***
Я надеялся, что темнота сможет успокоить меня, унять бешено стучащее в груди сердце. Вот только… Я понимал, что от жестокой реальности никуда не деться. Ведь, если подумать, Галадриэль не обещала, что Сириэн точно станет моей, она лишь сказала, что я буду счастлив, если у меня получится… И это «если»… Махал, я проклинал это слово в данный момент. Зато теперь хоть стало понятно, что за чудо постигло Двалина, что его отношение к Сириэн так резко изменилось. Да, я готов руку на отсечение дать, что между моим другом и моей любимой ничего не было, однако, узнав о грядущем, Двалин не мог относиться к эллет без почтения. Женщина, родившая для гнома ребенка возводилась этим самым гномом на пьедестал… И я завидовал этому его будущему счастью. Как бы низко и подло это ни было, завидовал… И ревновал, как сумасшедший… Круговорот мыслей о предательстве Гуды, поступке Трора, открывшейся судьбе Двалина и моих собственных безнадежных чувств к Сириэн кружился в моей голове одному Великому кузнецу известно сколько времени. Я потерял счет часам, сидя в затворничестве и тишине. Я старался унять раздирающие меня мысли, найти в себе силы снова выйти к парням с гордо выпрямленной спиной, чтобы уверенно вести их к выходу из этого мрака, однако не мог. Как же болит… Не могу сказать, как долго я просидел в одиночестве. Казалось, тьма, царившая внутри меня причудливо смешивается с мраком Мории, образуя симфонию отчаяния и безнадежности. Я мог бы встать и уйти, вот только не хотел представать перед парнями настолько жалким. Поэтому уединение было для меня сейчас лучшей из возможных компаний, хотя бы до тех пор, пока измученная душа не смирится, принимая очередной удар судьбы как данность. Вот только мне в нем бесцеремонно отказали, в этом уединении. Тихий скрип двери нарушил мое одиночество, пропуская внутрь причину большей части моих личных страданий. Сириэн. Я отвернулся, как только смог различить и идентифицировать ее силуэт. Зачем она пришла?! Могла ли слышать наш с Двалином разговор? Постоянное незнание раздражало, оттого я в сердцах рявкнул: - Что, пришла лично насладиться сокрушительностью настигшего меня возмездия? Я слышал, как она вздрогнула, но ответа не последовало, поэтому ядовито добавил: - Раз так - смотри и наслаждайся! Вопреки всему, я не хотел, чтобы она уходила. Даже если пришла позлорадствовать, я заслужил это за свою жестокость к ней, и за то, что сотворил с ней Трор. - Я… Я не заметила тебя в темноте… - неожиданно прошептала девушка, таким же хриплым голосом как у меня. Будто и она молчала целую вечность. Я хотел бы вести себя иначе, но привыкший прятать свои истинные чувства, выставляя на показ лишь злость и надменность, в очередной раз не смог сдержаться от негатива, а потому с мерзкой насмешкой ответил: - Да ну?! А как же твои собратья эльфы прыгают ночью с ветки на ветку так излюбленных вами деревьев, и не сворачивают при этом свои тонкие шеи? Я… Это недостойно, но эльфийка была такой тихой и спокойной, что мне захотелось, чтобы она ощутила на себе бремя моей любви хотя бы так. Чтобы тоже почувствовала хотя бы отдаленно ту горечь и боль, что снедали меня. - Эльфы видят в темноте лучше людей и, скорее всего, точно не хуже гномов, да… Эльфы… Но не я… - спокойно ответила девчонка. Казалось, она даже не заметила того яда, что сочился из сказанных мною слов. Ее голос был спокойным и уставшим, и если раньше я бы закипел от того безразличия, что услышал в ее тоне, сейчас я настолько выгорел, нет, истлел внутри, что отчего-то вдумался в ее слова. Что она имеет ввиду? Она невероятно красива, наверное, даже среди эльфов и по их меркам она считается редкостной красавицей. У нее острые ушки, бесконечно долгая жизнь, эльфийское имя и их же могущество, которому тоже вряд ли найдется множество равных. Да, ростом для эльдар не вышла, но это не делает ее хуже, а как по мне, только прекраснее: более хрупкой… - В чем разница? У тебя острые уши, такая же вероломная красота и вечная жизнь…- не смог скрыть я своего любопытства. - Не думай, что знаешь обо мне хоть что-то, Торин Дубощит, лишь от того, что наслушался рассказов Гуды! - неожиданно вспылила девушка. Как странно, мы с ней как две противоположности: там где ее слова гасят меня, мои ее наоборот воспламеняют. Но эта ее вспышка. Она делала девушку неожиданно живой и не бесчувственной. Уж лучше пусть кричит на меня и ругается, чем холодное безразличие… И, должен признать, была в ее словах огромная правда: я действительно ничего не знаю о ней. А раз так, пока мы здесь одни, в этом мраке и тишине, может, это мой шанс задать так истерзавшие меня вопросы? - Ты права… - тихо прошептал я - Я ничего не знаю о тебе… Но хотел бы… Расскажи! Кто ты и откуда? Девчонка затихла, обдумывая мои слова, а у меня внутри все разрывалось на две части: одна уверяла, что эльфийка сейчас встанет и уйдет, хлопнув дверью, оставляя