Звёздный Предел

      Его владения прозваны Пределом Маэдроса — как будто им уже суждено стать последним рубежом. Ард-Гален широка и пустынна, здесь нет холмов и гор, и Моргот видит всё, как на ладони. Макалаурэ писал в одном из своих давних писем, что вскоре она будет укрыта всеми знаменами Белерианда. Изорванными, опаленными, втоптанными в кровь и грязь. …Мог ли солгать Владыка Снов? Или все же прав был отец: здесь они сами творцы своей судьбы. Проклятие Намо только подтверждало это.       Нолтармо, первый советник, остановился рядом. Он протягивал лорду какие-то бумаги. Сам Маэдрос всматривался в предутреннюю серость, в которой едва угадывались очертания соседних холмов.       Эльза перевела взгляд туда же, но ничего странного не заметила, и продолжила свой путь в крыло целителей замка. Маэдрос сам проектировал свое обиталище, опираясь, по слухам, на чертежи Форменоса, где жил последние годы в Амане. Оттого, наверное, сам замок был хоть и внушительной постройкой, но с довольно незамысловатой архитектурой, достаточно широкими и прямыми коридорами… В общем, планировка была спартанской и удобной: здесь даже новичку было несложно ориентироваться. О нежелательных чужаках и возможных захватчиках лорд не допускал и мысли. Это обнадеживало и без того непростую жизнь здесь, на севере.       Заботы о здоровье лорда вскоре после полного переселения на Химринг плавно перетекли на плечи старшего целителя — пока единственного нэри в целительских палатах, Эстанно. Его имя как раз-таки и означало «Дар Эстэ», мать его прозрела, так прозрела, ничего не скажешь.       Эльза поудобнее перехватила корзину с высушенными ягодами, грибами и прочим полезным скарбом, который тащила с кухонных подвалов, и толкнула массивную дверь. Такие родные вот уже десять с лишним лет палаты встречали, как и всегда, сонмом разнообразных запахов. Она решительно поставила корзину у ближайшего стола перед одной из знакомых эльфиек, и в несколько широких шагов достигла окна на другой стороне, распахнув его.       Свежий утренний воздух хлынул ледяным потоком, и весь стоявший здесь шум будто бы рассеялся. Эстанно, врачевавший нолдо со сквозной раной, потерявшего много крови в стычке у западных холмов, только фыркнул и приказал еще совсем молоденькой служительнице поставить ширму. А после кивнул уже и Эльзе.       — А ты займись кроветворным, — ранья машинально качнула головой и вернулась к своей корзине. — И приготовь еще снадобий для дальних палат — они подходят к концу, а воинов к нам все прибывает.       Аллвэнтэ, её давняя напарница, уже перебирала и раскладывала по горшочкам и коробочкам принесенные корешки, листики и прочую мелочь. Между этим она старательно принюхивалась к каждому. Это было сродни её отличительной особенности: оттенкам запахов, по её словам, её научила валиэ Вана, и Аллэ умела распознавать не только виды растительности, но и их состояние: старость, болезненность и даже усталость.       — Ты что делаешь? — Эльза отложила в сторону пустующий сверток и выдвинула один из небольших ящичков, в котором хранилась солодка.       — Пахнет по-иному. Ты разве не слышишь? — Аллэ протянула ей горсть сильно пахнущих древесных срезов. Она принюхалась.       — Дерево как дерево. Что я должна такого учуять?       — Какой ты целитель, раз не отличаешь дерево от кустарника, — пробурчала Аллэ.       Эльза только развела руками.       — Для того и придумано их хранить раздельно, а не в куче.       — Мне кажется, они стали пахнуть… чище. Почти как в Амане, — Аллэ мечтательно улыбнулась и стрельнула глазами куда-то за спину Эльзы. Где все еще возился с перевязкой Эстанно.       — Не выдумывай. Мне нужна омела. Она ведь в дальних кладовых?       — Нет, держи, — Аллэ пододвинула квадратную коробочку с высушенными ягодами и вернулась к созерцанию Эстанно и его подопечного. Подопечный уже употребил макового молока и не мешал целителю колдовать над раной.       — Лорд их совсем не щадит, — заметила Эльза. — Я же помню его. Он стоял на третьей стене. А тут вдруг дозор. С чего бы?       — Говорят, заснул на посту. Лорд Маэдрос очень жестко следит за дозорными и караульными. Это, наверное, и правильно — любой их проступок может стоить кому-то жизни.       — Уж проще принять более решительные меры, чем одиноко разъезжающие отряды у края долины. Кто знает, сколько их там шастает по Ард-Гален, — Эстанно разогнулся и бросил испачканные инструменты и тряпки на железную посудину. Он омыл руки и сел рядом с ними. — Еще я слышал от Орассэ, что лорд много времени проводит над военными планами и перепиской с араном. Значит, войне быть.       — Ей в любом случае быть, — невесело откликнулась Эльза. — Еще ждать двадцать лет или нет — вот в чем вопрос.       — А тебе разве твоя сестра не говорила, когда приезжала в Химринг? — вклинилась Аллэ. — Она ведь наперсница лорда Макалаурэ! Она уж точно должна знать, будет битва или нет? И тот, рыжий и страшный, что вместо лордов Амбаруссар приезжал…       — Тот «рыжий и страшный» и моя сестра вхожи в военный совет, но не я. Члены Совета не могут распространяться о планах, стратегиях и о прочем таком, — Эльза перевела взгляд на сверток. Отчего-то стало грустно. Сколько лет она боролась с мыслью о собственной никчемности? Так ведь и Ирма, и Джеймс — они ведь тоже прибывают в незнании, ведь так? Она выдохнула: — От меня толку изначально немного, а то, что я могла бы что-то знать, могло принести много вреда. Я мало умею защищаться. Лорд и так меня никуда особо не пускает, и то верно. Мне лучше сидеть здесь.       — Это странно, — Аллэ вытянула из корзины горсточку орехов и принялась их лускать под неодобрительный взгляд старшего целителя. — Твои родичи занимают такие высокие посты, а ты — нет.       — Раз так, — Эстанно оттер руки свежим полотенцем и уселся на стул рядом. — То лорду безопаснее держать тебя перед глазами, а не «здесь». «Здесь» у всех со временем меняется.       — Мне это ни к чему. Мне по душе спокойная жизнь, а не бесконечные разъезды туда-сюда. Нет разъездов — нет приключений и волнений. Нет волнений — нет проблем. Равно как и избытка ромашки и крапивы в кладовых. У нас и так зелени немного.       — Для тебя найдется, — заверил Эстанно и хлопнул её по плечу. — И где мое кроветворное?        — Уже бегу.       