Кровь, Смерть и Обречение

1 — Па бы меня зашиб. — Похрен. Его больше нет, — Майка не отрывается от кольта. Амос держит его в хорошем состоянии, но Майка хочет сам все проверить. — Ты знаешь, у него были больши-и-ие проблемы с головой из-за войны, — Амос продолжает молчать, и Майка добавляет: — Ты выстрелил. Мы живы. Все в порядке. Выкинь уже из башки. — Я не могу выкинуть все из башки, как ты.       Майка не может сказать, что тоже не может выкинуть все из башки — ни старуху, ни старика, ни негра с пацаном. Он с трудом поднимает глаза от кольта, чтобы взглянуть на брата. — Ну, это пройдет. Ты просто размяк. Па тебя избаловал. Мы все наладим, — брат молчит. — Тебя вообще там быть не должно было. Всю работу выполняю я. На что тебе жаловаться? М?       Пауза. Амос поджимает губы. — Я работал на ранчо две недели. — Что? Доски заколачивал? — Майка усмехается. — Тюки таскал? Разгребал дерьмо за лошадьми? Эка работа, — он плюет на револьвер. — Это тяжелая работа, — брат щурится. — Ага, — Майка тоже щурится, ехидно, — конечно. Может тебе понравилось, Амос? — он разворачивается к брату всем корпусом и издевательски тянет: — Может, тебе открыть свою маленькую ферму? Будешь коров дергать за соски? — он тянется, чтобы дать брату подзатыльник. Амос бьет его по руке, и Майка с гыканьем возвращается к револьверу. — Иди к черту! — Амос огрызается, умолкает на минуту и негромко добавляет: — Нет. Конечно, не нравится.       Майка продолжает чистить револьвер, его движения постепенно замедляются, а брат смотрит в огонь, разведенный под каменным сводом пещеры. — Не так просто грохнуть, кого знаешь.       Перед глазами встает лицо старухи, и Майка передергивает плечом. — Что ж… в следующий раз… постарайся не сближаться. М? — он усердно трет револьвер. — Это не так легко.       Майка вздыхает и считает до десяти. — Это просто дело, Амос, — он поднимает на брата глаза. — Ничего личного. Войти в дом, все разнюхать, выйти… Это так сложно? Всю грязную работу выполняю я.       Пауза. — Может, тебе стоит разок попробовать. — Что, прохлаждаться на ферме? С этими крестьянами? — Майка кривится. — А что ты делал? — в глазах Амоса вспыхивает недовольный огонек. — Работал. Все разузнал, — Майка шмыгает носом, — Нашел, чем нам заняться, как пересечем границу. Как всегда. Что, Амос? Желаешь поменяться местами? Будешь ломать носы и резать глотки, а я потаскаю сено и поточу лясы с крестьянами, как тебе такое?       Огонек гаснет, Амос моргает и опускает взгляд, а Майка издает удовлетворенный смешок и кивает.       Большую часть времени он провалялся в их лагере — его лагере, Амос был там всего раз — в глуши, как обычно, подальше от людей, и его это вполне устраивало. Так было с отцом и есть сейчас. Но первые дни он действительно все разнюхивал, заглянул в салун, расспросил местных пьянчуг, добыл газет, накопал слухов. Картрайтов тоже он нашел. Пара стариков и один негр, ему сказали, зажиточные, земля плодородная, куда не воткнешь ветку — она прорастет, не в пример фермам в округе. Ищут помощника. — Эти люди, — он трясет рукой, — сами выбрали эту жизнь. Разгребать навоз, дергать коров за соски, налоги платить… Трястись, что придет кто-то и все заберет. Они слабые… слабые, и не могут себя защитить. И они сами, сами впустили в свой дом чужака. И заплатили цену. Хочешь быть как они? Вернуться в начало? — Я не как они, — Амос огрызается. — Я выстрелил. — Да, — тугой узел в груди развязывается, из груди вырывается усталый, но искренний смешок, и он бережно откладывает в сторону револьвер, — Да, ты выстрелил, — он подвигается, закидывает руку на плечо брата, глухо смеется, с силой притягивая его к себе, — Это мой брат.       Амос напряжен, его мелко трясет. Но почти сразу он расслабляется, приваливается к нему, тяжело выдыхает, и когда Майка сжимает его плечо, трясется чуть меньше. Все нормально. Майка закрывает глаза. Мысли, обрывки воспоминаний накатывают, но какое-то время удается не думать. Минута без мыслей — это приятно. Дышать легче. — С нами все будет в порядке, Амос, — он сжимает плечо брата, успокаивающе, но достаточно сильно, чтобы тот не размяк. — Твой братишка знает, что делать…       Он понятия не имеет, что делать. Припасов на несколько дней, почти нет патронов. За звуками дождя ему мерещится цокот копыт и крики законников. Он надеется, Амос не слышит, как колотится его сердце, но на всякий случай отталкивает его. — Ложись спать, — он делает небрежный жест кистью и отстраняется, подбирает отложенный кольт. — Выезжаем, как дождь утихнет. 2 — Оставь, — фотографию вытащили у него из пальцев. — Я просто смотрю… Хозэя.       Старик вернул фоторамку на место, рядом с этим дурацким цветком. Бездумно, Майка забрал с тумбочки книгу, пролистал ее и поймал на себе тяжелый взгляд. — Что? Я не могу почитать? — Смотри, чтобы книги остались в прежнем состоянии. — Как самочувствие, старик? — Майка захлопнул справочник о грибах. — Держу пари, тебе не помешало бы что-то получше подстилки на земле… Мы все волнуемся за тебя.       Хозэя посмотрел ему в глаза, и Майка улыбнулся. Он слабел. Делал вид, что его не боится, но Майка-то видел; по поджатым губам, по тому, как старик чаще его избегает… боится. Учуял, знает, это вопрос времени, пока Датч не выберет того, кто моложе, сильнее, приносит больше пользы. Не сдерживает его на каждом шагу.       Хозэя открыл было рот, но их отвлек шум, а через секунду до слуха донеслись голоса Артура и Джона. Хозэя встрепенулся, и даже не глянув на него и быстрым шагом направился к окраине. Майка подобрался, сел и увидел пацана Эбигейл, в опор несущегося к папаше, которому до него не было никакого дела.       Он бездумно ударил прикроватный столик кулаком и замычал, когда костяшки вспыхнули болью.       Хрень растянулась почти на неделю. Он собирался уехать, зализать раны, а не отлеживаться, рискуя быть прирезанным, но совершил ошибку: прилег, а наутро уже не встал, не открыл глаза и не очнулся. Придя в себя через несколько дней, Майка узнал две вещи: Гримшоу определила его на койку Моргана… и его осматривала она и вечно обдолбанный пастор Суонсон.       Пастор ввел ему морфий: у Майки теперь был след укола на руке. Пока он валялся без сознания, его раздевали, ворочали, трогали, мазали этой липкой вонючей дрянью, от запаха которой мутило и к горлу подступала тошнота. Он лежал, прикованный к койке, слушал жужжание лагеря и раздражался с каждым днем сильнее. Его сковывала слабость и тупость, в которых он винил этот проклятый морфий. Гримшоу постоянно крутилась рядом. Иногда жратву и воду приносили Тилли или Мери-Бет, и это было неплохо, но они не задерживались, как у этого мальчишки О’Дрисколла.       Он пролистал все книги от корки до корки. На некоторых страницах аккуратным, витиеватым почерком Артур вывел заметки; писал как баба, рисовал эти свои нелепые почеркушки, строил из себя невесть что.       Но Артур и Джон вернулись, и Майка больше не мог лежать. Если он продолжит, кто-то урвет его работу, например, этот пронырливый сопляк Ленни. И ему нужна была эта работа. От мысли, что дело перекинут Артуру, у него вскипала кровь. Поэтому он сел на кровати, с трудом нагнулся и стал надевать сапоги. Пальцы на правой руке болели, распухли, но работали, и чернота сходила на нет.       Он услышал шаги и едва не скрипнул зубами, узнав походку Гримшоу. Шаги остановились, он увидел ее черные юбки, учуял запах дорогого парфюма и сжал дрогнувшие пальцы в кулак. — Куда вы? — Недалеко, — он закончил со вторым сапогом. — Оставайтесь лежать. Вы не здоровы, — Майка закрыл глаза и медленно вдохнул. — Вы представляете, что у вас со спиной? Чудо, что вы шевелитесь.       Майка подождал, выдохнул и поднял на нее взгляд. Прищурился, когда яркое солнце полоснуло по зрению. Место укола потянуло. — Вы заботливая женщина, Сьюзан. Заботливая, — он хлопнул себя по коленям. — Если спросите меня… В лагере вас недостаточно ценят…       Гримшоу фыркнула. — Что ж, спасибо, мистер Белл, — ее глаза смягчились, и Майка подался вперед. — Полагаю, так на женщин действует одиночество и бездетная старость.       Лицо Гримшоу дернулось и застыло. — Вы, мерзкое существо. Делайте, что хотите, — она развернулась и в вихре юбок унеслась прочь.       Посмеиваясь и качая головой, Майка притянул к себе оружейный пояс и, морщась, поднялся на ослабшие ноги. Позвоночник и кости запротестовали, мышцы потянуло. Все с ним было нормально. Он будет в порядке, как только свалит из лагеря. Он заправил рубашку в штаны, застегнул ремень и направился к шатру Датча, но проходя мимо кухни, притормозил. От него воняло лекарствами и той дрянью, которой натирали ушибы и спину. Он склонился над бочкой, зачерпнул ладонями воду и плеснул пару раз на на шею и лицо. Помешкав, полез, чтобы ополоснуть руки. Вода была идеальной: теплой, но достаточно прохладной, чтобы бодрить. Не будь вокруг лагеря, он содрал бы с себя грязные тряпки и облился целиком, чтобы соскоблить с себя грязь и запах подвала, Валентайна и беспомощности. — Мистер Белл! Это же питьевая!..       Майка застыл с руками по локоть в бочке. Вода капала с усов и подбородка, теплый ветерок касался лица. Он слышал голоса женщин, видел краем глаза Робертс и Миллер. Он чувствовал себя липким и грязным, рубашка липла к спине, он выглядел не лучше пастора или Дяди. Ему повезло, что в лагере не было Моргана, или острого на язык мексиканца. Но оставались женщины. В любом другом лагере они и глянуть бы косо на него не посмели, будь он хоть с головы до ног в дерьме. Но эти…       И этот обрюзгший морж будет его одергивать у всех на виду.       Майка оттолкнулся от бочки, медленно встряхнул руками и развернулся к Пирсону. Он бы предпочел Суонсона, но того не было. Зато был Пирсон. Пирсон сойдет.       Майка улыбнулся и неспешно направился к нему. С каждым его шагом плечи Пирсона чуть опускались, а взгляд становился более травоядным, зато у Майки со спины будто снимали один за другим тяжелые камни, и дышать становилось легче. Он остановился рядом, глянул в сторону шатра, где разговаривали Датч, Марстон и Артур, потом наклонился и понизил голос: — Так, — ладонь легла коку на плечо, — набери по новой, жиробас.       Краем глаза он видел Эбигейл и Лору. Они оставили свои бабские занятия на кухне и теперь наблюдали за ними. Он выпрямился и откинул прилипшие ко лбу волосы назад. — Это последняя, — Пирсон сказал тихо. — Очень плохо. Похоже, ты не слишком следишь за делами в лагере, если у нас нет чертовой воды… Неудивительно, что нам постоянно чего-то не хватает.       Пирсон что-то промямлил. Майка отстранился, похлопал повара по плечу и небрежно махнул рукой. — Ну, иди. Разберись с этим. Давай, шевелись, — подавленный вид Пирсона чуть поднял настроение. — Тебе это будет полезно, толстяк.       Посмеиваясь, Майка встряхнул руками, вытер их о штаны, глянул в сторону кухни и удовлетворенно отметил, что Лора и Эбигейл смотрят на них. У него, похоже, притупилось зрение, и в этом он тоже винил долбанного пастора и морфий, потому что лица женщин слегка расплывались… это пройдет. Но даже так, он видел недовольную физиономию Робертс. Корчит рожи, будто замужняя мамзель из высшего света, а не шлюха с выблядком, перетраханная всем лагерем. Она попала к Датчу еще молодкой и подзабыла, каково оно там, снаружи, в реальном мире, где со шлюхами обращаются как со шлюхами. Но ее мозги скоро встанут на место. Попав в жопу, люди быстро трезвеют, а они погружаются в жопу глубже с каждым днем. Миллер Валентайн слегка отрезвил, может, у Адлер, Джонс и Мери-Бет мозги тоже слегка встанут на место. Датч, Артур, Марстон и старик стояли перед шатром, и боковым зрением Майка уловил движение: за деревом, у обрыва, прятался пацан Эбигейл. Глазел на папашу, но подойти не смел. — Майка! — Датч первым заметил его. — Ты на ногах! — Конечно, Датч, — он кинул быстрый взгляд на Моргана, потом на Марстона, на Хозэю. — Что происходит? — Артур и Джон сорвали куш, — Датч кивнул на Хозэю; тот пересчитывал купюры, и не какие-то там однодолларовые, складывал в общак, выводя цифру в книге. Майка видеть не хотел эту цифру. — Ну, это… отличная новость, — он выдавил улыбку и с трудом перевел взгляд на Датча. Накатила усталость. Чертов морфий. Он поискал пастора глазами, кулаки непроизвольно сжались. Нагонять Моргана будет очень тяжело. — Откуда?.. — Мальчики взяли банковский дилижанс, рядом со Строберри, — ответил Датч, широко и сыто улыбнувшись.       Значит, Морган взял Марстона вместо него. Майка работал, чтобы достать эту информацию, угрохал на этих утырков часов пять и остался ни с чем. Он поджал губы, потом не выдержал: — Это была моя наводка. — Мы знаем, — Хозэя, цепко глянул на него. — Артур сказал. — Твоя доля тут тоже есть, — сухо сообщил Артур, выудил из кармана пачку купюр и протянул ему. Когда Майка замешкался, он поторопил: — Ну, бери.       Майка глянул на Датча. Датч наблюдал, оценивал, по его черным глазам невозможно было прочесть, о чем он думает. Майка посмотрел на Моргана; специально предлагает деньги сейчас, при всех? Он сглотнул, глядя на купюры. Меньше, чем за прямое участие в деле, и еще меньше того, что банда уже ему должна. — Кинь в общак, Артур, — он выдавил улыбку. — За то время что я, эм… пролежал без дела.       