меня и дальше мучиться незнанием, а другая, совсем крошечная часть, все же питала хрупкую надежду… - Я родилась в Дориате на исходе первого века пленения Мелькора. Вместе с сестрой. Моя семья… - Сириэн тяжело вздохнула - Когда я… Я не ожидал, что она ответит. И пытался не упустить ни единого слова. Если мне не изменяет память, описываемое ею время относится к годам Древ. Уму не постижимо… Я жадно ловил каждый звук, когда вдруг заметил, с каким надломом она пытается продолжить рассказ. Я так сильно хотел узнать ее, понять, но не такой ценой. Не ценой ее страданий… - Ты можешь не говорить, если не хочешь… Девушка замолчала, а потом неожиданно задала вопрос, совершенно выбивший меня из колеи: - Я… Как бы ты поступил, если бы при рождении Кили или Фили увидел пророчество, что одному из них суждено стать жертвой проклятья? Гномы не шибко-то верят в пророчества. Их можно толковать слишком по-разному и зависят они от того, как именно их воспринял смотрящий. Однако, если бы вдруг я оказался в такой ситуации, без сомнений, я бы сделал все, чтобы спасти их… Даже Галадриэль сказала Двалину, что у судьбы много «но»… А значит, я бы приложил все силы, и, в первую очередь, спрятал бы мальчишек ото всех. О чем и признался Сириэн: - Наверное, я бы постарался изменить их судьбу… Я бы забрал их, увез, спрятал, в конце-концов! Я ожидал, что подобно мудрейшим, она посмеется надо мной, дескать, наивный гном. Но нет, голос Сириэн был печален, и не нес в себе ни капли издевки: - Мои родители поступили точно также. Они оставили в тайне факт моего рождения, и постарались скрыть ото всех. Но судьбу не всегда возможно изменить… Мою - не смогли, еще и отобрав у меня те немногие годы, что я могла бы быть счастлива. О моем существовании знали лишь несколько доверенных лиц: сестра, гувернантка, бывшая мне и няней и компаньонкой позже, а затем появился еще мужчина - статный, красивый, знатный - родители решили организовать договорной брак, думали, это спасет меня. Вопреки моим ожиданиям, мы подружились с ним… Но пожениться не успели… Ревность возымела надо мной верх, когда я услышал о мужчине… Но я подавил это чувство, заставляя себя сосредоточиться на рассказе и чувствах самой девушки. - Ты любила его? - спросил я, боясь услышать ответ, боясь узнать, что в довершении к бремени проклятья она еще и тысячелетиями страдает об утерянной любви. - Нет, не любила… Я была слишком молода… Разве можно быть слишком молодым для любви? Она же не могла быть еще ребенком, когда их разлучили? Да и какие родители будут устраивать договорной брак ребенку? - Сколько? - спросил я, не в силах копить внутри очередные вопросы без ответов. - Мне едва исполнилось пять десятков. Слишком мало! Она была младше Кили и Фили… - Но это слишком мало даже по меркам гномов… - я не смог сдержать внутри свои мысли. - Мало… - согласилась Сириэн - Но они думали, что так смогут спасти меня. И не замечали, что допустили ужасную по своим последствиям ошибку: своим решением отгородить от всего мира, они вырастили меня в атмосфере любви, честности и добра. От того я не смогла распознать коварства и лжи, когда встретилась с ними лицом к лицу. Я не знала жизни и не умела жить в мире за пределами своей комнаты или без постоянной неусыпной опеки родителей. О, я мог это понять. В голове сразу всплыло воспоминание нашей ссоры с Дис перед отъездом. Она сначала требовала, а потом умоляла меня не брать с собой мальчишек. Но я настоял, что иначе они не научатся жизни, особенно Фили, которому суждено повести за собой народ после меня. Впрочем, сейчас речь не обо мне, а потому я поторопился изгнать из головы ненужные сейчас воспоминания, попутно оборачиваясь и разглядывая сидящую на полу и прислонившуюся спиной к стене в нескольких метрах от входа девушку. Я и не надеялся, что судьба сделает такой подарок в эти темные для меня времена. Мы с ней вдвоем. Сидим здесь и разговариваем. Спокойно, без криков, ссор и упреков. И она дает мне ответы… А потому, я не мог не спросить, пожалуй, про самое важное: - Леди Галадриэль говорила нам, что ты - одна из желанных дев… - я говорил очень осторожно, боясь нарушить то хрупкое понимание, что воцарилось сейчас между нами. Девушка в ответ горько усмехнулась, как бы говоря «ну конечно...», однако, разговор не прекратила, а наоборот задала вопрос: - Что еще сказала Леди Галадриэль? В ее голосе сквозило беспокойство, будто она боялась, что кто-то против воли обнародовал одну из ее тайн. Я не хотел терять свой шанс, а потому ответил как-бы вскользь, не углубляясь, тщательно фильтруя слова, дабы эллет не замкнулась: - Что-то про предание, что всего Вас должно быть четверо, но на данный момент существует лишь три… - Две… - поправила Сириэн шепотом… Как две? Может Владычица ошиблась? Но я же отчетливо слышал про троих, а оттого переспросил: - Две? - Две. Третья пала месяц назад. От руки