Прощальный танец огня и ветра

Наши судьбы – это искры, а из них рожден огонь, Завораживающий, яркий, бессердечен к людям он. Искалеча и сломая, он сожжет тебя до тла, Иссушая твою душу, мысли, разум не щадя. Приближался день рождения Мелло. Блондин немного успокоился после встречи с L и теперь упорно шел к своей цели. Он постоянно что-то зубрил, неделями не вылезал из библиотеки, его кровать и стол были завалены книгами. Я следил, чтобы он ел, вытаскивал его на воздух, Мелло настолько был увлечен, что казалось, даже забыл про праздник. А я ломал голову, придумывая, чтобы мне ему подарить, но, кроме шоколада, так любимого Мелло, на ум ничего не шло. У меня были небольшие деньги за взломанную недавно сетевую игру, и в одной из вылазок, я купил серебряный браслет. Блондину нравились разные побрякушки, типа фенечек из черного бисера, но он стеснялся их носить. Еще я приобрел дорогой сорт шоколада и открытку, но этого мне казалось мало. Подарки были материальны и не выражали той степени доверия, которого я испытывал. 13 декабря утром, до того, как проснулся Мелло, я осторожно положил предметы на его подушку, разнервничался и сбежал на чердак, надеясь успокоиться за сигаретой. Я сидел, неумело выпуская клубы дыма трясущейся рукой и костеря себя почем свет стоит. Когда за спиной скрипнули половицы, я вздрогнул, и обернулся. Блондин, искренне улыбаясь, стоял, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. Я отметил взглядом серебряную цепочку, надетую на левую руку. Мелло подошел, положил руки мне на плечи, наклонился и пропел мне в ухо: «Пойдем, занятия еще никто не отменял». За завтраком его все поздравляли, и друг вежливо принимал подарки и благодарил. Было заметно, что он рад такому вниманию. Ниа, к счастью, не было, и он ни разу за этот день не попался нам на глаза. Вечером, когда блондин был ванной, мне в голову пришла безумная мысль. Я наконец-то придумал, как показать свою привязанность к нему. Единственной ценностью и самой большой тайной, которой обладал каждый ребенок в приюте, было его прошлое и настоящее имя, данное ему от рождения. Если ты открываешь кому-либо имя, значит, доверяешь и жизнь. И я собрался рассказать другу всю правду о себе. Не представляю, как он отреагирует, но стоит сразу смириться с тем, что он не расскажет мне свою историю, а я не хочу давить. Когда Мелло, уставший и довольный, выключил свет и лег, я разрушил наступившую тишину фразой: - То, что я подарил тебе утром – только часть подарка, - начал я. Блондин, очевидно, удивился, но заинтересовался, потому что повернулся ко мне, подложил руку под голову и вопросительно замер. - Мое настоящее имя – Майл Дживас, - выпалил я. Это оказалось проще, чем я думал. Даже волнения не было, просто легкость. И я продолжил более спокойно: - Я оказался здесь три года назад. Меня нашла на вокзале миссис Адамсон и привезла в приют. У меня амнезия, я не помню свою семью, место, где я жил, ничего, кроме имени и даты рождения. Это еще не все, – мне было тяжело, но раз уж начал, - у меня много шрамов. Я здоров, меня осматривали и в Вамми, и в больнице, все внутренние органы на месте. Никто из врачей не смог сказать, что это были за операции, и зачем они проводились. Мелло молчал, наверно удивляясь услышанному. Потом сел, и тихо ответил: - Я тронут…, - он запнулся, - в смысле, тем, что назвал мне имя. Но…, - он с трудом подбирал слова, а потом твердо добавил, - я не могу пока ответить тебе тем же. - Я и не надеялся. Расскажешь, когда посчитаешь нужным, - успокоил я его. Просто этим поступком я показал, что действительно считаю тебя другом, и у тебя есть куча времени, чтобы принять это. - Не люблю это говорить, но спасибо, за то, что понял. И за подарки спасибо, они много для меня значат, - пробубнил блондин в подушку, решив все прояснить до конца. Я улыбнулся. Когда-нибудь и ты мне откроешься, я уверен. *** Итоговая контрольная далась нам тяжело. Мелло стал совсем, как привидение, тонким, бледным и светящимся. Он насиловал свой организм, а у меня сердце обливалось кровью, но все, что я мог для него сделать, это поддерживать и помогать. И я засиживался за компом, пока не начинали болеть глаза, находя нужную ему информацию. Список с именем лучшего ученика должны были повесить сегодня утром, и блондин с нетерпением ждал этого момента. Я посмеивался, наблюдая за волнением друга, точно зная, что он будет первым. Мелло не мог больше сидеть на месте, поэтому мы спустились в холл. Белый лист в форме свитка уже был прикреплен к стене, и возле него стали собираться стайки малышни. Растолкав толпу, друг приблизился к списку, и ахнул. Да, он был на первом месте, но теперь между нами стоял Ниа, потеснив меня на третье место, и уступая блондину несколько баллов. Мелло был в ярости. Оттолкнув оказавшихся на его пути девчонок, он вылетел из помещения. Я чувствовал досаду и увеличивающуюся ненависть к Ниа. Чтобы успокоиться, срочно требовалась сигарета, но сначала надо найти блондина, неизвестно, на что он способен в таком состоянии. Я вернулся в нашу комнату, но его там не было. Я заглянул в столовую, вестибюль, обошел пару безлюдных закоулков, но Мелло не нашел. Решив все-таки покурить, а потом продолжить поиски, я пришел на чердак. Друг обнаружился там же. Он сидел на коробках перед маленьким треугольным окошком, через которое было видно, как мягко падают крупные хлопья снега. Я вытащил из тайника сигареты, сел рядом, облокотился своей спиной об него и задымил. Мы молчали, каждый думал о своем. - Я не позволю ему быть первым, - наконец проронил блондин, - и ты тоже хорош, уступил ему второе место. Казалось, он был разочарован. Мне тоже было обидно, но, в отличие от друга, к первенству я не стремился. - Зато теперь у меня есть повод еще больше стараться, - с улыбкой сказал я, чтобы немного разрядить обстановку. - Вот и постарайся, - зло бросил Мелло, рывком поднялся и ушел. Я еще долго сидел, перебирая губами сигарету и смотря на падающие хлопья. Январь пролетел незаметно. Скоро вновь мой день рожденья, будет ровно год, как я познакомился с Мелло и у меня появился настоящий друг. Но в последние дни перед праздником я заболел, наверно переиграл в снежки с блондином. Сначала это была обычная простуда, в горле першило, меня постоянно тянуло спать, потом температура поднялась выше 39 и меня положили в «инфекционку», специальную комнату в больничном крыле. Из посетителей туда никого не пускали, приходила только медсестра и пичкала меня горькими лекарствами. Самое ужасное то, что я забыл взять приставку и свой день рождения, очевидно, мне придется провести здесь. Я не увижу Мелло и не узнаю, что он хотел мне подарить. Не зная, чем заняться, но будучи еще слишком слабым, чтобы слоняться по комнате из угла в угол, я почти все время спал. Наступило 1 февраля. Если я и думал в прошлом году, что тот день рожденья был самым худшим, то я ошибался. Сегодняшний праздник был просто ужасным по одной причине – его не было вообще. Не было даже ненавистного клубничного торта, ненужных подарков и фальшивых улыбок. Не было друга рядом. Хотелось плакать навзрыд, останавливало то, что мне уже 11, и я, типа, взрослый. Я попытался вспомнить самые яркие моменты летних каникул, и не заметил, как заснул. Меня кто-то яростно тормошил и называл придурком. Сквозь сон я улыбнулся. Стоп. Я резко подскочил, в палате было довольно темно, значит, наступил вечер. Миссис Адамсон строго сказала Мелло: «Недолго». Тихо притворив дверь, она бесшумно вышла. Блондин протянул мне мою же приставку. - С днем рождения, больной, - бодренько сказал он, но я видел его волнение. Неважно, я так рад, что он пришел. Я даже не успел поблагодарить, как друг затараторил: - Выслушай, только не перебивай, обещаешь? Я кивнул и устроился поудобнее. Мелло рассказал мне свою историю. Оказывается, его настоящее имя – Михаэль Кель. Его мать Джосет, талантливая художница, француженка, приехала в Германию в поисках любви, уже имея взрослого 15-летнего сына Мартина. Она быстро нашла то, что искала, но отец Михаэля сбежал сразу же, как только узнал, что у него будет ребенок. Но Джосет не унывала, так на свет появился очаровательный блондин, унаследовавший внешность матери и характер отца, к слову, бывшего крутым байкером и отъявленным гонщиком. Джосет переезжала из города в город, исколесила всю Германию и постепенно промотала все деньги. У Мартина начались проблемы с наркотиками. А Михаэль рос самостоятельным ребенком. Добрая соседка научила его читать в 4 года, в 5 он знал историю не только страны, в которой он родился, но и мировую. В 6 он уже владел алгеброй, геометрией и разбирался в астрономии. Учиться ему нравилось, и он с нетерпением ждал, когда пойдет в школу. Но тут начались беды. Чтобы расплатиться с долгами Мартина, им пришлось продать собственное жилье, и семья стала скитаться по квартирам. Старший брат был ужасен, они часто ругались с матерью. Не выдержав, она начала пить. Социального пособия едва хватало на оплату жилья и еду, но Мартину постоянно были нужны деньги. Однажды он пропал, и Михаэль вздохнул свободно, но через неделю брат вернулся. У него была ломка, Мартин был агрессивен, тогда он впервые поднял руку на мать, досталось и маленькому Михаэлю. Ушел Мартин ни с чем, но через день вернулся, его состояние ухудшалось. В порыве гнева он схватил нож и зарезал мать на глазах младшего брата. Поняв, что натворил, Мартин попытался замести следы, запер Михаэля в комнате и устроил пожар. Возможности выбраться у Мелло не было, квартира находилась слишком высоко. Но под ней был балкон. Огонь подбирался все ближе. Лихорадочно спасая свою жизнь, блондин связал одеяло, простынь, привязал к кровати и по импровизированной лестнице спустился к соседям. У него не было даже времени на шок или панику. Любое промедление означало смерть. Потом была служба спасения, полиция, общение с психологом и приют на двести пятьдесят детей, в основном хулиганов из неблагополучных семей. Поняв, что долго там не продержится, Михаэль сбежал на следующий день, решив стать беспризорником. Но в первую же ночь на вокзале его забрал патруль. Он снова оказался в полиции. И тут ему повезло. Блондину задавали много вопросов, но он молчал. Проходивший мимо шеф участка в шутку спросил, умеет ли он говорить, на что взбесившийся Михаэль язвительно ответил, что он умеет не только говорить, но и читать, писать, знает историю, математику, астрономию. Полицейский задумался, потом куда-то позвонил, и на утро друга забрал Уиллш Вамми. Блондин немного узнал о приюте, его все устроило, но он поставил условия – отдельная комната. И основатель, добродушно улыбаясь, согласился. Судя по всему, связи у него были огромные, потому что документы, разрешающие вывоз Михаэля, были у Вамми на столе уже через час. А вечером того же дня их самолет приземлился в Англии. За этот монолог Мелло пять раз обошел комнату, несколько раз он присаживался ко мне, но снова вставал. Тон его голоса постоянно менялся со спокойного на взволнованный, он словно переживал все заново. Его рассказ меня поразил. Теперь я понимал причины его кошмаров. Я осознавал, что другу было трудно открыться, но в груди было тепло, он тоже мне доверял. К нам заглянула медсестра, Мелло было пора уходить. Он повернулся к двери и взялся за ручку. - Это был самый лучший подарок на день рождения, спасибо, - торопливо остановил я блондина. Он замер, ожидая. - И я был бы рад, если мы хоть иногда будем называть друг друга нашими настоящими именами, - продолжил я срывающимся голосом. Мелло хмыкнул. - Выздоравливай, Майл, - протянул он вдруг, оборачиваясь и лукаво улыбаясь. Было так приятно слышать свое настоящее имя. Я чуть не задохнулся от восторга и переполняющих меня нежных чувств. - Спокойной ночи, Михаэль, - ответил я. Блондин стремительно вышел. Я откинулся на подушки, раскинул руки и долго лежал, сияя улыбкой в темноте. Прокручивая в голове историю друга, я еще раз пообещал себе быть с ним всегда рядом. Ему многое пришлось пережить, и пусть он потерял свою семью, теперь у него есть я, тот, кто будет его защищать и не позволит разочароваться в своем выборе. Постепенно сон поглотил меня, забытая приставка так и осталась лежать рядом. *** Со времени, когда мы узнали имена друг друга, прошло два года. Мы сильно изменились. Михаэль вырос и превратился в красавца-парня, по которому сохла добрая половина женской аудитории приюта. У меня тоже были поклонницы, но намного меньше. Длинные белокурые локоны Мелло плавно трансформировались в стильное каре, что ему очень шло. Он также предпочитал черный цвет, но теперь не стеснялся носить украшения, поэтому на его руках было нацеплено несчетное количество фенечек, браслетов, которые он каждый день менял, так как часто терял, неизменной оставалась лишь серебряная цепочка на левом запястье. Голос друга потерял былую звонкость и стал на тон ниже, но теперь к нему добавились загадочные вкрадчивые нотки, что сводило девчонок с ума. Блондин же не обращал никакого внимания на фанаток, предпочитая тратить время на учебу и промывание моих мозгов. Друг перегнал меня в росте всего на несколько сантиметров, но это было слишком ощутимо, я раздражался всякий раз, когда он смотрел на меня сверху вниз. Я тоже любил черный, но не хотел копировать Мелло, поэтому в моем гардеробе преобладала одежда ярких, кричащих тонов. Салатовый, красный, кипельно-белый, кое-где проскальзывала любимая полоска. Я терпеть не мог свой естественный цвет волос и мечтал покраситься в огненно-рыжий, но, к сожалению, пока не имел такой возможности. Мое пристрастие к курению возросло, и теперь под подушкой хранилась пачка сигарет, что несказанно бесило Михаэля. В отличие от друга, я часто ходил на свидания с девчонками, но дальше поцелуев дело не заходило, потому что всегда на горизонте неожиданно появлялся нахмуренный Мелло с очередной проблемой мирового масштаба, и я бросал все свои дела и помогал ему. Что касается первенства с Ниа, то все было по-прежнему, блондин не уступил ему лидерства, а я так и не смог вернуть себе второе место. В это время стали поступать первые сведения о массовых смертях преступников, сначала в Японии, а потом и по всему миру. Все негодяи умирали от сердечных приступов. Когда число смертей перевалило за несколько сотен, делом заинтересовался L, в прямом эфире доказавший, что Кира существует, и пообещавший поймать вершителя правосудия. Естественно, этим заинтересовался Михаэль. Мне и самому стало интересно, кто же он такой, этот Кира. Я доставал информацию из интернета буквально по крупицам, блондин следил за сводками новостей, потом мы делились впечатлениями и умозаключениями. Михаэль ненавидел Киру. Пока он не понимал, как тот совершает преступления, но, как и детектив, считал Киру убийцей, мало чем отличающимся от тех, кого он лишал жизни. Это дело словно вселило в него искорку. Глаза горели, идеи фонтанировали через край. Я же относился к Кире более нейтрально. Ну, убивает какой-то чувак всяких насильников, рецидивистов и убийц, и что с того? Но вот то, как он это делает, меня действительно волновало. Кира был осторожен, очень умен, смел, решителен, часто наносил L удар первым, и, судя по всему, обладал схожим интеллектом. Это не могло не заставить хоть чуть уважать его. Схватка двух гениев была по истине захватывающей, но и я, и друг понимали, что победителем будет один, и борьба идет не на