Морган пожал плечами, но настаивать не стал. Майке стоило труда не глянуть на Датча. Он глубоко вдохнул, привалился плечом к опоре шатра и покосился на Джека. Парень считал, его не видно, но его прекрасно было видно. Марстон слишком упорно избегал взгляда в его сторону, чтобы Майка поверил, что он не замечает пацана. Майка посмотрел прямо на Джека и подмигнул ему. Мальчишка забился дальше за дерево, а Майка глухо рассмеялся. — Законники подозрительно быстро нас нашли, Датч. С поездом.       Датч нахмурился, а Майка чуть склонил голову. — Законники? Какой поезд?..       Морган не глянул на него. — Времена изменились, — сказал Хозэя. — Они просто быстрее реагируют. — Или, может, дело в Пинкертонах, — вставил Майка. Морган, наконец, посмотрел на него, резко и остро. — Пинкертоны? Они здесь причем?       Майка не мог отделаться от мысли, что если бы рассказал о Пинкертонах в Валентайне, все могло сложиться иначе. Но если бы он пьяный ворвался в лагерь после той бучи и начал нести что-то про Пинкертонов, обвинили бы его. В конце концов, ни Моргана, ни черномазых в той передряге не шлепнули, ни к чему было себя подставлять. Он не знал о западне. Он был почти рад, что женщины встретили законников, и внимание переключилось на кого-то другого. — Ты не знаешь? — он поднял подбородок и оскалился. — Джонс и другие, которых ты отпустил из лагеря с О’Дрисколлом?.. Пинкертоны выследили их у реки. Кто знает, что они выложили…       Датч поднял ладони. — Уверен, они не проронили не слова. — Я просто беспокоюсь, босс, — Майка пробормотал. — Что он несет, Датч?       Датч вздохнул. — Этот Росс, он и еще один малый, Милтон, объявлялись… Запугивали женщин, — секунду Артур выглядел потрясенным, почти виноватым. Он бросил взгляд в сторону кухни. — Девушки поехали в город и у них… возникла ситуация с О’Дрисколлами. Но Майка их вытащил. Я говорил, Артур, на него можно положиться. — Как скажешь, Датч. — Не завидуй, Морган. — Я верю в него, Артур, — рука Датча легла на плечо; Майка, отвлекшийся на Моргана, дернулся. Артур смерил Майку оценивающим взглядом, потом покачал головой. — О’Дрисколлы? Господи, Пинкертоны, законники, О’Дрисколлы… Сколько этих гадов ползает вокруг?..       Джек продолжал собачонкой глазеть на них. Больше, чем Майку, это раздражало только Марстона. Он не смотрел в сторону обрыва, яростно чадил сигаретой, и крылья его носа раздувались, а дыхание было слишком размеренным: он его контролировал. — Иди сюда, сынок! — Датч неожиданно позвал. — Не бойся.       Джек помешкал, вышел из-за дерева и засеменил к ним. Датч сделал жест, чтобы приблизился, отпустил Майку, приобнял мальчишку и притянул к себе. — Славный мальчуган. Очень смышленый, — он смотрел на Марстона, а Марстон смотрел в сторону. Предостерегающий взгляд Моргана Датч игнорировал. — Хозэя учит его читать; малыш схватывает быстрее тебя, Джон.       Джон, не мигая, смотрел на тлеющую сигарету, готовый взорваться, и Майка переключил внимание на Джека. — Парню нужно что-то помимо книжек, — он рассмеялся. — Что-то, чтоб закалить характер, м? Может, научиться стрелять. Да, Джек?       Джек посмотрел на него неуверенно, но не без интереса. Майка нагнулся, грубо взлохматил волосы на его голове, и Джек издал сдавленный звук. — Почему бы тебе не держать руки при себе, а? — Артур резко сказал, и Датч с укором воскликнул: — Артур!       Марстон, наконец, повернул голову, нашел глазами Джека, Майку и сощурился. — Мотай отсюда, парень! Не путайся под ногами! — Джон, — Датч предостерегающе произнес. — Ну, а чего ему здесь делать? — Марстон бросил злой взгляд на Майку. — Мы что, няньки? А? Монашки?       Джек потупился, часто заморгал, и его глаза влажно заблестели. За такое папаша бы их выдрал. Они, впрочем, в четыре года папашу в глаза не видели. Развернувшись, малой сорвался с места, а Хозэя бросил на Марстона ледяной взгляд. — Дурак безмозглый, — и он направился за пацаном. — Черт возьми, Джон! — сердито выплюнул Датч. — Ты знаешь, что я думаю об этом, Датч, — отрезал Джон. — Ему здесь не место! Среди, — он задержал взгляд на Артуре, на Майке. — нас. Где его мать? Она вообще за ним присматривает? — Жаль, отец за ним не присматривает. — Катись отсюда, Джон, — Артур процедил. — С радостью. Почему бы тебе не пойти за Хозэей, Артур? Ты же любишь играть в папашу. — Марстон, ты — дурак. — Ты меня разочаровываешь, Джон, — Датч покачал головой. Марстон отбросил бычок в сторону и сутулой походкой зашагал прочь: — Да. Знаю. Я всех разочаровываю, — он кинул уже на расстоянии. — Ну, что поделать! — Ладно, джентльмены, — Артур махнул рукой, сплюнул в сторону и оставил их вдвоем, сдержанно кивнув Майке. Датч хмуро смотрел им вслед, и Майке оставалось гадать, в самом ли деле он ожидал какой-то другой результат. — Я бы хотел, чтобы он больше ценил то, что у него есть, — Датч, наконец, сказал, все еще глядя в сторону, где скрылся Марстон.       Майка покусал губу, где ее рассекал шрам, по-прежнему в сомнениях. Потом решился. — М-м-м, да, жаль парня… Но так ли это плохо, Датч?.. — Так ли плохо? — Датч повернулся к нему и нахмурился; когда Датч хмурился, хмурилось все лицо, — Что ж, я не знаю, Майка. Ты скажи мне. Так ли плохо, когда отец делает вид, что его сына не существует?.. — Я знаю, — Майка поднял ладони. — Я знаю, — он оттолкнулся от опоры и сделал пару осторожных шагов к Датчу. — Но посмотри с другой стороны… Взгляни на Эбигейл… Да, она вносит посильный вклад. Но мы оба знаем… на самом деле она думает только о сыне. — Она мать. Конечно, она думает о сыне.       Майка вдохнул поглубже, чтобы успокоиться, лучше контролировать речь. — Все так, босс, но… Джон, — он потряс рукой в сторону, где скрылся Марстон, — мужчина… Может, — он понизил голос почти до шепота, — стоит позволить вещам идти своим чередом? Если все начнут ставить свои интересы выше интересов банды, к чему хорошему это может привести?..       Датч не ответил. Его лицо не выражало ничего; он просто смотрел, и это нервировало. — Как я это вижу… Джон совершил ошибки, мы все совершаем ошибки, — Майка помолчал, давая словам осесть. — И он делает все, чтобы их исправить. Разве заботясь о банде, он не заботится так же и о мальчике?.. — Ошибки, Майка?       Майка глянул в сторону, раздраженно выдохнул и добавил: — Как только у людей появляется что-то… на стороне, они забывают о деле, и думают только о себе. Джон один раз оставлял банду, когда решил, что пацан не его. Если примет парня, может свалить еще раз. Уже навсегда. — Джон волен уйти, сынок. Как и ты. Здесь все — свободные люди. — Да, босс, я…       Майка замялся, сдуваясь, чувствуя себя идиотом.       Свободные люди, он не верил в эту брехню; «Как и ты» — Датч намекает, что прогоняет его? Майка зарвался? Он изучил лицо Датча в поисках ответов, но тот даже не смотрел на него. Молчал.       Молчание раздражало. Оно не было чем-то непривычным. Молчание заставляло собеседника ерзать, гадать, что сказано было так или не так. Поэтому Майка ждал. — Как ты? — Датч неожиданно спросил, и досада усилилось.       «Вы же убьете его!»       «Вставай, сын. Ты в порядке?» — Датч поднимает его с земли. В голосе искреннее беспокойство, которое сложно подделать.       Девицы редко замечали его, хотя он частенько ошивался рядом. Карен как-то обронила фразу, напомнившую ему сразу о Датче, и Майка много обдумывал ее.       Лучшие актеры проживают свою роль.       Он вспоминал сцену в баре и предпочитал дальше не ломать голову. — Я в поря-я-я-ядке. Вечером поеду в город. — Если тебе нужно время… — Я в порядке, — Майка оборвал, напоролся на жесткий взгляд, потупился, давя раздражение и пробормотал: — Послушай, Датч, я уверен, что напал на след. Хороший след. Мне просто… просто нужно еще немного времени. — Тебе нужно еще немного времени, — Датч кивнул. — Дай мне это сделать… Ты не пожалеешь, босс… — Хм, — Датч отвернулся.       Майка молчал, чувствуя, что сейчас следует молчать. Наконец, Датч развернулся к нему, и Майка приготовился. Датч говорил много ерунды. Это утомляло, в то же время то, как он управлялся со словами, немного завораживало. Вызывало зависть даже. — Насчет Валентайна… Ты молодец, сынок.       Сердце пропустило удар. Во дворе Майка подумал было, что совершил большую ошибку, но сейчас в глазах Датча прочел: он избежал страшной ошибки. То, что он провалялся неделю, играло в его пользу… пусть они и вились все вокруг О’Дрисколла, а не вокруг него. И Датч доволен. Это хорошо.       Нужно было продержаться еще немного. Еще чуть-чуть. Он вздохнул и развел руками. — Конечно, Датч. Я не мог оставить их там. Мы все должны держаться вместе… как ты всегда говоришь.       Он заглянул в черные глаза Датча, и Датч хмыкнул. Секундное облегчение превратилось холод и ухнуло вниз. Глаза все так же ничего не выражали, но в них Майке почудилась насмешка; он четко осознал, что один в лагере, где каждый готов перегрызть за Датча глотку. Пальцы затряслись. Хотелось выхватить пушки и всадить все двенадцать пуль в грудь напыщенного ублюдка, наблюдать, как его самоуверенное лицо искажают изумление и страх. — Ты знаешь, — голос Датча вырвал его из мыслей, — в молодости я был действительно злобным сукиным сыном… Когда все тебе об этом напоминают, сложно быть чем-то еще. Хозэя показал мне, что может быть иначе, — он шагнул к нему, положил ладонь на плечо, наклонился, доверительно понизив голос, — в лагере есть люди, которые в тебе сомневаются. Но я… я в тебя верю.       Ситуация становилась неуютной. При упоминании Хозэи Майка едва удержался, чтобы не поморщиться. — Я… эм… Я, я н-не знаю, что тебе ответить, Датч. Датч отпустил его. — Ничего. Я уверен, ты со всем разберешься. — Кане-е-шна, босс, — Майка пробормотал. — Я, эм, пойду, приведу себя в порядок. — Разумеется, — Датч кивнул, уже отворачиваясь. — Иди. 3       Лора закончила выжимать нательный комбинезон, повесила его на веревку, взяла из груды грязных вещей чью-то рубашку и опустилась перед тазом с водой. Монотонные тупые движения очищали голову, успокаивали. Солнце било в глаза. Краем глаза она уловила знакомую высокую фигуру, синее пятно рубашки и подняла голову. — Артур!       Карен, стиравшая рядом, тоже посмотрела в его сторону, а Морган, на полпути к лошадям, обернулся. Лора отставила в сторону стиральную доску, поднялась и направилась к нему.       Гримшоу, похожая на ястреба, сидела у их палаток, что-то вышивала. С ее места открывался отличный вид почти на весь лагерь. Она проследила за Лорой со своего места и прищурилась. — Утро, — Морган кивнул, внимательно осмотрел ее, задержав взгляд на оставшихся следах синяков и ссадинах. На его лице промелькнуло странное выражение. — Слышал, у вас были проблемы… Это что… О’Дрисколлы? — Лора кивнула, и он протянул: — Черт… не знал, что дошло до рукоприкладства… — Мы легко отделались. — Если вы так говорите, — Артур покачал головой. — Вы, э, что-то хотели? — Да, — Лора вытерла руки о передник. — У меня нет четырех долларов. Нарисуете в долг?       Брови Моргана чуть опустились, на лице проступило непонимание. — Четыре доллара? О чем вы, черт побери, говорите? — Вы сказали, за рисунок — четыре доллара, — конечно, он не помнил. — У меня денег нет. Отдам, как появятся. — А-а-а, — непонимание исчезло, и Артур махнул рукой. — Черт, да я просто пошутил. Господи, да не буду я брать с тебя никакие четыре доллара. Что это, — он поскреб заросший щетиной подбородок, — за рисунок такой, что ты так его хочешь? — Моей сестры. — Сестры? — он вскинул брови. — У меня нет ее фотографии. Только описание, — она помешкала и с большой неохотой добавила: — Так что… возможно… этот рисунок все-таки стоит четырех долларов.       Артур помолчал, глянул под ноги, качнул головой, хмыкнул. — Возможно. Я не представляю, как это буду делать. В любом случае, — он положил руки на пояс и поднял подбородок, — сейчас у меня на это времени нет. Уезжаю. — В город? — Лора выпалила быстрее, чем успела себя остановить, и Морган прищурился. — Нет. Там что-то хотели?       Лора изучила его лицо, на котором уже проступало подозрение. — Нет. — Хах. Окей, — он еще недолго смотрел на нее, кивнул и ушел к своему тяжеловозу.       Лора проводила его взглядом. Телеги не было. Пирсон уехал пару часов назад. Она вздохнула, бросила взгляд на Гримшоу, поджала губы и направилась обратно к женщинам.       В лагерь из Валентайна они вернулись ранним утром, но Лоре казалось, что это был поздний вечер. Ее мутило, и она провалилась в беспамятство, едва упав на спальник. Очнулась утром с раскалывающейся головой, отловила Гримшоу, проигнорировала ее ледяной взгляд и выдала свою версию событий. Никаких банков и ограблений; лом у Карен оказался потому, что они видели О’Дрисколлов, и Сэди пропала. Про попытку Белла кинуть их на растерзание Куперу она умолчала.       Первый день она пролежала в мутном оцепенении, больная и разбитая. У Кирана началась лихорадка, Белл слег, Адлер тоже. Суонсон резко протрезвел, охал и причитал, дыша перегаром, источая запах немытой одежды и старого пота, занимаясь больными. Штраус щелкал языком, недовольно щурился и приносил лекарства. Она надеялась, не те, просроченные, что они собирались продавать в городе.       