Ангмарца… Вы виделись с ним в долине… Внутри все оборвалось: две… На всю Арду… Какова вероятность, что Двалину на пути встретится еще одна желанная дева? Я горько ухмыльнулся: конечно, нулевая. А значит, это Сириэн суждено родить ему дочку, на что бы я ни уповал и какими бы ни были мои надежды и мечты. Так. Стоп! Я подумаю обо всем этом позже! Зато в очистившемся разуме сразу всплыло полное грусти лицо девушки, во время их разговора с Галадриэль. Я еще тогда, к своему стыду, сравнил ее выражение лица с таким, какое бывает, когда некролог зачитывают, идиот… - Мне жаль… - с сочувствием сказал я - Ты знала ее? - Мне тоже… - уклончиво ответила Сириэн и перевела тему - Так что там еще говорила Владычица? Однако, я заметил, что девушка, судя по всему, совершенно не владеет даром обмана. Она знала ее, ту, другую. И что, если знает и ту, что жива? Что, если Галадриэль говорила Двалину не о ней? В моей душе зародилась робкая надежда… А тем временем, Сириэн ждала ответа, и я решил последовать ее примеру - замять данную тему: - Больше ничего. Лишь про то, что нельзя позволить тебе погибнуть… Я хотел было подойти к той части вопросов, которая интересовала меня больше всего: как она оказалась в Эреборе, каковой была ее жизнь там и что же, на ее взгляд, произошло тогда под сводами Одинокой горы? Я уже даже начал спрашивать: - Как ты…? - когда понял, что это не честно. Я бы хотел, чтобы наше общение было построено не только на том, чтобы брать, но и давать взамен. А потому остановился: Впрочем, не важно… Я все время спрашиваю. Может и ты хочешь что-то узнать? Сириэн задумалась. А мое сердце быстро забилось в груди. Я догадывался, что она спросит. Она наверняка задавалась вопросом: почему мы были столь жестоки… - За что? - прошептала девушка. Я… Я мог бы придумать какое-то весомое объяснение, попытаться оправдаться. Но подумал, что она заслужила правду, а потому, решил начать с самого начала: - Я знал, что ты спросишь именно это… Мой дед, во всяком случае, все то время, что я знал его, был великим королем, щедрым к собственному народу, но гномом довольно закрытым: не проявлял никаких излишних чувств и эмоций, не рассказывал о своем прошлом. Казалось, в его жизни было место лишь для народа, жажды золота… И тебя… Временами мне даже казалось, что он избегает меня. В отличие от… Во рту пересохло, и я сглотнул, обрывая свой рассказ, но девушка и так правильно поняла, к чему я клоню, и продолжила: - От Гуды… - Да… Она проводила со мной много времени. Она любила меня… И она рассказала, что ты пришла в Эребор под видом спасительницы короля, а сама вскоре заняла ее место… - я замолчал, пытаясь подобрать слово помягче, но, так ничего и не найдя, тяжело выдохнул и сказал как есть, не удержавшись от очередных вопросов - Ее место у брачного ложа… Это ведь не правда? И то что дед сказал там, в долине, что был ребенок? Я ждал ее ответа подобно умирающему от жажды путнику кувшина воды, с замиранием сердца, с трепетом внутри. Вот он, момент, которого я так боялся. Если только она ответит. Пожалуйста, Махал, пусть она ответит! - Не правда… Точнее, не все… Когда я добралась до Одинокой горы, твоя бабушка действительно носила дитя. Беременность протекала плохо и грозилась вот-вот прерваться, ребенок был слаб и плохо развит… И тогда я предложила помощь… Я стала лечить ее, каждый день питая истощенное тело гномки и растущий плод своей магией. Я потратила столько сил, но в самый решающий момент Гуда… Приревновала. Была жуткая ссора… Гуда обвинила меня в том, о чем ты сказал, и отказалась от помощи… А я, оскорбленная ее подозрениями, не увидевшая того, что, как оказалось, смогла разглядеть за своим венценосным мужем она - не стала настаивать… Ребенок не пережил роды. Так вот, как оно было на самом деле… Вот с чего начался этот грязевой ком вранья, предательства и мести. Сириэн замолчала, словно заново переживая свое прошлое. А тем временем мое сердце билось все быстрее: мы подходили к самому важному: - А потом…? - не утерпев, нарушил тишину я. - Потом моя жизнь в Одинокой горе превратилась в кошмар. Трор выставил у дверей моих покоев стражу. Он говорил, что это ради моего же блага, чтобы защитить, но, фактически, я стала пленницей… - И ты сбежала…? - предположил я, уже догадываясь, какое показанное мне воспоминание сопутствовало этому побегу. - Да. То есть нет. Не совсем… Это сложно… - устало и как-то безнадежно ответила Сириэн, будто думала, что я не смогу понять, но меня было уже не остановить в моих догадках и подозрениях. Я хотел сложить картину воедино. И больше не мог ждать ответов: я должен все узнать! - Трандуил схватил тебя в лесу у подножья горы после того воспоминания, что ты показала мне? - Да… - Но… Ты собиралась вернуться? - расчищал я этот ком грязи, силясь докопаться до так измучившей меня истины, даже не замечая, как, выдавая собственный интерес и важность ее