жизнь, а на смерть. Мелло думал, что Кира – психопат и убийца, и был готов даже пожертвовать жизнью во имя справедливости. Я считал, что он немного перегибает палку, и умирать вовсе не обязательно. У меня были свои понятия о правильности, и я не задумывался о проблемах с законностью, хотя свое первое преступление я совершил в 13 лет. Я знал, что Михаэль втайне мечтал иметь байк, но сделать ему такой подарок пока не мог, поэтому мне в голову пришла одна идея. За месяц до дня рождения друга я с помощью поддельной пластиковой карточки снял с банкомата достаточно крупную сумму, камера была предварительно отключена благодаря хитроумной программке-вирусу, выведшей из строя систему наблюдения. За полученные деньги я приобрел для себя и Мелло абонемент на посещение гоночного клуба, где можно было не только покататься на выбранном автомобиле или мотоцикле, но и обучиться агрессивному стилю вождения у опытных стритрейсеров. За месяц до четырнадцатилетия блондина я подарил ему заветный билетик, чем вызвал бурю восторга. Последующие выходные мы оба ждали с нетерпением. Выбравшись на свободу, мы добрались до клуба. Это был самый счастливый день. Михаэль быстро научился водить байк, я же предпочел автомобиль. Время пролетело незаметно, мы даже поучаствовали в небольшой гонке. Эмоции и ощущения от скорости, адреналина и получаемого удовольствия зашкаливали. В течение месяца мы каждые выходные посещали клуб и наслаждались. Мелло попытался поинтересоваться, как я достал деньги, но получил довольно расплывчатый ответ, и так как его все устраивало, больше расспрашивать не стал. Он светился от счастья и был крайне доволен, мы часто лукаво переглядывались, храня свою тайну. Но все хорошее быстро заканчивается. Наступило 12 декабря - день нашего последнего посещения. Было немного грустно, но полученные навыки вдохновляли. Мы возвращались довольно поздно и решили срезать путь через заброшенные кварталы. Там-то мы и нарвались на неприятности. Наш путь преградила пьяная компания из трех подростков старше нас. Ситуацию осложняло то, что у одного из ублюдков был нож. Я задвинул Михаэля за спину, приказав молчать. Но это же Мелло, ему обязательно надо было ответить на словесную перепалку. Утерпеть он не смог, да и прятаться за мою спину явно не собирался, хотя как такового опыта драк он не имел. Я трезво оценивал наши возможности, трое против двоих, наше преимущество – скорость и подвижность, их – сила и наличие холодного оружия. Я предложил Михаэлю бежать, но он не согласился и первый полез в схватку. Я присоединился. Одного из них нам удалось побороть, и он лежал в отключке. Не смотря на то, что противники были пьяны, мы явно им уступали. Сильный удар в живот, и вот я сползаю по стенке, неспособный даже вздохнуть от боли и с ореолом звездочек перед глазами. С трудом повернув голову, я увидел, что остальные схватили Михаэля, он яростно вырывался, но приставленный к горлу нож немного охладил его пыл. Один из шайки протянул мерзким слащавым голосом: - А он хорошенький, вполне сойдет за девчонку. Развлечемся, Пол? Подонки расхохотались. - Суки, - выдохнул Мелло, за что тут же получил неслабый удар в челюсть. Из его рта медленно вытекла струйка крови. В глазах было отчаяние и жгучая ненависть. - Или может сначала разберемся с твоим дружком? – нагло просил главарь. Снова раздался взрыв смеха. Тут застонал третий мерзавец и попытался подняться. Тот, кого звали Полом, подошел ко мне, намереваясь добить. Раздался громкий, полный ужаса крик Михаэля: - Нет! Но верзила не слышал и приближался ко мне, я был еще слаб, но лихорадочно соображал, под руку попался осколок кирпича. Притворившись, что я все еще без сознания, я расслабился. Парень наклонился ко мне ниже и замахнулся. Резко, со всей силы, я вдарил ему в лицо. Споткнувшись, он упал, воя от боли. Я вскочил, и пока урод, удерживающий Мелло, не успел ничего сообразить, запустил камнем в его голову. Раздался глухой удар, и главарь, обмякнув, рухнул на землю. Блондин был в шоке, его трясло, он зажимал рот руками, но я крепко перехватил его руку и, пошатываясь, потащил прочь. Через десяток метров он пришел в себя, и мы понеслись со всего духа. Мы бежали до приюта, позволяя себе остановиться только на пару секунд, чтобы перевести дыхание. Никогда я еще не был так рад увидеть знакомые очертания дома Вамми со скрипящими воротами и дыркой в заборе на заднем дворе. Михаэль буквально занес меня в спальню. Нам обоим сильно досталось. Но сейчас было главным не наше физическое состояние. Мне было мерзко, а блондин с его тонкой психикой так вообще был на грани истерики. Беспрестанно сыпля матами в адрес компании выродков, он сел на пол и закрыл лицо руками. Я подобрался ближе к нему, обнял крепко и начал успокаивать. Голос Мелло стал выше, он перешел на немецкий, продолжая костерить ублюдков. Но я не стал слушать, потащил его в ванну, промыл его ссадины и царапины, потом занялся собой. Нужно было продезинфицировать раны. Ох, и влетит нам от директора. Разбуженная мной миссис Адамсон долго ахала. Но я сказал, что мы с Мелло подрались друг с другом. Она оказала нам помощь, выписала освобождение от занятий на три дня и пообещала не сдавать Роджеру, который, по счастью, временно отсутствовал, при условии, что мы помиримся. Я клятвенно пообещал сделать все возможное, блондин молча кивал. Когда я вернулся в спальню, мне стало по-настоящему жутко. А что, если бы я не сумел спасти друга? При мысли от того, что с ним могли сделать, сердце переставало биться. Я всегда отличался замедленной реакцией, в случае опасности, сначала делал, потом думал. Наверное, если бы я не успел, и Михаэля изнасиловали эти подонки, я бы нашел их, убил, а потом умер сам. От таких мыслей мне стало страшно, и я переключился на Мелло, еще переживавшего стресс. Он никак не мог заснуть, ворочался, и я испугался, что к нему вернутся кошмары. Решение пришло также неожиданно. Я поднялся. - Вставай, - обратился я к другу. Он недоуменно обернулся. - Ну же, Михаэль, - я был нетерпелив. Он недовольно слез с кровати. - Что еще ты задумал? – недовольно бросил он. Я молча начал двигать кровать на середину комнаты. Мелло изумленно смотрел за моими действиями. - Что ты делаешь? – недоумевал он. - Помог бы лучше, - раздраженно пробормотал я, уже жалея о своей затее, потому что не знал, как это воспримет Мелло. Но он присоединился. Через 15 минут тихой ругани наши односпальные кровати были сдвинуты посередине комнаты так, что получилась одна большая. Я невозмутимо лег на свою половину. Михаэль недоверчиво рассматривал получившееся, потом вздохнул, нырнул под одеяло и повернулся ко мне. Я молчал, чувствуя покой и тепло. Друг был рядом, относительно здоровый, ему не угрожала опасность, и я начал проваливаться в сон. На грани я услышал тихо прошелестевшее «спасибо», или мне это просто показалось, но я заснул, улыбаясь. На следующий день я поздравил Михаэля и подарил самый дорогой сорт шоколада, который сумел найти. Он с радостью принял подарок. О неприятном происшествии никто из нас не упоминал, но может, оно и к лучшему. Я до сих пор был зол, и если бы отморозки попались мне снова, непременно отомстил, причем очень жестоко, но другу об этом лучше не знать. Я еще раз убедился, насколько хрупок и уязвим Михаэль, не смотря на его сильные черты характера: волю, смелость, находчивость, ум. Я постараюсь быть рядом…всегда. Но как известно, беда не приходит одна. Итоговая контрольная в очередной раз определила лучшего ученика дома Вамми, и в этом году им стал Ниа. Третье место оставалось за мной. Михаэль стал вторым. Меня больше напрягло даже не это, а его необычная реакция. Он не стал скандалить, будто ожидал этого и