*******
— Итак, давай проясним ситуацию. Тебя зажал в углу Чонгук вместе со своим дружком? — мягкий голос Джина разрезает тишину вопросом, мысленно подбирая правильные слова. Трое парней не спеша шли обратно в общежитие, лишь только они одни, без чужих глаз и ушей вокруг — самое удачное время для разговора. Дэхен остался развлекаться в братстве, на часах стрелка едва перешагнула отметку в два часа ночи, и Паку не хотелось тащить ещё и волка за собой только потому, что омеге хотелось поскорее всё бросить, оказавшись дома. По крайней мере, ему хватало Джина, что вызвался на помощь по доброте душевной, и Чимин надеется, что когда-нибудь сможет отблагодарить омегу за то, что тот так внимателен к нему. — В общих чертах, — спустя время теперь и самому Паку происходящее кажется сном, кошмарной фантазией. Но в одном он был уверен как никогда — отныне змей так просто от кролика не отстанет. — Что-то мне не верится? — прозрачно намекает, указывая подбородком в сторону шеи, что покрыта уродливыми пятнами. Разговор больше напоминает какой-то сюр — ребята совсем ничего не понимали, да и омега не был лучшим рассказчиком. — В том то и дело, что его касание не влекло за собой попытку причинить мне боль, я не понимаю откуда эти следы, — отвечает, пальцами поглаживая нежную кожу. Места, запятнанные гематомами, на ощупь, словно, обжигали холодом, и Чимина это пугало куда сильнее. Хосок, за всё время не проронив ни единого слова, вдруг поднимает голову, мрачно уставившись на омег. — Чонгук, случайно, не ядовитый змей? Его вопрос, кажется, все быстро расставляет по полочкам, поскольку Джин прикрывает рот ладонью, подавившись воздухом: — Чёрт возьми, да! А я разве не рассказывал? — Откуда ты вообще так много знаешь? — очередь Хосока задавать вопросы, слегка повернув голову набок к омеге. У Чимина на глазах между ними таяли последние льдинки. Кажется, парням хватило всего одной ночи, чтобы сблизиться — они, наверняка, чувствовали себя комфортно рядом друг с другом и, возможно, позже блондин попытается выведать правду у беты, что же произошло между парнями в его отсутствие. — Может, потому что мы учились в одной школе? Я удивлен, что вы вообще продержались здесь неделю. — Чимин уж точно нет, — омега закатывает глаза, игнорируя язвительную усмешку беты. — Ребята, ближе к сути, так значит он гибрид ядовитой змеи? — Чимин попытался вернуть внимание к главному вопросу вечера. Он и без того испытывал достаточно стресса, поэтому, стоило только представить, что каким-то образом ему придётся прятать от всего мира свою шею, его левый глаз начинал дёргаться. Джин кивает, засунув руки в карманы. — Скорее всего, такова реакция твоего организма на яд. — Получается, всё, к чему он касается — покрывается жуткими пятнами? — бета тычет пальцем в кролика. На что в ответ Джин шумно вздыхает. — Вы вообще посещали базовые уроки биологии для дошкольников? — интересуется, глянув подозрительно. Щенок теперь точно уверен, что до приезда сюда они учились в совершенно другом мире. — Ближе к сути, — повторяет блондин, явно расстроенный из-за всей этой ситуации. — Хищники отравляют умышленно, их касания ничем не отличаются от наших, до тех пор, пока они не обращают их в яд, — пытается объяснить, заметив, что выражение лица кролика мрачнеет с каждым словом, слетавшим с его губ. — Он, скорее всего, терпеть тебя не может. Чем ты вообще успел разозлить Чонгука? — Вот именно, чем? — в унисон потакает бета. — Да я ни черта не сделал ему! Мы с ним даже не разговаривали толком ни разу, — почти кричит на парней, сердце омеги вот-вот выскочит из груди. Блондину хотелось упасть на колени, расплакавшись от переполняющих его чувств, разъедающих изнутри, словно, жгучим ядом по венам. Смутное ощущение тревоги нарастало в груди — с момента приезда в кампус, он стал замечать за собой странное поведение, и его положение только ухудшилось после встречи со змеем, будь он проклят! — Ну, ему и повода не нужно, — как-то нерешительно произносит Джин, в его запахе проскакивает легкая кислинка. — Да кем он вообще себя возомнил? — омега устал до чертиков. Хосок встает между ними стеной, отталкивая блондина. — Нам всем нужно отдохнуть. Я уверен, яд истощает тебя, Чимин. Завтра уже будет лучше, мы обязательно вернемся к этому разговору, — пытается успокоить обоих, хотя, по правде говоря, бесится только Пак. Омега, что повыше, кивает, притягивая расстроенного кролика к себе за плечи. — Сначала хорошенько выспимся, согласен?*******
Чимин не спит двое суток. Голова тяжелая, словно кто-то хорошенько приложил по ней дубинкой, навязчивый звон отдается в каждой клеточке тела омеги, преследуя его с того самого вечера. Однако синяки на шее прошли, к счастью, уже к началу следующей недели занятий. Стройная фигура осторожно вылезла из ванны, повсюду оставляя за собой мелкие капли воды. Сейчас его кожа ощущается в разы чувствительней, вероятно, тому причина — действие яда. Приступы жуткой головной боли, которые мучали его с пятницы, уняли лекарства, буквально насильно всученные Джином. Но другие симптомы всё никак не проходили. Холодный пот, высокая температура и невыносимый шум в ушах. Чонгук, словно, следил за каждым движением омеги, повсюду мерещился его темный силуэт. Джин коротко объяснил это тем, что члены семьи Чон обладают сильнейшим ядом и реакция на него зачастую зависит от владельца и желаний, которые он преследует. Его сосед по комнате, скорее всего, многое умалчивал, да и мало кто знал подробности, так как это считалось чем-то сродни фамильной тайны. Кролик же был уверен, что его просто-напросто околдовали. Хосок практически прописался в комнате омег, оставаясь у них почти каждые выходные. Насколько Чимин понял, сам бета жил в центральном корпусе общежития, правда, покидать свои комнаты позже определённого часа, по правилам, было запрещено, но, конечно же, многие студенты пренебрегали и этим. Хоби и Джин легко сошлись между собой, обменявшись номерами. Вопреки тому, что успел надумать себе омега, между его соседом и другом на вечеринке ничего не было. Бета сказал, что щенок попросту не был в этом заинтересован. — Выглядишь лучше, — бросает свою сумку на стул рядом с блондином только что вошедший Дэхён. — Я вообще-то ем, — жалуется Чимин, откушенный тост застывает у него в руке. Волк предпочитая пропустить мимо ушей недовольные стенания, упрямо видит прямиком перед собой только холодильник. — Клянусь, омеги просто лучшие! У вас в комнате даже еда свежая есть. В нашем корпусе затесались одни бесполезные альфы, которые не могут отличить петрушку от кинзы, — комментирует, наполовину засунув свой вечно голодный нос в холодильник, заваленный едой — они скупились всего несколько дней назад. — А типа ты можешь? — в ответ парирует, слегка выгнув бровь. Кролик бы с радостью поспорил с ним в любое другое время, но прямо сейчас у него не было настроения вообще разговаривать, чего уж там говорить за препинания с хищником. — Нет, и поэтому я здесь, зайчонок, — цепляет пальцами стакан сока, который Чимин, между прочим, поставил охлаждаться себе. — Не называй меня так, — почти рычит гибрид. Волка, кажется, не особо сильно сия угроза впечатлила, поэтому он принимается опустошать стакан за считанные секунды. — Что планируешь делать на этой неделе? — очередной неиссякаемый поток вопросов грозится вот-вот обрушится на голову омеги, едва Дэхен усаживается напротив Чимина. — Избегать темного лорда Чон Чонгука? Кролик вздыхает — одно лишь упоминание этого имени, и волосы на загривке встают дыбом. — Не знаю, от него