слов, начал приближаться к девушке. - Да… - прошептала Сириэн и я увидел, как она начала боязливо озираться, явно услышав мои шаги. То, что она не смотрела на меня, только полагаясь на свой слух, будто ослепла, насторожило меня, но… Проклятье! Я так жаждал получить ответ на тот единственный вопрос, что задвинул все эти мысли прочь, продолжая наступать. Махал, как же я пожалел об этом позднее… - Зачем? «Ну же! Ответь! Ты любила Трора? Ты потому хотела вернуться к нему?! Или из-за пережитого позора боялась, что никто не захочет тебя после него?!» - одно за другим предположения набатом били в моей голове. - Чтобы помочь. - Сириэн подобно загнанной лани прижалась к стене. Но это не тот ответ, который я ожидал услышать. Я видел, что девушка боится, но остановиться уже не мог. - Что произошло между тобой и моим дедом в тот день?! - продолжил напирать я, подойдя совсем близко и останавливаясь. Даже дыхание мое замерло: вот оно… Сейчас я узнаю правду… - Он… Эльфийка задрожала, лишь усугубляя мое состояние. Словно подтверждая всю тяжесть преступления Трора. И я не смог вытерпеть эту пытку. Эмоции, бушевавшие во мне все это время, начали вырываться наружу, я больше не мог себя контролировать. Все мои защитные бастионы, что я выстраивал почти всю свою жизнь, чтобы казаться спокойным и хладнокровным, рушились, с грохотом падая к ее ногам. - Он поцеловал тебя, так? - продолжал давить я, не замечая, что начал повышать голос - Что еще он сделал?! Сириэн вздрогнула, плечи ее опустились, словно она уже давно смирилась с произошедшим, и мой вопрос остался без должного ответа: - Теперь это не имеет уже никакого значения… Это в прошлом… Нет! Я должен! Должен узнать правду! - Нет! Не в прошлом! - буквально зарычал я - Пока оно продолжает отравлять жизни, оно никогда не будет в прошлом! Что. Он. Сделал?! Я понимал, что давлю слишком сильно, но я должен был узнать. И Сириэн сорвалась: - Он пытался взять то, на что не имел никакого права! Если бы я не сбежала, он бы взял меня силой! И никто не пришел бы на мои крики, никто во всей проклятой горе не встал бы на мою защиту после того, как они очернили меня своими же сплетнями! Никто не пришел, чтобы спросить лично о происходящем. Я лечила их детей, лечила их самих во время эпидемии, но они все забыли то, что я для них сделала, легко поверив в «вероломство и коварство эльфийской ведьмы»! Они оклеветали меня, даже не дав шанса оправдаться! Никого не напоминает?! - кричала она, тяжело дышала, под конец добавив с упреком - Теперь ты доволен, Торин Дубощит?! Напоминает… Глухой удар кулаком в стену и мой полный отчаяния крик, эхом отдающийся от стен купальни, послужили ей ответом. Она словно вскрыла нарыв, засевший глубоко внутри и мучивший нестерпимыми болями. Да, он не изнасиловал ее, но пытался. Подтвердились одни из самых страшных моих подозрений. Я кричал, не от физической боли, а от той, что страшнее, что живет глубоко в душе. Кричал, пока легкие не опустели и грудь не сдавило от спазма. Кричал, пока глаза не защипало от подступивших слез. И когда вместо рваного вдоха опустевшие легкие исторгли всхлип, а слёзы, переполнившие глаза, пролились горячими каплями на щеки, я понял, что опозорил себя окончательно: словно мало мне было доставшегося в наследство от деда позора, так я решил пасть еще ниже, позволив эльфийке увидеть мою слабость. Я должен быть сильным, но, кажется, от меня ничего уже не осталось. Теперь она уйдет, скривившись от отвращения перед слабаком. Неожиданно нежное и мягкое прикосновение девичьей руки к плечу разительно отличалось от того презрения, что я ожидал получить в ответ на свою слабость. Я вздрогнул, в то время как стоявшая рядом Сириэн спокойно заговорила: - Ты не в праве винить себя за грехи своих предков. Мой отец… Он… Уже после моего исчезновения он совершил много такого… Но я не властна ни над его решениями, ни над их последствиями. Не властен и ты… Я замер, не веря тому, что происходит. Не веря собственному слуху: неужто она… Утешает меня? Но, почему? Я ведь не заслуживаю даже взгляда ее, не то что этого нежного прикосновения? Не могла же она настолько забыть мою жестокость, чтобы найти в себе силы коснуться? Как в таком маленьком теле может биться настолько большое, чистое и доброе сердце? - И, если подумать, у твоего деда не было выбора… Он виноват в поцелуе, но не в том, что произошло дальше. Как и ваш народ… Мое проклятье… Оно вытягивает наружу из окружающих все самые темные потаенные чувства и желания. Просто от того, что я нахожусь рядом. Твой народ еще достойно держался… Но вот если коснуться… Я соврала тогда на пустоши... - Сириэн потупилась - Мое прикосновение не убивает, оно сводит мужчин с ума от желания и похоти… Так вот оно что… Она не проклинала деда намеренно… Это вышло случайно! И он не мог противиться наваждению, что терзало его до самой смерти и даже после нее… Как же я