С неделю или около того Джейсон внимательно следит за реакцией учеников: подростки жестоки и очень любят поболтать. Если бы произошло что-то из ряда вон, вся школа знала бы об этом спустя десять минут, и тогда Господи помоги виновнику слухов. У Колчека всё внутри боязненно сжимается, когда он думает об истории, произошедшей несколько лет назад. Что тогда, что сейчас, он не прислушивался к сплетням, но волей-неволей был в курсе происходящего, и слышал, что одной девчонке пришлось перевестись в другую школу после того, как она стала главным предметом обсуждений. Одни поговаривали, что у неё был роман с кем-то из учителей, другие рассказывали, как на одной из тусовок она, угашенная в хлам не только алкоголем, пыталась объездить капитана школьной футбольной команды чуть ли не на глазах у всей толпы. Были ли те слухи правдой или вымыслом злых языков, которые её невзлюбили, выяснить так и не удалось, но факт оставался фактом: больше в этой школе она находиться не смогла. Сейчас Джейсон до дрожи боится повторить её судьбу.
Но всё, слава Богу, спокойно. Для окружающих Колчек по-прежнему — лишь один из многих, ничем не примечательный и, откровенно говоря, сейчас Джейсон как никогда этому рад. Спустя ещё пару дней тишины он мысленно ликует: как хорошо, что он не поддался на провокацию Эрика и ушёл от него, несмотря на угрозы. Явно ведь фотографии были просто предлогом, попыткой запугать, заставить подчиниться, а на самом деле никаких снимков и не существует вовсе. Колчек, наконец, расслабляется. Как хорошо, что такие как Кинг способны лишь на громкие речи, за которыми, по факту, нет ничего, кроме попытки доказать себе, что всё в этом мире им подвластно.
Когда Джейсон приходит в школу спустя несколько дней, оживлённый коридор стихает, будто по команде. В толпе слышатся шепотки, многие оглядываются, стоит ему приблизиться к ним, кто-то отшатывается, в чьих-то глазах читается брезгливость, но неуютнее всего становится от злобных усмешек. Колчек не знает, чем вызвано такое внимание к его персоне, и от этого становится некомфортно вдвойне. К моменту, когда он добирается, наконец, до своих друзей, учащиеся всё также внимательно наблюдают за ним, отвлекаясь лишь на то, чтобы шепнуть соседу что-то еле слышно. Джейсон ещё раз окидывает взглядом оставшийся позади живой коридор.
— Почему все на меня так смотрят?
Повернувшись к друзьям, он видит в их глазах искреннюю жалость.
— Ч- Что-то случилось?
— Чувак…
Джоуи смотрит ему в глаза, но быстро отводит их, Мёрвин не смотрит вовсе, нервно потирая шею. Джейсон в непонимании переводит взгляд с одного на другого, и Ник протягивает ему свой телефон.
— Это пришло сегодня утром с неизвестного ящика. Всем. Даже учителям.
Колчек, всё ещё пребывая в растерянности, берёт телефон из рук друга, и тут же замирает, чувствуя, как холодеет нутро, стоит ему посмотреть на экран.
Этот- Этот мудак. Он не врал!
Весь экран смартфона Кея занимает фотография Джейсона, стоящего на коленях и отсасывающего парню. Ни лица, ни одежды. Определить кто это нереально, если не знать точно, кто скрывается за камерой. Колчек дрожащим пальцем смахивает в сторону и видит ещё одно фото, сделанное со спины, но даже так перепутать сложно: обнажённый, принимающий в себя чужой член парень — никто иной как Джейсон Колчек.
Джейсон чувствует, что его начинает подташнивать. Он вновь оборачивается, тяжело дыша, будто только что вынырнул из-под воды, где у него начал заканчиваться воздух, и, встретившись с сотнями устремлённых на него взглядов, перебегает глазами от лица к лицу, соотнося реакцию с тем, что только что узнал. Жалости Колчек не видит нигде, лишь кровожадный интерес, отвращение, насмешку или полное безразличие.
Колчек отворачивается, крепко сжимая в руках чужой телефон, и зажмуривается. С каждой секундой паника внутри нарастает, вытесняя разумные мысли и оставляя лишь желание убежать и спрятаться.