не спрячешься, — отвечает честно. Последнее, чего бы он хотел — выглядеть слабым перед Дэхёном, но было уже слишком поздно что-то исправлять. Ситуация на вечеринке и так заставила омегу выглядеть трусом в глазах ребят. — Попробуй не оставаться с ним один на один, — предлагает волк и это, казалось, должно было прозвучать просто, если бы только у Чимина были друзья в группе, но не считая Джина — их не было. Отсутствие омег также не скрашивало ситуацию. Большинство тех, с кем он учится — альфы, которые только и делают, что ведут себя высокомерно, считая себя избранными. Пак терпеть такую дружбу не согласен. Хороший тому пример — отец Чимина, мистер Пак, одержимый своим комплексом неполноценности. Он родился добычей, но благодаря работе в окружении хищников, у него развилось желание прыгнуть выше своего существа, желая стать лучшим из лучших, на деле же, таким образом, мужчина кормил себя ложью. Она настолько укоренилась в его мозгу, что за семейным ужином всегда звучал один и тот же дерьмовый разговор: — Не важно, хищник ты или добыча, — дословная цитата. — Главное — твоя сущность. Альфа ли ты или омега, — и это единственное, чем мог похвастаться господин Пак, что, по мнению юноши, никак не скрашивало его жалкое существование. — Ты так говоришь, будто я популярный чирлидер или что-то в этом роде. Напомню, у меня нет друзей, — закатывает глаза, своим ответом забавляя волка, что сидит напротив и воспользовавшись ситуацией, выхватывает недоеденный тост из рук кролика. Иногда Дэхён ведет себя мило, чего греха таить. — Тогда мой тебе совет, не строй такое лицо, словно, никто тебя не достоин, — шутит и Чимин ни капли не обижается. Блондин постепенно все больше привыкает к присутствию хищника рядом, и ему это совершенно не нравится. Парень горяч, безусловно, даже временами внешне напоминает щеночка, но тут как ни крути, волк всегда остаётся волком. Так зачем же тогда прислушиваться к альфе? — Отстань, — рубит на корню и встаёт из-за стола, оставив за собой повсюду крошки. Омега не умел готовить себе еду и убирать за собой тоже — слишком привык к роскоши в лице домашних слуг, которые быстро управлялись с беспорядком, оставленным кроликом. — Всё, я ушёл. Дэхён поднялся следом, рюкзак уже свисал с одного плеча. Волк никогда не мудрил с одеждой, любил носить майки и никогда не пытался выпендриться богатством своих родителей, в первую очередь. Чимин не вникал в этот вопрос, он даже не интересовался, кем были родители Джина, и тем более ничего не знал о едва знакомом ему альфе. Однако, одно можно было сказать наверняка — семья Пак явно была богаче всех. И это единственное, чем мог похвастаться отец кролика, страдавший от собственной дефективности. — Тебе уже выдали купальник? — на пороге встречает вопросом Хосок. — Мне пришло письмо с предложением присоединиться к внеклассным занятиям. Я и представить себе не мог, что у них тут есть бассейн! — бета ждал парней у двери с телефоном в руке, кажется, он до этого листал в Инстаграме чей-то профиль. — Это вы ещё не видели тренажерный зал — он просто невероятный, — вмешивается в разговор хищник. — Ко мне письмо не приходило, — омега пытается заглянуть в экран. — И кто на этот раз? — На вечеринке видел какого-то парня, мне кажется, вы с ним на одном потоке, — Чимин на мгновение замер, едва лучший друг повернул к нему свой телефон — его глазам предстала фотография черноволосого парня, опирающегося на роскошный автомобиль и окруженного огнями ночного города. Количество лайков и комментариев не сосчитать — определённо крупная рыбёшка. — Это же Ким Тэхён, нет? — встрял волк, напоминая о себе. Чимин на секунду успел позабыть о том, что альфа всё ещё стоит рядом, и развернувшись к нему, обнаруживает хищника, облокотившегося на стену плечом. — Его так зовут? — спрашивает немного удивлённо омега, и Дэхён кивает одобрительно. — Так значит вы знакомы, — бета растягивает губы, приподняв брови. — Мне не нравится твой тон, — Чон лишь ухмыляется в ответ. — А что с ним? — парирует, делая вид, что не до конца понимает, что же его друг имеет ввиду. Альфа просто наблюдает за происходящим, скрестив руки. Блондин слишком хорошо знает Хосока, тот подобно пчёлке, что перелетает с одного цветка на другой, не сильно заморачиваясь по этому поводу. Да и Чимин грешил подобным, но сейчас перед ними предстала новая грань, которую переступать им непозволительно. — Он тебе понравился, — окончательный вердикт Пака. — И что с того? — прищуривается. — В ту пятницу он был вместе с Чонгуком, — Хосок застывает на месте неподвижно. — Чего... — Всем доброго утречка! — почти кричит Джин, спускаясь по лестнице. Не изменяя своей традиции, на его лице, как и всегда сияет счастливая улыбка. Друзья многозначительно переглянулись — сейчас не время спорить. — Даже думать не смей, — предупреждает блондин, развернувшись, чтобы последовать за ушедшими вперед Дэхёном и Джином. Немного спустя, бета молча двинулся за ними.*******
Чимин пересаживается, занимая переднее место, что ближе всего к профессору. Возможно, так ему будет легче влиться в обстановку. Сидя сзади, кролика постоянно преследовало чувство, будто за ним наблюдают, и оно было просто невыносимым. На худой конец, теперь омега попросту не будет видеть все те взгляды, направленные в его сторону — они останутся позади него. Удивительным был и тот факт, насколько быстро Пак подстроился под диктат общества, ведь его поведение в колледже очень отличалось от привычного нрава. С каких это пор парень избегает внимания? Он ведь жаждал его двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Сказать, что Пак стал стыдиться самого себя — факт, тут ничего не скажешь. — Я никак не могу привыкнуть, как-то странно тут, — комментирует Джин, сидящий рядом с невысоким омегой — ничего не меняется, и Чимин благодарен, что щенок ещё ни разу не оставил его одного. По сути, здесь, как и в обычной аудитории колледжа, сиденья поднимались к верхней стене, причём задние стояли намного выше передних. — Привыкнешь со временем, — ему тоже вся эта ситуация пришлась не по душе, к тому же, гибрид отродясь не сидел на первых рядах, но он приложит все усилия, хотя бы попытавшись отмыться от образа недалёкого студента. И меньше всего ему хотелось сейчас, чтобы университет связался с отцом, сказав, что их сын оказался бестолковым. Нет уж, омега сосредоточится на усердной учебе, а разочарование отца припасет к тому дню, когда господин Пак выведает о чернилах на коже своего драгоценного чада. — Ты готовился к экзамену? Джин закрыл вкладку Тик Тока, выключая экран. Чехол его айфона — розовый и на ощупь, кажется, плюшевым, как и почти все вещи, которыми он владеет. Пастельные тона, очевидно, во вкусе щенка. — Не особо, эта оценка никак не повлияет на семестр. Терять нечего, — отвечает, разминая длинные руки. — Ты ведь учил, да? Я видел, что ты зубрил что-то накануне ночью. — Пытался, — отзывается блондин, пытаясь избежать этой темы, ведь причиной всему — бессонница. Самое малое, что он мог сделать — заняться чем-то полезным, вместо того, чтобы тратить время впустую. Как следствие, по утрам блондин выглядел отвратительно. Хотя, по-честному, ни у кого язык не поворачивался такое сказать. Чимин вновь припудривает веки, заглядывая в маленькое зеркальце, что всегда лежало у него в сумочке. Праймер и корректор хорошо скрывают уставший вид, и по крайней мере, парень надеется, что акцент на пухлые губы, увлажнённые розовым блеском, отвлекут нежелательное внимание от опухших от недосыпа глаз. Отголоски резких шагов разрезали