На второй день она пришла в себя и была загружена работой: Гримшоу мстила за пощечину. Но работа ее не тяготила. За ней мысли приходили в порядок, а время бежало быстрее. И работа делала ее полезной.       Но одна лишь работа по лагерю не ценилась. «…Он тебе враз на шею сядет…» «…И поубавь-ка рвение с кухней. Так и будешь драить тарелки…» — Хочешь? — Карен выудила откуда-то из-под юбок флягу и протянула ей. Лора бросила взгляд на Гримшоу, приняла виски, сделала быстрый глоток и скривилась. — Чертова грымза, — Карен фыркнула.       У чертовой грымзы были все причины быть ими недовольной. Лору удивляло, что ее до сих пор не вышвырнули. Банда тратила деньги на нее, но Лора не приносила денег. Она приносила проблемы. Она бросила взгляд в сторону Кирана. Он еще не оправился, ему постелили под навесом, рядом с Хозэей и Вильямсоном. Он настолько ослаб, что не замечал присутствия Билла.       По траве зашуршали шаги. Лора бездумно повернула голову, и ее будто ударили. Тягостное оцепенение сменилось острым, холодным чувством, во рту пересохло. Она быстро сунула флягу обратно Карен. Карен проследила за направлением ее взгляда и досадливо щелкнула языком, тоже увидев Белла.       Белл уже нацепил пояс с оружием и к ним приближался стелящейся, неуклюжей походкой, придерживаясь за рукоятки своих любимых револьверов и поглядывая по сторонам. Лора успела подумать, насколько спокойно в лагере было, пока он не очнулся.       Пока ей не нужно было быть постоянно настороже.       Поняв, что обнаружен, Белл замедлил шаг, взмахнул пару раз руками и неспешно подошел. — Посмотрите на себя, красавицы… М-м-м… Глядите, не испортите эти руки…       Было сложно не испортить, когда этими руками выполнялась вся работа. Лора не видела, чтобы кто-то из мужчин штопал или стирал одежду. Они и не были обязаны, рискуя жизнями, Белл и прикованный к постели Киран тому доказательство. — Мистер Белл, — Мери-Бет сдержанно улыбнулась. — Пришли в себя, — Карен кивнула. — Ваш голос слышно издалека.       Белл тяжело привалился плечом к дереву, излишне громко выдохнул и посмотрел на них сверху вниз. Он умыл лицо, волосы и сменил одежду, но от него по-прежнему несло мазью, лекарствами и старым потом. Наверное, он это понимал, потому что соблюдал достаточное расстояние и держался скованно.       Он размял шею. — Ну и как вы… эм… после Валентайна?.. — Прекрасно, — Карен сухо бросила, не глядя на него. Белл посмотрел на свои ногти, потом снова на них, встряхнул рукой. — Вам следует быть осторожнее со всеми этими О’Дрисколлами и Пинкертонами на хвосте. Меня может не оказаться поблизости в следующий раз…       Правую руку, с которой еще не до конца сошли синяки, Белл оставил лежать на рукоятке, бросая короткие взгляды на Мери-Бет; это был настолько очевидно и по-детски, что хотелось закатить глаза. — Вы знаете, — глядя себе под ноги и изредка поглядывая на них, Белл произнес: — Возможно когда вы снова соберетесь куда-то выбраться… Вам следует позвать не О’Дрисколла, — молчание, и: — Не то, чтобы следующий раз для кого-то из вас настал в ближайшем времени, — он издал смешок. — Да, — Мери-Бет сказала тихо, не глядя на него. — Я не думаю, что кто-то из нас теперь выберется в город. — Мисс Гримшоу не дает вам продыху, м? — Белл перенес вес с ноги на ногу и побарабанил пальцами по ремню. — Вымещает на вас свои обиды? Мисс Грымзоу… Ха-ха… мисс Грымзоу…       Никто ему не ответил, но Лора видела, как уголок рта Карен чуть дернулся вверх. Белл отсмеялся, потом прочистил горло и снова поднял на них глаза. — Но я могу, — он подался вперед и коснулся пальцами груди, — могу взять кого-то из вас, — он помолчал, перевел взгляд с так и не глянувшей на него Мери-Бет на Карен, встретился глазами с Лорой. Лора моргнула, а когда снова на него посмотрела, Белл уже глядел на Карен. — В город, — он сделал неопределенный жест. — Развеяться… Просто говорю. Ну, я вам не мешаюсь… Леди,.. — он медленно поднял руки, оттолкнулся от дерева, неуклюже попятился, развернулся и ушел.       Карен и Мери-Бет переглянулись. Карен издала неприличный звук и закатила глаза, а Мери-Бет тихо вздохнула. — Хорошо, что он отрубился до того, как успел наплести всем, какие мы плохие, — Карен принялась агрессивно тереть чьи-то кальсоны.       Мери-Бет не ответила: Белла ей все же было жаль, наверное, единственной кроме Гримшоу. У Мери-Бет была эта прирожденная способность к сопереживанию.       Лора продолжала стирать. Но движения больше не успокаивали, руки слегка дрожали, а мысли неслись. “Зачем вам в город, дорогая? Это пыльная дорога, тряска, морока”, — Пирсон бубнит, не глядя на нее, угрюмый после стычки с Беллом, в спешке собираясь и запрягая лошадей. “Бросьте вы ерунду говорить. Лучше займитесь кухней. У вас это лучше получается, чем у этой балаболки Джонс… Я уже не говорю о миссис Адлер. Клянусь, она нарочно моет кое-как, чтобы ее не ставили за работу…”       Палатка Штрауса пустовала. Он уехал два дня назад. “По какой причине вы хотите в город, мисс Лора?” “Я думаю, что смогу принести там большую пользу.” “Прошу прощения, фройляйн. Но даже если бы мне был нужен помощник… Вы, дамы, имели в городе какие-то проблемы, нет?” — Штраус опускает очки на кончик носа. — “Мисс Гримшоу ясно дала понять, что вам следует оставаться в лагере. Думаю, у мистера Пирсона для вас есть работа…”       Если она начнет приносить деньги, они будут чуть более заинтересованы в том, чтобы что-то для нее делать. Ей нужно было попасть в город. Не ждать, пока через полтора года Гримшоу начнет доверять ей, пока что-то будет предложено. Она сама по себе.       Девушки доверяли Артуру, и он так удачно вернулся сегодня. Но их поездка сделала его бдительным. Она видела это по тому, как он напрягся при упоминании города. Он винил себя, что отпустил их.       А вот Беллу плевать, что с ней станется, если ее снова увидят О’Дрисколлы или Пинкертоны… и она жалела, что не принесла ему эту чертову бутылку, которую он просил. Что не вызвалась что-то для него сделать, пока он лежал. Первое время — без сознания. Но потом он пришел в себя, и Лора видела, как он ведет себя с Гримшоу и даже Мери-Бет, которая подходила к нему иногда.       Она прокручивала в голове различные сценарии. Она подходит к нему, и Белл сдает ее Гримшоу и Датчу. Поднимает на смех у всех на глазах. Или берет с собой, заваливает у реки, потом перерезает глотку и сбрасывает в воду. Зажимает где-то в салуне или мотеле.       Лора мотнула головой. Белл не так примитивен, как Винни или Вэс. Неуравновешенный, скользкий и подлый, но он не станет увозить ее из лагеря, только чтобы убить. Белл держался всегда жестко, дерзко или наигранно любезно, но во всей этой показной нарочитости сквозила какая-то неуверенность, желание понравиться, как у дворовой псины, которая и лает, и огрызается, и виляет хвостом.       Она не знала, нравится ему или нет. Он подошел к ней в Строберри, но она была единственной женщиной в помещении, а он был пьян. Его липкие взгляды ловили на себе все девушки в лагере, но он выделял Эбигейл и Мери-Бет.       Из-за Лоры люди начинали думать про него самые разные вещи, он сказал, и если в лагере увидят, что она по своей воле проводит с ним время, проблема уйдет сама. У него был резон взять ее с собой.       Но он уезжал; вернулся от Бейлока с сумками, и теперь, сидя на кровати, сосредоточенно комплектовал их пайками с кухни, патронами, одеждой и другим снаряжением. Он уезжал, и у Лоры было не так много времени на решения. В кои-то веки Белл находился постоянно у всех на виду, а Гримшоу по-прежнему сидела у их палаток, откуда просматривался почти весь лагерь. Лора не могла выловить его, чтобы поговорить наедине. — Я на перерыв, — она отставила доску и поднялась на ноги. Постояла пару секунд, и раньше, чем решилась, пошла, но не к палатке Моргана, а просто вперед, чтобы начать двигаться. Искоса глянула в сторону Белла. Он не смотрел на нее, а по-прежнему возился с сумками.       Стараясь выглядеть непринужденно, Лора добралась до кухни, чуть помешкав, зачерпнула из бочки ковшом воду и отпила. В этот момент ей было все равно, совал Белл туда руки или закидывал Дядю целиком. Остатками воды она умыла лицо, и посвежело. Взгляд упал на полки с припасами. Она подумала принести Беллу что-то съестное, но представила, как подходит к нему с банкой бобов или кукурузы, и стало смешно. Лора ни разу не видела, чтобы он вообще ел. Зато видела, как он выпивает.       Лора наклонилась и выудила бутылку из ящика под столом, сжала в трясущихся пальцах, быстро огляделась и обреченно направилась к палатке Артура.       Она привыкла сталкиваться с Беллом ночью или вечером, в темноте, каждый раз. При свете дня он не выглядел таким угрожающим: выношенные штаны, нуждающиеся в починке, и неряшливо заправленная в них выцветшая рубашка, продранная на плече, делали его обычным. Он осунулся и казался меньше, чем был. — Мистер Белл.       Белл поднял на нее глаза, посмотрел сначала на лицо, потом на бутылку, помешкав, поставил сумку на землю, принял пиво, рассеянно повертел за горлышко и покивал. — Вы, эм, всегда так долго выполняете просьбы, мисс Лора?.. — он издал смешок. — Спасибо за пиво. И что же вы от меня хотите?.. — Как вы? — Я в порядке, — он опустил глаза, — А вы? — Все нормально. — Мхм-мхм, — Белл отвлеченно кивнул, скользнув безучастным взглядом по ее руке и лицу. — Так что вы от меня хотите?.. — Возьмете меня в Валентайн?       Белл моргнул. Секунду он выглядел удивленным, почти обрадованным. Потом его взгляд стал колючим и подозрительным. Он хмыкнул, рваным движением откупорил бутылку о стол и сделал пару крупных глотков. — Вы хотите, чтоб я взял вас в город, — он кивнул и глянул в сторону Гримшоу. — Конечно. Почему нет. Я могу взять вас в город, — он перевел взгляд на Лору. — Я думаю, мы можем неплохо провести с вами время… Что? — он прищурился. — Что-то не так?       Во рту пересохло. Беллу ничего не стоило взять ее с собой в город. Он все равно туда ехал. Но он не из тех, кто станет оказывать услугу за так. Лора думала, что готова к такому ответу. Но она представила, как они едут в город, и сколько времени приходится с ним провести, и хотелось развернуться на месте и сбежать. — Я думала, может, вы сможете помочь… помочь мне добраться до Валентайна. — Помочь добраться, — Белл повторил. — Нет. Я боюсь, я не смогу.       Лицо Белла утратило выражение, он молча отпил из горла, опустил бутылку между колен, повертел ее, разглядывая кованые носки своих сапог. — Что-то еще?..       Она слышала, как ветер шелестит кронами деревьев, и кто-то колет дрова. Размеренное дыхание Белла и стук собственного сердца. Лошадей у коновязей. Секунды тикали. Лора кожей ощущала взгляд Гримшоу и думала, кто еще смотрит на них, и что будет, если она сейчас развернется и уйдет. В глазах Белла мерцал нехороший, мстительный огонек, вспыхнувший еще там, в офисе врача. Или еще раньше. Когда Лора вернулась с пустыми руками. Когда он уходил от Мери-Бет, вцепившись в рукоятки своих револьверов. Когда подстерег Лору на окраине лагеря. В утро, когда они уезжали к реке.       Кто-то подошел. Белл приподнял голову, а Лора обернулась. — Майка, — Артур привалился плечом к повозке, мимоходом глянул на Лору, потом на Белла, сузил глаза. — Ты еще здесь?.. — Ненадолго, ковбой, — Белл небрежно бросил, отхлебывая из бутылки и отставляя ее на столик, рядом с потрепанной книгой и фоторамкой. Лицо Артура ожесточилось. Казалось, он скажет что-то резкое. Но он смерил Белла взглядом, помолчал, размышляя о чем-то, почесал подбородок, скривился и протянул: — Послушай, если тебе еще нужна эта койка… — Я в полном порядке, Артур.       Морган помедлил, потом хмыкнул. В его глазах вспыхнули ироничные искорки. — Ладно, — он усмехнулся. — Поправляйся. — Я в пар-я–а-адке, Морган, — Белл огрызнулся. — Ага. Ка-а-анешна, — Артур оттолкнулся от повозки, хлопнул его по плечу, кивнул Лоре и ушел. Лора проводила его взглядом. Потом глянула на Гримшоу, все еще следящую за ними. На Белла, снова взявшего бутылку и сделавшего пару глотков. — Может, Артур меня подвезет, — она выпалила быстрее, чем успела себя остановить.       Белл, искоса провожающий взглядом Артура, застыл. Потом медленно поднял глаза на нее. В них вспыхнуло раздражение, потом холод и злость, усы дернулись. — Ну-ну. Может, вместе попросим Артура, м? Почему сразу не попросили? Почему я?       Он понял, что она попыталась сделать. Он был головорезом, а не идиотом. — Потому что он уезжает не в город, — Лора пыталась звучать ровно, но голос звенел. — А вы едете в Валентайн. — Да, и потому что большой братец Морган никуда вас нахер не возьмет, после всей той жопы в Валентайне, да? — Белл недружелюбно оскалился.       Время утекало. Она не сомневалась, что если кто-то поймет, что происходит — Карен, Гримшоу, Морган — ее попытаются отговорить. До сих пор никто не понял только потому, что никому не приходило в голову, что из всех людей она обратится к Беллу.       Она отчаянно искала повод пойти на попятную и боялась, что если этот повод найдется, она им воспользуется. Но это не решит ни ее проблем, ни остудит накаленную ситуацию с Беллом. Только сделает вещи хуже. Возможно, ей лучше было поехать именно с ним, не с кем-то другим. Пережить этот ужас, а не бегать от него.       