был готов заранее. Прочитав список, блондин кивнул, словно констатировал факт, и направился в комнату. Я кинулся следом. В спальне Мэлло тоже вел себя спокойно. Я застал его сидящим на кровати в наушниках, нетронутая шоколадка лежала рядом. Плохой знак. Я осторожно подошел, заглянул в глаза и в ужасе отпрянул. Обычно задорные с горящими огоньками сейчас они напоминали мертвую пустыню. Взгляд друга был рассеян, направлен мимо меня, холоден и равнодушен, как у его заклятого соперника Ниа. Подавив волнение и панику, я стал трясти блондина за плечи до тех пор, пока его сознание не прояснилось. Я сел перед ни на пол и взял его лицо в ладони - Михаэль, у нас еще много времени, целый год, чтобы перегнать его, мы будем упорно трудиться, я тоже сделаю все возможное, чтобы скинуть Ниа со второй строчки на первую. Обещаю, только не переживай, - попытался я успокоить его. - Ты хороший человек, Майл, - тихо ответил блондин, внезапно резко оттолкнув меня. От неожиданности я ударился спиной, но тут же вскочил. Но взорвавшуюся бурю уже ничто не было способно остановить. - Но этого недостаточно! Эта тварь опередила меня! Теперь он первый! Теперь L обратит свое внимание на него! И все ставки будут делаться на него! – орал Мелло, бешено жестикулируя. Я решил никак не комментировать слова друга, ожидая, пока тайфун утихнет сам по себе, хотя упоминание детектива заставило недовольно поморщиться. - А ты говоришь не переживать! Дживас, мать твою, очнись! У нас нет времени что-то доказывать, мы уже облажались! Это конец, - со стоном блондин опустился на пол. - Не придумывай то, чего нет, - резко отрубил я. – или ты предпочитаешь дальше сидеть и обливаться слезами? L, L, L! Может хватит уже упоминать о нем по двадцать раз на день! Не пора поменять свои цели? Ты сам можешь стать детективом, во сто раз лучше! Или хочешь на все готовенькое? Думаешь, прикрылся звучной буковкой и все? Тебе придется пахать, Михаэль! Упорно заниматься нудной, рутинной работой. Тебе этого хочется? Часами пролистывать тонну макулатуры и сутками пялиться в монитор без отдыха и личной жизни? Ты так себе представляешь свое будущее? А может, Ниа действительно больше подходит? Я не хотел это говорить, но вылетело. Накипело. Давно пора отделять детские мечты от реальности. Я тут же пожалел, что сорвался, потому что на блондина было страшно смотреть. Он выглядел так, будто я только что убил оставшуюся надежду и энтузиазм. Блондин даже дар речи потерял от шока. Потом Мелло встал, пошатываясь, открыл дверь и пулей вылетел, громко хлопнув напоследок. Я горько раскаивался уже через минуту после его ухода, мне было противно, на душе скребли кошки, я дрожал и был на грани истерики. Мы никогда с ним не ссорились так крупно. Зная Мелло, сейчас он думает, что я его предал, а это не так. Я почувствовал острое желание найти его и вымолить прощение, но потом понял, что лучше ему сейчас побыть одному и успокоиться. Мне тоже не мешало бы привести себя в порядок. Я встал под холодный душ. Медленно, моя голова стала проясняться. Через два часа я направился на поиски друга. Я обошел все наши потайные места, но никого не нашел. В отчаянии я пошел к заброшенному мосту, ни на что не надеясь. Было темно, морозно, дул пронизывающий ветер, но метели не было. На небе было ясно, светила луна. Одинокую фигурку Михаэля я увидел издалека. Мелло стоял без верхней одежды на самом краю, обняв себя руками. Ветер трепал его черный свитер и лохматил волосы. Меня пронзило, он же не собирается… Прежде, чем я додумал конец фразы, ноги уже оторвались от земли, и я побежал изо всех сил, путаясь в сугробах, падая, но поднимаясь, и продолжая упрямо идти перед. Я схватил его сзади, развернул к себе. Друг был весь холодный и мало что соображающий, но меня он узнал и слабо усмехнулся. Я скинул куртку, одел его и повел обратно, аккуратно придерживая за плечи. В спальне первым делом я затолкал его в ванную комнату, раздел и разделся сам. Толкнул его под струю воды, делая температуру постепенно горячее, чтобы не навредить замерзшей коже. Когда Михаэль согрелся, я набрал почти кипятка, сел в ванну, облокотился о бортик и потянул его вниз. Он опустился ко мне спиной. Я обнял его, мало задумываясь о правильности происходящего, и уткнулся ему в плечо. Я успокоился, внутри разливалось тепло. Постепенно Мелло тоже расслабился. - Немного смущающая ситуация, не находишь? – хрипло спросил блондин. - Плевать, - выдохнул я, голову повело от запаха его волос. Я немного отстранился, переводя дух. - Тебе и вправду это настолько важно? – продолжил я тихо, голос немного подрагивал. Михаэль чуть заметно кивнул. - Прости меня, - мои объятия стали крепче, из глаз потекли слезы. Я только сейчас понял, насколько испугался. Я только что чуть не потерял лучшего друга. Мелло попытался обернуться, но я не позволил. Я никогда не позволял себе проявить слабость в его присутствии, это была его прерогатива ввиду взрывного характера. А тут я сидел и ревел, как девчонка. Что же ты делаешь со мной, Михаэль? - Так ты со мной? – его тон смягчился, и я понял, что заслужил прощение. - Всегда, - твердо, насколько это было возможно, ответил я. *** Все же второе место сказалось на психике Мелло не самым лучшим образом. К нему вернулись кошмары, выматывающие его намного сильнее прежнего. Отрытое окно и мои объятия не спасали. Мы засыпали, каждый на своей половине. Я сразу чувствовал, когда Михаэль начинал ворочаться, дрожа. Я гладил его по голове, прижимал к себе, но кошмар не заканчивался, и чаще всего, блондин просыпался. Он очень смущался моей близости, начинал на меня орать, обзывал гомиком и грозился вернуть кровати в прежнее положение. Я терпел его словесный понос, потом снова обнимал, и друг засыпал. Это было единственным способом поспать хотя бы пару часов. Однажды, после очередной бессонной ночи, он встал раньше меня. Мой сон – чуткий, и я сразу это уловил. Михаэль закрылся в ванной и просидел там полчаса, был слышен только шум воды. Потом он вернулся, лег на максимальном расстоянии от меня. Не знаю, чего он стесняется, улыбнулся я про себя, возбуждение в нашем возрасте, это нормально. Через пару дней ситуация повторилась. А ближе к выходным я, вернувшись со свидания с Линдой, обнаружил, что наши постели стоят друг напротив друга. Мелло молчал, всем видом показывая, что не собирается это обсуждать. Я не стал нарываться, ему и так было несладко. Но вот бороться с его кошмарами стало в разы труднее, теперь ночами мне приходилось вставать и перебираться к нему. Со временем Михаэль стал спать спокойнее, кошмары немного отступили. Я стал замечать, что он отдаляется от меня. Нужно было поговорить, но тема была слишком скользкая, и я не знал, как начать. Наступил мой день рождения. Утро я встретил насильно стянутым одеялом и неслабым тычком под ребра. - Вставай, Дживас! Хорош дрыхнуть! – звонкий голос Мелло прорезал утреннюю тишину. Блин, сегодня же выходной. Я со стоном открыл глаза и улицезрел картину пристально глядящего Михаэля, близко наклонившегося надо мной. Свисающие прядки белокурых волос, искрящиеся глаза сапфирового цвета, влажные приоткрытые губы правильной формы. От увиденного перехватило дыхание. Если бы он был девчонкой… «Стоп, Майл, ты о чем думаешь?», - на меня резко обрушилась паника. - Эй, Майл, ты о чем думаешь? – повторил мои мысли блондин, нахмурив брови от недовольства. Я мгновенно покраснел. Блядь, он же святого с ума сведет. Я закашлялся, пытаясь скрыть смущение, и уткнулся в подушку, отворачиваясь. Послышался негодующий вздох. Потом проворные холодные пальчики оказались у меня под рубашкой, и следующие пятнадцать минут я задыхался и хохотал, пытаясь вырваться, что было не