повисшую тишину, заставляя омегу насторожиться, на секунду заколебавшись, а стоит ли ему поднимать голову, зная и так, кто только что переступил порог аудитории — конечно же, последними вошли Чонгук с Тэхеном. Джин не обратил на них никакого внимания, Дэхён, вновь пересевший на другое место, тоже. Однако, все остальные, ожидаемо, впали в благоговейное состояние. Кролик притворяется, что ему совсем не страшно, усердно стараясь скрыть дрожь, что пытается выползти наружу, и украдкой бросает взгляд на двух высоких парней, которые пересекают ряды к своему месту. Их шаги гулко отдаются эхом по аудитории, отдаваясь в прозрачном воздухе, смешиваясь с болтовней других студентов, отчаянно привлекавших к себе внимание. — Доброе утро, — приветствует профессор, кажется, пребывающий сегодня в хорошем настроении, что удивительно. Толстые очки, чище обычного, сползли на кончик носа. Омега улыбнулся в ответ, потворствуя другим одногруппникам, наконец-то почувствовав, что впредь враг от него далеко. — Доброе утро, — шепчет, но слова отчего-то болезненно сжимаются на кончике языка, едва он краем уха улавливает звук отодвигающегося стула, что могло означать лишь одно — прямо за ним кто-то занял место. И Пак вновь задыхается лишь только в одном единственном запахе. Змеиные феромоны не дают отдышаться, заставляя каждого чтить его присутствие, и самое ужасное то, что этот ублюдок делал это намеренно. Можно было скрывать свой запах — ежедневная практика омеги, но, возможно, не все также яро стыдились своей социальной принадлежности, как добычи, что подобны Чимину. Джин поглядывает на соседа тревожно, а мальчик не смеет даже оглянуться в ответ — боится, что повернув голову хоть немного в сторону, краем глаза уловит до боли знакомую фигуру. За лекцией, несколько часов пролетали незаметно, однако, сегодня, омега подсчитывал каждую секунду, не в силах отделаться от накрывающего его чувства тревоги. Блондин с трудом держал карандаш, контролируя каждое своё действие и проскакивающую незначительную мелочь, потому что позади тёмные пронзительные глаза ни на миг не упускали ничего из виду. Змей следил за ним. За каждым вырвавшимся из груди вдохом, за тем, как засидевшись, Чимин менял позу, за тем, как медленно хрупкие пальцы перелистывают страницы книги. Чонгук подобен призраку — появился беззвучно, не издавая ни звука, и очень редко что-то шепотом бросал Тэхёну. Иногда, на переменах, омега улавливал мягкие постукивания пальцев по экрану телефона или клавиатуре ноутбука, которым он иногда пользовался, чтобы вести конспекты. Время от времени, в попытке отвлечь кролика, встревал Джин, показывая соседу по парте забавные видео, и в такие моменты, у блондина на лице было написано крупными буквами: «Не разговаривай со мной, ты привлечёшь к нам внимание». Он попросту опасался очередного змеиного касания, нескрываемой угрозы. Однако, ничего такого не происходило. Ни единого прикосновения, ни единого слова, брошенного в сторону добычи. Хищник молчал, по-прежнему не двигаясь с места никуда: ни в туалет, ни на перекур. Под конец пары, профессор принялся раздавать листочки с тестом, и когда каждый получил свой вариант — начался отсчёт времени. Чимин не сомневался в себе и мысленно желал удачи Джину. Все понятия, которые омега зазубрил, без сомнения, крутились в голове — от самых первых страниц и до последних. И только когда кролик поймал себя на мысли, что уже минут как десять смотрит на один и тот же вопрос, в голове что-то щёлкнуло, словно, блондин наконец-то понял в чём же дело — в тесте были вопросы, которые он видит впервые. Задачи казались ему незнакомыми. Омега нервно ёрзает на стуле, опуская взгляд к следующему заданию, и между бровями залегает едва заметная морщинка. Ни один вопрос не имеет ничего общего с тем, к чему он готовился накануне. Пак нервно лижет губы, пальцами ласкает мягкие светлые пряди на затылке, слишком сильно сосредоточившись на поиске правильных ответов. Позади него чем-то тихо постукивает змей, и кролик тут же плотно сжимает губы, сообразив одну банальную истину — в редкие моменты, когда омега забывается, Чонгук всегда окажется рядом, чтобы напомнить о существовании его личного ада. Специфический запах всё сильнее забивает легкие, усилившись, и блондин чувствует на себе пристальный взгляд. Одно маленькое движение омеги, и альфа будто вспоминает о том, кто сидит перед ним. Чимин чувствует обнажённой кожей каждый сантиметр, обласканный бездонными зрачками, и неизведанные ему ранее чувства кружат голову. Парень растерянно моргает, пытаясь сконцентрироваться, но у него ничего не получается. — Время вышло, — объявляет профессор, и омега с силой сжимает руку в кулак, сдавая пустой листок. Лицо старика нужно было видеть — непроницаемое мрачное выражение и взгляд, полный унижения. — Прикинь, я ни черта не учил, но ответил правильно, — складывает вещи в сумку Джин, на его губах расцветает милая улыбка. — Такой лёгкий тест, даже не знаю, чего ты так волновался. С ним даже школьник справится. Сосед нашел идеальный момент, чтобы поделиться своим мнением, определённо. Чимин кивает одобрительно, потому что, ну а что ещё ему оставалось сделать? Он не хотел выглядеть глупым перед Джином и, что ещё хуже, перед Чонгуком. Пары подошли к концу, и кролик, долго не распинаясь на прелюдии, хватает щенка в тиски и утаскивает из аудитории, предложив пойти перекусить в кафетерий. Сокджин удивляется неожиданной телячьей нежности, но всё же соглашается, под ручку с соседом перешагивая порог. Тишина, что стояла на сиденьях позади — так и остаётся никем не нарушена. Пак заметил, что змей ни разу так и не шевельнулся ни единым мускулом, кроме едва заметных движений зрачками, что не покидали светлый загривок. И вдоль по позвоночнику ниже.*******
Чимину казалось, что если он ещё не сошел с ума, то уж точно очень близок к этому. Каждый ответ без устали крутился неотвязно в голове, словно, они всегда были там. Как он мог тогда ничего не знать? Утром, когда объявили проверочный тест, профессор пометил, по каким страницам книги пройдёт экзамен. Омега не понимал, что происходит, едва не поссорившись с Джином по этому поводу — задания казались ему незнакомыми. Сокджин посоветовал не забивать себе голову подобной ерундой, ведь у всех бывают плохие дни, но правда в том, что касаемо учебы, у кролика никогда не было таких дней, это не было на него похоже. Находясь в самой низкой социальной категории, как не хищный омега, блондин не позволял себе плохо учиться, будучи одним из лучших студентов. Его отец и так достаточно капал на мозги, донимая тем, что их сын создает семье плохой имидж. Однако, Чимин уверен, что что-то с тестами было не чисто, дожидаясь конца пары, чтобы обсудить недоразумение с профессором. Он вошёл быстро, едва последний человек покинул аудиторию. Дверь была открыта. — Простите? Я не припоминаю, чтобы мы проходили те вопросы на экзамене, — робко пытается объяснить причину своего присутствия здесь, кончиками пальцев крепко вцепившись в конспект. А в ответ тишина. Омега поднимает глаза с пола на пустую комнату, пытаясь понять в чём дело, и фальшивая улыбка меркнет почти мгновенно, замечая Чонгука, что сидит перед старшим мужчиной. Змей по-прежнему не смотрит на него, игнорируя глупый вопрос, что слетел только что с уст хрупкого юноши, он не отрываясь следил лишь за профессором, чьё внимание сейчас полностью обратил на себя Чимин. Кролик успевает пожалеть, что пришёл сюда. — Учеба едва началась, а ты уже испытываешь трудности, Пак? — старик встал со своего