— Джей?..
Друзья переглядываются растерянно, не зная, чем помочь, что предпринять. Ник тянется к плечу Джейсона, но тот, внезапно, впихивает трясущимися руками телефон хозяину и подрывается с места, убегая прочь от толпы.
С каждым шагом страх всё больше берёт верх над разумом, но Колчек упорно продолжает поиски. Найти блондина внезапно оказывается сложно, а тревога упорно бьёт по голове мыслью, что подонок Кинг мог вообще не прийти сегодня в школу. Но то ли чутьё, то ли остатки разумного, опирающиеся на воспоминания твердят «Эрик делает это ради шоу. Он не мог устроить подобное представление и не увидеть реакцию. Он здесь, нужно просто его найти», так что Джейсон продолжает бежать.
То, что он находит Кинга в курилке за школой вполне логично и, даже, ожидаемо. В это время тут тихо и безлюдно, ученики выходят на перекур не раньше первой перемены. Эрик стоит в гордом одиночестве, подпирая стену, и курит с задумчивым видом, оборачиваясь лишь когда слышит приближающиеся шаги.
— Ты! — Колчек подлетает к блондину и хватает за грудки, прижимая его к стене. — Ты!
— Ох, Джейсон, привет. А я и не знал, что ты у нас хуесос, — Эрик скалится довольно, смотря на Колчека сверху вниз, — причём буквально.
— Ты! Зачем?! Зачем ты это сделал?!
У Джейсона ходуном ходят руки, сам он дрожит от количества всего того, что рвётся изнутри. Сейчас ему, если честно, хочется разреветься.
— В каком смысле «зачем»? — От взгляда Кинга Колчека прошибает дрожь. — Я ведь тебя предупреждал: если ты не вернёшься ко мне, вся школа увидит, как ты сосёшь. Я готов был пойти тебе навстречу и простить тебя, но ты моего жеста не оценил, а я своё обещание выполнил.
Эрик затягивается, не разрывая зрительного контакта с Джейсоном. Колчек старается держать себя в руках, но прекрасно понимает, что весь его вид говорит о том, в каком он сейчас состоянии, и находит подтверждение этому в искрящихся садистским удовольствием глазах Кинга. Тот читает его, как открытую книгу.
Блондин несколько секунд смотрит ему в глаза, наслаждаясь плещущимися в ней болью и паникой, и усмехается довольно.
Они оба знают, что доказать, что на снимках Кинг невозможно. Ни лица, ни одежды, ни каких-либо выделяющихся внешних черт на фотографиях нет: весь фокус внимания на Джейсоне. Попытаться рассказать? Никто не поверит, ведь Эрик
альфа-самец, первый красавец, гроза всех девчонок, на котором буквально написано «Парни не интересуют» и это совершенно точно не может быть он. Да и доказать это Джейсону нечем: переписки он удалил, обрывая последнюю ниточку их «отношений», а к левому почтовому ящику тот мог иметь такое же отношение, как и любой другой в школе.
Колчек всё так же смотрит Кингу в глаза, тяжело дыша, пытаясь спутанным, паникующим сознанием придумать план действий, но Эрик делает последнюю затяжку и спокойно убирает от себя его руки.
— Знаешь, я дам тебе совет. Не делай больше глупостей. Ты ведь не хочешь заработать себе ещё больше неприятностей, верно?
Кинг скалится последний раз, тушит бычок носком ботинка и, как ни в чём не бывало, возвращается в школу. Несколько секунд Джейсон смотрит ему в след, а после медленно опускается на землю и садится на корточки, обхватывая колени руками.
Кошмарно. Отвратительно.
Хуёво. В голове у Колчека абсолютный вакуум, он понятия не имеет, что ему теперь делать.
Парень сидит так какое-то время, но ни одна хоть сколько-нибудь разумная мысль, которая могла бы помочь разрешить эту ситуацию, не приходит в голову, так что он встаёт, утирает нос и на негнущихся ногах возвращается в школу.
Урок уже идёт, поэтому в коридоре никого нет, и путь до класса Колчек проходит спокойно, но, стоит ему появиться в дверях кабинета, как он снова оказывается в центре внимания. Джейсон, не смотря ни на одноклассников, ни на учителя, проходит к своему месту и открывает тетрадь, будто ничего и не произошло, но подняв глаза и встретившись взглядом с преподавателем, понимает, что ему конец.
