Прощальный танец огня и ветра

Наши судьбы – это ветер, он влетит в твое окно, Леденящий и морозный, выдувая все тепло. Будет он гулять бураном, оставляя в сердце след Из потерь и разрушений, еще очень много лет. 26 января День прошел, как обычно, как и все дни в приюте, унылые, серые и до ужаса скучные. Здесь очень четкий распорядок дня и строжайшая дисциплина, ведь Вамми – приют для детей с задатками гениев, и как считает Роджер, наш директор, только упорная учеба поможет нам ими стать. Меня это раздражает, но, с другой стороны, не дает совсем облениться, потому что моему характеру присуща некоторая апатичность. Если бы не нужно было ходить на уроки, я бы рубился в приставку с утра до ночи, или совершил вылазку в город, чтобы найти недостающие детали для моего компа, который я уже почти собрал, сам, из кучи старого металлолома и допотопного системного блока, найденного мной как-то на чердаке. Мне всегда нравилось общаться с техникой, для меня это было проще, чем найти общий язык с людьми. Здесь у меня нет друзей, хотя я уже 3 года живу в приюте. Сюда меня привезли, когда мне было 7. Я познакомился со всеми обитателями дома Вамми, но общаюсь только с несколькими приятелями-одноклассниками в основном по учебе, (а учусь я, кстати, хорошо, лучший в классе). Впрочем, есть еще человек, которого я ненавижу и презираю. Это мой временный сосед Рони. Мне приходится его терпеть, потому что свободных комнат больше нет, и отселиться просто некуда. Его семья погибла в автокатастрофе, и пока родственники оформляли необходимые документы, Рони приютили в Вамми. Он был маленьким гением, имел серьезные способности к игре на скрипке и прекрасные музыкальные данные. Мы не поладили с первых минут. Все это время я жил один, а теперь в мою жизнь ворвался некто, начавший устанавливать в моей комнате правила и распорядки, за что тут же получил в глаз. За три дня его пребывания здесь мы подрались пять раз. Характер у Рони оказался на редкость мерзостный, он был болтуном, сплетником, лебезил всем подряд и никогда открыто не вступал в конфликт, но за спиной мог сделать любую гадость. Каждый раз после стычки со мной он бежал жаловаться, и мне постоянно влетало от педагогов, директора, что бесило меня еще больше. Меня даже внешность его раздражала: низенький и толстенький, с короткой стрижкой из черных волос, невзрачными глазами и вздернутым носом, в отличие от меня, высокого, худого, с лохматыми волосами темно-русого цвета, карими глазами и прямым носом. После ужина я зашел в компьютерный класс, зная мою привязанность к технике, преподаватели иногда разрешают мне оставаться после уроков. Я уже зашел в интернет и нашел нужный сайт, когда услышал оклик: - Мэтт! Я дернулся, не люблю эту кличку, но наличие псевдонима – особенность этого места, редко кто из нас называет настоящие имена. Я обернулся, это был Рони. Странно, зачем он сюда зашел, любви к компьютерам он никогда не питал. Опять нарывается? - Чего тебе?- бросил я недовольно. Работы у меня много, еще нужно скачать кучу программ, чтобы поставить их на свой комп. - Я зашел попрощаться, сегодня пришли бумаги, подтверждающие мое усыновление, я скоро уеду, - выпалил он, гаденько ухмыляясь. - Угу, - буркнул я, думая, когда же он побыстрее свалит. - Вещи поможешь собрать? А то мало ли…, - продолжил Рони. - Может тебя еще до порога проводить? – тоном, не предвещающим ничего хорошего, протянул я. Рони усмехнулся и рванул с места. Примерно представив, что может сделать этот маленький ублюдок в мое отсутствие, я со стоном встал из-за стола, выключил систему, и пошел за этим придурком. Застал его, собирающим вещи. - И как ты тут будешь без меня?- полюбопытствовал сосед. – Друзей-то у тебя нет. - Вали уже, - холодно ответил я. Больше мы не разговаривали. Через несколько часов его забрали. «Неужели этот ад закончился?» – страдальчески подумал я. Отъезд своего соседа я решил отметить игрой в приставку почти до утра. Естественно, я проспал два первых урока, а учитывая, что на математике, которую я пропустил, должна была быть проверочная работа, мое хорошее настроение как-то резко упало. Наспех одевшись, я поспешил на оставшиеся занятия. И снова все было как и всегда, изо дня в день, иногда я мечтал, чтобы в моей жизни хоть что-то бы изменилось, в ней не хватало ветра, искры, пламени, способного разжечь чуть тлеющие угли. После уроков я остался дописывать треклятую проверочную, о том, как мне досталось от математички, вспоминать и вовсе не хотелось. Когда я вышел в коридор, то услышал голоса Роджера и нашей медсестры, миссис Адамсон. Подслушивать я не люблю, но после донесшегося до меня вздоха женщины: «Бедный Мэтт, он снова совсем один», любопытство меня пересилило, и я подкрался поближе. - Возможно, это и к лучшему, - произнес Роджер, - мальчики не слишком поладили. Очевидно, его не тяготит одиночество, пусть живет один, если это идет ему на пользу. Роджер ошибался. Одиночество меня пугало. Я боялся оказаться вновь на вокзале в незнакомой стране, впоследствии оказавшейся Англией, абсолютно никому не нужный, ничего не помня о себе, кроме имени и даты рождения, с полным комплектом шрамов после непонятно для чего проводимых операций. Удачно, что первой меня нашла миссис Адамсон, а не полиция. Я потряс головой, отгоняя так некстати всплывшие воспоминания. Вот и моя спальня. Огляделся, как в первый раз. Обычная комната, две кровати, шкаф, два стола, на одном из которых стоит нечто, напоминающее компьютер, бежевые шторы на окне, засохший кактус на подоконнике, разбросанные ботинки и валяющийся в углу грязный свитер, отдать в стирку который я забывал уже недели две. Я рухнул на кровать и прижал колени к груди. Меня словно придавил тяжелый груз, что-то внутри сжалось в тугой комок. Холодно. За окном бушевала метель. Я не люблю зиму. И собственный день рожденья поэтому не люблю тоже. Одиночество. Я привык, что оно сопутствует мне всегда и везде. Но это не повод киснуть. Рывком сажусь, непролитые слезы застывают в глазах. Звенящая тишина, мороз по коже и звук ветра за окном. Ненавижу эти звуки. Встаю, подхожу к самодельному агрегату, включаю, комнату наполняет мягкий свет монитора и заполняет мерное жужжание системника. Сразу становится спокойнее. Убираю все эмоции подальше, запираю их в своем сердце. Что ж, пришла пора проверить, на что годен этот металлолом. 