места. Блондину пришлось прикусить губу в попытке не отвлекаться на другого альфу, который сейчас, кажется, разговаривает по телефону, удобно расположившись на одном из сидений — длинные ноги вытянулись вдоль парты, грубые ботинки он оставил стоять на полу. — Я просто не понимаю... вопросы не имеют ничего общего с тем, что вы отмечали, — произносит, надеясь, что голос не выдает дрожи — тело трясёт от мелкого озноба. Конечно же, мальчик всё-таки стоит в аудитории перед двумя хищниками. — Хочешь сказать, что это моя вина? — демонстративно скрещивает руки преподаватель, выражая недовольство. Очки сдвигаются на переносицу, и он неоднозначным жестом поправляет их, посадив обратно на горбинку. Кролик пытается подобрать правильные слова, краем глаза улавливая движения другого гибрида. — Похоже, вы заняты. Я пойду, — произносит сухо Чонгук, обращаясь только к мужчине напротив, словно, кроме них больше никого здесь и не существует. Альфа встал, поправляя свой и без этого безупречный внешний вид. На нём всё та же цепочка на шее и кольца, которые он, кажется, и не снимает вовсе. Голубая футболка висит свободно, рукава закатаны, под ними проглядывается едва заметный конец чернил — татуировки прикрытые одеждой, в отличие от того вечера. Не был бы ты таким отвратительным, — думается Чимину. — Я бы непременно влюбился. — Ох, конечно, увидимся завтра, Чонгук! Передавай отцу, что мы очень благодарны, — почти лижет ему задницу с горящими глазами, сопровождая парня широкой улыбкой. Омега прекрасно понимал, какие отношения их связывают, но профессор мог хотя бы попытаться скрыть свою безумную помешанность. Омега возблагодарил всех богов на свете, увидев, что хищник наконец-то уходит, к счастью, не одарив Пака взглядом. Проигнорировав старика, он исчез через секунду за порогом, словно, его здесь никогда не было. — Ну так что? — брошенные грубо слова выводят кролика из транса, на лицо преподавателя возвращается неизменный хмурый взгляд исподлобья, кой адресуется студенту. Как же Чимину хочется плюнуть в него и совсем немножечко добить сверху тетрадью, чтобы уже наверняка. Их беседа длилась недолго, точнее, её подобие, ведь парня просто всячески унижали, поглядывая на омегу с отвращением и дошло до того, что блондин был на грани отчаяния, желая развернуться и уйти, спрятавшись в своей комнате. Как только он показал свои записи профессору, тот рассмеялся, сказав, что даже ребёнок справился бы лучше. Кролик не хотел поднимать свой взгляд с пола, кусая губы и сдерживая вырывающийся наружу гнев, что накапливался с каждым словом, вылетающим из старого вонючего рта. Как вишенка на торте — Пака обвинили в том, что тот прикладывает недостаточно усилий и на уроках витает в облаках. Что может быть хуже всего этого? Лишь то, что эта откровенная ложь далека от истины — он хорошо учился. Профессор порекомендовал Чимину перевестись на альтернативное обучение, и эти слова стали последней каплей в чаше терпения юноши. — Я уверен, твои родители пророчат тебе светлое будущее, — меняет тон, натянув широкую улыбку. — Отблагодари их за старания, поступив на программу, которую мы разработали специально для домашних омег и выполняй положенные тебе обязанности. Пойми, что такие как ты, созданы далеко не для учебы. Лучше бы Чимину влепили пощечину. Да что за хрень творилась в этом университете? С первого дня он ощущал нескрываемую враждебность, и даже профессора, которые должны были сохранять нейтралитет в отношениях со студентами, проповедовали прелести сранного иерархичного менталитета. Юноша не собирался сидеть дома, словно, рабыня какая-то и постоянно рожать мужу детей, и уж тем более не горел желанием вступать в брак по договорённости — об этом и речи быть не может. — Наших омег выбирают только лучшие альфы, — добавляет, гордо задирая нос. — Богатые, с отличной репутацией, и лучшая часть, конечно же, они хищники. Да, а еще старые хрычи... — едва не срывается с острого язычка в ответ. Кролик от всего сердца сочувствует гибридам, которым не повезло жить с престарелыми маразматиками. Дверь за спиной парня захлопывается, раздражающий голос стихает, оставляя его одного посреди пустого коридора — одни только стены, двери и глухая тишина в аудиториях. Пальцы злостно сжимают блокнот, медленно спускается курок и этот механизм теперь необратим. Чимин тяжело вздыхает, с грустью вспоминая годы, проведённые в старшей школе — тогда всё казалось по-другому, возможно, играло роль и то, что хищников было намного меньше. К тому же, Пак подозревает, что его отец отсчитывал немалые деньги в карман директору, покупая иллюзорное подобие хорошего отношения к своему сыну. Он никуда не спешит, медленно шагая к лестнице, что за углом коридора. И уже сворачивая, резко останавливается — рядом с ним будто из-под земли вырастает высокая тень. Блин, вот на кой чёрт омегу дернуло вообще прийти сюда? Чонгук стоит прислонившись к стене спиной, губами выпускает сизую струю дыма. Огонёк сигареты между пальцами догорает. И у кролика в голове без конца крутится лишь одна мысль — ну конечно же, этот ублюдок никуда не уходил. Последний выдох, и окурок лежит на полу, раздавленный массивным ботинком. От него остается лишь пепел. — Набиваешься в любимчики? — лениво цедит слова едким шепотом. Как же Чимину хочется напрочь стереть альфу с лица земли. В природе всё живое беспрекословно подчиняется инстинкту, и существо внутри омеги — не исключение. Слабейшие прибиваются к сильнейшим, и блондину, действительно, очень сложно контролировать себя не повиноваться змею, ведь тот возглавляет верхушку иерархичного звена. Почему же он ведет себя, как последний кусок дерьма? — Пользуюсь правами студента, — общаться с хищником нет никакого желания, и судя по отсутствию реакции, Чонгуку тоже глубоко плевать — он сплошное равнодушие. Длинные пальцы цепляют что-то из кармана. В одной руке полупустая пачка сигарет, в другой — зажигалка. Ещё секунда, чтобы отточенными движениями поднести её к губам, поджигая. Омега столбенеет, не упуская ничего из виду, словно, он заворожённый. Наверное, думается Чимину, чрезмерное курение как-то связано с его змеиными легкими — другого объяснения попросту не было. Небольшой кусочек всего остального мира вокруг них застывает в вечности, прежде чем бездонная пустота во взгляде напротив перемещается на молочную шею, рассматривая творение своих рук, так некстати пробуждая неприятные воспоминания — Пак непроизвольно тянется ладонью, пытаясь скрыть потускневшие следы. — Не прячь, — тихий шепот утопает в первой затяжке. Взгляд кролика цепляет тонкие губы, вдыхающие никотин. Омегой овладевает очередная навязчивая мысль. Поцелуй Чонгука на вкус, наверное, такой же горький, как и всё его естество. Жаль только Чимин ни черта не смыслил в змеиных гибридах — лишь только то, что они довольно апатичны. Выпрямив спину, омега ступает к лестнице. — Профессор прав, — бросает совершенно незаинтересованно, но в его взгляде что-то неуловимо меняется, словно, змей прощупывает почву, пытаясь понять за какой рычаг следует тянуть, чтобы сделать мальчику больно. Воспылавший внутри гнев всколыхнулся, выливаясь наружу, и развернувшись, кролик щетинится в сторону парня, скрытого в тени. Чон с извращённым наслаждением впитывает чужую ненависть. — Да что ты? Ваш звериный комплекс превосходства, словно, болезнь неизлечимая — сжирает постепенно и вскоре, кажется, доконает с концами. Жду не дождусь, — выплёвывает ярость обессиленно, и злится только сильнее, улавливая напрочь отсутствующую реакцию во взгляде