Эльза покинула передние палаты, на ходу завязывая темно-синий передник (чтобы уж точно в очередной раз не замызгать свое светлое рабочее платье), и помчалась по боковой винтовой лестнице вниз, чтобы сократить себе путь. Но на последнем пролете её остановил Файнолмэ, кастелян. Еще одно доверенное лицо лорда Маэдроса. Эльза поклонилась. Файнолмэ пусть и выглядел добродушным и не таким чопорным, как Нолтармо, но подсознательно до сих пор внушал ей страх и ужас. Особенно после того случая, как в их комнате с Аллэ он совершенно случайно обнаружил мышь — вернее, не мышь, а хомяка, которого Эльза притащила из садов, чтобы показать подруге, какие животные считались в качестве домашних на Земле. Крику было.       — Эльсэ, — она поморщилась, в очередной раз услышав квенийскую обработку её имени. — Ты где была? Лорд искал тебя.       — В Палатах, — она изумилась такой претензии, и потрясла перед кастеляном бумажным свертком, наполненным корешками и сушеными ягодами омелы. — Я только что оттуда. Мне нужно приготовить снадобье для Талиониона. Он потерял много крови.       — Да, я слышал о нем. Но тебя искал Нельяфинвэ. Сделаешь свое дело и зайдешь к нему, — он вдруг смягчился: — Это не горит, но не заставляй его ждать.       — Я поняла.       Проходя через малую кухню, где эльфы уже сновали туда-сюда, доготавливая обеды для обитателей замка, Эльза привычно цапнула горячую булочку, отточенным и едва уловимым движением отделив её еще от горячего противня, и юркнула в смежное помещение, которым обычно пользовались целители. Кто-то уже любезно натаскал воду в бочку, пустовавшую еще пару часов назад, так что она спокойно принялась за работу, попутно зажевав добытую булочку со сладкой грушей.       Приготовление снадобий, вместе с перетеркой, отжимом и нарезкой различных ягодок, срезов коры, сушеных соцветий и прочего отняло достаточно времени, поэтому, закупорив еще горячий кувшинчик со сваренной настойкой в палаты, и поставив остывать остальное, Эльза уже не чаяла найти лорда в его покоях.       Солнце было почти у зенита. Вот это-то и раздражало больше всего в повседневной (казалось бы, да, для выходца чисто человеческой цивилизации, нелояльной по отношению к другим расам) жизни среди эльфов: у них-то много времени в запасе, целая вечность, но даже находясь почти в военном режиме они никак не хотят оптимизировать свое времяпровождение и всё тянут до победного. Ненапряжно, неторопливо. Один Майтимо, казалось, просыпался от своего эльфийского оцепенения и начинал шевелиться. А сейчас его задерживает именно она. Оставалось надеяться, что это что-то важное, иначе время потеряет и она.       Лорд обнаружился уже покидающим кузницы: Канумо еще что-то радостно и вдохновенно выкрикивал лорду вслед. Явно озабоченный какими-то непростыми мыслями, тот только рассеяно кивал и продолжал свой путь. Эльзу он заметил не сразу: взгляд его на какое-то мгновение расфокусировался, порыскал по территории внутреннего двора и вновь сосредоточился на девушке.       — Я тебя искал, — буднично заметил Маэдрос, приблизившись в два шага. В его голосе не было укора — наоборот, он разглядывал её с неким полуотстраненным интересом. — Давно тебя не видел.       Эльза торопливо поклонилась, сложив руки на животе. А после подняла взгляд: Маэдрос все так же смотрел на неё.       — Вас что-то беспокоит, мой лорд?       Он усмехнулся.       — Вряд ли ты можешь разрешить то, что беспокоит, — он кивнул куда-то в сторону крепостных стен, которые с севера и запада возвышались над поселением на добрый десяток метров. Оттого и Анар те, кто жили практически под этой стеной, видели, что называется, только в зените. На юге и востоке же поселение вгрызалось в скалистые отвесные холмы. Там вроде были тайные тропы Химрингских разведчиков, но любой другой, будь то эльф или человек, особенно орк — рискнул сорваться в узкое и мертвое ущелье, откуда не было выхода. Суровый нолдорский размах. — Но пройдем в мой кабинет. Я хотел поговорить с тобой.       Эльза молча пропустила его вперед. Взгляд её был прикован к стремительно удаляющейся спине, обтянутой темно-бордовой коттой без какой-либо отличительной вышивки. Отличительную вышивку вполне себе заменяли огромный рост и огненно-рыжие волосы, превращающие лорда в гигантскую головешку.       — Ты внесла свое имя в списки сопровождающих меня на Мерет Адертад? — Майтимо начал сразу, как только ступил на порог своих передних покоев. Эльза вошла следом, мимолетно окинув взглядом его ничуть не изменившийся кабинет — она бывала здесь, очень давно. Высокие стрельчатые окна свободно пропускали свет. Лорд сел за свой стол у высокого окна и кивком указал на кресло перед собой.       Он позвал её ради этого? Списки были поданы еще полмесяца назад, утверждены и вскоре подходили к концу последние приготовления. По распоряжению Эстанно она вместе с Аллэ как раз занималась приготовлением лекарственных запасов в дорогу. Эльза перевела дух (что едва получалось, под таким-то открыто направленным на неё взглядом — обычно Майтимо имел дурную привычку утыкаться в карты и бумаги во время разговора) и торопливо пояснила:       — Сопровождающих вас лекарей назначал Эстанно. Едет он, с ним еще двое помощников из нэри, которые будут отозваны с дозора Ройнамо. Вы уже подписали приказ об их возвращении… — Маэдрос отрицательно мотнул головой и поднял руку. Эльза замолчала. Он сжал переносицу.       — Я говорил не об этом. Разве ты не собираешься увидеть своих сородичей? Сестер?       — Я…это…       Эльза смутилась: она, конечно, думала об этом, но Эстанно тогда отчего-то не захотел её слушать, а идти к лорду просить разрешить этот вопрос… Она беспомощно подняла на него взгляд. Нельяфинвэ изумленно выгнул бровь, пересеченную шрамом у самой переносицы и нетерпеливо продолжил:       — Ты разве не говорила об этом со своей сестрой, когда она была здесь три месяца тому назад? Или с Ригой Штраусом, месяц тому назад?       Её взгляд невольно заметался, в попытках найти в мебельной обстановке намек на более-менее внятный ответ. Ладони стремительно потели, но она не могла их оттереть о ткань рабочего платья, дабы не выдать неуместного волнения. Нельяфинвэ такого не терпит… Что ему сказать? Забыла? Думала, что она поедет по умолчанию?       — Я внесу свое имя, если еще не поздно, — она склонила голову. Однако, следующий вопрос застал её врасплох.       — Ты так боишься меня?       