Она примирительно подняла руки. — Я прошу прощения… Давайте поедем?.. Зайдем в салун, да?..       Белл пару секунд пусто, но пристально смотрел на нее, будто проверял, шутит она или нет. Потом чуть расслабился. — Ладно, — не вполне искренним, но другим, более легким, снисходительным тоном отозвался он, и аккуратно отставил бутылку. — Я не такой плохой, Лора, — он изобразил улыбку. — У меня есть деньги… Будет весело.       Каждое его слово кричало: будет не весело, и внутри еще слегка упало. Белл наклонился вперед, коснулся ее руки, и Лора дернулась. — Это верное решение, хорошее решение, — он понизил голос. — Тебе будет полезно иметь связи. Я собираюсь быть большим в банде. Очень большим, — он потряс пальцем, словно придавая словам вес, чтобы ей было понятнее. И стало еще тяжелее. — Как быть с мисс Гримшоу? — Гримшоу? — Белл поднял брови и чуть выпрямился. — Не переживайте о Гримшоу… Я позабочусь о ней.       В груди заскоблило неприятное, тревожное чувство. Когда она вернется, Гримшоу сдерет с нее шкуру.       Белл вытащил из кармана часы и откинул крышку. — Нужно будет взять вещи, — Лора отвлеченно пробормотала, думая, как это возможно: Гримшоу увидит. — Вещи? — Белл рассмеялся. — Я сказал: деньги есть… Понадобится что-то — куплю. Вы же не на проживание собираетесь.       Лора не ответила. Он это уловил, сузил глаза, размышляя, но промолчал. Лора поняла, что вещи собирать не будет. — Мне нужно кое-что сделать… Поговорить с Датчем, — он выделил имя Датча, будто хотел подчеркнуть, что говорит с боссом. — Увидимся…. как насчет… Часа в два у коновязей? М? — Да, отлично. — Сла-а-авно, — Белл оскалился, захлопнул крышку часов, убрал их в карман, поднял с земли сумку и устроил у себя на коленях. — Тогда до скорого, да? — уже не глядя на нее, он шмыгнул носом, поднял руку и произнес: — Пока. — Да. Пока, — Лора отрешенно повторила, развернулась и медленно побрела обратно.       Ей не помешала бы сейчас фляга Карен, к которой та так любила прикладываться. Или, напротив, трезвая голова.       Отойдя всего на десяток шагов, она заметила Гримшоу, поднявшуюся с места и решительно устремившуюся к ней. Сердце екнуло; Лора замедлила ход и развернулась: — Доброе у… — У вас сегодня коммуникабельное настроение, мисс Миллер? — Гримшоу резко остановилась перед ней. В пальцах она держала дорогую сигарету, и обоняния коснулся запах табака. Захотелось курить. — Просто проверяю, как мистер Белл. — Мистер Белл намного лучше, чем того заслуживает. О чем вы там болтали?       Лора помолчала. — Чувствую свою вину… Он пришел в себя, и я решила проведать его. Сказать «спасибо».       Гримшоу оценивающе на нее смотрела. Лора ждала, что она скажет что-то резкое, поймает ее на вранье. Потому что за все время, Лора подошла к нему впервые. Были моменты, когда она надеялась, что Белл не очнется. Поначалу ей казалось, так и будет, со всем шумом, который Гримшоу вокруг него подняла. — Что ж, не чувствуйте. К вашему веселому балагану в Валентайне его хворь никак не относится. Он сам себя угробил где-то… Не хочет говорить где, и не хочет, чтобы ему помогали. Это его дело. Запомните хорошенько, милочка… на случай, если у вас в голове родились какие-то идеи, — Гримшоу шагнула ближе. — Нельзя помочь человеку, который не хочет, чтобы ему помогли. — Я знаю. Я работала в школе с детьми…       Выражение лица Гримшоу из холодного и внимательного стало презрительным, почти брезгливым. Чуть ли не сочувствующим. — Вы, дорогуша, не в школе. И это не дети, — она перевела взгляд на кухню. — Пирсона не будет. Готовить умеете? — Да. — Займитесь готовкой. Людям все равно нужно что-то есть. Сможете? — Хорошо, — Лора ответила, слегка удивленно. Гримшоу кивнула, раздраженно сщелкнула длинным изящным пальцем пепел на землю: — Этот болван полез в воду, но не задницу же он туда засовывал. Ничего страшного. Делайте.       Охотники отсутствовали, и много дней к крупам и овощам в похлебку добавляли остатки солонины и консервированное мясо. Но Артур привез нескольких жирных кроликов, и Пирсон успел их освежевать. Все, что оставалось Лоре — разделать их и засолить требуху. На это требовалось время; они кормили ораву из почти тридцати человек, и хотя одновременно в лагере никогда не было всех, готовить приходилось каждый день. Пирсон не обучал их, его рецепты едва ли можно было назвать рецептами. Его задачей было сделать много и сытно. Он добавлял недостаточно специй, и еда всегда казалась пресной. Пирсон никого не подпускал к готовке. Может, боялся за свое место. Без него у Лоры было больше свободы, но недостаточно времени. Она думала выцепить кого-то из девушек, чтобы ей помогли. Эбигейл не было видно. Лора ее не винила. Джека, с тех пор, как вернулся Джон Марстон, Лора видела в слезах. Сэди болела. Другие занимались стиркой.       Закончив нарезать овощи, Лора вытащила из кармана спички и салфетку, развернула недокуренную сигарету, найденную у костра разведчиков, и закурила. Она успела сделать пару затяжек, когда подошла Карен. — Откуда сигареты, девчуля? — она прислонилась рядом к столу и легонько пихнула ее локтем. — Нашла. — Есть еще?       Лора протянула ей платок с тремя окурками. Карен брезгливо поморщилась и достала из кармана полупустую пачку. — Выплюнь к черту. Вот, держи, — Лора отрицательно мотнула головой, — твое дело, — Карен убрала сигареты и прикурила у нее. — Что замышляешь? — Что, так заметно? — Карен фыркнула, а Лора закашлялась и опустила взгляд на свой тлеющий окурок. Тусклый огонек медленно поглощал сигарету. Она не была уверена в Тилли и Мери-Бет, прижми их Гримшоу, те ее боялись, но Карен… Ее неприязнь к Гримшоу лежала глубже страха. — Я уезжаю в город.       Карен помолчала, потом глянула на нее, затягиваясь сигаретой, и сузила глаза. — Это как-то связано с О Дрисколлами? — это было много с чем связано, и с ними тоже, но Лора кивнула. — Гримшоу тебе такое с рук не спустит.       Была еще и пощечина, о которой не знал никто, кроме нее, Гримшоу, Белла и Кирана. Но по какой-то причине Гримшоу доверила ей кухню. И Лора удирала, против ее приказов. Нет, не спустит. — Да, поэтому мне придется вернуться с чем-то. — Одна удираешь?       Лора помолчала, раздумывая над ответом. — Одна, — сигарета истлела почти полностью, Лора выдохнула дым, снова закашлялась, бросила окурок на землю, и наступила на него. Услышав про Белла, Карен могла топнуть ногой. — Что, пешком, без денег и всего, у тебя есть план или что, это… — Есть, не пешком, — Лора прикусила губу. — Слушай… Гримшоу мне поручила готовку… Проследишь, если я уйду?.. — Не видела, чтобы ты собирала вещи, — Карен подбоченилась, вскинула бровь и придирчиво ее осмотрела.       Лора всплеснула руками. — Карен… Пожалуйста… Я не успею. — У тебя расписание? — Карен прищурилась, затягиваясь сигаретой. — Но я не могу просто взять и бросить все на самотек. — Ты не договариваешь, — Карен с сомнением покачала головой. Но на ее лицо рядом с беспокойством уживалось задиристое возбуждение — от возможности досадить Гримшоу, пойти против правил. — Ладно, ладно. Я помогу, расслабься. — Я минут через сорок пойду. — Все-таки, расписание.       Гримшоу понаблюдала за ними, но вскоре утратила интерес. Карен всегда работала, но никогда не делала больше необходимого. Лора научилась находить покой в рутине, но Карен быт не влек. Лору не оставляло чувство, что она хочет чего-то иного. Была в ней какая-то горечь. Но сегодня она старалась. Они закончили с резкой и разделкой, натаскали воды в котел, и Карен остановила ее на пути на кухню. — Чтобы успокаивать нервы, — она передала ей открытую, мятую пачку сигарет и полупустую невзрачную флягу, поменьше своей. — Спасибо.       Иногда Лоре хотелось сбежать из лагеря. Но лица и голоса здесь стали знакомыми. Гримшоу, с ее холодной и злой заботой, колючая Карен, Тилли и Мери-Бет, и Эбигейл. Даже Адлер. И Киран.       Вместо этого она отправлялась в неизвестность с Беллом, которому плевать, жива она или мертва, который выбирал, кого из них бросить умирать — Сэди или ее. Уезжает в Валентайн, где у нее ни одного союзника, только О’Дрисколлы и Купер, и законники, и Пинкертоны, и мужик с красным лицом из салуна, и ковбой, попытавшийся увести коней.       Если ее не отловят и не посадят на цепь, она еще долго не вернется, если вернется вообще. — Ладно, увидимся.       Хотелось обнять Карен, но она и так вела себя слишком подозрительно. Не хватало, чтобы Гримшоу или кто-то заметил и понял.       Нервный мандраж усиливался. Гримшоу сидела на прежнем месте, и если Лора могла рискнуть и подойти у нее на глазах к Беллу, коновязи… Можно было нырнуть за деревья с другой стороны, обойти лагерь, но она не хотела рисковать. Она не знала, сможет ли Гримшоу остановить ее, даже если поймает за руку. Белл был боевиком Датча, в конце концов. Но поднимется шум. Появится возможность отступить. Она нашла Белла глазами. Он сидел на койке уже одетый, и собранные сумки покоились у его ног. Белл задумчиво курил, глядя куда-то вперед. Тилли и Мери-Бет развешивали белье. Шона не было — он ушел к реке ранним утром, еще до возвращения Артура и Джона. Последний ошивался один у своей палатки, мрачный. Голоса Артура и Хозэи доносились со стороны обрыва. Она не видела Ленни, и не хотела. Не хотела, чтобы этот мальчишка снова вступился за нее. Он и так почти умер за нее трижды.       Белл тяжело поднялся на ноги, положил ладони на пояс и медленно направился к шатру Датча.       В тени раскидистого дерева у обрыва Лора увидела Джека, оглянулась по сторонам и осторожно направилась к нему.       Он сидел, прижав колени к груди. Поначалу, Джек напоминал ей Кларка. Но за несколько месяцев стало ясно: у Джека ничего общего с ее братом.       Малыш Джек всегда был чем-то занят, всегда учился, всегда думал, и слишком часто бывал один, но не потому, что хотел. Все эти переезды, и люди, и их тревоги, которые он ощущал, как бы его ни пытались оградить; Блэкуотер, Мэк Кэллендер и другие, которые «ушли» (убиты). Отец, делавший вид, что его не существует. Мать, постоянно на нервах, постоянно настороже. Чересчур много для четырехлетнего мальчишки. — Эй, Джек, — она остановилась над ним.       Джек косо глянул на нее и сильнее обнял колени. Лора подобрала юбки и присела рядом на корточки: — Как твои дела?       Он не ответил. Было и так ясно, как его дела.       За все время она успела дать ему пару уроков чтения и хотела обучить счету. Набрала для этого камней и выцарапала на них ножом цифры. Получилось не очень, и она думала переделать все на дереве. — Выше нос, — она протянула руку и погладила его по волосам. — Отец тебя любит.       Это было второй ошибкой за сегодня. Джек зло прищурился и сбросил ее руку. — Нет. Он меня ненавидит.       Говорить, что его отец явно любит его больше, чем ее любил их троих, не то, что может утешить четырехлетнего ребенка. Или взрослого, если на то пошло. Лора помолчала, потом все-таки погладила его по голове еще раз, и на этот раз он ее руку не стряхнул. — Ты можешь для меня кое-что сделать? — М? — Джек моргнул. — Можешь увести Гримшоу от палаток? — она кивнула в ее сторону; Джек проследил за кивком и нахмурился. — Только не говори, что я просила. Сможешь? — Наверное, — он передернул плечами и почесал затылок. — Зачем? — Мне нужно уехать из лагеря. Но я… наказана. И если Гримшоу увидит… — Ты, типа, сбегаешь? — Джек протянул. — Типа. Поэтому важно, чтобы она не поняла. — Надолго? — Не знаю пока. Надеюсь, нет. — В лагере становится скучно, — Джек вытер глаза кулаком. — Ладно. Думаю, я могу.       От сердца отлегло. — Спасибо, — она выдохнула с благодарностью. — Слушай… У меня для тебя кое-что есть. Подойдешь к Карен, скажешь, Лора набрала тебе стекол со стрельбища. Она покажет. У меня в палатке. — Стрельбища?.. — в глазах Джека зажегся интерес, распухших, покрасневших — он плакал недавно. — Мхм-мхм. — Я бы хотел пойти на стрельбище… — Может, как-нибудь сходим, — Лора еще раз взъерошила волосы на его голове. Глаза Джека вспыхнули во второй раз, и он вскочил на ноги. Эбигейл это не понравится. Она ненавидела все, что связывало Джека с образом жизни банды. Но нет ничего плохого в том, чтобы мальчик умел стрелять.       Она смотрела, как он семенит к Гримшоу. Не дожидаясь, удастся ему увести ее или нет, пересекла лагерь и затерялась среди лошадей.       Должно было быть около двух. Она взяла щетку и принялась чистить Голиафа. Лошади линяли, и на нее обильно летела шерсть. Конский запах ей нравился. Тяжеловоз фыркнул и переступил с ноги на ногу. На спине у него торчал почти заживший шишак, он ещё чуть заметно вздрагивал, когда Лора его задевала. Его за бесценок взяли у какого-то фермера. Лора напряженно прислушивалась, готовая услышать Моргана или Гримшоу. Пирсона, который бы неудачно вернулся прямо сейчас. Или Билла, который, обнаружив ее, подозрительно сощурится и проорет на весь лагерь: «И чегой-то вы ошиваетесь на окраине, а?!»       