напротив. — Прости, что задел твои нежные чувства. Действительно, кому бы понравилась горькая правда? Её сложно проглотить, — смыкает губы в тонкую линию. Сложно отрицать, что змей пугает до мелкой дрожи по телу, до липких ладоней, до трясущихся поджилок, тьмой обволакивая тело, подобно туману, словно, ему ничего не стоит переломать кости живому существу. — Хотя, что-то мне подсказывает, что глотаешь ты прекрасно. Чимину явно с трудом удаётся сдержать себя, подавляя изо всех сил желание бросить в альфу всё, что было сейчас у него в руках и, наконец, стереть эту богоподобную змеиную ухмылку, чем-то напоминающую поистине звериный оскал. — Скажи, что тебе нужно? Оставь меня в покое и найди себе другую игрушку. Ещё одна затяжка на всю глубину лёгких, медленная. Выдох — дым обволакивает омегу, глаза воспалены, кажется, он задыхается. — Зайчик, они достаточно умны, чтобы не совать свой нос в колледж, где им не место, — чеканит Чонгук совсем близко, буквально, на расстоянии руки. Чимин совершает огромную ошибку, упуская движения хищника из виду. — А ты здесь, прямо передо мной, считаешь, что твои старания кто-то оценит по заслугам. — Мне плевать. — Хочешь знать, что думает профессор? Он считает тебя шлюхой, которая поступила в престижный университет, скача на членах, — бросает ядовитым тоном, и на дне чёрной бездны теплится желание разрушить Чимина, заставив его вновь и вновь захлёбываться собственными слезами. — Ты ведь даже не можешь защитить себя, просто маленький малыш с такими соблазнительными губами, созданными сосать, — шипит, взглядом задерживаясь на пухлых устах, чуть тронутых розовым блеском. Змей сжимает челюсть, будто сдерживаясь, чтобы не откусить их зубами. — Так и просишься поставить тебя на колени. Заткнись, больше не хочу ни черта от тебя слышать. Сердце омеги в руках крошится. Отчего он заслужил такое отношение? Кролик отродясь не позволял себе ни перед кем прогибаться, да у него банально даже в голове никогда и мысли не проскакивало опуститься на колени, удовлетворив чьи-то мерзкие желания. Но прежде чем ответ срывается с языка, зверь уже слишком близко — не дает ни малейшей надежды на отступление, и, как в ту ночь, рукой тянется к юноше. Кончики пальцев мягко касаются груди, легонько толкая, но сила ощущается, словно, его сшибает с ног автомобиль. Вещи, которые были в руках омеги падают на пол, разлетаются во все стороны, гулким эхом отдаваясь в длинных коридорах опустевшего здания. Всё происходит слишком быстро. Чимин камнем летит вниз, скатываясь по длинной лестнице, его тело зажимается, вот-вот готовясь принять удар. Он не успевает закричать, испуг, словно, отнимает у него голос, в голове нет ни единой мысли — сейчас его затылок расшибётся о твёрдый край ступеньки. Такова судьба, и мальчик с ней мирится, на мгновение прикрывая веки — ждёт. Но падения почему-то так и не следует. Его жизнь висит на волосинке, рука напряжена под мягкой хваткой на запястье, от которого всё тело сотрясает мелкая дрожь. В носу щиплет крепкий запах никотина, что смешивается с сильными змеиными феромонами, забиваясь в лёгкие, обволакивая, словно, парфюмом. Тишину нарушает лишь пульсирующее бешено под рёбрами сердце. Омега позволяет себе осторожно приоткрыть веки, и едва зрение проясняется, замирает в болезненном предчувствии — Чонгук держит крепко, не позволяя ему упасть. Лицо, что находилось в опасной близости от его собственного, ничего не выражает, лишь только большая садистская улыбка касается губ, выставляя острые клыки напоказ. Змей, кажется, как никогда доволен самим собой. Альфе нравилось думать, что Чимин, словно, маленькая хрупкая бабочка в его ладони — и только он вправе решать её дальнейшую судьбу. Холодное касание змеиной кожи медленно-медленно в сердце жертвы пропускает яд. Но бедный кролик слишком напуган и растерян, чтобы заметить новые синяки, расплывающиеся созвездиями вдоль кисти. В хищных радужках напротив блестит что-то неизвестное. — Видишь, как легко причинить тебе боль? Ты мог бы сильно ушибиться, потому что твои рефлексы, мягко сказать, не очень. Такой беззащитный, — выдыхает слова вместе с дымом, резко притягивая свою добычу к себе, крепко прижимая к груди. Чимин не в силах отреагировать на внезапную близость, отчего-то совершенно нет сил пошевелиться. Одной рукой гибрид обнимает хрупкое плечо, другой — держит сигарету, дотлевшую до пепла. Чонгук не сводит внимательного взгляда, наблюдая за мальчиком в своих объятьях, лицо принимает привычное холодное выражение — всё возвращается на свои места. В уголках больших глаз, кажется, собираются слезы. Неужели, малыш правда испугался? Тонкое запястье изувечено проникшим в кровь ядом — ему не больно. Разбитое сердце душит гораздо сильнее. Телефон на земле издаёт звук, и змей, будто минутой назад вовсе и не пытался навредить блондину, наклоняется, поднимая его. Чимин не смотрит в ответ, по щеке катится одинокая слеза — больше он не позволит себе быть слабым. Обида захлестывает всецело и терзает душу, разумом отказываясь бороться. В сию секунду очень хочется оказаться в своей комнате, спрятавшись, и плакать до тех пор, пока сон не одолеет хрупкое тело. Змей отвлекает внимание, протягивая вещи — вибрирующее устройство лежит на вершине небольшой кучи. На экране светится совместная фотография с Хоби, где друзья вместе на пляже. Омега удивлённо глядит на высокого альфу. — Сколько мне ещё так стоять? — Чонгук не грубит, говорит скорее нейтрально, так, будто на сегодня он вдоволь наигравшись с кроликом, собирается наконец-то уходить. Мальчик забирает стопку вещей из рук хищника, прижав их к груди. Змей задевает сигарету большим пальцем, и нежный пепел соскальзывает на землю. Странное чувство овладевает Паком — он видит самого себя в тлеющем огоньке, что вскоре ничтожно осыпется на землю, дотла сгоревший в адском пламени. Чонгук затягивается напоследок и, закончив на сегодня, проходит мимо, спустившись по той же лестнице, на которую только что грозился столкнуть омегу. Гулкий звук его массивных ботинок постепенно удалялся всё дальше и вскоре в коридоре воцарилась тишина. Пак мог лишиться жизни, если бы змей не удержал его вовремя. Как ни странно, на ум пришли слова отца. Кем бы ни был человек, существо, которым он является — его чёртово проклятие. Добычи навсегда останутся самым слабым звеном. Кролик безвольно скатывается по стене, его тело не в силах стерпеть ту ношу, что свалилась ему на плечи. Чимин прячет лицо в острых коленках и плачет беззвучно, глотая солёные слезы и, периодически ушибленным запястьем вытирает влажность с щек. Боль расползается вдоль всей руки — омега её не чувствует. Он слишком устал.*******