Эльза снова встретилась с ним взглядом. Лорд не гневался: но было в его лице любопытство, причем любопытство холодного оттенка, граничащее почти с презрением или даже подозрением в некоем предательстве. Но эльфы не испытывали презрения ни к кому, кроме как к Врагу и его черным слугам. И предателем она уж точно не была. Да и лорд всегда относился к ней хорошо — если так можно выразиться об их редких, сугубо рабочих встречах. Но и молчать и боязливо заикаться в его присутствии — в её понимании тоже почти преступление. Хотя бы против душевного спокойствия и здоровья своего лорда, которому она присягнула и не желала дурного. Присягнула по своей же глупости или недальновидности (по крайней мере, именно так отозвалась об этом событии старшая сестра ровно три месяца назад — остальные-то раньяр до сих пор подобного не сделали), оттого и не отделяла себя теперь от общей массы нолдор. Стоило ли признаться в этом лорду Маэдросу? Но что тогда он скажет о сестрах, в частности, о Миднайт, не принесшей присягу (о чем лорд может и не знать, между прочим), но вхожую в Военный Совет?       Признаться Эльза могла только в одном: она запуталась. В ворохе своих мыслей, их причин и следствий.       — Нет, я не боюсь, — он криво усмехнулся.       — Твои глаза тебя выдают. И ладошки тоже, — он кивнул на её руки, давясь полупридушенным смехом. Она все-таки вцепилась в свою юбку.       — Это не из-за страха, — как можно спокойнее пояснила Эльза, хотя внутри в унисон колотились все органы. — Вернее, не из-за боязни вас. Я поступила недальновидно, не позаботившись о своем участии в делах раньяр и заставив вас решать за себя. Это отнимает ваше время. И только сейчас я осознала свою вину.       — Времени у меня полно, — он приподнял брови, окинув еще раз тем — нечитаемым — взглядом с приподнятой дугой бровей. — Но в этом ли вся причина?       Эльза пожала плечами. Ни к чему примешивать сюда старшую сестру — у той и так проблем навалом, а это крохотное бедствие локального масштаба в её мнительной душонке только надбавит весу тревог.       — Полагаю, что да, — Эльза в который раз наклонила голову, как болванчик, думая, что на этом аудиенция окончена, но, видимо, лорд был решительно настроен на продуктивную беседу.       — Тебе нравится здесь?       — Не смею жаловаться. Меня все устраивает, — Эльза выдавила легкую улыбку. — Безопасно, вольно и занимаюсь любимым делом.       — Безопасно было в Валиноре, но Химринг как раз самое небезопасное место в Белерианде, и ты должна это понимать.       — Понимаю, как понимаю и то, что вы взяли на себя эти земли не ради забавы.       Наступила пауза. Маэдрос отстукивал пальцами неровный ритм и задумчиво смотрел куда-то её за спину, потом отвел взгляд в сторону. Эльза ждала, сжимая коленки и уставившись на дверь по левую сторону от окон — та вела в спальню.       — Мой следующий вопрос может показаться грубым и стать причиной неловкости для нас обоих, но позволь все же спросить, — нолдо задумчиво закусил губу и упорно прятал взгляд.       — Я вас слушаю.       — Почему все-таки ты пошла за мной?       Эльза выгнула бровь и сжала губы, не дав им расползтись в улыбке. Нельяфинвэ Майтимо сейчас выглядел смущенным — хотя и смущался он не как все обычные эльдар. Его лицо, наоборот, побледнело, будто бы он испугался собственных слов, и редкие веснушки на его лице проступили ярче.       — Я приглядывала за вами со времен вашего спасения, — она запнулась. Не привыкла не доводить дело до конца? Неет. В разговоре с эльфами трудно не подбирать слов и не оглядываться на их чувства. Совсем не так, как с людьми. — И потому пошла следом. К тому же, я знаю, что на подвластных вам землях куда больше риска для воинов, и лишний целитель не помешает. Или вы к тому, почему здесь я, а не, скажем, кто-то другой из моих товарищей? Если так, то я думала, вы узнали ответ еще там, у Митрим.       — Как я уже и говорил, я благодарен каждому, кто пошел за мной. Особенно тем, кто не повязан клятвой присяги, или — кто не был, — он снова усмехнулся. — Впрочем, я понял, что ты хотела сказать... пусть и не сказала. Благодарю тебя, Эльза Скайрайс. И впредь — не стоит меня бояться, — его улыбка стала шире, и совсем уж... хищной.       Она летела с верхних галерей быстрее ветров Манвэ. По пути до спасительных Палат ей попались Файнолмэ и Нолтармо, причем первый придирчиво уточнил, сколько вещей она берет с собой, и поместится ли это всё в два мешка стандартного размера; к тому же — едет ли она верхом или в повозке, в таком случае, не логичней ли будет сундук? Эльза оторопело таращилась на кастеляна, попутно прикидывая и суммируя полученные новости в уме — из чего получалось, что лорд просто… решил повеселиться? Вот же… Её имя было внесено в списки еще недели две тому назад, правкой самого лорда и утверждено тогда же. Рррыжий эльф!       Следующим был Нолтармо — он перехватил её у капитально насевшего кастеляна и отвел в уголок, развязав малопонятную и мутную беседу, из чего выводилось, что неплохо бы ей переубедить лорда в одном щекотливом вопросе, плюс подсунуть еще один расклад возможного стратегического размещения, который лорд и рассмотреть-то не пожелал (потому что, видите ли, очень похоже на мысль Нолофинвэ!). Нолтармо еще пару раз справился о её настроении, самочувствии и еще кое о чем — голова просто кругом шла! — сунул в руки вышеупомянутый свиток и отчалил.       Эльза протяжно вздохнула, запихнула карту за пазуху и потащилась в сторону целительских помещений — под крылышком строгого и воинственного Эстанно её вряд ли кто-то тронет, пусть хоть трижды Нолтармо, помноженный на Файнолмэ и самим Маэдросом присыпанный.       Аллэ протянула ей кружку с дымящимся чаем. Там плавали ярко-оранжевые и сиреневые лепестки. Она отчетливо угадывала запах чабреца, который был подсунут Аллэ от неудачливого поклонника. Неудачливого, потому что вот — хозяйственная эльфийка не нашла яркому полевому букету применения лучше, чем в успокоительных и ароматных настоях.       — Поишь меня тем, чем мы — дозорных? — с иронией спросила Эльза, принимая напиток. В пустынных и выложенных камнем холодных коридорах пальцы быстро коченели. От горячих стенок деревянной чашки маленькими иголками тянулось тепло. — Эстанно, ты знал?       Старший целитель хмыкнул.       — Я был в этом даже уверен. А вот твои сомнения наоборот, стали для меня сюрпризом. Станет ли лорд препятствовать воссоединению родных?       — Он и не препятствовал… — пробормотала Эльза.       — А вот мне всегда было интересно, почему твоя сестра, живущая во Вратах при лорде Канафинвэ, имея такое влияние, не могла позаботиться о тебе заранее, ну, когда приезжала? Или же она позаботилась, но ничего не сказала тебе об этом? Разве сестры так поступают? — Аллэ негодующе мотнула светло-русыми кудряшками. — Тебе не кажется несправедливым, что многие знают больше, чем ты? Почему, например, лорд Нельяфинвэ прислушивается к её советам, когда здесь есть ты — из того же рода?       — Аллвэнтэ, — успокаивающе начал Эстанно, — ты еще совсем юна и многого не понимаешь. Госпожа Миднайт и господин Рига взяли на себя эту ношу, поскольку они — старшие из них; подобно тому, как ведет себя наш лорд со своими братьями, так действуют и они. А принадлежность к одному роду не означает одинаковые таланты и желания ума и сердца. Сама посуди, мог бы стать лорд Туркафинвэ полноценной заменой нашему лорду, как лорд Канафинвэ? Хотя и старшие не схожи.       Аллвэнтэ испуганно округлила глаза.       — Что ты такое говоришь, Эстиэ! — эльфийка покачала головой. — Но почему тогда старший из раньяр не последовал за старшим из наших лордов?       — Всё идет так, как надо, — Эльза задумчиво сминала бока чашки. — У меня нет ни таланта, ни способностей в военных делах, ни, откровенно говоря — желания. За лордом Нельяфинвэ я пошла потому, что привязалась к нему и ко многим из вас. Но и пойти с кем-то я не могла, как это сделали Мария, Джеймс, Рига с Мирой. Но они — совсем другое дело. А мы должны были разделиться, и лордам известна причина. Сосредоточить две «головы» в одном месте — очень рискованно, особенно, когда наш противник из Валар. Я не хочу думать о худшем, но лучше уж я, чем Миднайт или Рига. Или Мария. Те, кто могут принести больше пользы.       — Ты не должна так говорить! — Аллэ возмутилась, вскинув взгляд на Эстанно, ища поддержки. И запнулась. — Погоди…тебе что, пришелся по сердцу наш лорд?       — Нет! В смысле, ну… я не думаю о том, что мы могли бы… — она замахала руками. — Нет-нет-нет! У меня и мыслей таких не было? Куда мне?       — Ты хороша собой, — заметила Аллэ. — И глаза у тебя красивые. Как золото.       — Золотокующий у нас лорд Макалаурэ, — со странной интонацией заметил Эстанно.       — Да хватит вам! Я же… я же человек! Смертная!       Они замолчали. Эльза, устыдившись своей вспышки, снова ухватилась за чашку. Чай уже совсем остыл.       — Но ты ведь… еще не умираешь, — осторожно заметил Эстанно, доливая горячей воды. — Ты сама упоминала, что срок вашей жизни максимум до восьмидесяти лет, и вы увядаете, становитесь совсем непохожими на себя.       — Как трухлое дерево, — вставила Аллэ.       Эльза усмехнулась и закусила губу.       — Да.       — Так почему нельзя? — невинно поинтересовалась эльфийка, мигом возвращаясь к теме разговора.       — Потому не время о таком думать, — Эльза щелкнула её по лбу и усмехнулась. — Вдруг я после первого поцелуя, как заколдованная из сказки, превращусь в дряхлую старуху и рассыплюсь в прах? Для нашего бедного лорда это будет сильным ударом.       Взрыв смеха, который подхватил и Эстанно, разбудил Талиониона, задремавшего на койке у окна. Одна из старших целительниц, работавших в дальней палате, выглянула из-за дверей и гневно шикнула. Эльза утирала слёзы и дула на пальцы, ошпаренные горячими брызгами.       Дорога до Ивринь была долгой: они проезжали через Химлад, останавливаясь в Аглонской крепости на ночь, уезжали уже с присоединившимися отрядами лорда Тьелкормо и сына Куруфинвэ — Тьелпэринквара, которого не было видно. Ирмы среди них не было, но Эльза уже знала, что она, как и лорд Куруфинвэ, прибудут на праздник не с нолдор. Ирма до сих пор находилась в Дориате, а не дождавшийся её возвращения младший из братьев уехал в Таргелион и теперь задерживался у гномов.       Макалаурэ и Карнистир выехали раньше на целых две недели — как раз тогда, когда Миднайт должна была вернуться из Таргелиона, что Эльза узнала уже от своего лорда. Ранья ехала как и все, верхом, а повозки были забиты лишь необходимым грузом — теплыми тканями, запасами еды, лекарств и оружия. Её лошадь была смирной и покладистой, главный конюх очень долго и придирчиво выбирал наиболее смирную кобылу (они все здесь были еще чистокровными потомками валинорских скакунов, которые от мала до велика умели и любили показывать характер, особенно, как оказалось, не-эльфам) и в итоге остановился на белоснежной Лоссэа. Она бывала смирной только после ежевечерних подношений в виде яблок — как говорится, в награду за еженощные труды.       Майтимо, поглядывая иногда на неё через плечо, нередко фыркал, смотря, как она пытается управиться с поводьями и строптивой кобылой. Она ехала немного впереди остальной свиты — но все равно за спинами лордов, их советников и нескольких воинов, разведывающих дорогу. Её постоянным соседом был разве что неопознанный нэри из свиты Тьелкормо в шлеме с замысловатым литьем и ярким плюмажем, да Нолтармо, всерьез вознамерившийся пропихнуть свои гениальные планы на стол Маэдроса.       Эльза весело фыркнула. Мысль прозвучала крайне…двусмысленно. Особенно после разоткровенничавшейся в ночь перед отъездом Аллвэнтэ.       — Я слышал о тебе поразительные вещи, — сказал Нолтармо, в очередной раз поравнявшись с ней. Эльза хмыкнула. — Когда вы достигли нашего лагеря, тебе было двадцать четыре. Сейчас тебе должно быть около сорока пяти, верно? Ты даже эльфийского совершеннолетия не достигла по нашим меркам. А ведь ты упоминала, что вы живете в лучшем случае до шестидесяти.       Эльза утвердительно промычала. Бодро метущий из стороны в сторону хвост коня Майтимо здорово гипнотизировал. Боль в спине тут же отозвалась, сигнализируя, что она слишком низко склонилась к холке. И что она там хотела разглядеть, под чужими-то копытами? Девушка мотнула головой и обратила внимание на надоедливого советника.       — Это то, что так поразило вас?       Советник покачал головой. И медлил с ответом.       — А сколько тебе лет, Нолтармо?       — Я на сорок шесть лоар старше лорда Нельяфинвэ.       — А сколько лорду Нельяфинвэ? — невинно поинтересовалась Эльза, попутно прикидывая, сколько же длились они, эти сорок шесть лоар. Это для людей разница в сорок шесть лет — разрыв в целое поколение.       — Дай-ка подумать… Он родился в 1220 году Древ. Когда мы покинули Валинор, шел 1495-й, — нолдо склонился к Эльзе. В серых глазах искрились смешинки: — Выходит, я значительно старше тебя. Ну, как думаешь, сколько мне?       — Если ты мне еще скажешь, сколько будет, если перевести этот ваш лоа на солнечный год… — протянула Эльза, как тут послышался низкий голос лорда, в котором отчетливо слышалась усталость:       — Мне идет две тысячи шестьсот восемьдесят первый солнечный год.       — А мне, стало быть, уже за три тысячи, — Нолтармо подмигнул. — Я ровесник короля Феанаро.       Почти четыреста лет разницы… Все равно очень солидно. Ей вдруг подумалось: а сколько лет Аллэ? А Эстанно? Эстанно редко когда не называл Аллэ юной глупышкой. А если ей в пересчете тоже за тысячу перевалило? Если один валинорский год — все равно что здешние десять… Это сколько-то однолеток получается, не счесть!       Эльза мотнула головой.       — …он женился, едва ему выполнилось пятьдесят, — продолжал нашептывать Нолтармо с ностальгической полуулыбкой. Про кого, интересно? Майтимо ведь не женат… — И почти в том же году на свет появился наш лорд. Я его даже на руках держал, а он и не помнит! Обещал я его отцу за ним приглядывать… — выражение лица нолдо сменилось. Теперь он говорил полушепотом — но куда там! Эльфы с их слухом и треск белки за пару миль услышат. Нолтармо ощутимо погрустнел, но спина Майтимо так и оставалась царственно-прямой: — Король Феанаро просил обещать перед своим последним боем. Он как знал…       — Зато теперь он не знает тревог, — осторожно заметила Эльза. — Мертвым ведь все равно?       — Не знаю уж, как там у вас, раньяр, но королю Феанаро, как и остальным почившим, не может быть все равно. Он вечность будет глядеть на полотна Вайрэ.       — Вайрэ?       — Она вышивает на гобеленах всё то, что происходит в Арде, и то, чему суждено случиться вскоре, — шепнул эльф с другой стороны. Он всю дорогу не снимал шлема с вычурным литьем, поэтому она до сих пор не знала, кто ехал рядом. Эльза рассеяно кивнула.       — Это определенно…жестоко.       — А во сколько лет у вас справляется совершеннолетие? — живо поинтересовался все тот же незнакомец, мигом повернув разговор в другое русло. Эльзе даже показалось, что все едущие поблизости эльфы обратились в слух. Все равно болтали-то только они с Нолтармо на пару.       — У таких, как я или мои друзья — в четырнадцать. У гражданских — в шестнадцать.       — Это как? Кто такие мирные? — Эльза зажевала губу. В квенья не было такого слова, как «гражданский», поэтому она и сказала «мирные».       — Те, кто не воюют. А те, кто принес воинскую присягу или происходящие из чисто военных семей, в четырнадцать или даже раньше — по выпуску из Академии — считаются совершеннолетними. Но малолетних гениев очень мало. И их редко бросают на передовые, а готовят к узкой специализации. — Понятное дело, не найдут дураков, готовых разбазаривать столь редкие таланты на линии огня.       — Это например?       — Ну… изобретатели оружия, например. Лазутчики, разведчики, полевые целители… Или очень своеобразные целители… — опять же, слов «специфический» в квенья не существовало. Опять пришлось бы объяснять, перепрыгивая с пятого на десятое.       — Четырнадцать лет… Так мало. Моему племяннику пятнадцать лет, а он еще с деревянным мечом играет, — прошептал Нолтармо. — Как так у вас могло произойти?       — Такова наша культура, — Эльза пожала плечами. — Теперь-то и мне это кажется диким и неправильным, но мы попросту не знали иного. Впрочем, это и к лучшему. Те, кто умеет защищаться и нападать, имеют больше шансов выжить. В природе всё так и действует. Ты же видел, как кошки своих детей учат, едва те встают на лапы? Думаю, всё это зависит от срока жизни. Кошки живут меньше человеческого, и уж точно меньше, чем эльдар. Вы вовсе бессмертны… и вам некуда торопиться.       Нолтармо рассеянно кивнул. Но эльф в шлеме не дал ей молчать:       — А расскажи что-нибудь еще! О своем мире.       — Ты не видишь, что дева уже устала тебя развлекать? Угомонись, — слева от таинственного всадника возник лорд Туркафинвэ, проведя рукой в стальной перчатке по ярким перьям на шлеме незнакомца. — Тьелпэ, потерпи хотя бы до привала.       — Мне не в тягость, лорд Тьелкормо, — Эльза широко улыбнулась, — все равно заняться больше нечем.       — Тебе-то может и нечем, храбрая целительница, а моему племяннику стоит глядеть в оба, — младший феанарион подмигнул. — Чтобы в случае чего вы не подверглись опасности. В народе нолдор мало дев. Каждая на счету.       Эльза беззлобно фыркнула. Тьелпэ, должно быть, смутился, и теперь рваными движениями пытался поправить скособоченные алые перья. И как она сразу не догадалась, что это не просто личная охрана третьего лорда? С таким-то шлемом.       Она вздохнула и перевела взгляд. После недели пути от Химлада поначалу живописный вид переставал радовать: леса, леса, леса… Изумрудные, хвойные, дремучие и не очень… Сплошные леса… А озеро Ивринь было у самых подножий Эред Ветрин. А гор на горизонте — ни слуху, ни духу.       — А сколько нам еще ехать до Ивринь? — отчаянно воскликнула она в спину отъехавшему Тьелкормо.       — Через пару дней мы приблизимся к водопадам Сириона — там переправа, — лорд подмигнул и стремительно выехал вперед.       — Мы слишком близко подойдем к Поясу Мелиан… — задумчиво сказал Нолтармо.       Глаза Тьелпэ, виднеющиеся из-под металла, блеснули.       — Нам дадут пройти.       Тьелпэ не солгал: при пересечении Сирионских водопадов, где была одна-единственная сухая дорожка, граничащая с таинственными Сумеречными Озерами, насквозь пропитанными магией Мелиан, им не чинили ни единого препятствия. Дориатские пограничники и носу не казали. Тьелкормо сказал, что это хороший знак, особенно после слухов, донесшихся после возвращения части Третьего Дома в Хитлум.       Вскоре после того они стали лагерем у правого берега реки Нарог. К юго-востоку от них возвышался холм Амон-Руд, и вершина его горела алым цветом. Эльфы говорили, что-то просто цветы… И было в них что-то…безрадостное.       Привал длился три дня: отдыхали взмыленные кони после внушительного марш-броска, отдыхали эльфы и военачальники, пересчитывалось добро в телегах и утрамбовывалось по новой, дабы не лишиться всего при очередной тряске на каменистых дорогах на самых подходах к владениям Второго Дома.       — Нам осталось меньше недели, прекрасная целительница, — заметил Тьелкормо, ступая мимо греющихся у костра кружка эльфов, среди которых были и Эльза, и почему-то Тьелпэ. — Если, конечно, Майтимо поднажмет. Впрочем, чем ближе мы к Финдекано, тем глаже дороги, не так ли?       