1 февраля Ненавижу этот день. Все заискивающе улыбаются, поздравляют, суют в руки подарки. Торт за завтраком – клубничный, терпеть не могу клубнику. Но также фальшиво улыбаюсь и изображаю подобие улыбки. Девочка Линда, одна из немногих, с кем я могу перекинуться парой слов, подходит и протягивает мне пару дисков и мой портрет. На рисунок даже не смотрю, а вот CD пригодятся. Весь день проходит как в тумане, и под конец я, раздраженный и выжатый, как лимон, тащусь к своей комнате, предвкушая прекрасно проведенное время в компании с приставкой. Но этому не суждено сбыться. Уже через полчаса меня вызывают в кабинет директора. Немного удивляюсь, я был уже официально им поздравлен на одной из перемен. Меня охватывает странное предчувствие. По пути узнаю новость: приехал сам основатель, Уиллш Вамми. Теперь мне вдвойне интересно. Подхожу к двери, не спеша открываю, медленно вхожу в ярко освещенное помещение с красным ковром на полу. Иду в центр комнаты, щурясь. Вдруг меня отвлекает шуршащий звук, поворачиваю голову, и вижу худенького мальчика, на вид младше меня, с длинными белокурыми локонами, челкой, скрывающей глаза, и шоколадкой в руке. Это все, что мне удается рассмотреть, глаза болят от непривычно яркого света. - Мэтт, познакомься, это – Мелло, твой новый сосед по комнате, - тихо говорит Роджер. И тут внутри меня все взрывается. С бешеной скоростью проносятся мысли: «Что? Опять? Нет, только не снова!». Это маленькое существо с волосами, как у девчонки, сидящее на стуле, и не обращающее на происходящее никакого внимания, поедая шоколад, кажется мне сейчас самым неприятным, что могло случиться со мной за мою короткую, и не очень веселую жизнь. - Он не будет со мной жить, - четко проговаривая каждое слово, ледяным тоном отвечаю я. – Мне никто не нужен. После этого выступления, разворачиваюсь и вылетаю из кабинета, громко хлопнув дверью. Мое состояние и эмоции сейчас не описать. Я зол, очень зол. И это самое худшее день рождение за мои 10 лет. Возвращаюсь в спальню, врубаю приставку на полную громкость, за пять минут прохожу довольно сложный уровень. За звуками стрельбы и стонами умирающих монстров не слышу, как открывается дверь и в комнату входит Мелло. «Мелло», - повторил я про себя незнакомое имя, мне оно показалось очень мелодичным, не то, что мое, резкое и отрывистое. Новый сосед прошел к своей кровати, даже не удостоив меня взглядом. Бросил рюкзак с вещами на стоящий рядом стул, лег и отвернулся к стенке. Мне было интересно, надолго ли хватит его терпения, ведь я могу так играть до утра, тем более, завтра выходной. Рони обычно не выдерживал и полчаса. Но Мелло молчал. Спустя час я сам вырубил звук и прислушался. С соседней кровати доносилось тихое сопение, очевидно, мальчик настолько устал, что отключился даже при таком шуме. Мне вдруг стало интересно, кто же он, как оказался у Уиллша Вамми, но я подавил в себе любопытство, он здесь явно лишний и наверняка будет мне мешать, надо избавиться от него. «Устрою ему невыносимые условия, и он сам сбежит», - мстительно подумал я. Через несколько месяцев освободится комната этажом выше. Там сейчас живет странный парень с не менее странным именем L, у него выдающиеся дедуктивные способности, он уже расследовал несколько дел для полиции, и кажется, собирается быть детективом. У L – самый высокий IQ среди всех воспитанников приюта и обостренное чувство справедливости. Несмотря на необщительность и почти полную асоциальность, он – кумир многих детей, у него даже есть преемники. Одного из них я точно знаю, это BB. Он младше L, но их способности почти равны. Я слышал, что L пригласили возглавить расследование какого-то запутанного дела в Америке, и он согласился оставить учебу. Так что Мелло может вполне переехать в комнату детектива. С таким боевым настроем я лег спать. *** Утро встретило меня неприятной прохладой, я поежился и приоткрыл глаза. Окно открыто настежь, как и дверь, по спальне гуляет жуткий сквозняк. Мелло что, вообще придурок? Я вскочил, но, не успев и шага сделать, тут же рухнул, споткнувшись обо что-то мягкое. Я приподнялся и задохнулся от гнева. Мои вещи из шкафа сейчас были сброшены в кучу возле кровати, картину дополняла обувь, валяющаяся по периметру комнаты. Виновник этого преспокойненько сидел на своей кровати и нагло на меня смотрел с такой ядовитой усмешкой, что мне сразу захотелось ему врезать, что я собственно и сделал. Точнее, подумал, что надо сделать, а мой кулак уже приземлился на голову противника. Я стащил его с кровати, и мы, сцепившись, покатились по полу. Мы дубасили друг друга, не переставая. Мелло оказался очень гибким и подвижным, но явно уступал мне в силе. В какой-то момент я оказался сверху, прижал его к полу, заглянул в его глаза и обомлел от количества эмоций, их переполнявших. Ненависть, соперничество, гордость, желание победить. У меня даже дух перехватило от цвета его глаз, ярко-голубые с темными вкрапинками по окружности зрачка. Воспользовавшись моей заминкой, Мелло сбросил меня, и неизвестно сколько продолжалась бы наша драка, если бы не вошел Роджер, проверить, как мы поладили. Увиденное его явно разочаровало, потому что он покачал головой, велел нам прибраться и после завтрака зайти в его кабинет, обоим. Это немного меня отрезвило, и я отпустил соперника. Убираться Мелло и не думал. Закрыв окно, он отправился на завтрак, предупредив, что если я посмею тронуть что-то из его вещей, то все мои пожитки, включая комп и приставку, вылетят в окно. Голос у него оказался тонким, но тон, которым он говорил, ледяным и твердым. Мне показалось, что у него был какой-то акцент, значит, он не англичанин. Не смотря на худенькое телосложение и длинные волосы, на девчонку он явно не походил, у него была размашистая быстрая походка, носил он черные брюки и свитер и походил на маленький тайфун. Я фыркнул и приступил к уборке. Собрав вещи, я открыл шкаф, и снова изумился. Да, мой новый сосед не перестает меня удивлять. Вещей у Мелло оказалось немного, но все они были аккуратно сложены, каждая вещь занимала свою полку. Мое внимание привлек розарий с крестом, очевидно, мальчик им дорожил, раз не надел, зная, что возможно, он будет драться и порвет бусы. Для моих вещей места не оказалось, это заставило меня задуматься, что делать. Его угроз я не боялся, но проснуться еще раз таким образом мне не хотелось, поэтому стоило набраться терпения. Я также аккуратно переложил его вещи с моей половины, и на освободившиеся полки попихал свои. Закрыв дверцы шкафа, я спустился