Ласкающая рука тянется к затылку, омега ближе прижимается к теплу, что исходит от обнимающего его парня. Он наконец-то чувствует себя спокойно. На улице вот уже стемнело совсем, время перевалило далеко за десять — казалось бы, для молодежи вечер только начинается, но Хосок сегодня останется здесь с ним, тут уж без сомнений. Они почти не разговаривали, бета и без этого всё прекрасно понимал, не задавая лишних вопросов — за сегодняшний день Чимин устал до чёртиков. Гибрид нашёл омегу случайно, тот сидел, скрутившись калачиком на полу, глаза опухшие от сдерживаемых слез, щеки покраснели в попытке вытереть влагу запястьем. В голове снова мелькает удручающий образ близкого друга — он видел его таким впервые. Хосок предполагал, конечно, что могло произойти, но не хотел давить на парня ещё больше. Чон и сам всё выяснит когда-нибудь. Комната пустовала, видимо, Джин не успел вернулся к тому времени, когда друзья завалились в общежитие, и один из них выдохся настолько, словно бежал стометровку, закинув на спину пьяного человека. Кролик быстро принял душ, больше ни на что сил не оставалось. Обернув полотенце вокруг талии, он рухнул в мягкие объятия друга, пряча сильную усталость в уютной ложбинке на шее. Лучшая часть дружбы с бетами — отсутствие запаха, один лишь воздух, врывающийся свежим глотком в лёгкие. Чимин чувствует приятный зуд и в кое-то веки позволяет своей животной стороне победить, мгновенно обращаясь. Минутой спустя у Хоби под боком жмётся крохотный живой кролик. Слишком большое полотенце, словно, одеялом укрывает животное. Бета грустно улыбается, игнорируя неприятную пульсацию в груди. По правде говоря, омега не так уж и часто перевоплощался, слишком стыдясь своей сущности. Бета ближе прижимает комочек к груди, позволяя теплу своих рук успокоить дрожь, сотрясающую тело малыша. Кролик как две капли воды похож на его друга. Большие карие глаза-полумесяцы, светлый карамельный мех и короткие, висячие ушки. Палец тянется к кончику одного из них, и пушистик непроизвольно дергается от невесомого прикосновения. Хосок хихикает себе под нос — слишком уж чувствительное место, к которому касаться никому не позволено. Спустя какое-то время, животное успокаивается, постепенно следом выравнивается и дыхание. Хороший знак того, что Чимин отключает свою перегруженную часть сознания, позволяя мыслям блуждать где угодно, но только не в гнетущей его реальности. Как же ему хотелось, чтобы произошедшее оказалось лишь страшным сном, и он вновь проснулся, вернувшись в лето. Омега всем сердцем благодарил Хосока за то, что тот просто был рядом, нежно лаская шерстку малыша. Часть сознания наконец-то испытывала облегчение, но другая, которую Пак изо всех сил подавлял себе, желала, чтобы это были совершенно другие руки, грудь твёрдая и тело, что умеет лишь обволакивать холодом. Совершенное другие пальцы — змеиные, перебирающие пряди пушистых волос, медленными и осторожными движениями. Мозг Чимина рисовал перед собой ледяной взгляд, устремлённый лишь на него, и на самом дне зрачков теплится что-то неизвестное. Забота. Бездна светится нежностью. Как бы хищник относился к нему, если бы изначально они строили свои отношения без обоюдной ненависти? Омега внутри хочет найти спасение, растеряв всю храбрость. Крошечный малыш отыскал свой тыл в Чонгуке. Подсознательно, Чимин всегда испытывал влечение только к сильнейшим особям, ведь от заложенных генетически инстинктов трудно убежать. В природе закон для всех един — безусловное подчинение вожаку. К тому же, став парой вожака, никому не позволено было впредь касаться этого человека — иначе беды не избежать. Среди окружения омеги, с недавних пор, тузом в колоде являлся Чон — змей, сумевший прогнуть под себя даже царя зверей, тигра. Страх рождает желание — для начала, перестать быть альфе врагом. А способен ли вообще змеиный гибрид любить? Целовать нежно, поддавшись лишь одной просьбе? Смог бы сделать мальчика своим единственным партнером? Как же было бы чудесно. Стать любимым человеком короля. Единственным, к кому он прикасается, губами зацеловывая каждый сантиметр кожи, крепко прижимая к своей груди. Кролик представляет своё собственное лицо меж длинных ног и змеиный взгляд, что очерчивает пухлые уста. Чимин чувствует себя крошечным под ласками грубых ладоней. Может быть, он даже осмелится переползти к нему на колени и чувствовать, как большие руки не спеша поглаживают животик, сжимают тонкую талию. Клыки Чонгука задевают нежную молочную кожу, скользят ниже к сонной артерии, и грозятся впиться в горло, едва он окажется в миллиметре от желанной шеи. И больше кроме них никого не существует. Омега ощущает узел внизу живота, что струится по венам пламенем. Змей любит послушных — Чимин никогда таким не был. — Малыш, — сквозь пелену сна знакомый голос едва различим. Кролик распахивает веки, словно, проснувшись от кошмара, и потихоньку приходит в себя. По всей груди Хоби теплится влага. Маленькое тело пробирает дрожь, отвращение к самому себе накрывает волной с головой. — Чимин, твой мех! Хосок приподнимает животное за подмышки — тот дезориентирован, от резкого движения слегка кружится голова. Словно испуганный котёнок, он вырывается из хватки родных рук. Его естество чувствительно к любым изменениям вокруг, поэтому, уже секундой спустя, болезненно перевоплотившись, на полу трясется обнажённое человеческое тело. Задыхаясь от боли, Пак застывает, едва зрение проясняется — грудь парня напротив сплошь испачкана кровью. Бета же, в свою очередь, смотрит на что-то, не в силах отвести взгляд от хрупкого мальчика. Омега совершенно не понимает, что же между ними произошло. Резкая боль в руке отвлекает внимание на себя. От развернувшейся картины сердце неприятно сжимается в груди. Вдоль от запястья и до самого плеча кожа отливает фиолетовым, зелёные синяки сменились уродливыми багровыми тенями. Кажется, будто кто-то нарочно ломал ему конечность сантиметр за сантиметром. Однако, больше всего пугало не это — запястье кровоточило, извергая горячую жидкость из двух точек. Здоровая рука машинально ложится поверх раны, напрасно пытаясь остановить кровь, что стекает по атласной кисти, капая с кончиков пальцев. — Почему ты кровоточишь? — почти кричит Хосок как-то истерично. Чимин, по правде говоря, паникует не меньше. Что же ему делать с усиливающейся болью? — Тебе нужно в больничный отсек, — срывает голосовые связки бета, наблюдая за тем, как кровь отливает от лица омеги и кролик на его глазах медленно бледнеет. Терпкий запах крови забивается в лёгкие, к горлу подкатывает тошнота. — Мы сейчас же идем в чёртов лазарет! — Хоби дергаёт за плечо, пытаясь вывести парня из-под транса, но у блондина всё меньше сил и ощущение дезориентации лишь только усложняет ситуацию. Бета понимает, что его попытки — тщетны, они ни к чему не приведут. — Я попрошу помощи.*******
С течением времени ситуация только обостряется, Чимин становится лишь бледнее. Ткань рубашки, обмотанной вокруг раны на запястье, на подобии жгута, полностью пропиталась кровью и слиплась — омега продолжал стремительно её терять, несмотря на усилия лучшего друга, которые не приносили никакой пользы. В какой-то момент, Хосок просто поднял парня на спину, придерживая того под ослабевшими ногами, и побежал так, словно от этого зависели их жизни. Лазарет находился в правом крыле, которое принадлежало альфам. Снаружи стояла глубокая ночь, но кто-то ведь всё равно должен дежурить, кажется, неотложная помощь всегда работала круглосуточно. Да и к тому же, в университетский лазарет добираться намного быстрее, нежели пересекать весь город на автобусе, чтобы попасть в настоящую больницу. Бета возблагодарил всех богов на свете, увидев, что в некоторых окнах горит свет. В дверь он стучит громко, не рассчитав силу, но на любезности времени не остаётся от слова совсем. Чимин с каждой секундой всё больше напоминает живой труп. Бета несколько раз повышенным тоном просит открыть им эту гребаную дверь, и перед ними на пороге наконец-то возникает парень невысокого роста. — Что случилось? — слегка раздражённо произносит, вероятно, его застали врасплох очередного ночного дежурства. Уставший взгляд перемещается на практически бессознательного юношу. — Мой друг кровью истекает! Голос Хосока дрожит, срываясь на высокие нотки, кажется, что он вот-вот заплачет. Из-за озноба, что колотил тело от макушки до пят, хватка на бедре Чимина слегка ослабевает. Медбрат