За спиной засвистели; Лора подпрыгнула и обернулась; Белл снова сумел подкрасться к ней бесшумно и стоял чуть поодаль. Он усмехнулся, обнажив зубы. — Ло-о-ор-р-ра, — он протянул. Должно было звучать шутливо, но прозвучало, как злая издевка. — Что, шалят нервишки, а? — он поднял руки. — Ничего. Никого кроме нас здесь, солнышко, — он принялся крепить сумки на седло Бейлока.       Лора бросила нервный взгляд на лагерь. — Все в порядке, — Белл повторил уже более нормальным тоном, который она редко у него слышала. Она скрестила руки на груди и стала наблюдать за лошадьми, пока он занимался седлом. Всех она знала, и они знали ее. Она могла выбрать любую. Она не хотела ехать с Беллом на Бейлоке, но взять одну из лошадей означало не просто уйти из лагеря против приказов Гримшоу, а снова взять имущество без спросу. Как телегу. Лошадь и седло.       Плеча коснулись, и она подскочила. — Ш, ш. Все хорошо, — Белл проговорил увещевающе, будто уговаривал ребенка, и руку на этот раз не убрал. Хотелось сбросить ее, но Лора пересилила себя. — Ну, пойдем, — он шмыгнул носом и повлек ее за собой. — Мне нужна лошадь и седло, — Лора уперлась. — Зачем? — Белл осмотрел ее лицо. — Мы немного пройдемся и поедем на Бейлоке. Он сильный. Ты ничего не весишь, — Лора не ответила, и он добавил: — Хочешь быть заметнее?..       Она сдвинулась с места тогда, с его тяжелой рукой на плечах и еще более тяжелым чувством внутри. — Что, боишься отловят? — тон Белла звучал легко, но неискренне, поддельно. — Боюсь, — Лора призналась. Белл рассмеялся у нее над ухом и легонько сжал плечо. — Да все нормально. Нечего бояться.       Этому противоречило то, как он поглядывал на лагерь, но Лора продолжила идти. По крайней мере, она контролировала свое тело — ее ноги шли, язык слушался. Карен назвала бы ее дурой. Но Карен не поймет — Лоре нужно было что-то, обо что обжечься. Как Купер и Валентайн. — Кто? — окликнул визгливый голос Билла. Белл повернул голову, и Лора шагнула за него. — Я, Билл! Уезжаю… может на неделю… Но ты, ха-ха, ты не скучай без меня, сладенький! — Пошел на хер, Майка!       Белл запрокинул голову и расхохотался, снова сжал ее плечо, подгоняя, и они ускорили шаг. Отойдя от лагеря так, что их разделял пригорок и деревья, остановились. Белл отпустил поводья и несколько тяжело взобрался в седло. Лора, от нервов, не с первой попытки залезла на Бейлока. Он был высоким, но не таким большим, как тяжеловозы, на которых ей приходилось ездить. Белл не помог ей, но у него что-то было со спиной, и не тягать ее наверх, наверное, было лучшим решением. Она села сбоку на седло и обхватила его за талию, чтобы не упасть. — Можно взяться за меня покрепче… Я не кусаюсь, — Белл издал грудной смешок и ударил фыркнувшего Бейлока по бокам, чтобы пошел быстрее.       Напряжение росло, желание соскочить и рвануть в лагерь усиливалось. Но что ждало ее в лагере? Ожидание, пока вернется Белл, и придется снова ходить на цыпочках? Или пока их накроют законники? Постоянный надзор Гримшоу? Тарелки? Гримшоу по какой-то причине доверила ей готовку, но что с того? Они, банда, не двигались к Земле Обетованной. Напротив, Лора улавливала, как постепенно атмосфера сгущалась, и оттого, что она будет делать вид, что это не так, ничего не изменится. — Все серьезно с законниками, да?       Белл напрягся. Она лезла не в свое дело, но вопрос волновал ее все больше. На них охотились, люди боялись, и Беллу о происходящем было известно больше, чем кучке перепуганных женщин, обсуждающих дела с передовой за стиркой в лагере. — Я просто… — Думаете о том, чтобы свалить, м? — Нет, — Лора быстро ответила; Белл издал короткий и злой лающий смешок, и она добавила: — Мне некуда бежать. — Неуже-ели, — Белл звучал ядовито. — У меня ничего нет. — М-м-м… Это вы сейчас так думаете, пока у вас нет петли на шее… Стоит ей затянуться, что-то сразу появляется. Мол, не так уж все было и плохо. — Вы меня сбежать подговаривате? — Можно звать меня Майка. Я не подговариваю. Я просто говорю: вы не знаете, что такое херово. Тебя в Колтере не было. Зарубили там пару лошадей… подошвы жевали. Но это еще ничего. Вот когда тебя хватают… — Белл хмыкнул и зловеще замолчал. — Пинкертоны преследуют банду из-за того парома в Блэкуотере?       Белл ощутимо напрягся. — Я просто пытаюсь понять, где оказалась, и что… — Здесь не-е-ечего понимать, — Белл отрезал. — Чем меньше знаете, тем вам же лучше. Нас преследуют, это все, что вам необходимо знать.       Повисло грозовое молчание. Лора не видела его лица, но он все еще был напряжен, и она не знала, как разрядить обстановку. Они проехали так еще какое-то время, и Белл выдохнул. — Послушайте… Просто держитесь меня, и все с вами будет в поря-я-ядке. Я знаю, что делаю… И знаю, как из этой жопы выбраться. В отличие от этой горстки идиотов, — он фыркнул, и Лоре осталась гадать, кого он имеет в виду. Всю банду? Датча? — Как насчет этого? М? — он вырвал ее из мыслей, чуть обернувшись, так что она увидела его профиль. — Ладно, хорошо, — Лора устало отозвалась, вздохнула и перевела взгляд на реку, бегущую по левую сторону. Погода, если бы не все, что происходило, была замечательная, с чистым небом, легким ветерком, и запахами переходящей в лето весны. — Вот и славно, — Белл откликнулся и вернул внимание на дорогу. 4       Всю поездку Лора напряженно высматривала Шона или Пирсона, которые ехали бы им навстречу. Но на пути повстречалось лишь несколько одиноких ковбоев и пара повозок с усталыми ранчерами, которым не было никакого дела ни до нее, ни до Белла. В город въехали около трех.       Лора ожидала, что Белл сразу потащит ее в салун, но на въезде в город, ничего не объясняя, он свернул к железной дороге. Лору передернуло, а ссадины заныли, когда они проезжали скотный двор. Она посмотрела на Белла, но Белл в ту сторону даже не глядел — его взгляд был обращен на здание у платформы. — Слезай, — он бросил у станции.       Езда успокаивала, ощущение лошади обычно наполняло странным, тягостным чувством близости, нежности. Но не с Бейлоком. Лора не чувствовала его, и если бы с ней не ехал Белл, не решилась бы сесть в седло. Она была рада очутиться на земле. Белл тоже спешился, бросил на нее один взгляд, привязал Бейлока к деревянной стойке, порылся в седельных сумках и достал пару писем. Некоторое время он мялся, напряженный и сосредоточенный, кусая губу, где проходил шрам, забыв про нее и перебирая конверты. Лора наблюдала за ним, потом перевела взгляд на станционную дверь и снова на него. — Может, мне это сделать?       Белл моргнул, его далекий взгляд защелкнулся на ней. — Что сделать? — Заняться почтой.       Лора поняла, что допустила ошибку еще не договорив. Глаза Белла стали холодными и подозрительными, зрачки превратились в иголки. — Зачем? — он пригвоздил, будто она вызвалась не отправить письма, а сбегать в офис шерифа с его плакатом. — Чтобы не стоять в очереди, — она попыталась. — Я и не намерен стоять в очереди, — Белл скривил губы. — Жди, — он опустил шляпу пониже, скользнул мимо, поднялся наверх, толкнул дверь плечом и исчез в отделении. Минут десять его не было. Потом Белл вышел, убирая письма во внутренний карман, нашел ее взглядом, улыбнулся, как ни в чем не бывало, спустился и взял ее за плечи. Лора дернулась. — Я не люблю, когда меня трогают. — Только белые? — Белл рассмеялся над ухом, убрал руки, но недалеко — ладони остались над ее плечами, Лора чувствовала их. — Предпочитаете черномазых и краснокожих? — Что? — Лора нахмурилась. — Не сильно возражаете против полукровки или этой девчонки, Тилли.       Лора опешила.       Почти все что Белл делал, делалось со злостью или назло. Зависть то была, или ревность, в уме он извращал и коверкал все на свой лад. Единственный язык, который он понимал — язык хамства и насилия. — Меня оттрахали двое грязных дегенератов. Один все пихал мне в рот свой член. И меня трогали, натрогали на всю жизнь.       Белл отступил на шаг и пару секунд смотрел на нее, потом поднял руки, отвел взгляд и рассмеялся. — Хорошо, хорошо. Ни к чему так реагировать. Ну, я извиняюсь… Пойдем?.. — он почти покладисто предложил. Лора кивнула, и тогда он отвязал коня.       Возвращались в город они другим путем — с запада. — Так что вы, э-э-э, хотели в городе? — шагов через пятнадцать Белл спросил. — Найти этого мудозвона и снова помахать у него перед носом револьвером?.. — Я хочу найти Штрауса. — Штрауса? — Белл поднял брови и на секунду остановился. — Этого крохобора? Зачем? Хотите, ха-ха, занять у него денег? Так я могу одолжить тебе, сладкая… — Хочу попросить у него работу, — Лора упорно игнорировала двусмысленный взгляд. — Писать в тетрадке? — Настоящую работу, — Белл продолжал смотреть, и Лора нехотя пояснила: — находить людей, заключать сделки, приносить деньги. — Ростовщичество? Это — настоящая работа? — он прищурился. — Я буду приносить деньги, — Лора с нажимом повторила. — Есть и у женщины и другие способы приносить деньги, — Белл брякнул без заминки, флегматично глядя себе под ноги, и Лора решила, что сейчас его ударит. Белл уловил перемену, на секунду замялся, но его растерянность быстро сменилась раздражением. — Послушайте… мисс Миллер. Давайте начистоту, — он прочистил горло. — Ваша подружка Карен ложится под парней… Эта девочка, Тилли, тоже. И, конечно, наша безгрешная мать — мисс Робертс, — он произнес это как-то гортанно и пошло. — И, да, Сьюзан Гримшоу… Когда-то она была тем еще цветком… Считаете себя лучше них?.. — Я ничего такого не считаю. — О, безусло-о-овно нет, — Белл фыркнул. — Зато выдавать нищим дуракам писюльки — это да, это другое дело… А потом всю грязную работу будем делать… я или Морган… Или кто еще… Я ничего не говорю: они сами берут, — Белл коснулся пальцами груди. — И получают, что заслуживают… Но не вы же будете собирать долги. — Это работа. — А трахать клиентов и получать деньги — не работа.       Лора резко остановилась, Белл тоже, подняв свободную ладонь; Бейлок недовольно фыркнул и принялся разрывать копытом грязь. — Без неуважения или черствости к вашей ситуации, но, как я это вижу, вы находите ростовщичество благонравнее грабежа и проституции. Если спросите меня… это практично… но хуже, — Белл сдвинулся с места, и некоторое время шли молча. Он посмотрел вперед. — Но это неважно. Может, женщину это дело обует лучше, чем этого червяка никчёмного. Я даже помогу вам найти его. Думаю, он в Кини… с другими крысами… Только ни хера он вам не даст. Идемте, я отведу вас.       Они дошли до забегаловки остановились на крыльце. Белл поднял шляпу, привалился локтем к стене, наклонился и глянул в окно. — А вот и он. Посмотри на него! Чертова лягушка, ха-ха, — он осклабился и посторонился. Лора посмотрела внутрь. Штраус действительно сидел в углу один, не сняв шляпы, и что-то писал, почти царапая носом по бумаге. На столе стояла тарелка с чем-то не аппетитным и большая кружка пива. — Что ж, удачи. — Вы не пойдете? — Лора подняла голову. — С какой стати? Меня воротит от этого уродца. Кроме того, — Белл прочистил горло. — Не думаю, что он будет рад меня видеть… Хотите проебать свои шансы? — не глядя на нее, он вытащил из кармана часы и откинул крышку. — Встретимся здесь… Минут через тридцать. Я кое-что улажу и вернусь. Мхм-мхм?       Штраус заметил ее раньше, чем она поздоровалась; услышал шаги, поднял глаза и вздрогнул. — Мисс Лора? — его лицо вытянулось. — Ради Бога… что вы здесь делаете?.. — Я присяду? — она опустилась напротив, нервно оправив под столом юбку. — Вы говорили, когда мы окажемся в городе, может, у вас для меня что-то найдется. — Я говорил?       Лора кивнула. — Я быстро учусь и могу… — Я так не думаю. Лучше возвращайтесь назад. Гримшоу будет вами очень недовольна. — Лагерь прекрасно справляется и без меня. Я могу приносить деньги, — Лора смотрела в блеклые, выцветшие глаза, и надежда стремительно таяла. — Вы не можете. Я делаю все, что необходимо, и мне не требуются помощники. Ступайте. Позже мы обсудим бухгалтерию. — Я могу найти новых…       Штраус оборвал ее, подняв ладонь, вздохнул и опустил очки. — Мисс Лора… Я полагаю, что достаточно компетентен, чтобы находить клиентов самостоятельно. Ваша помощь не требуется. Возвращайтесь в лагерь. Вы не хотите наживать себе врага в лице мисс Гримшоу. Как вы вообще добрались до города?.. Пирсон вас не упоминал. — На лошади.       Штраус устало помассировал веки. — Это весьма неосмотрительно. Дороги кишат бандитами самых разных мастей… И женщине, вот так разъезжать… Обратитесь к Пирсону. Он отвезет вас обратно. Или мне с ним поговорить за вас? — Не нужно. Я сама. — Так будет лучше, — Штраус кивнул. — Надеюсь, скоро увидеть вас в лагере.       Как в тумане, Лора пересекла помещение, толкнула дверь и из крошечного, прокуренного закутка вынырнула в ясный белый день. К отказу она была готова, и все равно — ее будто ударили по голове.       Белла снаружи не было, но его конь по-прежнему стоял на привязи. Лора помешкала, выудила из карманов пару мятных леденцов и осторожно протянула ему один.       Бейлок чуть повернул голову, шумно втянул ноздрями воздух и забрал конфету. Ладонь пронзила боль. Лора вздрогнула и отдернула руку: он прихватил зубами кожу. Не до крови, но желание продолжать попытки понравиться коню улетучилось. Она отошла, подобрала юбки и села на ступенях.       Нужно было быстро решать, что делать, но мысли едва ворочались, навалилась усталость.       