виноват перед ней… Почему она не призналась сразу, отчего соврала?! Все могло бы быть совершенно иначе! - Зачем? - прохрипел я, не желая иметь недосказанность. - Что «зачем»? - не поняла вопроса эльфийка. - Зачем ты соврала? - пояснил я. - Чтобы гарантировать свою безопасность… Трор знал, но даже это не помешало ему поставить силу навязанных ему чарами чувств выше здравого смысла… Поэтому, говоря вам неправду, я пыталась защитить себя от повторения… - Тогда зачем рассказываешь мне правду теперь? - задал я очередной вопрос. - Теперь это уже не имеет значения… - глухим, полным отчаяния голосом прошептала эльфийка. Я дернулся и повернулся к ней, почувствовав, как лежавшая на моем плече ручка от этого движения переместилась мне на грудь. Мне так хотелось утешить ее, вернуть хоть часть того тепла, что подарила она мне своей поддержкой, поэтому я осторожно накрыл ее тонкие пальчики своей ладонью. В голове бушевали мысли вперемешку с чувствами: все не так! Надежда есть! Все поменяется! Обязательно поменяется теперь, когда я знаю. Я расскажу всем правду, тем самым очистив ее честное имя. Может быть, это поможет мне хоть немного смягчить тот урон, что нанес ей мой дед, если это возможно. И, конечно же, вира должна быть уплачена… - Имеет! Еще как имеет! - горячо прошептал я - Клянусь, я все исправлю! Я расскажу всем правду! Никто больше не посмеет обидеть тебя или косо посмотреть! Пойдем с нами! Мы прогоним проклятую ящерицу и обретем дом! Авен Арман вернется в твое владение и никто никогда больше не посмеет прогнать тебя или обидеть! Прошу, идем с нами! Идем со мной! Я так отчаянно желал, чтобы она узнала о моих чувствах, чтобы не покидала меня, что не сразу заметил дрожь пальчиков в моей ладони, даже через перчатки которых чувствовалось, насколько холодны они были. А когда понял, что что-то не так, и замолчал, эллет уже начала оседать на пол. - Что с тобой?! - подхватывая девушку и осторожно усаживая ее на пол да становясь рядом на колени, обеспокоенно спросил я. Проклятый капюшон! За ним я совершенно не мог видеть ее лица. Что с ней происходит? Я осторожно осмотрел доступные моему взгляду участки тела, но не заметил никаких пятен свежей крови или повреждений. Лишь руки. Но их, судя по бинтам, уже обработали и перевязали. - Это был тяжелый день… Я устала… - сбивчиво прошептала эллет. Вот тут я испугался, а не перестарался ли с расспросами? Не могли ли вытащенные мною на поверхность воспоминания нанести ей физический урон? Вдруг нанесенная ими травма еще не зажила в ее душе? А если припомнить, сколь трудный переход предшествовал этому тяжелому дню, и как храбро да отчаянно она рисковала, чтобы открыть мост - вполне может статься, что девушка сильно переутомилась. - Конечно… - тут же согласился я и предложил - Пойдем со мной к отряду. У тебя холодная ладонь… Погреешься у костра и отдохнешь. Уверяю, парни будут только рады… Они хотели извиниться! Все мы хотели извиниться… Я могу отнести тебя? Эллет молчала, тяжело дыша, и я принял это молчание за согласие. Одной рукой я приобнял ее спину, а вторую пытался положить под колени, как вдруг девушка рванулась в сторону, пытаясь выбраться из кольца моих рук, и запротестовала: - Нет! Оставь меня здесь. Мне всего лишь надо отдохнуть, и рядом с водой это получится лучше… Намек понял: никаких прикосновений! Не знаю, что именно так на нее повлияло: попытка изнасилования моего деда, или же наложенное проклятье… Хотел бы я узнать: что именно стало причиной столь сильного страха к прикосновениям. Как бы я хотел это исправить. Мысль о том, что столь красивой женщине внушили ужас даже перед ласковыми касаниями, угнетала меня. Поэтому руки я быстро от Сириэн убрал. Вот только словам ее, насчёт отдыха, не очень поверил… - Уверена? - поинтересовался я: а ну как передумает? - Да. Я немного посплю, а потом присоединюсь к вам… И снова будет следовать за нами тенью, сохраняя дистанцию… Этот разговор… Наш второй нормальный разговор. Он зародил в моей душе такую надежду, что возвращаться в жестокую реальность не хотелось. А потому, я должен был узнать сразу, чего ждать, пока росток не превратился в полноценное дерево. - И все будет как раньше? - боюсь, мне все же не удалось сдержать грусть в голосе. - Нет… - к моему удивлению и радости ответила Сириэн - Все обязательно будет иначе! Я не мог поверить своему счастью! - И ты будешь с нами? Обещаешь? Девушка на мгновение заколебалась, а затем ответила: - Обещаю… Это… Это многое меняет! Тогда я непременно должен позволить ей отдохнуть. Ведь теперь у меня есть шанс, что в ближайшее время может состояться и третий, и четвертый наш нормальный разговор. Теперь, если она будет рядом, я смогу обращаться к ней и говорить, когда захочу! О, Махал, я был так ослеплен открывшимися передо мной возможностями, что побоялся надавить на девушку, требуя все же пойти со мной. Побоялся, что если