на завтрак, после которого нас ждал разговор с Роджером. Оказавшись снова в кабинете с красным ковром, я не увидел Мелло. Он пришел чуть позже и плюхнулся на стул. Я так и остался стоять посередине, сунув руки в карманы и спиной ощущая колючий взгляд, сверливший мне спину. Далее последовали длинные нотации директора, во время которых мы оба старались показывать полнейшее равнодушие. Тяжело вздохнув, Роджер отпустил нас, предупредив, что будет периодически к нам заходить и проверять наше поведение. Мелло тут же вылетел из комнаты, по-видимому, он был экстравертом, и для него было трудно усидеть долго на одном месте. Я же был его полной противоположностью. На мгновение я подумал, что при других обстоятельствах мы могли бы дополнять друг друга, и даже подружиться. Мелло привлекал своей необычностью, загадочностью, захотелось узнать его привычки, что ему нравится. Поняв, что увлекся, и вернувшись к цели изгнать соседа из своего жилища, я выкинул все мысли о нем из головы. Выходные прошли в полном игнорировании друг друга. Если мне поначалу и хотелось общаться с Мелло, то сейчас это желание сошло на нет. Меня многое в нем откровенно раздражало, начиная от поедания шоколада и громкого звука, с которым он это делал, и заканчивая его манерой нагло усмехаться на все мои попытки что-то спросить. В конце концов я бросил это дело, занявшись своими делами. По крайней мере, я понял, что он, как и я, не особо рад делить с кем-то комнату. Мелло, в свою очередь, тоже бесила моя привычка играть ночами, а день проводить за компом. Смерив компьютер уничижительным взглядом и усмехаясь, он попросил ограбить банк. На мою удивленно поднятую бровь блондин отвернулся, не проронив больше ни слова. Заговорил он только ночью, во втором часу, злым и недовольным тоном прошипев, что если я не уберу приставку и продолжу мешать ему уснуть, то сильно пожалею. Я, конечно, ухмыльнулся, но звук сделал тише, уж очень не хотелось сейчас отрываться и тратить время на драку. *** Прошел почти месяц, а наши отношения с новым соседом оставались прежними. Я с удивлением узнал, что он почти мой ровесник, но немного постарше. Его способности к учебе меня поражали. Мелло быстро стал номером один в классе. Странно, но второе место меня не задевало. Я даже втайне восхищался его работоспособностью, тягой к знаниям, упорному труду и любознательностью. Много времени он проводил в библиотеке. В комнате блондин тоже почти все время занимался. Наше общение состояло в основном из коротких отрывистых фраз. И я не пытался навязываться ему, как впрочем, и прогнать мне его больше не хотелось. Дело в том, что Мелло часто снились кошмары. Это открытие перевело его в моих глазах из разряда «что-то надоедливое» в разряд «что-то, чему нужна помощь», потому что я сам мучился подобным несколько месяцев после того, как попал в приют. Но потом относительно спокойная жизнь свела кошмары на нет. Я ложусь намного позже него, и когда увидел это в первый раз, мне стало жутко. Он, бледный и весь в поту, метался по подушке, рвано дышал, слезы ручьями катились по его щекам. Блондин что-то бессвязно бормотал, кажется, на немецком. А я сидел в ужасе и не знал, как это остановить. К слову, у меня редко возникало желание добровольно оказать какую-либо помощь, но в этом случае, я даже не задумывался. Мне нужно ему помочь, я чувствовал это на бессознательном уровне. Мне было страшно, но я подошел ближе, протянул руку, и тут Мелло дернулся и затих. Кошмар закончился. Я вздохнул с облегчением, но внутри остался осадок неудовлетворенности, ведь это был не я причиной прекращения его мучений, он справился сам. «А он сильный», - подумал я с тихим восторгом и решил, что в следующий раз обязательно что-либо предприму. Такой случай мне представился через неделю. Все это время я старался незаметно наблюдать за блондином. Но он ничем не выдавал, что у него есть проблемы. Я удивлялся сам себе. Мне никогда не хотелось иметь друга, я – эгоист, и предпочитал тратить время на себя и достижение своих целей. Но этот неприступный, гордый, неугомонный мальчишка вызывал у меня странное желание проявить заботу, и как я не старался забить на эту мысль, у меня не получалось. И когда в очередную ночь Мелло вновь стали сниться кошмары, я, не медля, отложил приставку, сел рядом с ним и начал осторожно гладить по волосам. Я никогда так не делал, мои руки дрожали, и кажется, мной завладела паника, потому что дыхание блондина не выравнивалось, и он не успокаивался. Оказалось, что одних прикосновений мало. Он что-то выдохнул, я наклонился поближе, и четко расслышал слово, произнесенное на английском – «огонь». Это давало пищу для раздумий о том, что с ним произошло. Вдруг меня озарило, если ему снится огонь, значит, он чувствует жар, и если охладить температуру в комнате... Я пулей подлетел к окну и дернул раму, пронизывающий, ледяной ветер ворвался в комнату. Натянув на себя дореволюционный плед в клеточку, я стянул с Мелло одеяло и прикоснулся к его лбу кончиками пальцев, так и есть, он весь горит. Я аккуратно убрал длинную челку, и с удовольствием отметил, что он начал затихать. Когда блондин стал дрожать уже от холода, я вернул все в прежнее состояние, и с чувством, будто я прошел самый крутой уровень моей новой игрушки, отправился спать. Это повторилось несколько раз. Пока однажды Мелло не открыл глаза, просыпаясь. Не знаю, кто из нас был в большем шоке, он или я, но я никогда не забуду удивленного взгляда голубых округлившихся глаз и слов, что, казалось, застряли у него в горле. Он сел, хватая воздух, судорожно выдыхая и переводя взгляд то на меня, сидящего рядом, и застывшего, словно статуя, с каменным выражением лица, то на открытое окно. Я вышел из оцепенения первым. Встал, на негнущихся ногах добрел до окна, плотно закрыл его. Я ожидал всего, что угодно, ведь это Мелло, истерики, удара, мата, но, к моему изумлению, он молчал. Потом лег и отвернулся к стенке. Я тоже лег, но сон упорно не шел. Сердце колотилось, и норовило выпрыгнуть из груди, почему-то стало обидно. - Спасибо, - хрипло донеслось с соседней кровати, твердым, тихим голосом. Уголки моих губ поднялись против воли. - Не за что, - так же тихо ответил я. Когда я проснулся, Мелло уже не было. *** Сегодня первым уроком была история. Я, как обычно, лениво прошествовал к последней парте, и чуть не споткнулся на полпути, обнаружив там блондина, вальяжно развалившегося на стуле и что-то рисующего