Карманничать, как Мери-Бет, Лора не умела. Стрелять тоже. Услуги учителя в Валентайне не требовались. Можно было устроиться в салун или на скотный двор, но трудом не заработать много и быстро, а в лагере шли разговоры о переезде. Может, Белл прав, и ей в самом деле пора задуматься о заработке на спине. На днях Гримшоу громко агитировала Эбигейл «вернуться к ремеслу».       Ее жизнь, тело, ничего не стоили.       Лора прикусила рану, задумчиво глядя на офис Мэллоя, якшающегося с О'Дрисколлами. За ним висела аптечная вывеска врача, слабого и трусливого. А если слабого и трусливого, значит, беспринципного. Может, Штраус с ним говорил по поводу лекарств, а может и нет.       Белл появился из-за угла салуна, с северной стороны дворов, и медленно направился вверх по улице. Проводил взглядом женщину, достаточно откровенно пялясь на ее зад. Стало мерзко.       Он приблизился, остановился над Лорой, привалившись к перилам. — Что, послал тебя старый хорек? — Лора понуро кивнула. Белл понаблюдал за ней, потом опустил взгляд. — Послушайте, Лора… Как вы смотрите… Если мы пойдем сейчас в салун? Просто посидим. Вы расслабитесь, приведете мысли в порядок. И я отвезу вас лагерь. Что скажете? — Мы ведь уже договорились, — Лора выдохнула. — Вот и славно, — Белл протянул ей ладонь; Лора, помешкав, приняла ее и позволила утянуть себя наверх.       Если бы кто-то из ее старого мира увидел ее с Беллом, уже из-за этого у нее были бы неприятности. Но здесь никому до них не было дела.       Возле магазина, на дороге, стояла телега Пирсона. Лора напряглась, вглядываясь вперед, боясь увидеть его высокий котелок или блестящую лысину. — Расслабьтесь, жиробас и слова поперек не скажет. Смелее.       Белл первым зашел в Смитфилд, затормозил, и Лора врезалась в него. — Осторожнее, — он резко начал, но быстро поправился: — мы ведь не хотим, чтобы ты споткнулась и упала? — он издал смешок, уже не глядя на нее и высматривая свободное место. Салун пустовал, но у окна играли в покер, а у бара выпивало двое рабочих, и пианист играл смутно знакомую мелодию. Белл взял Лору за плечи. Она напряглась и мельком приметила, как Белл на это сдвинул челюсть.       Он проводил ее к столу между окном и пианино, отошел к бару и вернулся с выпивкой. — Улыбнитесь, Лора, — перед ней оказался пустой стакан. — Можно подумать, вас покусал Угрюмый Морган.       Белл загыкал, а у Лоры невольно дернулась щека. Он заметил, прищурился, достал пачку дешевых сигарет и закурил. — Мне тяжело здесь находиться, боязно. — Где — здесь? В салуне? — Белл поднял брови, дым от его сигареты змеился к потолку. — Нам пойти на улицу?..       Его раздражение росло, а Лора не понимала, на что он рассчитывал. Он видел ее в Строберри, знал, что она не Карен, даже не Мери-Бет. — Мне непривычно находиться в таких заведениях. — Порядочная леди, а? — Белл открыл бутылку и улыбнулся, но улыбка не тронула глаз. — Откуда ты, радость моя?       Лора не сказала девушкам и не имела никакого желания сообщать ему; о прошлой жизни не спрашивали. Белл подождал немного, потом плеснул виски себе и ей. — Из какого-нибудь большого города, по тому, как себя ведешь? Чикаго? Лос-Анджелес? — он отпил, глянув на нее поверх стакана. — Нью-Йорк? — что-то дрогнуло на ее лице, потому что улыбка его стала шире, хищнее. — Значит, Нью-Йорк? — Откуда вы, мистер Белл? — Майка, — он напомнил, затянулся и скользнул взглядом по ее лицу. — Такая вся из себя образованная и так далее… И как вам жизнь с нами, бродягами и отщепенцами? — Лучше, чем в нескольких метрах под землей, — она сделала глоток, поморщилась и глянула в стакан, где осталось ровно столько жидкости, сколько и было. — Чертовски верно, — Белл зло рассмеялся и отпил, а потом глянул на нее если не с жалостью, то со снисхождением, и вздохнул. — Ну что вы так напряжены, Лора?.. Расслабьтесь, — он протянул и осклабился. — Я, эм, не буду к вам приставать. Обещаю. — Я не могу расслабиться.       Белл положил локти на стол и подался к ней. — Из-за мальчиков Колма? — он доверительно понизил голос. — Так их здесь нет. Гримшоу? Жирдяя? Этого счетоводишки? — Всего. Всего, что случилось со Строберри.       Белл помешкал. — Ну, эм… Это пройдет. Всегда проходит. — У меня ничего не проходит, — она выдавила почти с обвинением.       Белл сделал затяжку, закашлялся и заерзал на стуле. Лора видела, насколько ему все равно, насколько не хочется выслушивать ее нытье, ее проблемы. У него были свои проблемы, у них у всех были.       До них донесся смех, и Белл покосился в сторону бара. Парням у стойки было весело, они шутили, у одного на руке повисла женщина. Белл вздохнул, заглянул в свой стакан и допил виски. — Ну… Это плохо, — он поморщился, налил себе еще, потом плеснул ей и подвинул поближе. — Я больше не буду. — Почему нет? — Мне нехорошо от алкоголя. — Ты пила дешевый виски. Я не предлагаю ничего дешевого, пташка, — он затушил половину сигареты о столешинцу и смахнул бычок под стол. — Меня тошнит от одного запаха.       Белл смотрел на нее пару секунд своими пустыми глазами, потом хмыкнул. — Я тебе не нравлюсь?       Лора вздрогнула. Чтобы выиграть пару секунд, поднесла выпивку к губам. Увидела, как на лице Белла ширится улыбка, и поняла, что только что проиграла. Морщась, отпила. — Нет.       Белл рассмеялся. — Окей, — он шмыгнул носом. — Почему? — Я привыкла к другим людям. — К другим людям? — он поднял брови. — Каким? Таким как Морган? Мальчишка О’Дрисколл и Смит, к таким? Чем я отличаюсь? М? Мы все здесь…       Он замолчал, но было ясно, что он хотел сказать: бандиты. Лора не отвечала, Белл отпил виски и фыркнул: — Я просто не корчу из себя невесть что, вот и все. В отличие от… — Вы лучше Купера.       Белл моргнул. Секунду он выглядел довольным, но почти сразу вперился в нее подозрительным взглядом. — Да? — Да.       Белл сделал еще пару глотков. На его лице читалось недоверие, но она видела: услышанное ему понравилась. Он слегка расслабился, и его взгляд стал менее колючим.       Дверь салуна открылась. Громко переговариваясь, вошли трое с оружием на бедрах. Не О’Дрисколлы, но и не ранчеры. Они огляделись и двинулись к свободному столу у лестницы. — Купер — трус, — Лора сказала. — Он сбежал в Риггс. И тогда, на скотном дворе, он струсил и удрал.       Белл прищурился и глухо рассмеялся, рассеянно вертя в пальцах стакан. — Помнится, вы меня так назвали. — Мне было плохо. — Ну, да, — Белл отвел взгляд. — Коллинз намного хуже Купера, — у нее сорвалось. — Кто такой Коллинз? — Белл поднял на нее глаза. — Извозчик. Продал нас О’Дрисколлам.       Белл помолчал. Она видела — ему все еще не нравится тема. Ей следовало остановиться, но алкоголь ударил в голову, и изнутри поднималась злость. Белл ей в самом деле не нравился. Он напоминал людей, которых она привыкла бояться.       Но Коллинз не не нравился ей. Коллинза Лора ненавидела. От одной мысли о нем пальцы начинали сжиматься, и в какой-то момент она с такой силой стиснула зубы, что они скрипнули. — Они не режут людям глотки. Просто смотрят. — Они? — Белл осторожно уточнил. — Клерк в мотеле, Мэллой. Доктор. Смотрят и ничего не делают. Закрывают глаза. А потом спокойно живут. Едят, спят. Ходят в церковь. Будто ничего не было.       Белл стиснул пальцы на стакане, потом резко опрокинул его в себя. — Это точно, — он хрипло выдавил, отрывисто рассмеялся, протянул руку и быстро тронул ее ладонь. — Ну… Выкинь их из головы, — он плеснул в ее еще полный стакан виски; скользнул взглядом по ее лицу и чуть ниже. — Ну же, Лора… Выпей. Расслабься.       Лора открыла рот, чтобы возразить. Она выпила всего половину, в то время, как Белл прикончил второй стакан, но голова уже отяжелела, а движения стали вялыми, собственное тело — чужим. Сколько она выпила в ту ночь? Два стакана? Три? В памяти между до и после остался черный провал. — Ну же.       Под его пристальным взглядом, она поднесла выпивку к губам, сделала глоток и поморщилась. — Вот так… — Белл прищурился и налил себе еще. Его движения стали неуклюжими, взгляд помутнел, но Лора помнила, как быстро он пришел в себя в Риггс, а там он был мертвецки пьян. — Тебе стоит научиться расслабляться… Можно рехнуться, все держа в себе… Я могу помочь тебе расслабиться.       Лора резко посмотрела на него, и Белл быстро поднял ладони. — Ничего такого не имею ввиду… Послушайте, — Белл сел ровнее, отставил стакан и снова коснулся ее руки. — Потанцуем, может? Растрясет эту хмарь с вашей мордашки. Что скажете?       Лора уставилась на его ладонь. Несмотря на жар от выпивки и духоту салуна, стало холодно. Выпивать с Беллом, держаться за него во время поездки в Валентайн было одним.       Но он хорошо опьянел и уже распускал руки. Белл не будет их держать при себе, если она вздумает с ним танцевать. Она представляла его на месте Карен, и ее начинало мутить. — Я плохо танцую.       Белл помолчал, глядя на нее, и убрал ладонь. — Ага. Конечно, — он криво улыбнулся, шмыгнул носом и плеснул себе еще. С минуту между ними висела тишина. — Пейте, в чем дело?       Лора бездумно отхлебнула. Казалось, в салуне стало холоднее. — Спасибо, что отвезли меня в город, - она попробовала через какое-то время. — Мхм-мхм, — Белл кивнул. — Пожалуйста. За то, что я вытащил тебя из-под тех недоносков, тоже, — Лора застыла, но Белл, если и заметил, не подал виду. — Если бы не я, тебя бы там…       Он не договорил, отпил и откинулся на спинку. — Вы мне все уже по го-о-орло должны. Может, в следующий раз я расплачусь за виски и патроны вашей благодарностью, м?       Белл звучал горько и зло. Может, дело было в алкоголе, но захотелось что-то сказать, успокоить его, хотя, возможно, не стоило. Он бы бросил ее в дороге. Бросил бы Ленни. Бросил бы их в Валентайне. Он точно следил за ней в лагере, хотя отрицал это. Он и в город ее отвез не просто так. И она не стала наговаривать на него, как предлагала Карен. Не так она была ему и обязана, как он рисовал.       Раздался стук и смех. Ковбои у лестницы играли с ножом. Бармен сердито окликнул их, и тогда тот, что постарше, поднялся, подошел к стойке, бросил поджавшему губы хозяину пару долларов, а потом вернулся к своим.       Белл покусал губу, глядя на них, затем повернулся к Лоре, хлопнул ладонями по столу и тяжело поднялся на ноги. — Ну ладно вам, мисс. Один разок.       Он нагнулся, схватил ее за руку и дернул наверх, едва не вывихнув запястье. Лора сдавленно охнула и вцепилась в столешницу. — Да не лома-а-айся ты, — Белл процедил, продолжая тянуть ее наверх. — Один танец… Я что, прошу мне отсосать?..       Он произнес это в полный голос, и уши вспыхнули. Рабочие и бармен у стойки посмотрели на них, а девица захихикала.       Лора с силой рванула его на себя. Белл ухнул, налетел животом на стол, ухватился за столешницу и неловко рухнул на стул. — Упс! Ха-ха! — его мотнуло так, что он едва не загремел на пол. — Ты посмотри… Я опьянел… Что? — Белл бросил раздраженно. — Ничего, — Лора отчеканила.       Белл застонал и откинул голову назад. — С вами можно подохнуть со скуки, — он пробормотал едва ворочая языком. — Что вы вся из себя такая недотрога, Лора… — Потому что меня изнасиловали, — она тихо, устало напомнила.       Белл не мигая уставился в угол. Было непонятно, были ли у него мысли в голове, думает ли он о чем-то вообще, слышал ли ее. — А, ну да, — он, наконец, сказал и закрыл веки.       До них долетел взрыв смеха и стук: начался очередной раунд с ножом. Белл открыл глаза, обернулся всем туловищем, скрипнув стулом. К компании подсело несколько женщин, и еще пара человек наблюдала за игрой со стороны. Белл посмотрел на Лору и прочистил горло. — Слушайте, Миллер… Я пойду, сыграю с парнями? Вы пока, — он неопределенно махнул рукой. — Выпейте, расслабьтесь… Хорошо?.. Вот вам, — он пробормотал, шатко поднимаясь на ноги и роясь в карманах, — эм… Пара долларов. Купите себе чего-нибудь, если захотите, м?       Белл ушел. Она видела, как он неверной походкой подходит к компании, бросает: «Парни», кидает пару купюр на стол и подсаживается, доставая нож.       Лора сделала глоток виски и угрюмо уставилась в стакан.       Все чего она хотела — добраться до города, и чтобы Белл оставил ее в покое. И он оставит, когда поймет, что ей нечего предложить.       Но… У нее действительно не было связей, Карен не в счет. Белл упертый, изворотливый, хорошо соображал. С ним пока не сильно считались, но он держал руку на пульсе всего, что происходило, и работал. Занимался О’Дрисколлами прямо сейчас.       На столе он оставил три доллара. Лора помешкала, потом убрала их в карман. За окном начало темнеть, и помещение погрузилось в полумрак. Лора не видела Белла, но различала его голос. Сделав еще пару глотков и скривившись, она тяжело вздохнула и развернулась, чтобы высмотреть его среди играющих.       Белл сидел спиной к залу. Противник напротив него, молодой конопатый парень, быстро стучал ножом, высунув язык от старания.       Третий, худой, с проседью в волосах и гладко выбритый, был почти трезв и внимательно следил за игрой.       