Эльза пропустила это зубоскальство мимо ушей. Лорды Химлада тем и славились, что любили подначивать старшего брата в любви ко Второму Дому. Точно ревнивые малые дети, ей-Эру.       Она снова повернулась к Тьелпэ, готовясь продолжить рассказ о Тысячном Городе, в котором провела часть детства, а нарастающий гомон оповестил о дополнительных остроухих слушателях. Эльза улыбнулась:       — На нашем языке название звучало как «Бабилум». Если говорить честно, это отсылка к старой легенде, когда Бог решил наказать целый город за гордыню, и в одночасье жители заговорили на тысяче разных языков… Оттого и наш город, со всего лишь созвучным названием, получил прозвище «Тысячный». Но у нас и вправду раньше говорили на тысяче наречий, пока не ввели закон о едином языке.       — А каков он был? Сильно отличается от Химринга? — спросили из темноты. Костер выбросил в воздух сноп алых искр.       — Очень. Дома высокие и тонкие, и касаются облаков. Расстояние между ними небольшое, и в одном таком доме живут сотни семей. В самом городе проживало людей больше, чем нолдор в Белерианде, — Эльза ехидно показала зубы. — Впрочем, это и не сильно хорошо. У нас перегружены были как наземные, так и подземные, и надземные дороги. Там было, как в улике с шершнями, — она цокнула языком, выныривая из воспоминаний. — И воздуха мало... Воздух стоил куда дороже золота и самоцветов.       — А как вы защищались? У вас были враги?       — Конечно были. И по виду некоторые из них, кстати, очень напоминали орков. Разве что умнее... А город… как бы сказать? Его защищала невидимая стена. Она отражала все удары извне, — Эльза почесала подбородок. — Как-то так. С какой силой нападающий бил стену, с такой силой стена била нападающего.       По кругу пронесся восторженный вздох.       — А если бы в Химринге было так…       — И в Валиноре!       — Нет, Валинор ведь был отравлен Морготом изнутри…       — У вас был мирный город?       — А если это один город… Были у вас другие города?       Эльза замахала руками.       — У нас было так много городов, что, в конце-концов, одной планеты… мира стало мало. И мы начали заселять другие, — совсем как уруки. Эру Единый, до чего названия видов похоже. Уруки… совсем как орки.       — А теперь и за Арду принялись? — сидящий по левую руку эльф из народа Тьелкормо, совсем ненатурально вылупил глаза. Эльза рассмеялась, старательно отгоняя мысль, что этот нолдо зрел в корень.       — Что ты! Нас для этого слишком мало. И как видишь, у нас до сих пор нет детей, — она развела руками, все еще посмеиваясь. — Нет, мы просто… потерялись? Да, мы потерялись. Мы хотели навестить нашу старую планету — родину всего человечества, но спутали дороги… Космос такой халатности не прощает.       — Космос… это там? — нолдо поднял палец к небу, где виднелось созвездие Валар.       — Да, там…       — Мудрец Румиль говорил, что там Чертоги Безвременья и сам Эру.       Эльза пожала плечами.       — Я не видела ничего такого. Может быть, не разглядели или летели слишком быстро. Хотя… мы просто падали. Нам было не до того. Точно, не до того. Если бы мы расшиблись, мы бы его очень скоро увидели.       — Хотел бы я увидеть Эру Илуватара, — мечтательно произнес воин. Эльза присмотрелась к новому знакомцу: у него были каштановые волосы, сплетенные сзади в мудреную линию косичек, и типичные для нолдор, прозрачно-серые глаза. Он смотрел на черное небо так, будто оно исполняло желания. Эльза не понаслышке знала, что уж что-что, а небо если их и исполняет, то для начала выкручивает наизнанку.       — И что потом? — спросил второй.       — Я бы сказал ему… — нолдо хитро прищурился и радостно выдал: — Много хвалебных слов! Написал бы оду лучше, чем сам лорд Канафинвэ.       Эльза фыркнула. И не одна. По «кружку» пронеслось сдавленное хихиканье, которое вскоре переросло в дикий хохот, пусть каждый и смеялся о своем; а пламя, гнездящееся на розовеющих углях, подкидывало снопы искр в такт.       Когда они доехали до Эйтель Ивринь, все берега был уже усыпаны разноцветными шатрами с развевающимися флагами; у западного берега еще сохранялось открытое пространство, оставленное для торжественной части и народных гуляний. Отряды Майтимо и Турко присоединились к более многочисленным представителям Врат и Таргелиона: лорд Макалаурэ вышел вперед и приветствовал прибывших. Карантир вместе с небольшим отрядом выехал навстречу Амбаруссар, добиравшихся совсем уж причудливыми путями.       — Я думал, вы встретитесь по дороге. Карнистир на рассвете получил сокола, отправленного с побережья Гинглит. Они вскоре прибудут с посланцами фалатрим. Едет сам Новэ, владыка Гаваней.       Майтимо скривился, как от зубной боли. Макалаурэ усмехнулся и продолжил более мягким голосом:       — Хотя я слышал, здесь его называют Кирдан Корабел. Не знаю уж, к чему такому прибег Нолофинвэ, что он согласился приехать.       — Отец говорил, что наш полудядя и мертвого достанет, — рядом нарисовался и Турко, уже раздавший половину поклонов знакомым девам из Врат и Таргелиона. — Упертости ему не занимать. Зачем столько дев притащил, Кано?       Теперь уже скривился и Певец.       — Я должен лишать желающих праздника? В этой части Белерианда безопаснее, чем во Вратах, покуда там нет меня.       — Кого ты оставил?       — Я оставил Ромайона. Он очень увлекся подсчетами, переданными от Карнистира, и теперь всё пересчитывает и перепроверяет.       — Понятно. До сих пор не успокоился? — Макалаурэ тонко улыбнулся и пожал плечами.       Туркафинвэ посмотрел ему куда-то за спину и вдруг громогласно изрек:       — Леди! Давно вас не видел. Вы хорошеете день ото дня. Неужели мой старший брат расщедрился на цветные нити ради такого случая?       Миднайт не изменяла своей любви к темным одеяниям, разве что теперь могла похвастаться ярким изумрудно-золотым шитьем по вороту и запаху. Она хмуро посмотрела на третьего феанариона, которого неожиданно поддержал и Макалаурэ:       — Миднайт, в самом деле, могла бы и принарядиться для праздника.       — Что ты такое говоришь, брат! Разве тебе недостаточно празднично?       Майтимо только и оставалось, что переводить взгляд с одного на другого, наблюдая за перепалкой.       — То-то я смотрю, среди ваших спутников совсем нет дев, лорд Туркафинвэ. Стало быть, не только ткани, но даже нитки все на вас одного и ушли, — ядовито откликнулась Миднайт и повернулась к Макалаурэ, не сбавив мстительного тона: — Вас не нашел Айнурион, советник Арана, но велел поинтересоваться, почтите ли вы нас своим пением на пиру.       