношению ко всем, кому посчастливилось заслужить твоё доверие. Она смотрела на него, и в её глазах стояли непролитые слёзы. Она протянула руку и взяла его за руку, как будто это был её спасательный круг. Затем, с кокетливой улыбкой, она сказала: — Очень любезно с твоей стороны так говорить, 'отя я бы сказала, что есть некоторые студенты Шармбатона, которые с этим не согласятся. — Я бы не хотел навязываться, — сказал он, когда Олимпия повела его в свои личные покои. — Чепу’а, — ответила она, закатывая глаза. Как только они оказались в том, что Хагрид принял за гостиную, она повернулась к нему. — Ты, должно быть, устал после путешествия. — Немного, — признался Хагрид, напряжение последних нескольких месяцев теперь сказалось на нём. Олимпия кивнула и впервые с момента своего прибытия показалась неуверенной. — 'Агрид, — начала она, её глаза метнулись в сторону, прежде чем вернуться к его лицу. — Пока ты здесь, это будет твоим домом. Я знаю, ты сказал, что 'Огвартс всегда будет твоим домом, но я 'очу, чтобы ты считал его, а именно меня, своим другом вдали от твоей 'ижины. — Она улыбнулась ему, и Хагрид почувствовал, как его сердце растаяло. Её руки дрожали, когда она молча перевязывала рану на его ноге. Он пытался настоять на том, чтобы она сначала обработала свои собственные раны, но она просто усадила его на камень и молча приступила к своей задаче. Хагрид хотел что-то сказать, что угодно, лишь бы нарушить тишину, но язык не слушался его. Первой заговорила Олимпия. — Я думала, что потеряла тебя, — призналась она, закончив перевязывать его ногу, не в силах встретиться с ним взглядом. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что она плачет. Он осторожно взял её за подбородок, наклоняя её голову так, чтобы ей пришлось смотреть на него. Её слёзы начали смешиваться с засохшей кровью из пореза на щеке. — Я не могу потерять тебя, — всхлипнула она. В течение нескольких месяцев он задавался вопросом, чувствует ли она то же самое, но здесь, сейчас, после их неудачной попытки договориться с новым Гургом, он, наконец, узнал. — Никогда, — прошептал он, притягивая её к себе, и она жадно приняла его поцелуй. — Я всегда чувствую себя дома с тобой, Олимпия. Нежно поцеловав его в губы, она взяла его за руку и повела в спальню. Когда он улёгся спать, уютно устроившись в сильных объятиях Олимпии, он, наконец, почувствовал умиротворение, которого не испытывал с тех пор, как вернулся в Хогвартс в начале года. Хотя он надеялся, что гнилую Амбридж скоро уберут из Хогвартса, сейчас он был рад, что находится здесь с женщиной, которую он любит, и которая, как он знал, любит его.