1
Роду троодонов довелось перенести множество бед. Мы когда-то были вытеснены дромеозаврами из Кантеры и заняли прохладный Квансель. Лето там ещё можно было пережить, даже несмотря на постоянные дожди и туманы, но зимы едва не вгоняли нас в спячку. Небольшие травоядные в этих местах давно перевелись, остались только крупные эдмонтозавры, пахиринозавры да шипастые полаканты. Вдобавок нам пришлось делить эти земли с альбертозаврами, а большинство травоядных ещё и мигрировало на юг с первым снегом. Жить в таких условиях, конечно, было очень тяжело, но покуситься на территорию дромеозавров никто не рисковал. Всё-таки изначально мы жили на севере Кантеры, так что претендовать было особо не на что. Но перемены иногда бывают более глобальными. Например, океанические течения меняют курс, и где-то становится тепло, а где-то зима никогда не уходит. Так и произошло — тёплое течение, веками позволявшее нам жить в Кванселе, в какой-то момент начало отступать. Мы изначально не знали этого, но подозревали — зимы с каждым годом приходили всё раньше и уходили позже. И без того скудное лето исчезало до тех пор, пока снег не установил здесь своё господство. Холодная страна начала обрастать ледниками, жизнь, хоть и держалась, но дрожала от холода. Следя за небом, можно было заметить, что Полярная Звезда год от года загоралась всё выше. Рельеф тоже менялся с течением времени — свидетельством тому стал проснувшийся вулкан Аларм. Многовековой мудрости троодонов хватало, чтобы понять — мир вокруг нас постепенно меняется, и на нас эти метаморфозы сказывались не лучшим образом. Мы не единственные пострадали в этом катаклизме — оледенел северный остров Грейхиллс и архипелаг Затерянные Земли у берегов Кантеры. Насколько нам известно, на Грейхиллсе динозавры ещё как-то пытаются прижиться к новым условиям. Затерянные Земли полностью опустели. Разумеется, троодоны пытались покинуть Квансель, но дромеозавры не давали нам и шагу ступить по Кантере. Мелкие стычки на границе двух стран не дали никакого результата. Всё это случилось около трёхсот лет назад.2
Я родился уже в те времена, когда наш народ смирился с жизнью в полярных льдах и приучался выживать в таких суровых условиях. Разумеется, не каждому молодому троодону было дано дожить до зрелости, но с этими потерями наш род лишь становился сильнее. Среди самых сильных моих одногодок особо выделялась одна — пусть и не совсем сильная физически, но с такой силой духа, что казалось, способна воодушевить всех троодонов. Я знал Аврил с детства, и именно она стала моим источником тепла в этой снежной пустыне. С рождения позитивная и жизнерадостная, она всегда говорила мне: «Если не сдаваться, то когда-нибудь все мы будем жить в тепле». Мы подрастали бок о бок, вместе охотились и всегда поддерживали друг друга. Любил ли я Аврил Шеро? Думаю, что да. Годы шли, мы постепенно стали взрослыми, но наша дружба только окрепла. Аврил освещала наш путь в полярном мраке ночи — на охоте, при бегстве от голодных альбертозавров, в затяжные метели. Как-то раз она рассказала нам легенду, которую услышала от матери — что где-то за вулканом Аларм находится таинственная Аляска, где троодоны не знают ни холода, ни голода. Мы понимали, что это всего лишь легенда, ведь край этот так никому и не удалось найти, но Аврил настолько мечтательно выглядела, когда рассказывала эту историю, что мы соглашались с ней. Кому вообще могло прийти в голову обидеть такое прелестное существо? Её крепкий дух привлекал других троодонов, и со временем она собрала свою первую стаю. Точное значение её имени, как и многих других, было давно утеряно, но её родители смутно припоминали, что оно связано с весенним сезоном. Аврил воплощала в себе все наши надежды на лучшую жизнь, и поэтому любому троодону рядом с ней было спокойно. Добрая, всегда готовая помочь любому, даже в самых безвыходных ситуациях. Её любили абсолютно все. Словно капелька солнечного тепла упала на землю и обернулась милой самкой троодона, которую знал весь Квансель. Разумеется, и я был рядом с ней. То, что раньше проявлялось влюблённостью, сейчас выросло с твёрдую решимость везде следовать за ней, оберегать от опасностей, прикрывать от пронизывающей стужи. Она объединяла нас всех, и только так мы выживали.3