Весь вид учителя выражает крайнюю степень брезгливости, и
такого взгляда Колчек не видел никогда.
Пиздец.
***
Отстранение от занятий, разборки с преподавателями и директором оказываются далеко не самой большой проблемой после произошедшего. Взрослые хотя бы
стараются держать свои взгляды при себе, некоторые даже пытаются делать сочувствующий вид. Сверстники же своё отношение скрывать не собираются.
Джейсон неделю не посещает школу по приказу директора, который, видимо, за это время надеялся уладить произошедшее, вот только это никак не помогает, напротив, внимания к персоне Колчека как будто становится только больше. Сомнений в том, что Эрик имеет к этому непосредственное отношение у Джейсона нет. Со всеми его связями и популярностью, Кингу легко держать нужную тему на слуху, и, ко всему прочему, привыкший получать то, что ему хочется, подонок оказался удивительно красноречив.
Джейсон вёлся на это все четыре месяца, так почему другие не должны?
И пускай всего пару недель назад Колчек боялся повторить судьбу той девочки, сейчас он думает, что лучше бы ему пришлось иметь дело с кучей бездоказательных слухов.
Потому что слухи, в отличие от фотографий, нельзя распечатать и наклеить на шкафчик, на котором крупными буквами несмывающимся маркером написано «пидор», нельзя распихать по школьным кабинетам и подкинуть в рюкзак с просьбой одолжить ротик на вечер.
И сколько ни рви, ни выкидывай, меньше их не становится.
Джейсон почти уверен, что занимаются их распечаткой друзья Кинга. Скорее всего, под его непосредственным руководством. Но сделать с этим Колчек ничего не может, поэтому ему остаётся лишь запираться в туалетной кабинке и душить слёзы.
И если на исписанный шкафчик ещё можно постараться не обращать внимание, то от постоянных окликов и обзывательств абстрагироваться намного сложнее. Громче всего всегда слышно голос Эрика.
Даже на уроке передохнуть не удаётся. Если ко взглядам преподавателей: сочувствующим, брезгливым, отстранённым, потерянным, он привык, то от однокашников, периодически оборачивающихся, корчащих развратные лица и оттягивающих языком щёку, сопровождая это движением руки, подразумевающим конкретное действие, становится противно и обидно. Берут пример с популярной компашки, которая делает тоже самое, стоит им его заметить. Кому не хочется быть чуточку ближе к «королю» этой школы, если для этого нужно всего лишь загнобить ему неугодного.
Находиться в школе становится сложно. С каждым днём Джейсон чувствует себя всё хуже, как будто неведомая сила тянет его на дно, не давая сделать вдоха.
Четыре месяца назад Колчек был уверен, что пойти на вечеринку было просто потрясающим решением. Теперь же нет, кажется, ничего, о чем он сожалел бы больше.
***
Единственной отдушиной становятся самые близкие люди — друзья Колчека. После произошедшего их отношение к нему не меняется, они не воротят от него нос, не называют пидором, напротив, стараются отвлечь, поддержать, да и вступиться за него готовы. Мёрва даже отстранили на день за то, что он разбил нос одному из дружков Эрика, решившему, что зажать Джейсона на одной из перемен — хорошая идея. Натан на слова растрачиваться не стал, сразу зарядил ему промеж глаз, злобно зыркнув в сторону компании Кинга, наблюдающей издалека.
О том, что главным виновником всего происходящего является сам Эрик, ребята так и не знают.
Заниматься чем-то отвлечённым вдали от всех действительно работает. Покататься на велосипедах по улицам, засесть за столик в углу забегаловки в одном из отдалённых районов, оккупировать пустой скейтерский городок на окраине города, позволяет на время забыть о том, что завтра снова придётся вернуться в школу.
Солнце постепенно движется к горизонту, скрываясь за быстро бегущими облаками. Порывы ветра кружат по земле пыль и сорвавшиеся со столбов листовки, задувают под толстовки и футболки, но ребятам слишком весело, чтобы обращать внимание на лёгкий дискомфорт. Громкий смех Мёрвина заражает легко, перекрывая хохот остальных. Натан одобряюще бьёт улыбающегося Ника по плечу, сквозь слёзы повторяя сказанную шутку, пока Джейсон пытается отдышаться, заваливаясь на бок.