перестараюсь, она снова закроется и отдалится. Поэтому, я согласился. И одному мне известно, как сильно потом пожалел об этом… А пока, успокоенный ее обещанием, я лишь сказал: - Тогда я не буду больше мешать тебе. Спасибо… За ответы. За всё… Отдыхай… Я поднялся и направился к двери: мне натерпелось поговорить с парнями. Дать ответы на часть вопросов, прояснить некоторые волновавшие всех нас аспекты, при этом оставляя тайны девушки при ней. Я уже успел открыть дверь, когда тихий голос Сириэн вдруг прорезался тишину купальной залы: - Торин! - окликнула она меня - Я прощаю Вас всех… Я замер, будто молотом Великого кузнеца сраженный. Этого не может быть. Она…прощает? За все, что мы… что я сделал?! Я ожидал, не передумает ли эллет, но когда больше не последовало никаких опровержений, вышел, осторожно прикрывая за собой дверь. С моих плеч словно огромный валун свалился. Впервые за довольно большой промежуток временя я был счастлив...***
Когда я вышел из купальни, спали все, кроме оставшихся в наряде Бофура и Ори, поэтому я тоже отправился на боковую, решив отложить разговор до утра. И, надо отдать должное, как же славно я отдохнул… Давно мне не спалось так спокойно, и сны даже снились светлые, а не как обычно. - Так значит, Трор пытался… - уточнил у меня Балин, когда я пересказал часть нашего с Сириэн разговора, необходимую для понимания парнями ситуации. - Пытался… - я решил не тянуть с этим, будет честно, если отряд сразу узнает о настигшем мой род позоре. - И не преуспел? - нахмурил брови мой советник, пока сидящие вокруг мужчины переводили свои взгляды то на меня, то на него. - Не преуспел… - повторил я слова Балина, но уже утвердительным тоном. - Тогда, если Сириэн не хочет выдвинуть к тебе, как к наследнику рода, официальные обвинения, думаю, мы могли бы пойти на мировую? Ты оплатишь ей виру и мы не станем придавать данную историю огласке. - А где сама Сириэн? Почему она не вышла с тобой ночью? И сейчас до сих пор не появилась? - вклинился с вопросом Бильбо. - К концу нашего разговора она еле стояла на ногах. Сослалась на усталость и сказала, что рядом с водой ей будет легче, а я не стал давить - побоялся спугнуть. - довольно развернуто ответил я на вопрос взломщика. - Да…. Помнится, она говорила мне, что Мория давит на нее своей тьмой… - задумчиво почесывая затылок припомнил хоббит - Нам бы это, поскорее выбраться. А-то так совсем сляжет наша эллет. Я призадумался: если я не ошибаюсь, Сириэн почти полтора года прожила в Эреборе, и ушла из него сама, на своих двоих, да еще и бежала по склонам довольно резво. Что же так не угодило ей в Кхазад-Дум, что девушка ослабела так быстро? Когда проснется, обязательно надо будет расспросить про ее состояние… Вдруг она заболела, но признаваться боится? Или не хочет… - Торин… - одновременно позвали меня Оин и Двалин. Парни переглянулись, и лекарь дал знак сыну Фундина, чтобы говорил первым. - Можно тебя на пару слов? - продолжил Двалин. Я согласно кивнул и мы отошли в сторону. - Ты не злишься? - осторожно спросил меня друг, вглядываясь в мои глаза. - Нет… С чего бы? - Ну, я подумал, что из-за всей этой ситуации с Сириэн ты будешь избегать меня и… - Нет конечно! - тут же запротестовал я, не давая гному договорить - Во-первых, ты ни в чем не виноват. Во-вторых, Галадриэль ведь не сказала, что твою дочь приведет в этот мир именно Сириэн? - Вообще-то, нет, но не думаешь же ты, что нам повезет встретить еще одну из оставшихся двоих? - нахмурился Двалин. - Последнюю оставшуюся… - поправил я и продолжил, в ответ на недоуменный взгляд - Сириэн сказала, что одна из них была убита тем назгулом, которого мы видели в долине месяц назад или около того. А значит, на данный момент есть лишь еще одна. - Тем более! - фыркнул гном. - Ты не дослушал! - упрекнул его я - Из нашего разговора я понял, что Сириэн знала погибшую девушку. Что, если и оставшуюся в живых она тоже знает? Все ж таки подобного рода ноша объединяет… Может быть, если Сириэн останется с нами, то рано или поздно и вторая появится? - А если нет? - все продолжал хмуриться и настаивать на своем Двалин. - На нет и вече собирать не надо… Поживем - увидим… - философски ответил я. - Ты изменился, после вашего разговора… - заметил друг, когда мы уже начали возвращаться к костру. - Она дала мне надежду… - осторожно признался я, пока Двалин садился рядом с братом - И сказала, что прощает… Я собирался было повернутся к Оину, чтобы узнать, чего он хотел, как вдруг радостный вопль Бильбо нарушил тишину чертога: - Сириэн, иди к нам! Мы тебя ждали… Я обернулся, и увидел, как девушка неуверенно стоит в дверях купальни, скрытая от нас своим капюшоном, будто принимает некое судьбоносное решение. Я уже было расплылся в улыбке, так рад был ее увидеть стоящей на ногах, ведь я переживал, а оказывается все в порядке и ей действительно нужно было всего-лишь отдохнуть. Как