Но… Со временем что-то в Аврил начало меняться. Остальные не сразу это заметили, но я первым почувствовал, как её характер постепенно ужесточался. Первое время оно даже было к лучшему — на наших глазах взрастал настоящий вожак. Часто её видели задумчивой, очень редко мрачной. Даже когда она начала кричать на остальных, мы не обращали внимания, ведь нагоняи были по делу. Потом странности начали проявляться во время охоты. К сожалению, не знаю, как описать, с какой жестокостью она убивала травоядных. Загрызала... нет, она их просто раздирала! Несчастные животные мучительно погибали в её когтях, даже если она решалась охотиться в одиночку. Мы начинали смотреть на неё с опаской, даже я рядом с ней двигался осторожно, готовый в случае чего защищаться. Глаза её будто пылали каким-то огнём ненависти. Троодоны — от природы сообразительный народ, а потому покинуть стаю, даже втихую, никто не решался. Кто знает, как она на это отреагирует? Вдруг дезертира выследят и загрызут так же жестоко, как добычу? Проверять никому не хотелось. Теперь не вера в лучшее привлекала к ней остальных, а банальный страх. Глядя на то, как она охотится, мы не решались расправиться с ней даже толпой. Особенно я — несмотря на эти резкие перемены, я был уверен, что та жизнерадостная Аврил всё ещё передо мной, что мои чувства никогда не угаснут. И она действительно тепло относилась ко мне, как и раньше. Иногда сквозь маску холодной жестокости пробивались лучи света той самой доброй души, что светила нам путеводной звездой. Тогда это продолжало воодушевлять. Когда я сидел рядом с ней, охраняя спящую стаю, она на минуту становилась той, в которую я когда-то влюбился — мечтательно смотрела на россыпь звёзд, залитых северным сиянием, и говорила то, что обогревало всех нас: — Наш путь будет трудным, но мы приложим все силы, чтобы следующие поколения жили лучше нас. Так ведь? И вместо зловещего огня я видел тот самый свет, ведший нас за ней. Однако, что бы с ней ни происходило, оно продолжало прогрессировать. Добрая девушка будто стала вместилищем для какого-то демона, медленно поглощающего её разум. В одну из долгих ночей она подняла нас и направилась в те места, где обосновался вожак абсолютно всех троодонов — Жермен. То был крупный широкоплечий самец, сильный даже в этих отвратительных условиях. Но Аврил будто не боялась абсолютно никого. Да и любовь народа давала о себе знать — много кто встал бы за неё скалой. Найдя вожака, она прямо сказала ему: — Пора бы подумать о своём народе. Собери всех, нападём на дромеозавров и сотрём их в пыль. Они расслабились и точно не ожидают внезапной атаки. Вожак опешил от её заявления, но быстро вернул невозмутимый вид. — Это глупо и безрассудно. Мы уже пытались. Много раз. Напомнить, чем закончилось? Нет, я не отправлю свой народ на верную смерть, пока есть хоть какой-то шанс выжить здесь. Пройдёт ещё пара веков, и мы приспособимся к холоду. Сейчас мы слишком хрупкие для такой войны. Аврил не отступила: — Ничего подобного! Будь мы такими слабыми, не продержались бы здесь и века. А вот наши противные сородичи с юга уступают нам во всём. Их мудрость — так, детские байки, она ни в какое сравнение не идет с нашими знаниями об окружающем мире, их вид молодой и неокрепший, в тех же условиях жизни слабейший троодон легко смог бы одолеть дромеозавра. Пойми, Жермен, то, что когда-то случилось — всего лишь недоразумение, ошибка неопытного вожака. Так почему ты должен раскаиваться за чьи-то просчёты? Или ты не веришь в наши силы? Мы сможем вернуть свои земли, всего-то нужно ударить, когда они этого не ждут. Сейчас самое время, пока мы все не передохли от голода! Жермен сомневался, ведь в её словах была доля истины. Но как вожаку, ему было тяжело решить: остаться здесь и попробовать прижиться или пойти на большие жертвы в войне с дромеозаврами? Я понимал, что в обоих случаях надежда на благоприятный исход очень смутная. Жермен тоже. И Аврил. Поколебавшись, вожак ответил: — Я не буду рисковать жизнями своего народа. Только не в моё правление. Аврил хищно оскалилась, глаза снова засверкали. — Ну что ж, тогда пусть твоё правление закончится. Мы отступили назад, прекрасно осознавая, что Аврил полна решимости, а значит битва за звание вожака неизбежна. Она накинулась на Жермена, но никто не посмел помешать ей — раз уж бросила вызов вожаку, пусть сама дерётся. Жермен был сильным троодоном — я в этом не сомневался, но Аврил в бою и вовсе перестала быть чем-то понятным мне, что можно было бы назвать разумным существом. Это был чистокровный обезумевший хищник, намеренный победить. И она действительно победила. Превратившись в смертоносный оскалившийся вихрь, она дала волю всей своей ярости, будто перед ней был не соплеменник, а очередная добыча. Мы с ужасом наблюдали за её атаками, от которых было просто невозможно увернуться. Под таким напором Жермен быстро истек кровью и ослаб. Он не мог держать оборону, не то что атаковать. Заметив дрожь в его лапах, Аврил победоносно вонзила ему в шею серповидный коготь. Все присутствующие преклонились перед новым вожаком.4