Конопатый закончил раунд, а Белл взялся за нож, и его слегка повело. Несколько минут лезвие стучало, ускоряясь. Потом стук прервался, и Белл выругался: он проиграл. Раздались смешки, и он тоже засмеялся, но в его пьяном голосе звучало раздражение, и Лоре не нравилось, куда все идет. Она допила виски, отставила стакан и обреченно поднялась на ноги.       Парни не были О’Дрисколлами или бандитами. Просто пьяными ковбоями, рассчитывающими разбогатеть на пару баксов. Они не были по-настоящему опасны. Но Белл был. Он садился за стол уже злой, и проигрыш за проигрышем его только распаляли. Все это грозило скверно закончиться.       Лора остановилась в шаге, вдохнула поглубже и громко окликнула: — Мистер Бе… Майка.       К ней повернулись. Мужчины смотрели деловито, придирчиво, будто оценивали лошадь, женщины — с любопытством, недоумением: она не вписывалась: в простой, пыльной одежде, почти без краски на лице. Белл поднял на нее мутный взгляд, и секунду будто пытался понять, кто перед ним. Потом узнал. — А, Лора… — его глаза скользнули за нее и слегка расширились. — Ого; ты погляди. Совсем стемнело, — он слабо рассмеялся.       Лора осторожно положила ему на плечо руку. — Может, пойдем? — она негромко попросила. — Куда? — его взгляд метнулся за нее. Потом Белл что-то прикинул и усмехнулся. — Ладно. Пойдем.       Он убрал нож на пояс и сгреб со стола свои несколько долларов. Конопатый парень запротестовал было, но седой его перебил: — Мы не доиграли, — он громко сказал. — Уже доиграли, ковбой, — Белл протянул и уперся ладонями в столешницу, чтобы подняться. — Еще раунд. Ты не закончил, — Белл не ответил, и тогда седой усмехнулся и добавил: — Что, парень? Запахло проигрышем, и сразу под юбку? Когда стреляешься, тебя баба тоже оттаскивает? Удобно.       Белл на секунду застыл, потом легкодушно рассмеялся, но Лора видела, как забилась вена у него на шее, и напряглась. — Очень смешно, — он тихо сказал, и сделал неопределенный жест. — Мне понравилось. Но вы, парни, можете развлекаться дальше без меня. Лора?..       И он выжидающе протянул ей руку. Лора помешкала, но потом все же подала ему ладонь.       И Белл с силой дернул ее вниз.       Она вскрикнула и налетела на него, больно врезавшись в стол локтем. Мужчины за столом пьяно загыкали, все, кроме седого, девицы присоединились к ним. В правый бок врезался край столешницы, в бедро — жесткое колено Белла, ее подбородок упирался ему в плечо. Лора отчаянно задергалась, вырываясь, но Белл только усилил хватку. Похоже, его все это веселило. Он засмеялся; она чувствовала, как двигается, царапая щеку щетиной, его челюсть, и горячее дыхание на волосах. От него несло алкоголем. Лора не могла повернуть голову, не могла пошевелиться, и в кровь ударила паника. Воздуха не хватало. — Майка!       Он раздраженно вздохнул, медленно отпустил ее и поднял руки. — Все, все…       Тяжело дыша, Лора вскочила на ноги, но ничего не успела — Белл поднялся, сгреб ее и притянул к себе. — Что, радость моя? — он выдохнул ей прямо в лицо, и Лора отвернулась. — Уже скучаешь? Может, все-таки, потанцуем, м? — Не думаю, что вы в состоянии танцевать, — Лора выдавила сквозь зубы, и хватка стала болезненной, а улыбка превратилась в оскал. Белл наклонился к ее уху. — Я в состоянии делать что захочу, ясно? — он процедил. — Идем. Доброго вечера, — он небрежно махнул игрокам и потянул Лору к столу. — Это хорошо, что ты меня вытащила, — он глухо пробормотал, когда они достаточно отошли. — Сэкономила мне деньги… и пару пальцев. Но, чтобы у тебя не возникли идеи,.. — его хватка стала болезненной. — Следи, блядь, за своим гребанным языком. Ты никто. Не смей мне указывать. Держи свое чертово мнение при себе. Ясно?       Сердце билось очень часто, во рту пересохло, голова гудела, но алкоголь действовал, и чувство страха исходило издалека, будто не с ней все происходило. — Усекла? — Белл тряхнул ее. — Да.       Белл довел ее до стола, отпустил и рухнул на стул: — Уф, — он поднял наверх рассредоточенный взгляд и махнул рукой. — Садись, солнышко.       Лора села. Она дрожала, но чувствовала скорее облегчение. Потрясение отрезвило, а ножи были убраны. Белл разлил остатки виски по стаканам, пролив часть на стол. Лора не ждала, что он настолько напьется. Он никогда не напивался в лагере, но сейчас был почти так же пьян, как в Строберри. Разглядывал ее в упор, не отводя взгляда, откровенно пялясь, как тогда, в мотеле. — На что уставилась? — он ощетинился, поймав ее взгляд, но уже другим тоном добавил: — Садись поближе, сладкая, и смотри сколько хочешь…       Лора моргнула и отвела взгляд. Один из парней ушел от стойки, но второй остался с девицей. У подножия лестницы стояли шлюхи, и она вспомнила о Мери-Ли. Повысматривала ее в зале, но не нашла, и сердце слегка упало. Ей показалось, она видит кудряшки Виолетты.       Раздался скрип, и Лора вздрогнула: Белл придвинулся к ней на стуле. — Подвинься-ка… вот так.       Он сидел теперь почти вплотную, так, что их локти и колени соприкасались, но Лора осталась, медленно потягивая виски, пока Белл что-то говорил. Про лагерь, про Моргана, про Датча. Какую-то ерунду, несвязно, сбиваясь с мысли, перескакивая с одно на другое. Лора слушала вполуха, пытаясь вычленить из всего этого потока что-то ценное. Но фразы были слишком общими, а выпивка мешала думать.       Белл недоволен, она поняла, всем и всеми, и стало скучно. Изредка она кивала. В какой-то момент он замолчал и наполнил ей заново стакан. Лора вздохнула, взялась за него, и окаменела, когда под столом на колено ей легла ладонь. Она медленно подняла взгляд и встретилась глазами с Беллом. Белл подождал, внимательно изучая ее лицо. Потом подался вперед и скорее клюнул, чем поцеловал ее. Лора перестала дышать. Вцепившись в стакан, она с силой стиснула зубы, а Белл отстранился, наблюдая за ее реакцией. И, когда она не шелохнулась, издал грудной смешок, сжал пальцами ее колено и переместил ладонь повыше. Залпом допил четвертый стакан и притянул Лору к себе.       Мысли ворочались тяжело, но она понимала, к чему все идет, почти лежа у него на груди и глядя перед собой. Однако все самое страшное уже произошло: худший день в ее жизни, несколько часов прыжков из одного кошмара в другой. Несколько часов, чтобы весь ее мир рухнул. Присутствие Белла не было таким ужасающим, хотя он лапал ее за бедра, за талию, дышал над ухом, трогал волосы, кажется, даже наклонялся, чтобы вдохнуть их запах. Он что-то еще говорил, но Лора не вслушивалась. Глаза закрывались, появилась головная боль, и в какой-то момент она пришла в себя оттого, что Белл толкает ее, а она лежит щекой на столе. Лора застонала и выпрямилась. Белл рассмеялся, поднялся, едва не опрокинув стул, и утянул ее за собой. Голова закружилась, и Лора вцепилась в его руку, чтобы не упасть. — Тихо, тихо, — посмеиваясь, Белл придержал Лору за плечи, почти нежным движением убрал выпавшую из ее прически прядь волос со лба за ухо. Но в его глазах не было ничего нежного. Он облизнул губы, наклонился, коснулся ими ее губ. — Не падай у меня, девочка. Пойдем. Вот так…       Лора не упиралась, просто сосредоточенно переставляла ноги. Вокруг них были люди, больше, чем когда они вошли. За окном совсем стемнело. Белл тащил ее к лестнице. Он был слишком близко, но она не теряла сознание. И не собиралась. Ей не нужен был Киран, чтобы пересечь зал, или Белл. Люди вокруг не имели значения.       Поднявшись на пару ступеней, Белл ее отпустил. Лора качнулась, на секунду потерявшись в пространстве. Ее развернули, прижали спиной к перилам; прямо перед ней оказался Белл. Она едва успела ухватиться за него, чтобы не упасть, и он припал к ее рту своим, царапая колючими усами и щетиной. Их зубы столкнулись, и Лора инстинктивно сомкнула челюсти. Тогда одной рукой он дернул ее на себя, а второй потянул за волосы, и она приоткрыла рот.       Было почти так же отвратительно, как в первый раз в Риггс; слюняво, влажно, грубо и беспорядочно, с привкусом алкоголя и табака. Белл наваливался на нее, в спину врезались жесткие перила. Одной рукой Лора вцепилась в деревянную балясину, другой в его куртку и зажмурилась. Воздуха не хватало, в ушах ревела кровь, и гомон салуна смешивался с этим гулом — звуками пианино, женским смехом, голосами мужчин. Когда стало нечем дышать, Белл оторвался от нее. Глотая ртом воздух, Лора обнаружила, что смотрит в его глаза, не серые, а голубые. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что упирается ей в бедро. — У меня не было до Риггс мужчин.       В мутных глазах Белла промелькнула растерянность, потом — понимание. Его рука, по-прежнему у нее в волосах, погладила ее по голове. Движение было успокаивающим, почти ласковым, но по позвоночнику вверх пробежал холодок. — Пустяки, — он небрежно отмахнулся, и легонько сжал ее за талию. — Я покажу. С утра ты будешь другой женщиной, — он хрипло рассмеялся, а Лору замутило. Белл снова взял ее за руку и потянул за собой; его ладонь чуть дрожала. — Пойдем.       Они прошли наверх мимо провожающих их глазами шлюх. Лора помнила, как поднималась с ним по другой лестнице, маленькой, узкой, в другой жизни, вечность назад.       У последней двери по коридору горел красный светильник. Белл остановился, неуклюже выудил из внутреннего кармана куртки связку ключей. Лора успела подумать, откуда они у него. Он открыл дверь и пропустил ее.       Лора оказалась в комнате, темной, маленькой и незнакомой. Все, кто был в той, другой, кроме них, давно мертвы. За спиной провернулся ключ.       Если бы перенестись во времени, Лора достала бы револьвер из чемодана, заставила отца отдать золото, швырнула его в ноги Куперу, забрала деньги, сестру и брата, и уехала.       Белл прижался к ней сзади и сжал ее груди под одеждой. Грузно, прерывисто сопя, нашел завязки, расшнуровал и стащил верхнюю юбку через голову. — Ты как кочан капусты, солнышко, — он хрипло рассмеялся, царапая щеку баками и шумно дыша над ухом, пока его пальцы нащупывали спереди шнуровку. Лора моргнула и хлопнула его по ладони. Белл замычал. Его руки убрались. Пару секунд она слышала скрип кожи и его неровное, шумное дыхание; что-то зашуршало, со стуком упало на пол. Белл вышел вперед без куртки, в расстегнутой рубашке, шатаясь и возясь с пряжкой ремня; он ловко обращался с оружием и держался в седле, но на земле становился грузным и неповоротливым.       Он рухнул на стул у стены. Лора ожидала, что Белл весь будет покрыт волосами, но у него оказалась практически безволосая грудь, покатые от езды и привычки сутулиться плечи и пивной живот. Он выглядел неказисто, почти скучно. Стащив оружейный пояс, он поднял взгляд и надсадно рассмеялся. — Чего ты ждешь, девочка?..       От выпивки и нервов пальцы не слушались, но она справилась. Юбка и блузка отправились на пол, и она осталась в белье. Белл отшвырнул сапоги, встал и подошел, не дав закончить со шнурками, дернул корсет наверх, нетерпеливо стащил через голову легкую сорочку. Холодный воздух лизнул кожу. Белл отступил назад, окинул Лору взглядом, и захотелось прикрыться.       От запястий до локтей кожу уродовали белые пятна — шрамы от ожогов. Шрамы были на ногах, на коленях, на правом плече. Лора потеряла слишком много веса. Ее грудь не была такой упругой, как три года назад. Дыхание участилось, сердце застучало быстрее. Мгновение она боялась, что Белл засмеется.       Майку, однако, все, похоже, устраивало — он смотрел на нее еще пару секунд, потом прерывисто втянул ртом воздух, положил ей ладони на груди и наклонился к уху. — Славно, — он выдохнул и толкнул ее к кровати.       Лора успела ухватиться за его плечи, и он повалил ее лопатками на матрас. Вскарабкался сверху, нависая и тяжело сопя, и на мгновение Лора забыла, где находится. Секундная паника превратилась в слепой ужас. Она дернулась, но ее толкнули обратно на простыни, а панталоны с силой дернули вниз. Лора стиснула зубы, заморгала, мотнула головой и узнала в полумраке лицо Белла; не Винни, не Вэса, Белла.       Белл опаснее Винни и Вэса.       Но он свой. — Тш, тш-ш, — шершавые ладони легли ей на ноги, огладили их, грубовато раздвинули, и внутреннюю сторону бедер лизнул холод. Лора поборола очередной приступ паники. Даже в Риггс она не чувствовала себя такой обнаженной и уязвимой; О’Дрисколлы просто брали, не рассматривали ее. Но Белл смотрел.       Он ее уже видел без одежды. Видел, что с ней делают.       И теперь они здесь, и он собирается сделать с ней то же самое.       Он замычал, глядя вниз, приспустил штаны и потянулся рукой, чтобы себя высвободить. Лора не выдержала и отвернулась. Зашуршало. Горячая ладонь исчезла с колена, вес убрался, и несколько долгих секунд ничего не происходило.       Что-то заставило Белла передумать, мелькнула надежда, спина, или, может, он слишком пьян. Раздался плевок; Лора резко посмотрела вперед и пожалела об этом сразу же. Стоя на коленях, полностью раздетый, Белл сосредоточенно смазывал член слюной. Поймав ее взгляд, он осклабился. — Просто хочу тебе немного помочь, прежде чем ты примешь меня, солнышко, — он издал задушенный смешок, плюнул в ладонь, двинул ею вверх-вниз по блестящему от смазки стволу и придвинулся ближе.       