вдруг девушка заговорила: - И напрасно ждете. Идите вперёд. Ее слова были холодны, как прежде. Словно не было этих ночных откровений. Не было данного ею обещания… И того прикосновения… Будто не изменилось совершенно ничего. Я чувствовал на себе уловленные взгляды друзей. Вестимо, они ожидали совсем иного, после того, что я рассказал им не далече как час назад. Я был совершенно сбит с толку: - Но как же? Ты ведь вчера… - Ты тоже много чего обещал, Король под горой. Идите вперёд, хватит попусту тратить время! - последовал холодный ответ. И тогда до меня дошло: вот она, ее месть… Сокрушительная и жесткая. Ведь я тоже давал ей тогда обещание, и не одно. Вот только сдержать не смог. Туше… Волна злости поднялась во мне, заставляя буквально прожигать девчонку взглядом. Я был в гневе, но, не мог ненавидеть ее… После всего, что я сделал, я заслужил отношение и похлеще. Но все же, а говорила, что простила… - Бомбур, собирай котел. Парни, пакуйте свои рюкзаки. Через десять минут отправляемся дальше. Обида пришла на смену злости. Задетая гордость не позволяла мне даже скосить взгляд в сторону Сириэн. И я винил себя: размечтался, идиот… А ведь как легко было принять желаемое за действительность. Она выглядела так искренне… Конечно, я поверил ей, ведь всем сердцем желал, чтобы каждое из сказанных ночью слов было правдой… По прошествии указанного времени все было собрано и мы отправились дальше. Я, как и раньше, шел впереди. Рядом держались Двалин и Балин. Оба хмурились и думали о чем-то своем. Все как всегда. Снова отчаяние, боль, мрак и безнадежность. Чертоги и переходы сливались для меня в бесконечный поток каменных стен, колонн и мрака. Я снова не замечал красоты и величия Кхазад-Дума, ведь все мое существование было наполнено болью и обидой. - Торин! - тихонько позвал меня седовласый кхузд - До врат Дурина осталось всего несколько переходов, да пара чертогов. Часа на два пути, не больше. Может, устроим привал: все устали, а одному Махалу известно, что может ожидать нас на выходе. «Резонно…» - подумал я, оглядывая чертог, в котором мы сейчас находились. Он был довольно просторным, с высокими сводчатыми потолками, которые поддерживало несколько десятков тонких колонн, местами потрескавшихся, а местами даже обвалившихся. Место довольно удачное. - Привал, парни! - громко объявил я, подходя к одной из колонн и устраиваясь рядом - У нас один час. Пора уже выбираться… Путники довольно улыбнулись, и я не смог не заметить, что хотя Мория и была одним из величайших наших королевств, на большинство из нас она давила своим мраком, и парни явно с предвкушением ожидали, когда наконец-то смогут покинуть ее. Пожалуй, все кроме Балина и Ори. Я видел, как они жадно рассматривали каждый чертог, каждый переход. Ори постоянно зарисовывал и записывал что-то в свою книгу, иногда подходя к седовласому советнику и о чем-то переговариваясь с ним. Возможно, они мечтали когда-нибудь вернуть Кхазад-Дум нашему народу, но мои мечты не были столь далеко идущими: Эребор бы вернуть. К тому же, тот факт, что кроме оравы орков, что мы сами впустили с Зирак-Зигмль, Мория казалась необитаемой, был довольно спорным. Где-то здесь, в этом мраке таится огненный демон. И доселе нам просто везло, что мы еще не встретились с ним. И, благослови Махал, пусть так будет и дальше… Погруженный в свои мысли, краем глаза я заметил движение: Сириэн снова забилась в самый дальний и самый темный угол чертога. Наш недавний переход хоть и занял не один час, но все же не содержал ни длинных подъемов, ни каких-либо иных трудностей, а девчонка привалилась к стене с таким измученным видом, что я не смог не задуматься еще раз обо всем происходящем… Я не знаю точно, сказалось на моих мыслях желание во что бы то ни стало обелить девушку из-за собственных чувств к ней, или может всему виной нежелание замечать скрытые в эллет коварство и мстительность, но вот не вязалось у меня в голове случившееся утром. Она не такая… Я же видел, какой искренней, понимающей и нежной она была вчера. Чувствовал, как легко и осторожно ее ладошка накрыла мое плечо. Разве можно сыграть нечто подобное настолько искусно, когда в душе сидит ненависть и жажда мести? Нет… Я отказываюсь в это верить. А раз так, надо понять: зачем Сириэн поступила именно так? Зачем она столь упрямо держит дистанцию? Отчего постоянно прячется во тьме, да закрывается своим плащом с капюшоном? - Торин! - одновременно окликнули меня Бомбур и Оин, выдергивая из собственных размышлений. Заметившие повторение утренней ситуации, Нори и Бофур хохотнули. Я постарался улыбнуться такому дежавю, и встал, с твердым намерением на этот раз таки выслушать сначала Оина, про которого, признаюсь, совершенно запамятовал. Ожидаемо, будь это что-то важнее, гном непременно подошел бы ко мне сам, ведь так? Однако, на этот раз в ситуацию вмешался Бомбур: - На привал осталось всего-ничего, еда