так-то просто. А что поделать, если я боялся щекотки, а блондин этим бессовестно пользовался? Вдоволь поиздевавшись, Михаэль отпустил меня. Мои мысли пришли в норму, и образ Мелло перестал быть ангельским, да, сейчас он – просто красивый парень, мой единственный и самый лучший друг, к которому я сильно привязан. - С днем рожденья, - начал он и замолчал, ехидно улыбаясь. Чувствую подвох. - А подарок где? – нарочито ленивым тоном возмутился я. - Вот он, - ответил он, разводя руками. Я повертел головой, но ничего, смахивающего на презент, не нашел и вопросительно уставился на Михаэля, подняв бровь. - Бля, Майл, ты совсем свои мозги прокурил или прикидываешься? – язвительно бросил блондин. Я чувствовал себя, мягко говоря, не в теме. - Я на сегодня твой подарок, идиот, - ласково сообщил он. Кажется, на моем лице появилось замешательство. Я не мог понять, что он имеет в виду. Мелло страдальчески вздохнул, взъерошив челку и закатив глаза. - Я решил, что целый день проведу в твоем распоряжении, то есть можешь делать со мной, что захочешь, - соизволил пояснить он, глядя сочувственным взглядом. - Но твои мыслительные способности находятся далеко на отметке ниже ноля, так что я, скорее всего, передумаю и подарю тебе какую-нибудь ненужную безделушку, - со вздохом констатировал друг. - Нет, нет, я согласен, - торопливо остановил я его, счастливая улыбка против моей воли появилась на моем лице, а щеки окрасил румянец. – эээ…ну, в смысле, я очень хочу получить такой подарок. Я сиял, в запасе на этот вечер у меня была припрятана бутылка ликера, директор и миссис Адамсон отсутствовали и не должны были вернуться до следующего вторника. Конечно, мы с Мелло пили и раньше, но только пиво и в небольших количествах. Блондин относился отрицательно к выпивке, даже малое количество спиртного сносило ему крышу, а он не любил терять рассудок. «Возможность видеть пьяного Келя», - я мечтательно вздохнул. Да я это буду весь год потом вспоминать. - Что-то мне не нравится этот блеск в твоих глазах, - подозрительно проворчал Михаэль. В ответ я только улыбнулся, самой невинной улыбкой, на которую был способен, чем спровоцировал еще большее недоверие, впрочем, граничащее с любопытством. Держу пари, ему интересно, что я задумал. Естественно, он будет беситься, когда узнает, но раз уж он решил сделать мне такой подарок, от своих слов не откажется. Весь день я провел вместе с Мелло, мы нагулялись, потом долго играли на компе, причем я победил его три раза, но он только недовольно фыркал. Его брал азарт, он требовал реванш и снова проигрывал. Мне везло, Михаэль злился, но не обижался. В играх я всегда был первым, и это принималось другом вполне спокойно. Мы даже чуть не опоздали на обед, где меня ждал торт, на этот раз шоколадный, и поздравления остальных воспитанников и миссис Олдридж, оставшейся за старшую. Тогда я понял, насколько изменился. Улыбки и подарки одноклассников и ребят, которые меня знали, больше не казались мне фальшивыми, меня не тяготило их общество, и я чувствовал искреннюю радость, принимая всеобщее внимание. Не обошлось без инцидента. Очень странного, на мой взгляд. Когда мы уже собирались уйти из столовой, появился Ниа. За все годы его пребывания здесь это был первый раз, когда он посетил такое мероприятие, что само по себе было удивительным. Я посмотрел на Келя и понял, что пора его отсюда уводить, от греха подальше. Появившееся изумление в его глазах быстро сменилось ненавистью, взгляд стал волчьим, даже мне стало страшно. Я схватил его за руку и ненавязчиво потянул к выходу. Испортить себе и Михаэлю настроение в такой день не входило в мои планы. Неожиданно альбинос направился прямо в нашу сторону. Все внутри похолодело, я сжал ладонь блондина, чувствуя, как начинают подрагивать его пальцы. - С днем рождения, Мэтт, - равнодушно слетело с его губ. Мы замерли и переглянулись. Большего шока никто из нас никогда не испытывал. Мир перевернулся с ног на голову? Завтра конец света? С трудом понимая, что происходит, я все же предугадал порыв Михаэля броситься обратно, догнать белого придурка и убить на месте. Схватив друга, я буквально вынес его в холл. Таким взъяренным я его еще не видел. В глазах пылала такая решимость, что я отчетливо представил труп Ниа перед глазами. Это заставило меня ужаснуться, но потом я расхохотался. - Ты что ржешь? – заорал блондин, трясясь от злости, а я не мог остановиться. - А ну отцепись от меня, - продолжил Кель более мирно, я послушно выпустил его. Он посмотрел на меня, как на сумасшедшего. Я хихикнул и выдохнул ему в ухо: - Просто представил, как мы избавлялись бы от трупа. - Ты не о том думаешь, - поморщился Мелло, - я бы остановился на способах убийства. До спальни мы добирались, смеясь, как ненормальные, перебирая все возможности и случаи лишения жизни. Кажется, Михаэлю полегчало. Значит, пришло время для моего сюрприза. Я вытащил бутылку и со стуком поставил ее на стол. Блондин помрачнел. - Как банально, а я уже и забыл, кто у нас главный алкаш, - протянул он. Не обращая внимания, налил красноватую жидкость в две кружки, сел на пол, похлопал рядом с собой, призывая друга присоединиться. Кель мучительно застонал, но плюхнулся рядом. Я протянул чашку Мелло, и мы громко чокнулись. - За тебя, - сказал я. Друг поднял бровь. - Нет, сначала за тебя, - заупрямился он. - Тогда, за нас, - предложил я, улыбаясь. Блондин кивнул и чуть пригубил напиток. Я же выпил все махом, обожгло пищевод, но потом по моим венам прошел огонь, и я расслабился. Михаэль тянул ликер маленькими глотками, закусывая шоколадкой. «Так дело не пойдет», - подумал я, и налил снова. Через полчаса блондин улыбался и немного тянул слова. Меня все время пробивало на смех. Наши движения были словно в замедленном темпе. Все проблемы отошли на второй план, во всем мире не существовало никого, кроме нас двоих. Мелло что-то рассказывал, как всегда ярко, громко, не скупясь на эмоции и бурно жестикулируя. По-моему, снова про L, про желание стать детективом. Потом блондин на полном серьезе предложил мне работать с ним, ведь ему будет нужен помощник. У L есть Ватари, а у него буду я. От его слов стало тепло, уютно, я ощущал себя котом, объевшимся сметаны и лежащим на коленях у своего хозяина, оставалось только замурлыкать, что еще надо для счастья? Михаэль сделал меня совсем ручным, способным на проявление чувств, внезапно появилось желание подвинуться ближе, обнять увлекшегося друга, зарыться руками в его мягкие волосы, а потом узнать вкус его губ. Я сглотнул, поняв, что сильно возбужден, реальность накрыла меня. Я протрезвел тут же, осознав, о чем думаю. Я ненормальный? Или я гей? Но я никогда не питал каких-либо эмоций не только к людям своего пола, но и к противоположному. Девчонки интересовали меня лишь в том плане, что они были прекрасным материалом, чтобы научиться целоваться, например. Значит, это чувство способен вызвать во мне только Мелло. Что это? Я напрягся, пытаясь идентифицировать нахлынувшие ощущения, но их было настолько много, что я растерялся. Интересно, а он уже с кем-нибудь целовался? Я очнулся от того, что друг с испугом тряс меня за плечо. Очевидно, я слишком глубоко ушел в себя. - Нам пора спать, а особенно тебе, - хмыкнул Михаэль, пытаясь подняться. С третьей попытки это ему удалось. - Ты в порядке? Блевать не будешь? – поинтересовался он. - Я в норме, - мой голос был на удивление спокоен. Мелло, пошатываясь, отправился в душ. Я же добрался до кровати и рухнул. Алкоголь туманил мозг и не давал во всем разобраться. Но я с легкостью называл блондина другом. Значит, я его люблю, догадался я, как друга. Разобравшись, я со спокойной душой провалился во тьму. *** Затяжная