в тетради. Я бросил рюкзак и сел рядом. Занятие началось, когда я почувствовал легкий тычок. Я недовольно повернулся. Мелло указал на листок, там, красивым размашистым почерком было выведено: «Надо поговорить». Я кисло посмотрел на историчку, она не из тех, кто любит разговорчики во время урока, впрочем, мне насрать, это даже лучше, если нас выгонят из класса. Я услышал шелест карандаша, повернулся к тетради и увидел вопрос: «И давно ты знаешь?». Я коряво нацарапал ответ: «Почти сразу». Блондин нахмурился. «Забудь и больше не лезь ко мне, ты мне не мамочка!», - написал он. Я пялился на листок и не верил своим глазам. Злость накатывала волнами. «Так просто не отделаешься», - продолжил записи я. Что ж, теперь его очередь возмущаться. Мелло не ответил, но весь урок бросал на меня испепеляющие взгляды, которые я успешно игнорировал. После звонка блондин свалил на соседнюю парту и все оставшееся время делал вид, что он меня не знает. Такое поведение заставляло задуматься о причинах. Может, он думает, что я буду смеяться или расскажу об этом кому-то, осенило меня. Я тут же бросил взгляд в сторону Мелло, он сидел с отрешенным видом, выражающим ненависть ко всем окружающим. Но я увидел в этом отчаяние. Меня как током поразило, нельзя назвать жалостью то, что я сейчас испытывал к нему, скорее желание защитить и помочь. Проблема в том, что ему не нужна не защита, не помощь. С последнего урока блондин исчез. Я решил поговорить с ним вечером. Когда я вернулся в спальню, то обнаружил, что нет ни Мелло, ни его вещей. Я выскочил в коридор и наткнулся на мисс Бенсон, нашу горничную, она направлялась в мою комнату. Я пропустил ее и стал флегматично наблюдать, как она перестилает постель Мелло. - А Вы не знаете, куда делся мой сосед? – спросил я небрежно, но мой голос сорвался под конец фразы. - Он переехал в комнату, освободившуюся после уезда L. Сам пришел к директору и попросил его об этом. Вы, наверно, не поладили? – полюбопытствовала Бенсон. - Да, - ответил я грубо и отвернулся к окну. Горничная хмыкнула и вышла, тихо прикрыв дверь. Было раннее начало весны, и пейзаж за окном не способствовал поднятию настроения. К горлу подступили слезы обиды. Он сбежал. Буря эмоций бушевала внутри. Наверно, одиночество – это мой крест. Я повернулся и сполз на пол, немного посидел и расхохотался. «Да пошел он», - зло подумал я, включил комп и приступил к настройке интернета. Уже под утро я, разминая затекшие мышцы, отправился в душ. На полочке над раковиной я обнаружил аккуратно сложенный розарий. Мелло, он что, специально не дает о себе забыть? Первой шальной мыслью было выкинуть крест. Потом я представил, как порву леску, распущу бусы и буду присылать ему их поштучно, каждую неделю. Но это показалось мне таким гадким. Эта вещь ему дорога, значит, он за ней придет. Ко мне вернулась надежда. Есть еще шанс попробовать общаться с ним. Мелло, как дикий зверек, слишком осторожен и подозрителен, нужно заслужить его доверие. И зачем оно мне? Потому что он мне нужен, констатировал я со вздохом. Являясь моей полной противоположностью, он словно мотор, заставляет двигаться вперед и меня, чувствовать что-то еще, кроме одиночества. Прошло еще две недели, Мелло не появлялся. Я тоже пока не решаюсь на встречу с ним. А что мне сказать? Извини, но ты у меня одну вещь забыл, недели две назад? Почему я этот розарий сразу ему не вернул, было бы проще. А сейчас шансы на нормальное общение тают с каждым днем. Мы видимся каждый день на занятиях, я даже стал захаживать в библиотеку, к огромному удивлению окружающих. Не зная его интересов и предпочтений, я пытался по прочитанным им книгам определить, что же ему нравится, но в списках выданной ему литературы значились лишь учебники. Я попытался вскрыть компьютер Роджера, и это почти удалось, но охранная программа засекла несанкционированный доступ, и хакнуть личные дела воспитанников я не успел, зато меня не смогли вычислить. Я уже реально собрался взломать замок на двери кабинета директора и найти хоть каку-то информацию о блондине, но мне помог случай, который изменил всю мою жизнь и жизнь Мелло тоже. Через три недели после ухода блондина в Вамми появился еще один воспитанник. От сплетничающих одноклассниц Линды и Ирмы я узнал, что прибывшего зовут Ниа, он на два года младше нас, и у него необычная внешность, он – альбинос. В данный момент меня волновало только то, к кому его подселят. Вечером я занял оборону, запершись, и решив никого не впускать, если вдруг мальчика решат поселить ко мне. Но никто не пришел, значит, Ниа будет жить у Мелло. Я заволновался, тревога, поселившаяся во мне, не давала уснуть. Конечно, шансы, что они поладят, нулевые, но все же… Утром мне представилась возможность увидеть новенького. Я шел по коридору в класс, он – мне навстречу. Да, внешность у него и правда странная, я бы даже сказал, отталкивающая. Маленький рост, белая пижама, белая кожа, белые волосы, белый паззл в руках. Я люблю белый, но это явно перебор. Когда мы поравнялись, я взглянул в его лицо и похолодел, у этого мальчика были черные глаза, не выражающие абсолютно никаких эмоций, пустые, равнодушные, холодные, словно это и не человек вовсе, а бездушная машина. Он скользнул по мне безразличным взглядом и прошел дальше. У меня по спине пробежали мурашки, дыхание сбилось. Ниа словно излучал опасность, что-то в нем было предостерегающее. Я вспомнил о Мелло, и почувствовал волнение. Я отнесу ему сегодня розарий, вечером, после занятий. Весь день был каким-то нелепым. Когда я вспоминал взгляд нового воспитанника, у меня все валилось из рук. Необычным было и то, что блондина не было на уроках. Быть может, он заболел? Не дожидаясь конца занятий, я слинял с намерением все выяснить. Какого же было мое удивление, когда я обнаружил Мелло, сидящего на рюкзаке с вещами под моей дверью. - Где ты шлялся так долго? – возмущенно заявил он, вставая и потягиваясь. - Учился вообще-то, - пробормотал я, впуская мальчика в комнату. Мелло прошел, привычным жестом бросил вещи на кровать. Я вопросительно на него посмотрел. Не знаю, что произошло между ним и Ниа, но тут его прорвало, словно плотину. - Сука! Ублюдок! Ненавижу! Тварь! – орал он, бегая из угла в угол, размахивая руками и сшибая все на своем пути. Я подождал, пока он успокоится. Подошел к столу, достал розарий и молча протянул его блондину. - А я думал, где же посеял его, - мне послышалась благодарность в его