Макалаурэ состроил удивленное лицо, которое так и говорило: «А меня-то за что?» и сказал:       — Я найду его и поговорю с дядей об этом сам. Так и скажи.       Миднайт неглубоко поклонилась и, напоследок опалив Турко нечитаемым взглядом, удалилась.       Майтимо задумчиво уставился ей вслед.       Атмосфера грядущего праздника ощущалась…странно. То эльфов приводили в восторг разноцветные ленты и фонарики на ветках деревьев, яркие шатры, веселый гомон, яркие наряды. Праздничная суматоха раскинула опасную воронку, в которую затягивало всех жителей Эндорэ: и нолдор, хозяев праздника, и гостей-синдар и лаиквенди, послов фалатрим, и даже приехавших последними наугрим — их ярко-рыжий предводитель важно расхаживал от шатра к шатру и будто бы случайно обменивался приветствиями с эльфийской знатью — словом, всех эрухини, но только не их, не раньяр.       Прошло всего несколько дней, как подтянулись и Рига с Мирой, и даже немного припозднившиеся Ирма с дориатцами, но…       Они будто бы избегали друг друга. Было видно, что каждого из них гнетет своя мысль, и что они — впервые — опасались друг другу открыться. Они отдалились. Так бывает с людьми, разлученными временем и длинной дорогой — стали почти чужими, отголосками родной крови, водой с воды.       Эльза видела мельком старшую из близнецов: Миднайт на пару минут подошла к лорду Макалаурэ, когда тот приветствовал своих братьев, а сегодня Эльза видела, как она о чем-то тихо-тихо переговаривалась с Марией. Джеймса не было видно совсем. Эльза отчаянно не хотела себя жалеть, уверяя себя, что в Химринге остались её друзья: Аллвэнтэ и Эстанно, да и с Нолтармо она сблизилась. Жизнь била ключом! Но там, а не здесь.       Это казалось ироничным и эта тупая боль поселилась в сердце. Несносная жалость к себе, одиночество, одиночество, ненужность, бесполезность, беспомощность, нерешительность. Следовало меняться — но как? Стоило признаться самой себе — она так привыкла быть всегда за спиной Миднайт, угрюмой, пессимистичной, но решительной и жесткой, там — за её спиной — всегда было уютно и безопасно. Но теперь это одиночество гнуло их всех — но некоторые ломались.       В эпицентре чужого праздника жизни оно казалось хуже, чем нолдорское Проклятие Севера и Клятва вместе взятые. Они-то держались вместе. Братья феанариони держались друг за друга, смеялись и хлопали друг друга по плечам — так, словно и не было этих двадцати лет. Майтимо обнимал Финдекано и Финдарато, к ним порой присоединялся Макалаурэ, и они рьяно что-то обсуждали, словно не было бесконечных Льдов.       А они… всего лишь люди. Трусливые люди. Они остались ими, не смотря ни на что. И к этому выводу, видно, пришли все из них.       Это был день открытия праздника. Они, гости, сидели на расшитых цветами Домов покрывалах, между ними стояли блюда в хрустальных вазах и подносах; в ветвях деревьев качались разноцветные фонарики и ленты, шумели развешанные колокольчики, отдавая ласковыми переливами. Эльдар разместились лицами к воде, и смотрели на поверхность озера с каким-то затаенным выражением лица, и многие склоняли головы, ступая на изумрудный ковер под ногами. Ивринь оказались группкой небольших озер, но их воды были куда чище и искристей, чем туманные глубины Митрима. Может быть, из-за того, что они восполняли свои воды за счет водопадов, низвергавшихся с Эред Ветрин…       Представители всех Трех Домов сидели по центру на небольшом земляном возвышении, по обе стороны от них — Азагхал, принц Белегоста, Кирдан Корабел, Даэрон и Саэрос из Дориата. Раньяр затесались где-то в толпе.       Нолофинвэ поднялся на ноги, сжимая в руке кубок с вином. Все взоры вмиг обратились к нему.       — Я рад приветствовать вас всех здесь и в этот час, представители вольных народов Белерианда, мои родичи и добрые друзья, — он повернулся в сторону посланцев из синдар, фалатрим и наугрим. — Я приветствую вас на Празднике Воссоединения. Я надеюсь, что отныне, как и на заре времен у берегов Куивиэнен, мы будем дружны и увидим друг в друге друзей и братьев. Для того, чтобы одолеть ту Тень, что разделила нас; для того, чтобы беречь и поддерживать наши узы, покуда стоит Арда…       Нолофинвэ пустился в пространные размышления на тему объединения эрухини, как причины возникновения Замысла Всеотца, и Эльза хоть сколько-нибудь перестала его понимать, даром что ребята-нолдор по соседству не давали заскучать, поясняя в два голоса в оба уха. Она смеялась с каких-то нелепых комментариев и пила вино. Пару раз словила снисходительный и смеющийся взгляд Майтимо и, кажется, даже салютовала ему бокалом. Он салютовал ей тоже и улыбался лукаво-лукаво…       — Завелся… — тихо шепнул Нолтармо, подсев с соседнего ковра.       — Ты что! — шикнула Эльза, но советник только отмахнулся.       — Так было и на дне его Звезды, когда ему было впервые позволено отведать вина перед всем честным народом — тогда он тарахтел даже больше, и на каждом празднике с тех пор — наш-то почивший король их не всегда жаловал. Но тут есть для кого изгаляться: только погляди на вон тех, из Дориата.       Эльза медленно перевела взгляд, выискивая Даэрона — первого мудреца и советника Тингола, темноволосого эльфа с приятным и округлым лицом, но цепким и надменным взглядом. Он, не отрываясь, смотрел на Нолофинвэ, словно мог заставить кубок того выпрыгнуть из руки.       Она вдруг почувствовала чей-то взгляд, направленный в спину. Она обернулась: Миднайт смотрела на неё, будучи отделенной несколькими покрывалами справа. Кивком головы и парой жестов сестра указала, что после торжественной части она ждет в стороне шатров нолдор Канафинвэ. Сладость вина сменялась горечью. На языке стало совсем кисло… А лица веселящихся и порой заглядывающих ей в лицо эльфов стали бумажными. Искусственными. Шелухой.       Спустя некоторое время, когда сыновья Арана (а это было видно) активными подпинываниями уговорили отца свернуть речь и сесть наконец, раньяр подтянулись к шатрам Канафинвэ, где Миднайт провела их к своему. Она по-прежнему оставалась негласным лидером, хотя еще добрых двадцать лет назад эта важная «должность» без лишних перипетий была препоручена ею же Риге.       Но Рига не перечил ей. Он молчал и трогательно сжимал худую ручку Миры. Мира совсем спала с лица — её лицо осунулось, под глазами залегли синие тени. Она напоминала восставший труп.       