Голод

      Зимнее красное холодное солнце, которое вот-вот зайдёт за горизонт, пробивается своими острыми безжизненными лучами сквозь приоткрытые шторы. Мари сидит за столом в кухне и неспешно попивает давно остывший кофе, в котором ни грамма сахара. Только резкий запах кофейных зёрен бьёт в нос и заставляет голову чуть кружиться. Кофе на ночь. Как опрометчиво с её стороны. На экране смартфона Мари лишь пара сообщений. Девушка перечитывает их снова и снова, не в силах оторвать взгляд от диалога. «Снова отец?» «Мм» Она стискивает зубы и, закрыв глаза, залпом опустошает кружку. Как же бесит это «мм». Никто из её друзей не использует это сочетание букв в качестве выражения согласия. Никто, кроме Эрика, её друга детства. И сейчас Мари не знает точно, что её бесит больше. Само «мм» или то, что именно такой ответ она боялась получить на свой неловкий вопрос. Он мог ответить что угодно. «нет», «не угадала», «не переживай, все хорошо», но Эрик написал эти две уродские буквы! — Ммм… — протягивает тихо девушка и кусает губы, руками теребя край футболки. Мари ещё пару раз перечитывает сообщения, после чего быстро набирает ответ: «Шли всех нахуй, радость моя, и давай ко мне. У меня никого» Девушка откладывает телефон и откидывается на спинку стула, прикидывая в голове, что из съестного у неё есть дома. Эрик чувствует себя ужасно в последнее время. Вот уде несколько месяцев Эрик почти ничего не ест. Он сильно похудел, его мучабт частые головокружения и тошнота. И не последнюю роль в этом играет его отец. Все друзья парня, в том числе и Мари обеспокоены состоянием друга. А тот лишь отшучивается и делает вид, что это не он чуть не упал в обморок от утомления и истощения. Девушка проводит в своих мыслях некоторое время, прежде чем в дверь настойчиво начинают звонить.       На пороге стоит парень среднего роста с покрасневшими от холода ушами. Чёрные, как смоль, волосы растрепаны, под глазами тёмные круги, кожа бледная, а губы с зияющей свежей ссадиной искривлены в измученную улыбку. Карие глаза блестят и, несмотря на явную усталость, в них читается радость. Мари крепко обнимает друга, утыкаясь в его грудь. Мокрая от расстаявшего снега куртка неприятно холодит кожу. Худощавые длинные пальцы Эрика опускаются на макушку девушки и взлохмачивают её рыжие волосы. Какие же холодные у него руки. — Снимай куртку. Я чай поставлю. Тебе нужно согреться, — отлипая от друга, командует Мари, запрокидывая голову и вглядываясь в тёмные глаза Эрика. Её взгляд скользит по лицу парня и останавливается на губах. Эрик, замечая это, машинально слизывает кровь с губы. Девушка хмурится и вздыхает. — Но сначала надо тебе боевую рану обработать… Пойдем.

***

— Это отец тебя так? — обеспокоенно спрашивает девушка, прикладывая к свежей ссадине кусочек ваты, пропитанный антисептиком. Парень, сидящий перед ней, еле слышно шикает от боли и лишь утвердительно кивает головой — Снова напился… — парень хмурит густые брови и отводит взгляд. Тёплая рука Мари опускается на холодные ладони Эрика. Их пальцы переплетаются. Насколько же ледяными сейчас кажутся его руки. Мари с ужасом поглаживает худые пальцы. Девушка грустно улыбается и осторожно, еле весомо целует Эрика в макушку, одной рукой убирая со лба парня непослушные пряди вороных волос. Солнце давно уже не висит на зимнем небосводе. Кухню освещает лишь тусклый свет лампочки. С улицы доностся лай собак и гул проезжающих машин. Мари не спешит садиться за стол. Есть одна вещь, которая тревожит её сейчас. И, не желая больше мучать друг друга затянувшимся молчанием, Мари все же спрашивает парня: — Ты ел сегодня? — тихо и как можно мягче спрашивает девушка, стараясь не обидеть друга своим резким вопросом. — Нет. Я… Не голоден, — также тихо отвечает Эрик, прижимая к себе Мари, прячась от вопроса в складках её одежды. Ответ Эрика бьёт в висках девушки, отзываясь тупой ноющей болью где-то в области сердца. На глазах наворачиваются слезы. Мари обнимает парня двумя руками, стараясь подарить ему максимум своей любви и тепла. Эрик вдыхает аромат её парфюма. И этот запах ассоциируется у Эрика с чем-то родным и любимым. Сейчас он наконец-то в безопасности. В доме, где ему всегда рады. С человеком, который не желает ему зла. Эрик прикрывает глаза, крепче обнимая подругу. — А я пирог испекла. Может все же съешь кусочек? Мари прекрасно знает, что Эрик почти ничего не ест. Но парень не врет. Ему и правда не хочется есть. Точнее, ему ничего не хочется. Апатия и подавленное состояние сына — вот чего добился отец Эрика постоянными побоями и моральным давлением. — Ну если ты испекла, то конечно поем, — улыбается парень, глядя на девушку. Только факт того, что еда приготовлена любимым человеком, может заставить Эрика поесть. Возможно из-за чувства уважения, а возможно из-за страха обидеть Мари… Но тем не менее, лишь этот факт отделяет Эрика от голодной смерти.       Парень берет дрожащей рукой кусочек пирога с курицей. Старается сдержать отвращение от еды. До рвотных позывов не хочется есть. Запах выпечки заставляет чувствовать боль в животе. Желудок ноет, а заставить себя съесть хоть кусочек просто невозможно. Мерзкое чувство выделевшийся слюны заставляет бороться с новым приступом тошноты. Но тёплые руки любимого человека мягко опускаются на плечи парня. — Съешь, сколько сможешь. Тебе нужно покушать, солнышко, — лаского говорит Мари, целуя Эрика куда-то в висок. И сердце парня стучит в учащенном ритме. Только потому что Мари просит. Только потому что для неё это важно, он соглашается. Через силу. Серез ненависть к себе. Через желание выблевать все, что есть в организме парень все же съедает кусочек пирога, предложенный девушкой. Желудок немного ноет. Эрик почти докатился до той стадии голодания, когда организм перестаёт воспринимать пищу. Такие шутки с желудком не проходят бесследно.

***

      Они лежат на диване. По телевизору идёт их любимый сериал «Вечность». Голова Мари покоится на худых коленях парня. Холодные длинные пальцы медленно поглаживают запястья девушки. Спокойно и легко. Они лишь иногда переговариваются, увлечённо наблюдая за развитием сюжета. Мари счастлива, что Эрик смог хоть немного поесть, а Эрик счастлив, что чувствует. Чувствует что-то, кроме боли. И это «что-то» проявляется, когда Мари рядом. Немного необычное и странное. В каком-то роде даже пугающее, но приятное «что-то», за которое Эрик цепляется, словно за спасательный круг. — Мандаринку будешь? — прерывает размышления Эрика девушка. Парень соглашается. Снова, скорее больше из вежливости. Хотя живот урчит, мандаринка — максимум того, что Эрик был бы готов сейчас съесть.