голосе, и я улыбнулся. И увидел, как в ответ поднялся уголок его губ. Еще не улыбка, но уже что-то, на нее похожее. На душе потеплело. Мы сделали первый шаг на пути к сближению, и это радовало. *** К летним каникулам я и Мелло уже вполне сносно общались. Это еще нельзя было назвать дружбой, но между нами начала ощущаться связь. У Мелло все эмоции напоказ, если ему что-то не по душе или очень нравится, он громко заявляет об этом, я же предпочитаю держать свое мнение при себе. Когда блондин злился, я не трогал его, не реагировал на его выпады и колкости, и тем самым постепенно гасил его гнев. Мелло, скрипя сердце, стойко выносил мои игры на приставке и одновременно мой мозг. Мне это даже нравилось. Я привык, что блондин всегда говорит на повышенных тонах, очень быстро перемещается, так, что мне иногда трудно за ним уследить. Мелло, казалось, устраивала моя манера общения: тихо, спокойно, рассудительно. Иногда, правда, я мог его подколоть, и тогда он заводился, долго на меня дулся. Но потом мы как-то начинали общаться снова, обходясь без разных глупостей, типа прощения друг друга. Каждый четко понимал, где он прав и виноват, почему он это сделал, но всегда была грань, за которую мы оба старались не заходить, чтобы не задеть друг друга за живое. Вскоре пришли новости от L, раскрывшего громкое и запутанное дело в Америке. Роджер и воспитанники им гордились, на него старались походить. L устроил нам видеоконференцию, но я не пошел, если честно, мне было не интересно. А что может быть увлекательного в том, чтобы сидеть и слушать измененный механикой голос парня, находящегося у черта на куличках, с литерой «L» вместо изображения, пусть даже знаменитого на весь мир. К чему такая конспирация? Лично я знаю, как он выглядит, да и многие тоже. А вот Мелло заинтересовался, он не любил чего-то не знать. Блондин вернулся со встречи весьма в возбужденном состоянии. По его словам, он все время простоял у стены, поедая шоколад, и слушая детектива, но сам не задал ни одного вопроса. Я со вздохом признал, что L произвел на Мелло неизгладимое впечатление. Как он сказал, они во многом были похожи и имели примерно идентичные взгляды на мир, закон и справедливость. В конце бурной речи, лившейся из него неиссякаемым потоком, блондин заключил, что хочет тоже быть детективом, как L, тем более у него хорошие аналитические способности и высокий IQ. «Мелло – упорный, если захотел, обязательно добьется своего», - подумал я. - А этот новенький, Ниа, был там? – прервал я порядком увлекшегося Мелло. Он мгновенно нахмурился. - Да, - выдавил он, - представляешь, все время просидел в углу, играя в дурацкий белый пазл. Как же это бесит! К концу фразы блондин перешел на крик и ударил кулаком по подушке. Я еще не оставлял надежды узнать, чем же таким он мог задеть Мелло, что тот до сих пор так реагирует. Но делиться блондин не собирался. - Терпеть его не могу. Какой-то он ненормальный, - поддержал я его. Мелло согласно кивнул, в его глазах зажегся огонек, на лице появилась лукавая улыбка. - Ну раз тебе он тоже не нравится, - лениво продолжил он, - может, стоит его проучить? У меня не было желания связываться с этим типом, но, зная блондина, он все равно что-нибудь да придумает, и обязательно это осуществит, даже один, его это не остановит. Разве я смогу такое пропустить? Я улыбнулся и протянул руку. - Давай, - согласился я, уже предвкушая что-то интересное, - что надо делать? Мелло с удовольствием ответил на рукопожатие. - Нужно подготовиться, - коротко отрезал он, - идем. В такие минуты блондин менялся до неузнаваемости, и это завораживало. Во время составления плана он становился собранным, спокойным, уверенным, его логика была безупречна, а идеи заставляли мои глаза округляться. Но он обладал таким магнетизмом и лидерскими качествами, что я непроизвольно соглашался и следовал за ним, лишь немного корректируя и останавливая, когда его уж совсем заносило. Меня поражала способность Мелло меняться. Не так, как хамелеон, подстраиваясь под обстоятельства. В голове блондина словно переключался тумблер, он мог за несколько секунд пройти состояние от истерики до полного спокойствия, все зависело от его настроения. Мелло не раз заставлял меня удивляться, но в этот раз он превзошел сам себя. Расписав во всех красках план, придуманный буквально за минуту, он, довольный, уселся на диван в холле. Я с сомнением покачал головой, да, все было гениально и просто, но, вместе с тем, не совсем удобно для выполнения. Согласно идеи Мелло, мы должны были закрыть Ниа в его спальне, напустить дыма в комнату, так, чтобы было похоже на пожар, и посмотреть, как маленький гений попытается спастись. Вылезти в окно он не сможет, четвертый этаж, нет ни балкона, ни деревьев поблизости. Что ж, неплохо. Допустим, сделать дымовую шашку мы сможем, но вот с отмычками дело обстоит сложнее, вскрыть дверь всегда проще, чем закрыть ее, и я этим никогда не занимался. Я поделился своими соображениями с блондином. Мелло рассмеялся на мои последние слова. - Ну мы же не воры, чтобы отмычками пользоваться, стащим запасной ключ от его комнаты и сделаем дубликат, - пояснил он. Я часто совершал вылазки в город, с прошлого раза у меня остались кое-какие деньги, этого бы хватило, и я согласно кивнул. Мы решили приступить к выполнению плана на выходных. Но до этого нам предстояло похитить ключ. Все запасные ключи хранились у нашей экономки миссис Олдридж, старой и строгой дамы, вечно ворчащей на любого, кто шумит, смеется, и ведет себя крайне «непозволительно». Все воспитанники ее недолюбливали, при ее появлении замечания раздавались направо и налево, а уж если она нажалуется директору, то ребенка могли лишить сладостей, игр, интернета, и заставить мыть посуду либо полы в больничном крыле. Кабинет миссис Олдридж представлял неприступную крепость, которую нам с Мелло предстояло взять штурмом. Я ни разу не был на ее рабочем месте, знал только месторасположение. Целый день и вечер мы потратили на слежку за дверью экономки, замечая, когда и на сколько она уходит. Распорядок ее дня не менялся годами, поэтому мы быстро сообразили, что самое подходящее время – между 8 и 9 вечера. Ровно час уходил у миссис Олдридж на посещение кабинета Роджера, доклад за день и жалобы на особо насоливших ей воспитанников. Свою дверь она держала постоянно запертой, поэтому предстояло отвлечь ее внимание. И Мелло придумал как. У экономки было единственное существо, к