весна и душное лето были довольно тяжелым периодом для меня. Я и Михаэль не выдерживали и дня, чтобы не поругаться. Чаще всего мы проводили время порознь, забыв о наших детских шалостях и былых прогулках. На летних каникулах мы вдвоем ни разу не посетили наше излюбленное место – мост и лесное озерцо, с которыми нас связывали важные воспоминания. Хотя, поодиночке мы были там неоднократно. Мне не хватало общения друга, ставшего язвительным, вечно мной недовольным. Мелло отдалялся на глазах, было очень больно и обидно. Все мои попытки поговорить и выяснить причину в резком изменении поведения блондин воспринимал в штыки, и вскоре мне надоело делать первые шаги. В комнате мы почти не общались, моим лучшим другом вновь стала приставка. Михаэль продолжал упорную учебу, но уже без искорок в глазах. Он менялся, и мне не нравились эти перемены. Блондин стал угрюм, закрыт, срывался на всех, и терпел мое присутствие, скрипя зубами. Я уже и забыл о том, когда видел улыбку на его лице. Казалось, еще большие изменения происходили с его соперником, Ниа. Теперь он нередко выползал из своей крепости-спальни, напичканной разными игрушками, куклами и макетами железных дорог, и все больше времени проводил в компании с другими воспитанниками, не общаясь, но находясь рядом и наблюдая. Может, эксперимент какой затеял? Затем я стал подмечать, что он часто стал находиться там, где были мы с Мелло. Точнее, где находился Кель, а я всего лишь тенью его сопровождал, стараясь не выпускать из вида. Мы стали сталкиваться в коридорах, столовой, холле, библиотеке с такой периодичностью, что я пришел к выводу, что Ниа делал это ненавязчиво-специально. Как будто старался преподнести все как чистую случайность. Михаэля это не просто бесило, а приводило в неистовую ярость. Он был готов прибить его, но, почему-то предпочитал уходить от конфликта, что было крайне на него не похоже. Мелло даже обзывать его перестал, отчаянно игнорируя и делая вид, что альбиноса вообще не существует. У меня было такое чувство, что я пропустил что-то очень важное, но пока не понимал, что именно. В случае прямого столкновения с Ниа блондин удалялся, громко фыркая, оставляя меня недоуменно пялиться на белоснежное нечто. Потом я кидался догонять друга, но он умудрялся ускользать, и я тратил уйму времени на его поиски. Дело Киры давно зашло в тупик, очевидно, даже гениальный мозг детектива не мог решить эту задачку. Хоть мы старались быть в курсе всех событий, стало очень трудно добывать информацию, ее просто не было в свободном доступе, а архивы L я взломать не смог. Михаэль потерял суть расследования, и на время переключился на решение своих личных проблем. В середине сентября Мелло и Ниа, как двум претендентам на роль приемника L, поручили особое задание. Для Мелло им послужило сочинение на тему: «Психологический портрет Киры». Он потратил на него почти месяц, прилежно копаясь в учебниках по психологии, психиатрии, медицины и криминалистики. О чем пишет Ниа, узнать не удалось. Однажды я потерял Михаэля из вида и долго не мог найти. Волнуясь, я обошел приют вдоль и поперек, но безрезультатно. Был выходной, и классы были пустыми. От отчаяния я подошел к первой попавшейся двери и протянул руку, чтобы открыть ее, как услышал голос. Это был Мелло. Он, громко хрустя шоколадкой, с издевкой спрашивал, зачем его пригласили. Когда я понял, что собеседником друга был Ниа, я чуть не задохнулся от гнева. Альбинос в свойственной ему манере сообщил, что полученное им задание выполнено, и он хотел узнать, как продвигается дело у Михаэля. Судя по прекратившемуся хрусту, тот тоже не мог и слова выдавить от возмущения. Наконец, послышался надтреснутый голос блондина: - Что тебе надо? - Ты уделяешь своему другу так мало внимания, - протянул Ниа, - не боишься потерять? Моя челюсть отвисла до пола. Но Мелло не растерялся. - Он – мой, - прошипел он, - только попробуй… Дальше ему договорить не дали, нагло перебив. - Я попробую, - равнодушно выдохнул Ниа. Это было последней каплей. Гнев застилал мне глаза, внутри все дрожало. Я не понимал сути их разговора, но чувствовал, что это очень важно, особенно для друга. Я распахнул дверь с ноги. Громкий удар заставил вздрогнуть их обоих. Не говоря ни слова, я подлетел к альбиносу и рывком поднял с пола. Глаза Ниа округлились, дыхание сбилось. Надо же, оказывается, он способен на проявление эмоций. Интересно, а кровь у тебя тоже белая? Удар, и Ниа отлетает к стенке, запачкав кровью белую пижаму. Все-таки красная, удовлетворенно отметил я. Михаэль что-то кричит и подбегает ко мне, пытаясь остановить. Я легко отбрасываю его в сторону. Мне надоело. Их соперничество, секреты, дерганный Мелло, появляющийся из ниоткуда Ниа. Мне осточертело. Им двоим не место в этом приюте. Они не дадут покоя друг другу никогда. Кто-то должен разорвать этот круг. Еще удар, кровь льется рекой, противник теряет сознание, еще удар, потом еще и еще… Михаэль падает между нами, точнее между моим кулаком и телом альбиноса. Друг крепко обнимает меня, заставив отпустить добычу. Все как в тумане, я оседаю на пол, последнее, что я слышу, это жаркий шепот блондина: «Прости, прости…». *** Я очнулся от ощущения тяжести на животе и чей-то руки, крепко сжимающей мою. Открыв глаза, я увидел Михаэля, спящего прямо на мне. Оглядевшись, я понял, что нахожусь в палате. Белые стены, потолок, постельное белье. Я поморщился, сильно болела голова и костяшки пальцев. Память резко вернулась, Ниа, удары, кровь. Жаль, что не убил этого придурка, иначе бы Михаэля ко мне не пустили. Я содрогнулся, осознав, что не испытываю и капли раскаяния. Во что же я превратился, друг? В морального урода, переставшего испытывать жалость и сострадание. И все благодаря тебе, Мелло, но я не сержусь, чтобы защитить тебя, возможно, мне придется совершать и более худшие поступки, и я готов. За окном начинало чуть брезжить. Я пошевелился и нечаянно разбудил блондина. Он подскочил, яростно потер глаза, и сразу засыпал меня вопросами: - Ты как? Что-нибудь болит? Говорить можешь? Его тон на удивление был нежным и заботливым. На душе потеплело, я выдавил что-то наподобие улыбки и потянулся к Михаэлю. Он взял мою руку в свои ладони. Выглядел друг не ахти, растрепанный, помятый, круги под глазами. Но Мелло не ушел, не отвернулся от меня. - В порядке, - проговорил я одними губами, - почему я здесь? - Ты потерял сознание. Психолог сказала, что у тебя нервный срыв на фоне депрессии. Что за дела, Майл? Почему я не в курсе твоего состояния? Что с тобой происходит? Ты сам не свой в последнее время! Все это блондин выпалил на одном дыхании и заглянул мне в глаза, я попытался увернуться, но не тут-то было. Михаэль зарылся рукой в мои волосы и таким образом удерживал мою голову. Я зажмурился. Столько противоречивых чувств внутри меня, я не знаю, что тебе ответить, просто наклонись ниже, пожалуйста… - Я хочу знать, - твердый голос прозвучал слишком близко, настолько, что я мог чувствовать дыхание Мелло на своем лице. Иногда ты просто читаешь мои мысли. Я не соображал, что делаю, просто открыл глаза и заглянул в твои, так глубоко. Я растворился в тебе. Я тебя люблю, не могу объяснить как, но это чувство очень сильное, оно сметает все преграды, рушит прежние ценности. Я готов умереть за тебя, но я не знаю, как это выразить, не словами точно. Моя рука оказывается на твоей шее, тяну тебя вниз, твои глаза расширяются от изумления, мои губы касаются твоих. Как же сладко, целовать тебя, неспешно, изучая. По венам словно течет огонь, как будто внутри меня произошло извержение вулкана. Теперь я могу с точностью сказать, что это твой первый поцелуй. Ты не отвечаешь, но и не отталкиваешь. Усиливаю хватку