сканирует взглядом раненного парня, укутанного в одно лишь маленькое одеяло, подмечая залегшие под веками от усталости тени и намотанную кое-как вокруг руки испачканную в крови рубашку. Он без лишних вопросов отходит в сторону, позволяя им войти. На первый взгляд, лазарет довольно большой как для университета. Бета опускает омегу на медицинскую каталку, Чимин кренится на бок, едва не грохнувшись на пол. Хосок мысленно на себя ругается, прижимая кролика спиной к стене. Лишним не будет. — Успокойся, дай мне его осмотреть, — вмешивается невысокий паренек, надевая стерильные перчатки, и по пути прихватывает ещё парочку инструментов. Белый, как мел, тёмноволосый парень остаётся стоять неподалёку, не проронив ни слова. — Я не понимаю, что происходит, — бормочет невнятно, окинув взглядом холодные печальные стены. К ним подходит ещё один медработник, на его лице красуется лёгкая растерянность. — Мы просто валялись и тут... — В чём дело? — Я не знаю... — бросает парень, разматывающий не особо удачно завязанную повязку, которая должна была остановить кровь. Влажная рубашка упала на каталку, оголяя повреждённую руку. — Слишком много крови для такой маленькой раны, — удивлённо приподнимает брови. Хосок все еще стоит позади, ни на шаг не сдвинувшись с места. Отголоски паники до сих пор теплятся в груди, но сейчас, по крайней мере, его друг в надежных руках. Бета ни черта не понимает, что происходит, но с двумя врачами рядом на душе становится немного спокойней. Пак прикрывает веки, прислонившись затылком к холодной стене. Дышал он медленно, на коже отсвечивали маленькие капельки пота. Что-то явно не так. Подозрения Хосока подтверждаются, когда один из врачей бледнеет у него на глазах. — Что с ним? — спрашивает, осторожно подходя ближе. Мужчина начисто вытер кровь с руки кролика, оставив кучу использованной ваты рядом с пациентом. Как только рана была очищена, во избежание всяческих осложнений, медбрат поднимается со своего места, видимо, закончив на сегодня. — И это все что ль? Зашейте рану хотя бы! — разочарованно тянет бета. — По правде говоря, — шепчет тихо, так, чтобы услышал только Хосок, градусником проверяя температуру тела омеги. На лице врача читается глубокая обеспокоенность. — Мы не сможем ему помочь. Бета рявкает, выпустив клыки угрожающе, что в любой момент готовы впиться в человеческую плоть, но его сдерживает позади хватка крепких рук. — Возьми себя в руки сейчас же или вылетишь отсюда! — сквозь пелену гнева можно было различить суровое предупреждение невысокого парня, что, честно говоря, немножечко так заебался. Другой медбрат силой пытается оттолкнуть Чона подальше от врача. — Вы себя слышите вообще? Вы только что сказали, что не сможете ему помочь. Да сделайте хоть что-нибудь! — Повторюсь ещё раз, никто ему не поможет, потому что рана не обычная! — медбрат осторожно светит кролику в глаза, проверяя реакцию офтальмоскопом. Что и требовалось доказать — не реагирует, зрачки настолько расширены, что кажется, будто чернота почти полностью покрывает цветную радужку. — Его организм борется с ядом. Хосок перестает сопротивляться. — Что, простите? — шепчет беззвучно. Врач оборачивается к нему лицом. — Твоего друга отравили, — повторяет вновь сказанное врач. Гибрид отталкивает сдерживающие его руки, быстрым шагом настигая парня рядом с омегой, мёртвой хваткой цепляет того за плечи. — И в чём проблема ему помочь? Медбрат оглядывается на Чимина, что до сих пор дышит тяжело, вздрагивая всем телом. — Я жить хочу, — говорит, похоже, стыдясь своего ответа. Парень опускает руки, в самом прямом смысле, он ни черта не понимает. — Идти против них равносильно самоубийству. — Против кого? — Похоже на семейный яд Чонов, — вмешивается парень, стоявший всё это время на противоположной стороне. Он выглядит более взволнованно, нежели тот, кто только что осматривал омегу. — Чон... — цедит сквозь зубы, в голове наконец-то щёлкает осознание. Рана больше не кровоточит, но она зеленой тенью отливает, остальная же часть руки окрашена в багровый. Грязные синяки как две капли воды похожи на те, что на молочной шее оставили пальцы змея в пятницу вечером. — Это точно их рук дело, — комментирует медбрат. — Чонгук, сукин же ты сын, — до скрежета стискивает зубы. Проклинать альфу, к сожалению, не было времени, поэтому отрешившись от гнева, Хосок снова принимается умолять о помощи. — Просто дайте ему хотя бы обезболивающее. Я позабочусь, чтобы никто не причинил никому из вас вреда, моей семье хватит на это денег. Врач рядом с ним вздыхает. — Я дам антибиотик, но их яд не выводится так просто — он специфический. Только сама змея способна контролировать его действие в организме, — отрезает медбрат, бросая сочувствующий взгляд на пациента. — Это очень хитрая штука. Отрава проникает через прикосновение и эффект зависит уже от пожеланий хозяина. — Даже если бы мы попытались вколоть противоядие, мало шансов, что оно сработало бы — ведь яд уже давно в крови, — продолжает другой парень. — И что тогда остается делать? Смотреть, как он мучается, и ждать, пока, в конце концов, сам коньки не отбросит? — Нет, если бы змей захотел, поверь мне, твоего друга давно бы уже на свете не было. Повторюсь, им достаточно одного лишь прикосновения, — вновь вмешивается тот, что стоит неподалёку. — Их яд не только убивает, бывали случаи, когда он сильно влиял на разум. На твоём месте, я бы радовался, что твой друг отделался только кровоточащей рукой. Мы встречали последствия и похуже. — Плевать, я своими руками удушу эту тварь, — клацает зубами, сохраняя напускное спокойствие, чтобы не тревожить Чимина. — Дайте ему уже этот гребаный антибиотик. Мне нужно позвонить. Быстрым движением, Хосок достаёт телефон, вызывая единственный контакт, который крутится сейчас у него в голове.*******
В палату вторглась тишина, разбавляемая одним только капаньем капельницы, введенной омеге. Бета проверил время на экране телефона — их приключение затянулось глубоко за полночь, врачи вот только недавно разошлись, приступая каждый к своим делам. Убедить их помочь Паку было нелегко, но у него получилось, и некоторое время Хосок просто сидел, наблюдая, как к щекам Чимина приливает кровь, возвращая им здоровый оттенок. Гибрид на минуту прикрывает веки от навалившейся усталости. Он только что созвонился с Джином, который, к счастью, не спал. Ситуация больше напоминает плохую шутку. Произошедшее казалось нереальным, потому что ведь ну быть такого не может, верно? В голове не укладывается. Голос омеги на другом конце аппарата звучал спокойно, как будто для него отравление считается чем-то вполне обыденным. Хоби насторожился, решая проигнорировать гнетущее его изнутри чувство недоверия к щенку. — Я постараюсь помочь, — последнее, что говорит Сокджин, скидывая вызов. У беты нет иного выхода, кроме как ждать в приёмной, за стеной — слабое тело кролика до сих пор лежит на каталке. Он убьёт Чонгука собственными руками.*******