которому она питала нежность, это кошка Элизабэт, все звали ее коротко Бэт, чем несказанно бесили Олдридж, не любившую любого рода сокращений. На следующий день, после занятий мы попытались похитить кошку. Сделать это надо было тихо и не привлекая внимание. Я должен был встать в коридоре и гнать Бэт в сторону Мелло, поджидающего в тупике, которым оканчивался проход. Все были на обеде, нам никто не мешал. В сторону столовой прошла экономка, за ней по пятам следовала кошка. Когда миссис Олдридж прошла немного вперед, я ласково позвал Бэт, дразня ее любимым лакомством, кусочком пирога с творогом. Кошка подходила ко мне, а я пятился назад в нужный коридор. Я манил ее все дальше и дальше в проход, мы зашли в тупик, я отдал Бэт заслуженный приз, и кивнул Мелло. Залихватским движением он схватил кошку, и начал пихать ее в рюкзак. Животному это явно не понравилось, извернувшись и цапнув блондина за палец (он зашипел от боли), Бэт освободилась и ринулась под ноги похитителю, Мелло споткнулся и рухнул, выставив руки вперед. Кошка сбежала, воспользовавшись ситуацией. Коридор огласил мат и ругательства. Блондин орал, а я стоял в стороне и ржал, согнувшись в три погибели. Подняв друга и получив от него пару подзатыльников, мы отправились в погоню. Через два часа, вымотанные, злые, и уже абсолютно не помнящие, зачем вообще это затеяли, мы поймали Бэт, уже изрядно потрепанную, в одном из чуланов. Схватив кошку, Мелло яростно стал поливать ее желтой краской из баллончика, от такой наглости Бэт даже перестала вырываться и истошно мяукать, видимо, смирившись со своей участью. Ровно в пять минут десятого я стоял под дверью кабинета миссис Олдридж. Она уже вернулась от Роджера, горел свет, и были слышны шаги. Я вынул Бэт из рюкзака, она шипела, но моя хватка была крепкой. Я постучал, дверь открылась, и, не дав экономке даже слова сказать, я принял жалостливый и взволнованный вид и принялся рассказывать душещипательную историю о том, как я нашел Бэт, всю истрепанную и разукрашенную, побывавшую в руках каких-то живодеров. Миссис Олдридж побледнела, при виде изуродованной кошки у нее полились слезы из глаз. Мне стало не по себе. Я предложил отнести Бэт к медсестре и вызвался проводить экономку. Естественно, о том, чтобы запереть дверь, она благополучно забыла. Мы пошли по направлению к больничному крылу, я надеялся, что Мелло хватит времени на поиски. По пути Олдридж посылала все кары небесные мучителям ее драгоценной питомицы и сквозь слезы благодарила меня. Я успокаивал экономку, но в душе было гадко. Я заткнул совесть ради дела. У медсестры мы пробыли еще с полчаса. С Бэт оказалось все в порядке, кроме испорченной шерсти и потраченных кошачьих нервов. Еще раз выслушав благодарственные лепетания женщины, я побежал к Мелло. Он встретил меня с видом победителя, показывая кусок замазки, на котором отчетливо проявлялись очертания нужного нам ключа. Блондин снова был весел, воодушевлен и эмоционален. А я сейчас чувствовал стыд и раскаяние. Не то, чтобы Мелло был злым или ему нравилось сознательно причинять боль, просто, идя к цели, он не обращал внимание на такие мелочи, ему был важен результат, а не пути, которыми он его добивался. Через полчаса в компании блондина, я забыл обо всех тревожных мыслях, и уже сам смеялся и чувствовал себя счастливым, глядя на улыбающегося Мелло. Следующие дни до выходных были посвящены поиску компонентов для дымовушки, к субботе порошок был готов, и хранился в безопасном месте. Я забрал дубликат ключа в воскресенье утром. И мы решили реализовать наш план против Ниа вечером, когда все лягут спать. Чем ближе наступал час нашего возмездия, тем все меньше мне казалась наша шутка безобидной. Внутри меня все дрожало, сомнения грызли изнутри, играть не получалось, включать комп не хотелось, я уже хотел отказаться от этой сумасшедшей затеи, но вид потирающего руки Мелло, ждущего ночь с нетерпением, меня останавливал. Мы вместе это начали, и я его не остановил, теперь глупо все отменять. Если блондину и было страшно, то он ничем это не показывал. К вечеру неприятное чувство к Ниа пересилило страх, и я, как и Мелло, был уверен в правильности нашего поступка. Через 2 часа после отбоя, прихватив ключ, емкость под дымовую шашку и порошок, мы выдвинулись. Коридоры и лестницы приюта встретили нас темнотой, холодным сквозняком и звенящей тишиной, в которой был слышен стук наших сердец и судорожное дыхание. Вот и комната Ниа. Я забыл, как дышать. Мелло осторожно потянул ручку, было заперто. Он с максимальной осторожностью задвинул ключ в замочную скважину, кивнул мне. Я пересыпал порошок в банку, немного встряхнул, и взял в ладони, согревая. Больше медлить было нельзя. Блондин быстро повернул ключ, раздался щелчок (Ниа, наверно, вздрогнул), резко распахнулась дверь, я бросил в проем дымовушку. Мелло закрыл комнату, повернул ключ и вытащил его в доли секунды. В спальне послышалось шипение, потом небольшой взрыв, как от петарды. Но мы уже неслись со всех ног к лестнице. Быстро вниз, я спотыкаюсь, но Мелло удерживает меня от падения, хватает за руку, и мы продолжаем бежать. Залетев в свою комнату, мы сползли по двери. Эмоции зашкаливали, дыхание не восстанавливалось. Блондин тихо засмеялся, и через некоторое время я к нему присоединился. Мы долго смеялись, и еще несколько минут хихикали по очереди, потом Мелло жестом показал молчать и прислушался. Мы приоткрыли дверь, наверху был какой-то шум, копошение, топот, потом послышались голоса. Через час все улеглось. Судя по всему, нас пронесло, и пожара не было. Но вот о последствиях мы как-то не думали. Я лег спать, но сон не шел, Мелло ворочался на соседней кровати и тоже не мог уснуть. - Я думал, ты на такое не способен, - донесся его тихий голос. - Что, произвожу впечатление слишком правильного? – съязвил я. - Как сказать, - задумался блондин, - мне так показалось, сначала. - А сейчас? – спросил я. - Нет, - коротко бросил он. - Почему ты ненавидишь Ниа? - А ты? – вопросом на вопрос ответил Мелло. Я вздохнул. - Ну, он – странный, ненормальный, и глаза у него, такие… - я задумался. - Какие? – полюбопытствовал блондин. - Бездушные, как у зомби, мне неприятно быть рядом с ним. Теперь твоя очередь. Пять минут прошло в молчании, я уже не надеялся на ответ, когда Мелло, еле сдерживая гнев, начал рассказывать. - Когда его подселили, я сразу не в восторге был. Он заявился и стал раскладывать свои вещи. Среди них