и проталкиваю язык в твой рот. Пытаешься вырваться, я бросаю твою ладонь и прижимаю тебя обеими руками. Задыхаешься, я отпускаю тебя, ты рвано дышишь. - Что…что ты творишь? – прошипел Михаэль, дрожа. Мне так легко, я улыбаюсь, беру его руку. Блондин вздрагивает, но не отдергивает ее. Медленно подношу к губам и целую в ладонь. Брови Мелло взлетают, глаза округляются, он выхватывает руку и открывает рот, чтобы начать орать. Он так предсказуем для меня, хотя я никогда не знаю, что ожидать от него в той или иной ситуации. Мои глаза закрываются и я, счастливый, падаю в блаженную темноту. Просыпаюсь я под пиканье какой-то техники, верчу головой, но что-то мешает. В глазах туман, медленно рассеивающийся. Через несколько минут окончательно прихожу в себя, но помещение незнакомо, больничная палата, догадываюсь я. Значит, мне стало хуже, этот прискорбный факт подтверждает трубка, торчащая у меня изо рта. Ощущение не из приятных, я даже позвать никого не могу. Михаэля нет. Но я немного рад этому. Я посмел его поцеловать, и неизвестно, как воспримет это своенравный блондин. Пусть лучше успокоится. Я сделал первый шаг, теперь его ход. Это непростое решение, но я хочу быть вместе с ним, всегда. Сейчас мне даже не важно, в качестве кого. Я задумался, парня? Нет, смешно. Друга? Да, возможно. Прежде всего, Мелло – мой друг, и я не хочу терять его в этом смысле. Просто ко всему прочему добавилось желание целовать, гладить по волосам, доставлять удовольствие, быть ближе настолько, насколько это возможно, если он позволит. Если Михаэль не захочет со мной встречаться, я пойму и не буду устраивать истерик. Мне достаточно просто быть рядом, остальное – мечта. Но о его решении я узнаю, только когда увижу его. Я принялся терпеливо ждать. Не знаю, сколько прошло времени, но в палату заглянула медсестра. Сосредоточенно бросив взгляд на монитор, она вышла. Почти сразу пришел доктор, осмотрел меня. Очевидно, результат его удовлетворил, потому что из меня извлекли трубку, больше не было противного писка, зато мне поставили капельницу. - Как ты себя чувствуешь? – деловито спросил врач, смешно надвинув на нос очки. - Нормально, - ответил я хрипло, горло отекло и саднило, говорить было очень тяжело, но я продолжил, - как я тут оказался? - Тебя привезли мистер Рувье и миссис Адамсон. Отдыхай, тебе нельзя волноваться, - тепло сказал доктор. - Что со мной? – поинтересовался я. - Не все так просто, парень. Было много факторов. Стресс, нервное истощение, хронический недосып. Будешь беречь себя и следить за свои здоровьем, скоро поправишься. А пока – отдыхай, набирайся сил, - бодро отрапортовал врач. Его слова внушали оптимизм, по крайней мере, не сошел с ума, это радует. Хотя, наверное, я все же сумасшедший, раз испытываю к другу такие чувства. И снова Михаэль занимает все мои мысли, но так было всегда, к тому же, так веселее и быстрее бежит время. Через сутки ко мне впустили Роджера. Он сразу начал выяснять причины драки с Ниа. Я поклялся рассказать, если он разрешит мне увидеть Мелло, в случае ответного желания блондина, разумеется. Директор пообещал и отметил, что тот очень за меня волнуется. Я улыбнулся про себя. Ему не плевать, уже хорошо. Я честно сказал, что альбинос не понравился мне с момента его прибытия в приют. Потом неприязнь переросла в ненависть, затем Ниа сам стал нарываться, за что и получил. - Извиняться я не собираюсь, можете наказывать меня, как угодно, - добавил я. Роджер был неприятно удивлен, очевидно, он считал меня более безобидным. Потом последовала нудная лекция о неправильном поведении, вызванным подростковым возрастом. О роли Михаэля в конфликте я благоразумно решил не упоминать. - Надеюсь, такого больше не повторится, - наконец закончил он, - но тебе предстоит курс визитов к психологу, я уже договорился. Я поморщился, только этого не хватало. Ладно, как-нибудь избавлюсь от этой проблемы, есть дела и поважнее. - Мелло сказал мне, что это он виноват в сложившейся ситуации. Пояснишь? – внезапно спросил директор, вопросительно глядя на меня. - Он – мой друг, и поэтому просто взял часть вины на себя, но я вас уверяю, мистер Рувье, что это не так. В том, что произошло, виноват только я, - твердо ответил я, пытаясь казаться непоколебимым, хотя внутри все задрожало. Роджер кивнул и вышел. Он привез Михаэля на следующий же день. Когда они вошли в палату, директор вежливо справился о моем самочувствии и, получив положительный ответ, покинул нас, сославшись на важный разговор с моим врачом. После его ухода пару минут стояла тишина, Мелло топтался возле двери, пряча глаза под длинной челкой и отчаянно пытаясь казаться как можно более спокойным, но осанка и дерганые движения выдавали все скрываемые эмоции. Наконец, он тряхнул головой, подскочил ко мне, присел на краешек кровати, и бодренько спросил: - Ты как? Скучаешь? Ах, да я тебе приставку принес. Он вытащил игрушку из заднего кармана джинс и протянул мне, беззаботно улыбаясь. Я взял приставку, мимолетно коснувшись его пальцев. Блондин напрягся, отдернул руку и убрал взгляд. - Майл, кажется, нам нужно кое-что обсудить, - поморщившись, проговорил он враз ставшим ледяным тоном. Его взгляд блуждал по стенам комнаты, игнорируя меня. Я набрался терпения. - В последнее время с тобой что-то происходит, - неуверенно подбирая слова, начал он,- и я хочу знать, что, и в чем причины твоего странного поведения. - О чем ты? – с самым невинным видом поинтересовался я. Хочет все выяснить, так пусть называет вещи своими именами. - Блядь, не надо строить недотрогу, Дживас, - мгновенно вспыхнул Мелло, - ты меня поцеловал. Поцеловал, понимаешь? Ты совсем свихнулся? Или ты уже не помнишь, что натворил? - Помню, - твердо ответил я, не обращая внимания на столь бурную реакцию. Михаэль побелел, потом покраснел, задрожал от ярости, стукнул кулаком по матрацу, открыл рот и, набрав как можно больше воздуха в легкие, заорал на всю больницу: - И ты так спокойно об этом говоришь? Да как ты мог? Кто тебя вообще надоумил такое сделать? Идиот, извращенец, придурок! Специально это сделал, да? Чтобы меня побесить? Ты этого добился! Или, может, перепутал меня с одной из своих сучек? К концу этой тирады он вскочил с кровати, и теперь стоял чуть поодаль от меня, тяжело дыша. - Напоминает ссору двух супругов, женатых уже лет эдак двадцать, - язвительно пробормотал я. Михаэль резко развернулся и направился к двери, намереваясь выскочить и резко хлопнуть дверью. Но, прежде чем он схватил ручку, я сделал глубокий вздох и громко произнес, стараясь, чтобы мой голос был серьезным и не дрожал: - Я люблю тебя, истеричка. Блондин вздрогнул и споткнулся об порог, но через секунду его спина выпрямилась, и он пулей вылетел в коридор. Громкого хлопка не последовало, это давало слабую надежду. Я бы мог промолчать, но не захотел обманывать друга. Больше Михаэль не приходил. Не появился он и при выписке через неделю. Я волновался, что он переселился или сбежал. Но, когда я вернулся в нашу спальню в Вамми, все вещи Келя были на месте. С души камень упал. Я решил объяснить ему характер своих чувств, чтобы он не придумывал ничего лишнего или начал опасаться меня и избегать. Он вернулся поздно вечером и сразу лег. Со мной блондин не разговаривал, делая вид, что я мебель. Когда он отвернулся, я понял, что дальше тянуть нельзя. - Мелло, мне кажется, ты не так меня понял, - со вздохом начал я, - это очень трудно объяснить, но я и вправду тебя люблю, очень сильно, как друга, как брата. Я готов умереть за тебя. Я хочу проводить с тобой время, смеяться, как раньше, но я также хочу тебя целовать, обнимать, я обожаю твои волосы, цвет глаз и волос. И я ничего не требую взамен, я не прошу