Лора сглотнула и снова отвернулась. Сердце стучало в висках, алкоголь больше не спасал, внутренности сжало в холодный тугой ком. Нависнув над ней, Белл задел членом внутреннюю сторону бедра; Лору передернуло, по коже пробежали мурашки. Он уперся в нее, помогая себе пальцами, сосредоточенно дыша через нос. Дважды соскользнул и попал. Кусая губы и сопя, ввел наполовину, вышел почти полностью, медленно подался вперед на всю длину, замычал и навалился сверху, зарываясь лицом в ее волосы. От резкой полноты и его веса стало нечем дышать. Лора издала сдавленный звук и прокусила губу. Белл приподнялся на локтях, и тяжесть сместилась. — Тихо, тихо, — он сипло рассмеялся между вдохами, едва весомо проводя пальцами по ее щеке, — У тебя уже хорошо получается… Очень хорошо… Ты будешь хорошей девочкой для меня, м?..       Майка звучал мягко, почти любяще, но эта нежность была маской, готовой вот-вот упасть. Он не был искренен. Но ей был нужен комфорт, и у него неплохо получалось его имитировать. Она почти ему верила. В Риггс ее били по щекам и переворачивали, орали, называли шлюхой и другими словами. Белл ничего такого не делал. Это было лучше. Это было хуже. Потому что она ждала, что в любой момент он сорвется и вызверится, покажет настоящее лицо.       Белл подождал немного, пару раз несильно толкнулся и начал двигаться. Зашипел, болезненно скривившись; его беспокоила спина, Лора поняла, поэтому он трахал ее медленно.       Не хватало смазки, Белл был слишком тяжелым, но сырая, ритмичная боль казалась терпимой, не как в Риггс, где ее отбивали, как кусок мяса, и она решила, что выдержит. Белл дышал так, будто ему не хватало воздуха, в темноте на лице его Лора различала только поблескивающие глаза. Она сосредоточилась на них, чтобы помнить, где находится. Он наклонился так, что волосы его упали и защекотали лицо, и выдохнул в ухо: — Бо-о-ооже, ты, блядь, такая тугая…       Лору кинуло в жар. Захотелось сбросить его, вырваться, мышцы внутри протестующе сжались. И это его завело: Белл зашипел, грязно выругался и резко толкнулся вперед. Лора вскрикнула; на это его член дернулся. Он с силой двинул бедрами второй раз, не давая опомниться — третий, и перешел на быстрый, жестокий ритм.       Страх и стыд задвинулись назад, остались боль, жара, духота и тяжесть. Чужая кожа, дыхание на лице, шее, в волосах, запах виски, пота и сигарет. Резкие толчки, от которых ее мотало взад-вперед на простынях. Сознание, что Белл трахает ее, и ей это не снится. Иногда он задевал что-то внутри, и становилось почти приятно. Но Лора не хотела, чтобы было приятно. Ни с Беллом. Ни с кем вообще. Никогда.       Она сжимала челюсти, кривясь от боли, ощущения чего-то инородного внутри себя. Совершила ошибку, посмотрев вниз, где соединялись их тела, и Белл нагнулся и прохрипел на ухо: — Двигайся, — он направил ее бедра круговыми движениями, но ей едва хватало сил лежать и принимать. — Ладно, — он процедил и закинул ее ноги себе на плечи; лопатки оказались на матрасе. Лора запаниковала, потеряв опору, попыталась схватиться за него, но он не дал ей возможности, взяв жесткий, рваный темп.       Она жмурилась, терпела и до крови кусала губы, комкая простыню. Но звуки, так заводившие его, прорывались сквозь зубы. Рано или поздно это должно было закончиться.       Движения Белла стали беспорядочными; она поняла, что происходит, когда он хрипло застонал и навалился на нее, утыкаясь в плечо потным лицом. Тщетно задергалась, но он вдавил ее в матрас, содрогнулся, и внутри разлилось тепло. Майка еще пару раз глубоко толкнулся, замычал, рухнул сверху и замер, тяжело дыша. Лора задушенно выдохнула, наполовину раздавленная, пустым взглядом глядя в потолок. Белл знал, что делает. И вместе с его семенем внутри разливалась злость. Лора не могла его сдвинуть. Оставалось ждать, пока он придет в себя.       Прошли минуты; наконец, Майка глубоко вдохнул, приподнялся на локтях, нашел ее глаза и поднял брови. — Ух ты, ты только посмотри на нас, где мы с тобой оказались, — он удивлённо выдохнул, будто только заметил, рассмеялся и прищурился: — Не такая недотрога в конце-концов, а, Лора?..       Она с силой толкнула его в грудь. — Ну-ну, что ты, — Белл наклонился, попытавшись ее поцеловать. Лора отвернулась, и он попал в челюсть, оцарапав усами, глухо рассмеялся и выскользнул из нее с влажным звуком. Чувство полноты исчезло, оставив сырую боль и пустоту. Белл скатился и сел на край кровати.       Лора молчала. Угроза понести, и не от кого-то, от Майки, скручивала внутренности в холодный тугой узел. Она представляла доктора, его бегающие глазки, невнятный, трусливый официоз, с которым он обращался к ней, и ее передергивало.       Белл зашипел, потирая позвоночник, а Лору передернуло во второй раз: от поясницы до лопаток его спина была сплошным синяком. Белл скользнул по Лоре взглядом, похмыкал и скривил губы. — Ну, что ж…       Он шмыгнул носом, пошатываясь, поднялся на ноги, влез в штаны и застегнул на бедрах оружейный пояс, а Лора села на влажной простыне. Голова кружилась, остатки алкоголя выветрились, сменившись мутным оцепенением. Внизу живота болело, драло тупой, сырой болью, все тело ломило. Не было страха, только ощущение грязи, липкости, и тупое безразличие. Не застегивая, Белл накинул на себя рубашку и посмотрел на Лору. — Ты этого хотела, солнышко…       Лора рассматривала его. Ее дыхание выравнивалось, голова начинала работать.       И она не могла понять, что все это время заставляло ее бегать и шарахаться от него. В нем была опасная неуравновешенность, потенциал к жестокости, но он не мог сделать ничего, что с ней уже не сделали. Без одежды, делавшей его массивнее, Майка выглядел не большим и устрашающим, а стареющим и уставшим, почти жалким, со своей кривой осанкой и неуклюжей, стелящейся манерой двигаться. — Что? — он резко спросил. — Что ты так на меня смотришь? — Ничего, — Лора быстро опустила взгляд.       Белл еще постоял. Потом выдохнул и подошел к двери. Обернулся, будто хотел еще что-то сказать, но передумал, хмыкнул, открыл замок ключом и вышел, толкнув дверь плечом.       Морщась, Лора села на край кровати и дрожащей рукой растерла виски. Взяла у умывальника полотенце и очистила себя, как могла. Вместе с болью и усталостью по венам разогналась кровь. Надевая на тело сорочку, она признала, что все закончилось, как она ожидала. Она позволяла себе не думать, надеяться, но все было ясно, еще когда он согласился взять ее в город. Ему хватило приличия только на то, чтобы сперва ее напоить и завалить в койке, а не где-нибудь в подворотне. Она не ожидала только, что все произойдет настолько быстро и спонтанно. Боялась, что он останется, но Беллу не терпелось быстрее убраться.       Ей еще предстояло уломать Штрауса дать ей работу или найти другой способ заработка. Нужно было место, но она не знала, чего ждать от Белла, не хотела снова с ним спать, но и не хотела с ним рвать. У нее было три доллара, и она могла ночевать на улице.       Решив не думать о завтрашнем дне до утра, Лора оделась и подошла к двери. Оказалось открыто, и она вышла в коридор. Нужно было хорошо выспаться, но сперва Лора хотела найти Белла, понять, чего от него ожидать. Он вернется — он оставил вещи, но ей не хотелось очнуться посреди ночи и обнаружить его на себе.       Она сделала всего пару шагов и услышала голоса, один — Майки, второй — женский, смутно знакомый и подавленный, и затормозила. — …вовсе не…       Лора повернула за угол.       Чуть в стороне у перил, с видом хозяина положения, в не застегнутой рубашке, стоял Белл. Рядом с ним вжала в плечи голову и глядела в пол молоденькая девушка. Склонившись, Белл что-то втолковывал ей вполголоса, приобняв рукой за плечи. Половица под ногой скрипнула. Белл обернулся, увидел Лору, медленно убрал руку и выпустил воздух через зубы. — Лора… Что?       Лора смотрела на девушку еще пару секунд и узнала Виолетту. Она потеряла в весе, ее глаза запали, и под ними залегли синяки.       Внутри росло и раскалялось что-то тяжелое и удушающее. — Развлекаешься? — Лора перевела взгляд на Майку. — О-о-о, солнышко… Что, уже ревнуешь? — Белл протянул издевательски, но выглядел он почти виноватым, будто его поймали за руку. Виолетта подняла голову и быстро опустила глаза. Лоре было плевать, осуждает она ее или нет; она бы себя осуждала. — Просто болтаем. Не о чем переживать. Почему бы тебе… — Может, мне с вами поболтать?       Пару секунд Белл молчал. — Пташка, — ладонь Майки легла девице между лопаток, и она едва уловимо сжалась, — наберу ванну, эм… леди, хорошо? Давай, бегом, — он легонько подтолкнул ее в сторону лестницы. Она кивнула и сбежала вниз по ступеням. Белл наблюдал, как она исчезает. Потом вздохнул, поворачиваясь к Лоре и облокачиваясь на перила. — Ну и что это было?..       Лора дождалась, пока стук туфель не утихнет, потом шагнула к нему и понизила голос: — Она еще ребенок.       Белл застонал, запрокидывая голову и закатывая глаза. — Это здесь при чем?.. Это вообще не то. — Нет? — Лора жестко спросила. — И не твое дело, — он небрежно добавил, и Лора взорвалась. — Это мое дело, — она процедила, — мое дело, если девчонку зажимают, и всем плевать. Мне осточертело, что никому ни до чего нет дела. — У-у-ух! Сколько огня! — Белл тихо присвистнул, но в его глазах было больше раздражения, чем веселья. — Есть дело, да? — он шагнул к ней. Лора испугалась, что он ударит ее или схватит за горло. Но он наклонился и понизил голос: — Девочка работает с О’Дрисколлами. Все что я делаю… пользуюсь ситуацией. Вот и все. — Работает? — потрясение быстро сменилось пониманием ужаса ситуации. Она вспомнила Кирана. Неудивительно, что девица испугана до смерти. — Я видела, как она работает, — в глазах Белла появилось недоумение. — Тогда, ночью, девочка вылетела из салуна, ни жива, ни мертва, Купер и его отморозки запугивают ее и Бог знает что еще, у нее выбора нет… — Всегда-а-а выбор есть, — Белл ощетинился. — Не думаешь ты, что она делает все за бесплатно, м? И как я на нее вышел, по-твоему?.. Она информатор… Может винить только себя. — Ради Бога! Это девчонка… — Мисс Миллер, — Белл протянул снисходительно и высокомерно, будто обращался к капризному, глупому ребенку, — вы в своем большом городе… эм… напомните, чем вы там занимались?.. Сидели на шее у папаши?.. — Я преподавала, — Лора отчеканила.       Белл моргнул, закрыл глаза, на секунду отвернулся, выдохнул что-то похожее на «О, Господи»; накатило чувство дежа вю: она в крошечном кабинете, и напротив нее — краснорожий, брызжущий слюной мужлан. — Преподавали… Это не ребенок. Жизнь жестока. Девка зарабатывает на спине лет с четырнадцати, я вам говорю.       Лора сдвинула челюсть и отвела взгляд. — Дело в людях Колма. Ситуация может завершиться для нее очень плохо. — Ну, что ж, — Белл отозвался, застегивая пуговицы на рубашке. — Не стоило ей лезть в эти игры…. — А она лезла? — Мне, правда, все равно, — он отмахнулся, скучающе выглядывая в зал, и это оказалось последней каплей. — Какая же вы сволочь, мистер Белл, — Лора безнадежно выплюнула.       Белл отрывисто рассмеялся: — Да, я такой!       Лора развернулась.       Быстрым шагом она прошла в коридор и до конца, толкнула дверь в номер. Среди вещей нашла спички и пачку сигарет, подаренную Карен, и выскочила на балкон. Стемнело, сверху синело небо, стоял легкий туман. Впереди виднелись деревья и дома, а направо — злополучный свинарник, где они прятались много месяцев назад.       Лору крупно трясло. Она ничего не могла сделать, и от бессилия хотелось выть, орать, ломать вещи. Салун был полон людей, и никто ни черта не делал. Ни шериф, ни хозяин — никто. Помимо Купера, малолетняя дура спуталась с Беллом, которому плевать, четырнадцать ей или двадцать четыре, убьют ее или изнасилуют.       Непослушными пальцами, Лора достала из пачки сигарету и закурила. Перед глазами встало лицо Мэри-Ли. Мэри-Ли была шлюхой и ненавидела мужчин. Она спасла Лору, и ей было жаль эту дуру Виолетту. Лора выдохнула в ночной воздух белый дым, и дверь позади распахнулась.       Послышались шаги. Без звяканья шпор, но по поступи Лора узнала Белла еще до того, как услышала примирительное: — Лора. Ло-о-ора…       Она вперилась взглядом в ночь и сомкнула зубы, чтобы не выпалить что-нибудь резкое. Перила скрипнули, когда Белл навалился на них спиной и локтями, глубоко вздохнул, щурясь и заглядывая ей в лицо. — Да ладно вам, Миллер… Все не так плохо. Не пытаюсь я ее специально угробить, — он наблюдал, как Лора трясущимися пальцами подносила сигарету к губам и делала затяжку. — Не собирался я ее трогать… Ничего такого. Девка ходит, задрав нос. Ей полезно спуститься на землю к нам смертным.       Лора выдохнула дым. — Я не делаю ничего, чего не делает этот мудозвон, — он подождал, потом повысил голос, постучав пальцем по перекладине: — Я на хер плачу ей! Я да-а-л ей денег. Могла бы быть благодарнее… Пигалица накопит денег и сможет уехать… уехать, а не работать тут до седых мудей. И она это знает. Знает и выбирает риск, — он помолчал, потом заворчал и сплюнул с балкона. — Думайте больше о себе и меньше о других.       Лора сделала глубокий вдох. — Хорошо, — она затушила бычок, скинула вниз и повернулась к нему. — Можно мне пойти в ванну?       Белл пару секунд сверлил ее взглядом. — Можно, — он снисходительно кивнул, достал из кармана сигареты и облокотился на перила. — Иди, — он отвернулся и закурил.