была шкатулка с пуговицами, иголками, нитками, какими-то тряпками и прибамбасами для шитья. Я заржал, и спросил, зачем ему эта дрянь. А он ответил, что любит шить себе куклы и играть с ними. Сначала я подумал, что ослышался, но он продолжил, и выдал, что за основу игрушек берет людей, его окружающих. И из меня, например, выйдет очень хорошая кукла, потому что я красивый, - под конец этой тирады Мелло дрожал от гнева, выплевывая слова. – Кукла, представляешь, я – его кукла, в которую он будет играть. Мелло даже сбросил одеяло и привстал. - И тогда я понял, что он если не сумасшедший, то будущий маньяк точно. Я всю ночь не спал! – орал блондин. Несмотря на переполнявшее меня отвращение к Ниа после рассказа Мелло, на его последнюю фразу я чуть не засмеялся, а потом задумался. Да, я бы тоже не хотел быть чьей-то игрушкой. Неприятное ощущение, которое возникало у меня при виде альбиноса, немедленно сформировалось в ненависть, жгучую и яростную. Мелло лег, успокаиваясь, я поднялся и пересел к нему. Поправил одеяло, блондин замер. - Нас двое, а он один, - тихо произнес я, - пока мы вместе, он ничего нам не сделает. - Типа я боюсь, ты что несешь, - недовольно отозвался Мелло, - вали с моей кровати. - Спокойной ночи, - прошептал я еле слышно и перебрался к себе. И конечно, мне не ответили. Но, не смотря на сердитый тон, мне показалось, что блондин был доволен. Мелло затих и вскоре засопел. Я прислушался к его дыханию, и сам не заметил, как заснул. Утро встретило нас новостями о том, что кто-то из воспитанников ночью пытался устроить пожар. Хорошо, что еще не додумались до покушения на этого извращенца. Роджер собрал нас всех в холле, рассказал о случившемся и сообщил, что Ниа не пострадал, но наглотался дыма и сейчас находится под наблюдением медсестры миссис Адамсон. А что еще могло случиться с этим придурком? Потом директор по одному вызывал нас в кабинет и расспрашивал о том, чем мы занимались ночью, не слышали ли чего подозрительного. Мы с Мелло с самыми ангельскими лицами сообщили свой обычный распорядок дня, хотя нам обоим показалось, что к нашим персонам был проявлен двойной интерес. Судя по всему, Роджер ничего не выяснил, камер в приюте отродясь не было. Но замок в двери Ниа был заменен. Значит, этот гений доморощенный обо всем догадался, но нас не сдал, и даже подозрений в нашу пользу не высказал. Это удивляло и меня, и Мелло. Как мне показалось, этим он хотел еще больше достать блондина. Но тот в нем окончательно разочаровался, презрительно назвав тряпкой и слабаком, и на время оставил в покое. *** Каникулы встретили нас солнцем и июльским зноем. Все лето мы провели за изучением окрестностей, вылазками в город, и маленькими шалостями, типа подложенных девчонкам жуков, и дохлых лягушек под дверью Ниа. Да, это было веселое время. С блондином мы подружились окончательно, и теперь были неразлучной парочкой. Я показал ему заброшенный мост, находящийся неподалеку от приюта, с которого открывался изумительный вид на лесное, заросшее тиной озерцо. Душными вечерами мы до первых звезд проводили время на чердаке, роясь в старых вещах, иногда находя интересные предметы. Мы о многом разговаривали, только на теме о семье и о том, как мы попали в дом Вамми, было табу. Мелло оказался интересным собеседником, причем, он не только сам рассказывал, но и сосредоточенно слушал меня, что смущало, потому что я не привык к такому вниманию. Было тяжело открываться кому-то, но со временем мне самому понравилось, что у меня есть друг, с которым так легко, надежно, с кем можно поделиться и не услышать в ответ насмешку. Летом я впервые попробовал курить, сначала втайне от Мелло, потому что знал, что сигаретный дым он не переносит. Когда блондин однажды застал меня за этим занятием, то устроил мне скандал и большую лекцию о вреде курения. Я видел в этом неумелую заботу, и это умиляло. Я стал курить нарочно, чтобы обратить его внимание на себя. Меня забавляли его попытки отучить меня от вредной привычки. Мы даже поругались пару раз, и Мелло не разговаривал со мной три дня. Потом я понял, что пора прекращать мотать ему нервы, пока это не переросло в серьезную ссору. И я первым подошел мириться. На мои обещания больше не курить в его присутствии, он сухо кивнул. - Дело твое, здоровье тоже, поступай, как хочешь, - отпел он мне, но, скрипя сердце, смирился, правда, морщился и делал недовольное лицо всякий раз, когда чувствовал от меня запах сигарет. Этим летом я радовался еще и тому, что Мелло перестали мучить кошмары, и в этом была доля и моего участия. Как только блондину начинал сниться плохой сон, я приходил к нему, обнимал дрожащее тельце, гладил по волосам, и шептал какую-то чепуху. Не смотря на банальность, этот способ был успешным. Хотя Мелло потом стеснялся, вел себя более резко, и редко говорил спасибо, я чувствовал, что он мне благодарен. То, как сильно я привязался к другу, показал несчастный случай, произошедший перед началом учебного семестра. Гуляя возле полуразрушенного моста, Мелло приспичило взобраться на вершину одной из опор. Но блондин не рассчитал своих возможностей и сорвался. Высота моста не была большой, но его падение вызвало во мне эффект взорвавшейся бомбы. Сначала я похолодел, потом, не дыша, пулей рванул вниз. Увидев его лежащим на траве, корчащимся от боли с неестественно вывернутой ногой, я испугался, так сильно, что решил здесь и сейчас, что никогда не позволю Мелло больше совершать необдуманных поступков, и я всегда буду его защищать, что бы с нами не произошло. Даже если наши пути разойдутся, я найду его, из-под земли достану. Я молча взял товарища на руки, слезы предательски текли по щекам блондина, но он терпел. Как можно быстрее я отнес его в приют, хотя это было нелегко, потому что за лето Мелло вытянулся, и почти сравнялся со мной в росте. Медсестра велела везти его в больницу, существовало подозрение на перелом. Роджер и миссис Адамсон уехали с Мелло, не взяв меня. За время их отсутствия я места себе не находил. Вид бледного друга, стонущего от боли, не выходил из головы. Даже любимая приставка не спасала. Они вернулись ближе к вечеру, и я поспешил в палату. Как я узнал у медсестры, был сильный вывих, но сейчас сустав вправлен, боль снята. Миссис Адамсон проводила меня к Мелло. Он встретил меня знакомыми задорными нотками в голосе и восклицанием: «Шоколад принес?». И тут я не стерпел. Я орал так, что, наверно, весь приют слышал. Я обзывал