Ты ведь помнишь?

      Проходя по этой узкой улочке под аккомпанементы затяжного осеннего ливня, я всё думаю, что однажды это уже видел. И действительно: серое небо, слабо светящиеся вывески дрянных кафешек и забегаловок, музыка капель, бьющих по крышам, по одиноким листьям деревьев, чудом ещё оставшихся на ветках, по зонтам одиноких прохожих — всё это уже случилось однажды, лет, кажется, семь назад. Или даже восемь. Но время — вещь обманчивая и жестокая. Не стоит на ней зацикливаться. Тем более, это сейчас не главное.       Ты ведь помнишь?       Ты ведь помнишь тот грустный дождливый вечер где-то в середине октября? Помнишь нескончаемые лужи на асфальте, полупустые улицы, симфонию ливня, перекрывающую собой все остальные звуки погружённого в бесконечную тоску города? Полупогасшие, но всё равно слишком яркие для этой серости неоны, приглашающие заглянуть в дешёвые кафе, те самые псевдоуютные заведения, где на столах можно найти пятна от какого-то наверняка безвкусного кофе, и где, если зайдёшь в туалет, создаётся ощущение, что до тебя здесь держали скот.       Но именно в одну из таких кафешек мне и пришлось заглянуть, потому что, несмотря на вполне неплохой зонт, которым я постоянно укрывался от не перестававших метить в меня капель, я ухитрился промокнуть до нитки. Особенно пострадали ноги: ходить в не слишком плотных кедах по лужам в несколько сантиметров глубиной — далеко не самая умная идея. Кроме того, меня пару раз окатили водой проезжавшие мимо авто. В общем, я оказался в кафе, название которого ускальзывает от меня. Хотя, думаю, оно не так уж и важно. И, даже если в нём стоял неприятный запах чего-то подгоревшего и раздражающий шум десятков разговоров, которые велись тем огромным для небольшой площади заведения количеством людей, укрывшихся в нём от дождя, подобно мне, мне всё равно было приятно оказаться, наконец, в тепле. Слегка щурясь от света, слишком жёлтого для моих уже привыкших к серости и темноте глаз, я пробрался сквозь толпы людей, скопившихся вокруг несчастных столиков, ни разу в жизни не видевших подобное столпотворение, и забился в уголок, где, на своё счастье, сумел усесться на свободный подоконник, отодвинув в сторону какое-то пластмассовое растеньице, служившее исключительно для декора.       Я не собирался ничего заказывать. Во-первых, у меня не было денег с собой. Во-вторых, мне уже однажды не посчастливилось отравиться в одной из таких вот забегаловок и, поверь мне, то были не самые приятные три дня. Так что я не горел особым желанием повторить это приключение. В-третьих, мне и так было неплохо на моём уединённом тёплом подоконнике, где с одной стороны доносилось жужжание посетителей кафе, а с другой, то есть из-за стекла, — приглушённая музыка дождя.       И вот, в тот самый момент я и увидел тебя — слишком красивое для того дрянного местечка существо. Да, ты выделялась из толпы: в то время, как все остальные укрывались в помещении от разбушевавшейся стихии, ты, казалось, была тем самым источником света и тепла, из-за которого вонючее кафе и было таким жёлтым и приятно жарковатым, даже на подоконнике, куда каким-то чудесным образом не задувал холодный воздух с улицы. Должно быть, я недооценил это заведение: не так уж оно и плохо, раз там окна смонтированы как следует, безо всяких щелей.       Это изображение навсегда осталось запечатлено в моей памяти, как будто в тот самый миг время навсегда остановилось: вьющиеся средней длинны волосы шоколаного оттенка; широкий, но аккуратный, слегка заострённый нос; блеск узковатых глаз цвета латте; улыбка на очаровательном лице, которая, кажется, только расширилась, когда наши взгляды встретились. Моё сердце дрогнуло, когда ты лёгким, слегка торопящимся шагом направилась ко мне. Наверное, это была та самая любовь с первого взгляда, то самое глупое клише. Хотя нет, это была, скорее, лёгкая влюблённость, которой, спустя годы, было суждено медленно переплавиться в настоящую любовь.       Ты ведь помнишь то нелепое выражение, которое приняло моё лицо, когда ты остановилась передо мной, с интересом разглядывая этого странного, промокшего до нитки человека на подоконнике? Ты тогда хотела что-то спросить, но только засмеялась над моей глупой физиономией. Я, кажется, засмеялся в ответ. Мне уже тогда было известно о моей способности паниковать и выглядеть самым настоящим идиотом, как только ко мне приближался незнакомец. Думаю, это нелепое свойство и сейчас никуда не делось, только, быть может, с возрастом моя паника перестала выглядеть так утрированно, как её показывают в мультфильмах. Рядом с тобой моё смущение прошло гораздо быстрее, чем обычно. Наверное, потому что, как ты позже призналась, ты сама была почти такой же.       И с этой странной сцены в дешёвом кафе с противным запашком подгорелого и началась наша история, за которую я готов поблагодарить всех и каждого, кто с ней хоть как-то связан. Даже тот серый день, тот дождь с его монотонной музыкой, мои насквозь промокшие кеды, из-за которых я потом несколько дней пролежал в постели, и мою глупую сестру, зачем-то тайно забравшую мой кошелёк перед самым моим выходом, что, собственно, и послужило мне причиной идти пешком в такую мерзкую погоду вместо того, чтобы сесть в автобус.       И сегодня, в день, так сильно похожий на тот, я невольно улыбаюсь, думая о тебе. И всё-таки меня терзает один вопрос, о котором ты, наверное, уже догадалась.       Ты ведь помнишь?