Эльза с трудом отвела взгляд от старшей сестры. Жест Риги уже не казался таким трогательным — казался лопастью весла, брошенного утопающему.       Миднайт терпеливо ждала, пока все любопытные взгляды обратятся к ней.       — Не буду начинать с долгих предисловий, подобно Арану, — она попыталась улыбнуться, но уставшие глаза с головой выдавали её. Арану. Она признавала себя подданной, одной из народа нолдор. — Скажу одно: я рада видеть всех вас. Кого-то я видела совсем недавно, кого-то — впервые за годы, прошедшие с Митрим. Я рада, что вы все живы и смогли присутствовать здесь.       Она обвела их взглядом. Она набрала в грудь побольше воздуха — по крайней мере, так показалось Эльзе. Будто бы собиралась с силами.       — Но, к сожалению, эта встреча обернется для нас многими горькими вестями. Я предчувствую это, как и ваши вопросы — я знаю далеко не все, только поверенную мне тайну. Я думаю, не стоит больше это оттягивать. Джеймс, прошу тебя, сними плащ.       Все повернулись в его сторону. Эльза подумала — казалось бы — простое замечание, когда кто-то игнорирует правила. Но нет.       Смоляные вихры Джеймса — предмет его гордости, истинный цвет воронова крыла — был перемешан с пепельными волосками. Неуместными, ужасающими, непредвиденными. Он был самым младшим из них — ему было всего двадцать три, когда они высадились в Арде, на год младше самой Эльзы. И все же сейчас он выглядел старше их всех — остальных, застывших в возрасте до тридцати лет. Его лицо прорезали первые, ороговевшие мимические морщины, глаза будто бы запали — и глядели глубоко, цепко.       Теперь Эльза понимала взгляд Эстанно и Аллэ, когда говорила с ними о природе человеческой смерти. Эру Единый, он ведь уже умирает!       Миднайт и Мария смотрели на него, не отводя глаз. Джеймс смотрел на них с благодарностью, игнорируя застывшее выражение боли в их глазах.       — Как… — первым прочистил горло Рига. — Когда это началось?       — Еще у Митрим, я полагаю, — голос Джеймса осип. — Но тогда это не было так заметно, слишком мало времени прошло.       — Это…       — Это Моргот, — за Джеймса ответила Миднайт. — Это он. Карнистир писал, что он проложил Путь через душу нашего Джеймса. И именно это продолжает отнимать его жизненные силы.       — Ты хоть понимаешь, как это звучит? — вскинулся Рига. — Это же бред!       — Бред — слушать россказни Миры и жить вдали от всех, словно отшельник, и игнорируя то, что происходит в мире, — зашипела Ирма, неожиданно вклиниваясь в разговор. Эльза сохраняла испуганное молчание, переводя взгляд с одного на другого. Она видела, как в глазах Лейден блеснули слезы. — Ты до сих пор веришь, что всё, что происходит — самовнушение? Как это, должно быть, самовнушился Джеймс, чтобы стать таким!       — Или вы, а не я, — мягко рассмеялся Халпаст, пытаясь сгладить накалившуюся атмосферу. — Я-то старею согласно правилам, как нормальный человек, в отличие от вас.       Миднайт отрицательно качнула головой. Но мало кто обратил внимание.       — Откуда тебе знать, что я там делал! — Рига подхватил её змеиное шипение. — Уж точно по балам не разъезжал!       — Остановитесь, — Мария обвела их ледяным взглядом. — Если тебе, Рига, не нравится, никто тебя не держит, к тому же, твой голос в меньшинстве. Мира, как видишь, не возражает. Но помни, что нам следует держаться друг за друга, а не розниться. Так что сядь и, пожалуйста, послушай. Миднайт, продолжай.       Миднайт вздохнула.       — Я и сама не уверена, что это за Путь, но с ним разберемся после. Нам важны причины, а не следствия. А причина вот какая: помните основы теоретической жизни и изучения пара-измерений? Их называют пятым и шестым.       — А четвертое куда дели? — съязвила Ирма.       — Я не буду вдаваться в подробности и тратить время на формулы и на напоминание пройденного материала. Важно, что это вспомнила я. Моя теория в том, что наш жизненный путь, определенный нам свыше — Богом или движением дхарм, или какими-то пересекшимися параллельными в центре сингулярной аномалии — всё равно! — есть прямая линия, которую мы должны пройти от начала и до конца. И мы шли. Параллельно друг другу, пока нам было по пути, — она сделала паузу, ненадолго задерживаясь на каждом взглядом. Они внимали безмолвно. — Мы шли… каждый отдельно, пока путь наш не прервался на середине. Мы будто бы ступили в червоточину — и застряли в ней. Как в болоте. Ни влево, ни вправо, ни наверх. Только вниз, глубже и глубже.. И мы будем вариться в ней до тех пор, пока не найдем способ выйти. Это сродни отметке «пауза» — и наша жизнь застыла, — Миднайт вздохнула: Эльза видела, как тяжело вздымается её грудь под платьем из темного бархата, прямо под стать Первому Дому. Сестра была красивой. Миднайт договаривала почти шепотом: — соответственно всё то, что мы ни сделаем здесь — всё в конечном счете обнуляется.       — И что теперь? — спросила Ирма с выражением то ли полной безнадеги, то ли полного безразличия на лице.       — Я тоже не думаю, что вечное существование в замороженном виде — это хорошо. Но лучше пока нам не париться на этот счет, — ответила Мария. — Лучше подумать, что делать с Джеймсом.       — Может, оставите меня в покое? — тихо поинтересовался у неё Джеймс, взяв её ладонь и заискивающе улыбнувшись. Мария выдернула её, будто ошпарившись.       — Ну уж нет. Я на твои уговоры больше не поведусь.       — Тогда всё снова возвращается к этому «Пути», — Мира тоже наконец подала голос. — Потому что всё, что мы имеем — это вот эту причину. Чисто теоретическую и абсолютно абстрактную, — она повернулась к Риге, вопросительно заглянув тому в глаза, но он сразу же отрицательно качнул головой.       — «Путь» ненамного от неё ушел, скажу я тебе, — буркнул Джеймс. — Но то, что я знаю, это то, что это Путь Людей. Которым они приходят в Арду и уходят из неё. И они уже появились здесь.       — Это значит, конец нашему одиночеству? — Рига откинулся на колени Миры, одним движением распустив отросшую тугую косу. Они снова смотрели друг другу в глаза: и та тайна, которую они делили на двоих, не укрылась от чужих глаз. Конец нашему единству.       Эльза потрясенно подняла голову и уставилась в затылок Миднайт, скрытый густой копной тяжелых волос. Она могла поклясться, что эта чужеродная, пессимистическая, но правдивая мысль, из ниоткуда появившаяся в её собственной голове, могла принадлежать только ей.       И…судя по направленным на неё взглядам, мнение Миднайт разделяли Ирма и Мария.