Джин выключает телефон, в голове эхом отбивается взволнованный голос беты. Омега должен помочь им, даже если придётся подвергнуть опасности свою жизнь. Ребята очень хорошо относились к щенку — и этого было вполне достаточно. — Что делаешь? — тихий ленивый шёпот возле самого уха. Джин приподнимается с кровати полностью обнажённый, зрением пытаясь выцепить одежду, разбросанную по всему периметру тёмной комнаты. Слегка повернув голову в сторону хриплого голоса позади себя, он ловит на себе взгляд изумрудных глаз, отсвечивающих в темноте. — Мне пора, — тихо выдыхает омега, и на большее ему просто не хватает сил. На зеркале, стоящем позади альфы, висит его толстовка и штаны, в которых он пришёл вечером. Тэхён остаётся неподвижно лежать на кровати, наблюдая за голым парнем, расхаживающим туда-сюда в попытке одеться. В воздухе витает тяжёлый запах смазки, мешающий дышать, и среди безумного смешения их собственных природных ароматов, тонкие отголоски феромонов альфы всё ещё довольно уловимы, они забиваются в лёгкие подобно глотку свежего воздуха. У Джина на лице проскальзывает какое-то нечитаемое выражение, едва он замечает вблизи собственное отражение в зеркале. Его тело сплошь покрыто пятнами, особенно яркие расползались вдоль шеи. В конце-концов, смирившись, парень просто отворачивается, хватая одежду — пожалуй, подумает об этом потом. — Закрой дверь за собой, — тихо произносит Тэхён, ни на секунду не сводя глаз от омеги. Джин смотрит в ответ. Альфа рассматривает жадно, будто он пару часов назад вовсе и не вытрахивал из Джина всю душу. Почувствовав дрожь в коленках, он поддался слабости и сладко коснулся уст хищника, целуя того скорее по-собственнически. Мягкое дыхание Кима пахнет его собственной смазкой, и первые нотки возбуждения завязываются внизу живота, образовывая узел. Вскоре, щенок не без усилий отпрянул назад, продолжая собираться. — Пусть оставит Чимина в покое, так и передай, — бросает слегка уставшим голосом, присаживаясь на кровать, чтобы надеть ботинки. Альфа кривит губы в мягкой усмешке. Они оба знают, что светловолосый омега обречен, никто ничем ему помочь всё равно не сможет. — С чего бы вдруг? — Джин чувствует прикосновения чужой руки, что лаская затылок, спускаясь вдоль затылка и дальше по позвоночнику вниз, пуская дрожь по коже. Аромат смазки концентрируется сильнее, забиваясь в ноздри — это остатки выходят из его дырочки. Не получив ответа, Тэхён продолжает. — Одно доброе дело не сумеет перекрыть все твои грехи, — шепчет, кончиками пальцев забираясь под ткань толстовки, поглаживая гладкую кожу. Гибрид прикрывает веки, грусть накатывает словно лавиной. Сокджину напоминать не нужно — он сам прекрасно понимает, что проебался. — Тебе сложно просто попросить Чонгука или что? — отмахивается омега от тёплой руки и уходит, забирая телефон с тумбочки. Хищник остаётся лежать на кровати, словно нарисованный, следит за уходящим парнем с улыбкой на губах. Его образ вовек запечатлен в омеге, Тэ всегда было мало. Сейчас же, после очередной проведённой совместной ночи, вновь кажется, будто бы ничего между ними и не было вовсе. Дверь осторожно закрывается, тишину разбивает характерный щелчок замка. Меньше всего парню хочется сейчас быть замеченным другими альфами, поэтому парень ступает медленно, пытаясь никого не разбудить, проходя по длинному опустевшему коридору. Его зрение порой подводило его не самым лучшим образом, да и в здании было совершенно темно, если не считать слабый свет фонаря и еле заметный шелест деревьев, что пробиваются сквозь большие открытые окна. Лампы в общежитии давно выключены. Двери комнат в правом крыле все до единой закрыты, кроме одной — она в отличие от других чёрная, удалённая от остальных на несколько метров. Джин прекрасно знает, что ждёт его там, едва ему придётся пересечь коридор, проходя мимо, к сожалению, другого обхода не было. Омега поджилками чувствует, что он там. Решаясь всё таки переступить порог, Джин желает лишь одного — пройти это место незаметно и как можно быстрее, но не сдерживается, заглядывая внутрь. Его взгляд словно притягивается магнитом и он едва не столбенеет от увиденной картины, что предстала его взору. Змей развалился на одном из кресел, что стояли в каждой комнате общежития, раздвинув ноги широко, позволяя расположиться между ними двум омегам, стоящим на коленях. Они прячут мокрые от слёз глаза, их запястья связаны, тела разукрашены следами от грубых веревок, что при трении, видимо, сдирали нежную кожу. Взгляд Чонгука перемещается на замершего у порога Джина. Какое редкое зрелище. Мало кому удавалось лицезреть совершенно белые глаза альфы. Чёрная склера контрастировала с кристально прозрачной радужкой, зрачки вертикальные, шире обычного от наслаждения, которое он сейчас испытывал. Смазка, вероятно, размазана повсюду, пол блестит от субстанции, напоминающей мед. Запах странно интенсивный, вероятно, вызванный ядом, что проник в кровь двух мальчиков через прикосновения, усиливая эффект возбуждения. Вибрирующие фаллоимитаторы издевались над их набухшими дырочками. Связанные руки, кажется, не движутся, парализованные зелёными синяками. Несчастные омеги желали лишь одного — ублажить альфу. Чонгуку всегда хватало одного взгляда, чтобы человек желал разбиться о землю, но угодить змею и без яда внутривенно. Джину очень жаль Чимина и это всепоглощающее чувство душит его, блокируя выход воздуха из лёгких. Ему наверное сейчас очень больно. Точно так же, как и двум парням, что предстали его взору. — И не попрощаешься? — слегка хриплый голос хищника выводит омегу из транса, альфа змеиным языком увлажняет губы. Рука, сплошь покрытая чернилами, поглаживает голову одного из омег, словно, не этими пальцами он причиняет им боль. Бедняги задыхаются, захлебываясь собственным рвотным рефлексом, облизывая два толстых члена. Джин проглатывает свой собственный страх, и отворачивается. Судя по улыбке понимающей на змеиных устах, очевидно, что Чонгук догадывается, к кому на помощь так яро спешит щенок. Джин не глупый, он давно понял, что все действия змея рассчитаны до мелочей, и они не являются простым совпадением. Кролик ещё пока не знает, что каждое прикосновение альфы — попытка всё больше овладеть сознанием, наконец-то добиваясь полного контроля. Чон проворачивал такое с каждой своей жертвой. Сокджин унесет эти знания с собой в могилу, он обязан держать язык за зубами, притворяясь дурачком. Он очень боялся змея, но страшнее всего было потерять Тэхёна. Сокджина начинает подташнивать, и он чуть ли не бежит к выходу, удаляясь всё дальше от удовлетворённого во всех смыслах альфы. Дверь позади него остаётся открыта. Приглушённые звуки и стоны двух парней до сих пор пляшут в голове. Джин, словно, наблюдал со стороны чудовищный кошмар от которого невозможно проснуться. Ситуацию усугублял и тот факт, что омега спит с дружком змеиного выродка — Тэхён ни каплю не лучше. Для Чонгука не существовало запретов. Каждый раз, когда щенок покидал общежитие, дверь всегда была отворённой, зазывающей лишь только для него одного. Омега видел, что змей не обходится лишь теми, кто слабее физически, насилуя и хищных альф. Как-то раз, парень стал свидетелем того, как в тигра из его потока проник Чон без всякой смазки. Гортанный крик одногруппника перевернул весь хрупкий мир Кима — он больше не может нормально смотреть тому в глаза. Альфа явно получал удовольствие, наблюдая отвращение в выражении лица Джина, едва тому приходилось пересекать эту чёртову дверь. Возможно, гибрид таким образом просто убеждался, что тот уходит. Омега вздыхает, одному Богу известно, что крутится в змеиной голове. Хищник всегда был таким испорченным, питаясь болью людей, которые корчатся перед ним на коленях, унижаясь. Ни одно правило не действовало на него, потому что никто не смел ему отказывать. Семья Чон владела всем, и их следующей целью был Чимин. Джин сочувствовал кролику, потому что едва только Чонгук приглядывал себе что-то, он не отпускал это до тех пор, пока не стирал отныне принадлежащее ему в пыль. Истина проста — всё, что оказывалось собственностью змея, не вправе было больше достаться никому.