взаимности, просто прими меня таким, какой я есть. Я пытался достучаться до него, наблюдая за напряженно выгнутой спиной друга, но видимо, тщетно. Минут пятнадцать царило гробовое молчание. Да, я коряво выразил свои мысли, но… Блядь, ну скажи уже хоть что-нибудь, наори, но только не игнорируй. - Теперь уже не будет, как прежде, но я тебя понял. Ты просто выбрал не тот объект для своих желаний. Я больше не хочу слышать от тебя эти глупости. Мне нужен Майл Дживас, мой друг, а не озабоченный тупоголовый извращенец. Надеюсь, ты уяснил, - сухо отчеканил он. Я чувствовал крайнее недовольство, но все же решил закончить нашу ссору. - Значит, мир? – с надеждой спросил я. - Поживем, увидим, - философски изрек Михаэль. *** Наладить отношения и вернуть все в прежнее русло не получилось. Мы отдалялись друг от друга с космической скоростью. Теперь в каждом моем предложении Мелло усматривал двойной подтекст и устраивал скандал, а я терпел все его выходки. Странно то, что я его не ревновал, совсем. Хотя блондин стал встречаться сначала с Глорией, потом с Линдой, Кристиной. Он менял их, как перчатки, я уже сбился со счета. Но в то же время прекрасно понимал, что все несерьезно, и Михаэль делает это мне назло. Курс посещений психолога, найденного мне Роджером, превратился в ад. Миссис Стефу, несмотря на миловидную внешность, оказалась просто стервой, пытавшей меня каждую встречу. Я уходил от нее, выжатый, как лимон, с ноющей болью в висках, но о Мелло не проговорился, соврав, что у меня вообще нет друзей, а Ниа – мой главный соперник в учебе. Еще тяжелее было то, что мне не было покоя и за дверьми собственной спальни. Блондин не только не оказывал мне поддержку, он еще и издевался, заводя меня так, что я еле сдерживался, чтобы не ударить его. Желания вести словесную перепалку с ним тоже не возникало, поэтому я тупо стоял, сосредотачивая внимание не на словах, а на голосе, интонациях, жестах, мимике, у меня неплохо получалось, видимо, сказалась многолетняя тренировка «отсутствия во время присутствия» на особо скучных уроках. Но Мелло быстро просек эту фишку, выдергивал меня из состояния отрешения и устраивал новую истерику. Вскоре я заметил, что блондин делает это не со зла, а с каким-то наблюдающе-оценивающим выражением, означающем что-то, типа «выдержит или нет?». Мне стала интересна цель его попыток вывести меня из себя. Но Михаэль и тут меня удивил, резко поумерив свой пыл и перестав вести себя вызывающе. Сначала я обрадовался, но потом понял, что зря. Все стало, как прежде, с одним исключением, теперь мы были просто приятелями, но не друзьями, не было прежней искренности, доверия, а общение приобрело черты формальности, так, словно если бы Кель смирился с моим существованием и теперь просто терпел мое присутствие рядом. Это ранило, резало без ножа мою истрепанную душу, медленно убивало меня изнутри. Лучше бы он скандалил и истерил, маска вежливого равнодушия ему не шла. Месяц выматывающих встреч с психологом подходил к концу. Я был противен сам себе и напоминал исковерканную бездушную куклу, выброшенную на помойку. Мне еще предстояло главное унижение – извиниться перед белым ублюдком, которого я возненавидел всем сердцем и винил во всех своих проблемах. Когда я пришел к Ниа, оказалось, что его вызвал директор. Я вернулся еще злее, чем шел туда, потому что оттягивать момент примирения с альбиносом было выше моих душевных возможностей. Лучше мгновенная смерть, чем неторопливая изощренная пытка, да, я – слабый, вернее, я стал таким, меня сломали, уничтожили, растоптали, теперь я – просто человек, я ничего не значу, даже в учебе, скорее всего, мне не видать третьего места, потому что я скатился по успеваемости на много ступеней вниз. Мелло в комнате не оказалось, и это радовало, я не хочу, чтобы он видел меня сейчас. Я сел за комп, врубил игрушку, немного успокоился. Внезапный хлопок двери заставил меня вздрогнуть. Михаэль с разбега упал на кровать, маска ледяного безразличия рухнула, он плакал, содрогаясь в рыданиях. Я испугался, не видел его таким, никогда. Единственной причиной его слез были кошмары, ничто другое не могло так подействовать на него. Я присел рядом, молча положил руку на плечо, блондин замер, потом развернулся ко мне, привстал, подвинулся и крепко меня обнял, прижимаясь к груди и тихо всхлипывая. Мне стало не по себе, слова застряли в горле, я впервые не знал, что делать и говорить, только осторожно обнял его в ответ и провел по волосам. Михаэль поднял на меня пустой растерянный взгляд. По щекам катились слезы. - Он умер, Майл, - горячо прошептал он, - L больше нет. Нет, его убил Кира. Я… Я не понимаю…Как вообще такое могло случиться. Да как он допустил… Его голос сорвался на крик и потонул в рыданиях. Так вот оно в чем, дело, великий детектив мертв. Он проиграл Кире, не выиграл битву. Мне стало жаль Мелло, я обнял его крепче. - Я с тобой, я пойду за тобой, куда и каким бы путем ты меня не повел, - я улыбнулся, глядя, как меняется его взгляд, но зажегшийся вдруг огонек сменился грустью. Михаэль притянул меня к себе и поцеловал, сам. Я замер, отдаваясь ощущениям его губ, языка, запаха волос, и неуверенно ответил. Он разорвал поцелуй, когда легкие разрывались от нехватки воздуха. Я тряхнул головой, тяжело дыша, пытаясь сфокусировать взгляд. - Мы должны отомстить, слышишь, - сказал Мелло в самое ухо, - мы сами поймаем Киру и отправим его на эшафот. Голос Келя словно проникал в мозг, зомбировал, подчинял, если бы он приказал сейчас выйти и расправиться с Ниа, например, я бы убил, не задумываясь. - Ты мне поможешь? – снова головокружительный шепот на ухо. Я кивнул. - Что нужно делать? – хрипло спросил я, не узнавая собственный голос. - Нужны деньги, не слишком много, чтобы перекантоваться где-нибудь пару недель. Сможешь достать? – за лукавым тоном проскальзывает оттенок печали и обреченности, но я не обратил внимания. - Я все сделаю, - пообещал я. Тут же сел за взлом недавно вышедшей крутой игры. Мелло сказал «мы», хотя и не звал меня с собой, я не могу нас подвести. К утру я нашел еще пару способов достать наличных. О том, чтобы помириться с Ниа, я благополучно забыл. Я собрал немалые деньги в рекордные сроки, буквально за пару дней. Чтобы не напугать Михаэля такой крупной суммой, я рассказал ему только о ее части. Мы положили деньги в наш тайник на чердаке. На следующее утро блондин поручил мне дело в городе. Зачем ему понадобились парики и новые шмотки, он не сказал, наверно, чтобы менять внешность, после побега нас не должны найти. Я потратил целый день, слоняясь по магазинам. Вернувшись голодным, злым и усталым, я обнаружил, что Михаэля нет. Дурное предчувствие кольнуло сердце. Я открыл дверцу шкафа, некоторых вещей Келя не было, я осмотрелся, он забрал все самое необходимое. Чтобы удостовериться в своих догадках, я метнулся к тайнику с деньгами, он был пуст. Все мысли, желания, чувства и остаток сил покинули меня, взгляд застилала тьма, глаза закрылись сами собой. Очнулся я через несколько часов, в ушах стоял шум, а в мозгу било набатом: «Он предал меня. Использовал. Бросил». Хотелось выть, но я не смог выдавить из себя ни слезинки. Кое-как поднявшись, я сполз по лестнице и направился в свою комнату. Возле двери стоял Ниа. Но я даже не среагировал, я просто не мог чувствовать ничего, даже ненависть. - Он ушел, - констатировал бесстрастный голос. Я не ответил, просто прошел мимо него внутрь комнаты и рухнул на кровать. - Думаю, разговор сейчас не удастся, я зайду позже. Мне показалось, или в этом механическом звуке действительно промелькнуло что-то, напоминающее заботу. Впрочем, мне плевать. Единственное чего я хочу, это заснуть и больше никогда не проснуться.