Последний раз взглянув на свою старую комнату, Кадзуха отправился вместе с Кабукимоно дальше в путь. Надеясь, что это как-то поможет, самурай оставлял время от времени пометки на стенах мечом, как знак, что они здесь были. Оба понимали - скорее всего они никогда снова не увидят эти знаки, но никто не спорил.
Пол поскрипывал под ногами, выдавая свой истинный возраст, пускай и выглядел новым, разве что пыльным.
- Кадзуха, я бы хотел узнать, какой я будущий..настоящий? Что обо мне говорят? Может, даже моя мама приняла меня обратно? - спросил Кабукимоно. Слишком долго они шли молча и мальчик не выдержал очередного приступа тишины. - Я так хочу стать достойным правителем Инадзумы.. Но она сказала, что я слишком мягок для этого..
Кадзуха сначала даже не знал, как ответить. - «лучше бы "настоящего" не случалось.» - невзначай промелькнула мысль.
- Ты стал весьма специфической личностью. Многие знают о тебе и..уважают. Я не могу всё рассказать, это будет не правильно. Не всегда можно верить чужим рассказам, бард это, или родитель, у каждого своя правда, так не совру ли я тебе, ответив на эти вопросы?
Верно. Соврёт. Что бы Кадзуха не сказал, он не знает настоящего Скарамуччу. Какой он? Возможно, всё еще такой же ранимый внутри, а может, то, что видят все - не маска вовсе. Это ведь кукла, какой чертой ее не надели, это будет частью ее личности. Она впитает всё, не разбирая.
- Я понял.. Это грустно, но так я еще больше хочу встретить себя! Ты ведь не откажешься от своих слов? - Кукольный мальчик несмотря даже на ответ Кадзухи остался настроен оптимистично, что создавало для самурая некоторые сложности.
Каэдахара замедлил шаг и мягко улыбнувшись, совсем наивно, как в свои десять лет, произнёс, - Клянусь.
Он сам не понял, действительно ли, или заигрался, смотря на мальчишку, но увидев в ответ счастливые и живые глазки, решил для себя, что не жалеет ни о чем. Сразу после клятвы на Кадзуху сновь налетели с объятиями. Немного деревянными, но очень искренними.
Стоять долго не позволяла цель, поэтому они пошли дальше. Коридоры будто не кончались, редкие лифты их разбавляли, а Кадузха все больше думал.. Сёгун настолько не хотела выпускать неудачный образец из темницы? - «почему же не уничтожила?».
- Т-ты чувствуешь это? - вдруг испугавшись произнес Кабукимоно. Кадзуха не сразу понял суть вопроса, как что-то задрожало у него под ногами. Пол начал рушиться из-за тряски, что образовалась в этой части павильона. Доска за доской обращались в пыль, более не выдерживая эрозии.
Оглядевшись, Кадзуха заметил впереди лифт, он был далеко, но что еще делать? Подхватив Кабукимоно за талию, он прижал мальчишку к себе, и почти летя, они добрались до лифта. Каждый раз было страшно касаться пола для отскока, но выбора у них не было. Казалось бы, всё прошло отлично, им удалось сбежать, но лифт двигался на нижние этажи. Они только сбежали оттуда, и вновь вернуться назад не хотел никто. Молчание. Кукла совершенно не знал, что делать, Кадзуха же ушел в мысли, думая над решением проблемы.
- Может мы все же долетим с твоей силой?
- Высоко подняться я не могу. Сколько не практиковался, моих сил не хватит. Только если мы найдем, за что ухватиться..
- Моя рука подойдет? Её будет проще поднять, а нас через неё..
Выше над ними правда были подходящие для этого места.
- Гарантии нет. Если она окажется слишком далеко или..подожди, разве твои конечности съёмные? Как-то не верится. А если они не срастутся обратно? Мы не можем сделать тебя инвалидом.
Кадзуха не хотел вредить спутнику, пускай он и не был человеком.
- Всё будет хорошо. - Произнес в ответ Кабукимоно, отворачиваясь от Каэдахары, - Это не очень приятно со стороны..
Очередной раскат грома прошелся по Инадзуме, молния попала в самую толщу воды. Скарамучча, наблюдавший за этим, с презрением фыркнул, - Сколько же здесь грязи, раз вода так искрится. Я даже ощущаю дрожь от нее. Вечность уйдет, чтобы всё это очистить, пхах.
Скоро этот лагерь исчезнет и никто даже не узнает, что здесь были фатуи. Уже вечером они уйдут. У Скарамуччи свои планы на сердце Бога и совсем скоро оно будет его. Ни Мико, ни Эи, ни тем более Путешественник. Никто не осмелится ему мешать. Разве можно винить его за мечту? - «Я ведь создан, чтобы стать Богом. Так почему мне не оправдать их ожидания? Люди будут молиться на меня, а я дарить свою милость. Благая цель, а средства никого не волнуют. Даже Эи, иначе она бы лучше следила за главным источником власти.»
Вновь обрыв и тяжелые мысли куклы о его жизни. Но в этот раз ситуация меняется. Будто сама Эи оскорблена мыслями собственного ребёнка. Новый удар молнии, но уже по Скарамучче. Заряд проходит по нему, не упуская даже миллиметра, оставляет новые шрамы и заставляет сердце биться чаще. Боль вновь возвращает его к жизни и Сказитель смеётся во все лёгкие. Искорки проходят по гортани, трахее и добираются даже до желудка. Смех звучит ужасающе, словно дикий зверь, на глазах которого убили всю его семью, пока сам он тонет в болоте, раненный и больной. Смех двоится, множится, выходя из пасти обезумевшего ублюдка, а вместе с ним выходит ток. Постепенно электричество покидает тело, оставляя его гореть изнутри. Кровь давно вскипела, от чего в некоторых местах открылись ранки. Зато глаза..Эти глаза сверкали от восторга. Эи знает, что он здесь и он идет за тем, что изначально
его.
Я шел во тьме дождливой ночи
И в старом доме, у окна,
Узнал задумчивые очи
Моей тоски.- В слезах, одна
Она смотрела в даль сырую…
Я любовался без конца,
Как будто молодость былую
Узнал в чертах ее лица.
Она взглянула. Сердце сжалось,
Огонь погас — и рассвело.
Сырое утро застучалось
В ее забытое стекло.