готова, а поговорить вы и в пути сможете! - Что, так сильно изголодался, братишка? - подначил нашего повара Бофур. Среди парней послышались смешки. Признаюсь, я понимаю их: ожидание скорого выхода на свободу приятно сказывалось на настроении всего отряда, и даже мое собственное. Никогда бы не подумал, что гномы будут готовы с такой радостью покинуть Подгорное царство ради свежего воздуха и солнечного света. - Конечно изголодался! Я еще дополнительную порцию попрошу! - ответил кхузд на насмешку брата - И за тобой доем! - Ээээ-нет! - засмеялся Бофур - Обойдешься без добавки! А ну-как не пролезешь через Врата Дурина, и что тогда делать будем? - Как что? Ждать покуда схудну! - ухмыльнулся Бомбур и добавил, подмигивая - Пока толстый сохнет, худой сдохнет! Так что не завидуйте, парни! На этот раз смеялись все, наблюдая, как наш кашевар щедро наваливает еду в деревянные миски, а когда с раздачей было покончено, Бомбур начал есть остатки прямо из котелка, даже не потрудившись отойти в сторону и присесть. «Интересно, потеряет ли он за наш поход в весе хоть унцию, или и здесь останется в плюсе?» - призадумался я, принимаясь за свою порцию. А как только миска моя опустела, рядом сразу оказался Оин. Что-то в его терпеливой настойчивости насторожило меня. Неужто я ошибся и что-то важное произошло? Или мне опять хотят подсунуть отвар из ромашки? Ну не могу же я выглядеть так паршиво? - Что-то случилось, Оин? - спросил я, когда мы отошли немного в сторону от остальных. - Я точно не уверен… Иначе подошел бы раньше! Не знаю, может я и ошибся, все-таки не часто раньше приходилось иметь дело с эльфами, но… Дальнейшего ответа что же за «но» я не услышал: рядом раздался жуткий грохот, эхом разносящийся по залу, а из него через переходы и по всей Мории. Пол под ногами задрожал, пока я разворачивался к источнику шума, выхватывая из привязанных ножен свой меч и готовясь обороняться от любой подкравшейся напасти. Вот только, никаких полчищ орков, никаких тебе пещерных троллей и даже, самое страшное, Балрога, я не увидел. В облачке поднявшейся пыли неловко переминаясь с ноги на ногу стоял Бомбур, а рядом с ним лежала расколовшаяся колонна, которая не далее, чем еще пять минут назад прекрасно себе стояла, и простояла бы еще не один век, если бы не привалившийся к ней кхузд. - Я ж говорил, Бомбуру больше добавки не наливать! - сквозь поднявшийся среди парней хохот прокричал Бофур, провоцируя новые раскаты смеха. - И ведь простояла бы еще не одну тысячу лет, если бы не встретила на пути нашего Бомбура! - озвучил мои мысли Дори. - Бомбур, разрушитель Мории! - торжественно объявил Бофур под очередные раскаты хохота. Я смеялся вместе со всеми. Кажется, плещущиеся внутри чувства требовали хоть какого-то эмоционального выброса и я рад, что на этот раз то был смех, а не очередная волна злости. Мне настолько хотелось забыться этим смехом, а парни так громко смеялись, что я не услышал шагов быстро приблизившейся к нам Сириэн, лишь краем глаза заметил движение. - Тише! - со всех сил закричала запыхавшаяся, будто после долгой пробежки, эллет - Прекратите! Хохот тут же стих, а в воздухе послышалось сначала угасающее эхо, а затем и вовсе звенящая тишина. Девушка замерла и стояла затаив дыхание. Она прислушивалась… - Что ты…? - начал было спрашивать я, но был бесцеремонно прерван взмахом девичьей руки. Мы тоже все начали прислушиваться. Но, куда уж нам до острого во всех смыслах слуха эльфа. По прошествии еще пары напряженных минут мое терпение кончилось и я повторил свой вопрос: - Что ты слышишь? Плечи девушки резко вздрогнули, а все мышцы ее тела казалось напряглись, готовые к рывку. Что происходит? - Нужно бежать! Быстро! - захрипела Сириэн, поворачиваясь к Балину - Как далеко до врат? - Пара небольших чертогов, несколько переходных тоннелей между ними, складская зала и затем широкий приемный тоннель у самых врат. - поторопился ответить кхузд, обеспокоено оглядываясь по сторонам. Девушку такой ответ явно не устроил. Она тяжело вздохнула и снова замерла, словно надеялась, что доселе никому кроме нее одной не известная опасность лишь показалась ей. Но нет, спустя еще пару мгновений эльфийка снова вздрогнула и закричала: - Бросайте все и бегите. Быстро! Однако, парни не сдвинулись с места, переглядываясь между собой и бросая на меня вопросительные взгляды. Вестимо, она оскорбила их предводителя утром… Однако, сейчас было не время для взаимных обид и упреков. - Что ты слышишь?! - потеряв терпение, на этот раз уже закричал на девчонку я, пытаясь наконец-то добиться ответа. Признаюсь, ее поведение насторожило меня не на шутку. Никогда прежде не видел, чтобы Сириэн так реагировала на опасность, не важно, будь то орки или… Проклятье! От неприятных подозрений у меня засосало под ложечкой. - Тьма и огонь поднимаются к нам из глубины... Бегите, глупцы! - зашипела эллет. Балрог…