его всеми матерными словами, что вспомнил, кричал о его безрассудстве и неосмотрительности. Минут через 10 я выдохся и сел рядом с кушеткой блондина на пол, спиной к нему. Потихоньку успокаиваясь, я думал о том, как изменило меня общение с Мелло. Раньше я никогда себя так не вел. Мне было не за кого волноваться, и не о ком заботиться. Теперь есть. Я почувствовал его руку, тронувшую мое плечо, и скинул ее. Мелло со стоном встал и рухнул рядом со мной, поворачивая мою голову так, чтобы я не мог отвести взгляд. Он был серьезен, нахмурен и изумлен не меньше меня. - Я, конечно, ценю твою заботу, - твердо сказал блондин, буравя меня голубыми глазами, в которых плескалась теплота и что-то еще, чего я не мог идентифицировать. – Но это было лишнее. Не стоит так реагировать, Мэтт. Это всего лишь травма, она быстро заживет. Я кивнул, и поддавшись порыву, обнял его. Мелло удивился еще сильнее, но не отстранился. Вздохнув, я встал с пола, помог подняться больному. Он пожелал мне спокойной ночи, и я отправился спать. В комнате было скучно без Мелло, обычно перед сном я играл, блондин слушал музыку, потом мы разговаривали, и незаметно засыпали. Я же отключился от усталости и сумасшедших событий дня, напрочь меня вымотавших. Ночь прошла без сновидений. *** Наступил новый учебный год. Мелло окончательно поправился к середине сентября. Я был рад его возвращению, потому что уже успел затосковать по нашим прогулкам, шалостям, бурному характеру блондина, способного меня растормошить и заставить шевелить мозгами. Но друг вернулся заметно посерьезневшим, сразу взялся штудировать пропущенный материал, еще и меня учиться заставлял. И я занимался вместе с ним, не хотел отставать, да и получать презрительно-снисходительные взгляды, которыми Мелло одаривал всех, кто был слабее него в интеллектуальном плане, не хотелось. До меня доходили слухи, что Ниа тоже был лучшим в классе, но он был младше, и я не думал, что он вообще мог соперничать с блондином. И глядя на усиленно старающегося Мелло, не понимал, зачем ему эта гонка. На мои недоуменные вопросы, друг отвечал, что в конце зимнего семестра объявят имя лучшего ученика дома Вамми, и это место только его. Я усмехнулся, но промолчал. В том, что он будет первым, я не сомневался. В конце октября приют должен был посетить L. Радости Мелло не было предела, он за неделю готовился к встрече, ждал ее с нетерпением и не спал ночами. Меня это раздражало, особенно его постоянные разговоры о детективе. L был единственным кумиром блондина, и Мелло часто просил меня найти в интернете любую информацию о его деятельности, которую он потом заучивал чуть ли не наизусть. Однажды мне удалось взломать полицейский сервер и достать кое-какие засекреченные сведения. Друг был в восторге, его уважение к L, его методам работы и невероятному логическому мышлению выросло вдвое, но и мне тоже досталась похвала, а потом я обнаружил у себя в тайнике лишнюю пачку сигарет. Я терпел закидоны блондина, потому что знал, что встреча пройдет, и со временем он успокоится. А пока же я каждый вечер жил, как на вулкане, и периодически усмирял тайфун по имени Мелло, который становился все более неуправляемым по мере приближения приезда детектива. Странно, но никто из учителей и даже сам директор не имел на блондина такого влияния, как я. Только я мог его успокоить или в чем-то переубедить, и то – даже мне не всегда это удавалось, и тогда приходилось применять крайнее средство – шантаж. Я делал строгое лицо и задавал один единственный вопрос: «Как бы к этому отнесся L?». Это срабатывало в 80% из 100%, но самому мне становилось от этого горько, досадно, глядя на обычно бледневшего в таких случаях Мелло, я чувствовал себя полной сволочью. Но друг быстро брал себя в руки, и, делая неимоверные усилия над собой, соглашался, что я прав, и снова шел заниматься чуть ли не до посинения. А мне больше всего хотелось, чтобы L куда-нибудь сгинул, был забыт как страшный сон, и состояние Мелло вновь стало нормальным. Наконец, день приезда L был назначен на 24 октября. Ночью блондин не спал и донимал меня вопросами. Он знал, что я далеко не фанат детектива, и не мог понять, как можно им не восхищаться, но свое мнение не навязывал, а я предпочитал отмалчиваться. На встречу я не пошел принципиально, хотя мне очень хотелось сопровождать друга. Но зная, что внимание Мелло будет отдано только L, решил поберечь свою нервную систему, мне с лихвой хватит последующих недель восторженных рассказов. Встреча была недолгой, всего несколько часов. Но блондин вернулся с нее другим человеком. Он был собран, спокоен, в глазах блестел огонь, это означало, что у Мелло появилась новая цель. Я напрягся. - Знаешь, - мягко начал друг, - он хочет, чтобы в Вамми у него были те, кто со временем продолжит его дело. Я хочу стать его преемником, - четко проговаривая слова, продолжил он, - но есть одно но. Тут он выдержал паузу, сдерживая вмиг появившиеся на его лице эмоции, и, давясь накатившей ненавистью, выдавил: - Ниа тоже ему подходит. Он будет наблюдать за нашими успехами, а потом выберет кого-то одного. Сказав это, он рухнул на кровать, обнял себя руками, и затих. Я был в шоке. Ниа? Это белое нечто подходит великому L наравне с Мелло? Да как их вообще можно сравнить? Я не знал, что делать, разрываясь между желанием высказать Мелло все, что я думаю о детективе, и стремлением поддержать блондина, которого я никогда не видел таким тихим и растерянным. Чудом сдержавшись, я сел, развернул Мелло к себе, на удивление, на его лице не было слез, только сосредоточенное выражение, сопровождавшееся суженными глазами и стиснутыми губами, что придавало его облику что-то опасное и делало его старше. Я не умел утешать, поэтому просто сказал то, что думал: - Я в любом случае буду на твоей стороне, чтобы ты не сделал. И я обещаю, что буду помогать тебе во всем, даже если это будет…, - я немного запнулся, подбирая слова, - немного против правил, - добавил я. Мелло внимательно смотрел прямо в глаза, но я выдержал. Его черты лица стали смягчаться, а губы растянулись в подобие усмешки. - Ты пообещал, - еле слышно, но твердо выдохнул он. Я включил приставку, сделал звук потише, и начал игру, круша монстров налево и направо, находя выход своему гневу. Блондин натянул наушники, в которых громко играл немецкий рок. Через несколько часов я убедился, что он заснул, выключил плеер, и, поставив игру на «беззвучно», встретил рассвет.