Звук снимка звучит неожиданно громко и отчётливо в созданном окружающей вознёй шуме. Джейсон даже не успевает осознать происходящее, как сжимает чужую руку почти до боли.
— Удали.
Смеявшийся всего несколько секунд назад Джоуи выглядит ошарашенным и почти напуганным.
— Джей…
— Удали я сказал.
Колчек отпускает чужую руку, держащую телефон, и пристально наблюдает за пальцами Гомеза, стирающего свежее фото. Лишь удостоверившись в том, что снимок улетел в корзину, он позволяет себе отвести взгляд и встречается с глазами друзей, выражающими смешанные эмоции.
— Что?
— Чел, тебе не кажется, что это уже… Чересчур?
Ник потирает шею.
— Да, тебе щас непросто, мы знаем, но…
— Чувак, серьёзно — в голосе Мёрвина не остаётся и ноты былого веселья, — это уже перебор. Мы понимаем, у тебя пиздец какая сложная ситуация в жизни, но это не повод срываться на нас.
— Я…
— Да, этот мудозвон знатно тебе поднасрал, но, ядрёна кочерыга, ты даже
нам не рассказываешь, кто это. А мы, типо, твои друзья, сечёшь? Мы готовы тебя поддержать, вообще без вопросов, но для этого нам надо понимать, с чем мы вообще имеем дело. А вот срываться на нас из-за блядских фотографий, это как-то-
— Но неужели так блять сложно сначала спросить?!
Мёрвин застывает с открытым ртом так и не закончив предложение, а Джоуи как будто сжимается слегка. Внутри у Джейсона всё холодеет, а сердце ухает куда-то вниз.
— Простите, я…
Он прикусывает дрожащую губу, натягивает поглубже капюшон толстовки, и, так и не закончив, быстрым шагом уходит прочь, не в силах посмотреть друзьям в глаза.
Зачем вообще Эрик пытается разрушить его жизнь, если он прекрасно справляется с этим самостоятельно.
Едва за ним закрывается дверь, Джейсон сползает по ней, кусая губы, и утыкается лицом в колени, чувствуя, как ком раздирает горло изнутри, а из глаз начинают пробиваться слезы. Мёрвин прав, они ни в чем не виноваты и от того, как Колчек с ними обошёлся, несмотря на их помощь, становится противно от самого себя. Сегодня он сам, своими руками разрушил последний мост, соединяющий его с островком мирной жизни.
Теперь он остался совсем один.
***
Школу он не посещает уже три дня, примерно столько же не отвечает на сообщения друзей. В животе неприятно тянет и крутит от голода: завалявшейся в глубине холодильника шоколадки и порции засохших хлопьев недостаточно, чтобы покрыть дневной рацион, но больше ничего съедобного дома нет, как и сил и желания выйти в магазин.
Сейчас Джейсону хочется не чувствовать
ничего. Ни голода, ни усталости, ни головной боли, ни вины, ни одиночества, что сдавливает горло изнутри, перекрывая доступ к кислороду, и так остро ощущается в пустой квартире.
Чёрт возьми, как было бы здорово просто исчезнуть. Хотя бы на несколько часов. Заснуть и, проснувшись, понять, что всё это было ничем иным, как отвратительным сном, сгенерированным уставшей от учёбы головой, а на самом деле всё хорошо. Не было никакой влюблённости в Кинга, никаких «отношений», слива и ссор с друзьями, издевательств и презрения со стороны окружающих его людей. Не было ни самой грёбаной вечеринки, разрушившей его жизнь, ни всего того, что было после.
Если бы он мог просто обо всём этом забыть.
Внезапное воспоминание, яркое, как вспышка камеры, пронзает сознание, подкидывая идею. Да, в их школе слухи расходятся быстро, подобно пожару, особенно те, которые приводят к отчислению или переводу учеников, как, например, парня на класс старше, который так любил сбегать от реальности и, за определённую плату, был готов с этим помочь.
Джейсон садится на кровати и выгребает деньги из кармана. На дозу должно хватить.