Аврил не стала терять времени даром, собрала всех троодонов и высказала им то, что услышал перед смертью Жермен. Выбор по сути оставался прежним — мёрзнуть, надеясь на лучшее, или драться, полагаясь на удачу. Все, кто следовал за ней, включая меня, согласились с планом нападения. Те, кто остались в меньшинстве, конечно, боялись ослушаться вожака, так что предсказать итог не составляло особого труда. В какой-то момент мне стало понятно, что Аврил делала ставку как раз на численность своих сторонников. Оно и понятно — мы прирожденные стратеги и тактики. Что добрая и лучезарная, что холодная и жестокая — Аврил была умна. Но чего я точно от неё не ожидал, так это хитрости и коварства. В тактическом искусстве она считалась самым настоящим гением и не знала себе равных. Набег начался в ту же зиму, пока в Кванселе царила ночь. Когда перед нами растянулась укутанная льдом река Феникс, за которой начиналась Кантера, вожак повела нас прямо по льду, экономя каждый драгоценный час. В этом месте река была очень широкой, но в такую холодную зиму можно было спокойно маршировать. Перейдя реку, она пересекла горы Террен-Топ и приказала занять Альфредские леса, которые, насколько нам было известно, дромеозавры слабо обжили, чем Аврил хитро воспользовалась. В итоге за двадцать шесть дней всё население Кванселя растянулось от границы до этих лесов. Какое-то время мы отдыхали от перехода, подкреплялись травоядными и копили силы перед атакой. Как и предсказывала Аврил, нападение стало неожиданным. Каждый набег проходил ночью. Нам, правда, было трудно свыкнуться с тем, что здесь день и ночь сменяются так быстро, но что делать? Мы шли вперёд до победного финиша. Сначала нам встречались только семейные гнёзда. Они уничтожались без раздумий, и мне было тяжело видеть, насколько кровожадной стала Аврил, попутно затягивая в эту бездну своих сородичей. Но её вдохновляющие речи всё ещё придавали решимости, так что нападал я вместе с ней — в авангарде. Вскоре нам стали попадаться большие стаи, но и они оказывались беспомощными, застигнутые врасплох. Число жертв Аврил росло, как когда-то разрастались ледники Кванселя. Само собой, мы не могли вечно прятаться в тени — население Бьюти-Кондишн прознало о том, что творится на востоке Кантеры и решило контратаковать. Разумеется, наш вожак это предусмотрел. Она приказала нам рассеяться и окружить дромеозавров. Перед тем, как разойтись, она снова озарилась тем самым светом своей детской души и спросила меня: — Ты ведь пойдёшь за мной? До конца? — До конца, — решительно ответил я, после чего она скрылась среди деревьев.5
Когда подошла армия дромеозавров, мы попросту окружили их, даже несмотря на то, что они тоже не держались кучей. Первая битва случилась на краю Альфредских лесов, последующие проходили уже на равнинах, где, казалось бы, мы многое теряли, ведь стали сражаться открыто. Наше нападение целиком держалось на стратегических талантах вожака, которые признавали все — ещё бы, ведь она обхитряла дромеозавров на их же землях и даже холм могла превратить в тактическое преимущество. Наши предыдущие набеги, пусть и не ощутимо, но сократили численность дромеозавров, однако с Бьюти Кондишн их пришло достаточно много. Аврил подметила, что спешно собранная армия идёт без вожака, а подобная неорганизованность могла стать для них фатальной. Пусть она больше не светила нам, но всё ещё вела вперёд, и наша уверенность рядом с ней так же была сильна. После нескольких кровавых сражений дромеозавры дрогнули и немного отступили. Новый вожак троодонов стал известен в Кантере как Кровопийца. Она с такой яростью рвалась в бой, что в первое время мы одерживали верх. Дромеозавры отступали с большими потерями и вскоре перестали атаковать. Аврил тут же заподозрила, что подходит подкрепление, и скоро начнётся настоящая контратака. — Умно с их стороны, — признала она. — Но меня им не перехитрить. Отступаем назад в лес. Их всё ещё больше, так что не будем наглеть и лезть вперёд. Но то ли дромеозавры опомнились и обзавелись вожаком, то ли их решимость внезапно стала не слабее нашей, нас начали теснить. Ряды троодонов тоже стали заметно редеть, и отступление пришлось продолжить. Аврил решила занять позицию на горах Террен-Топ — мы могли и отбиваться, и в случае чего отступить. Дромеозавры, однако, осмелились сами полезть драться, и Аврил поймала их уже на второй опасной ошибке, опять окружив и зажав со всех сторон. Среди скал она сражалась впереди всех, быстро разделываясь с любым, кто вставал на её пути. Дромеозавров в кои-то веки охватил страх перед Кровопийцей, и сдается мне, они не раз пожалели об этой необдуманной атаке. Свирепая хищница, потерявшая облик разумного существа, едва ли не в одиночку заставляла их пятиться. Вкус крови окончательно свёл её с ума, мы уже не слышали приказов — только леденящий душу вой. Горы залило кровью, и мы почувствовали, что здесь решится всё. Преимущество снова было за нами, такое попросту непростительно упускать! Дромеозавры тоже понимали всю серьёзность этой бойни в горах, ведь если их разгромят, Кантера останется беззащитной. Мы снова наступали им на хвост, и уверенность в скорой победе придавала нам сил в каждой стычке. Мы уже победили.6
Дромеозавры бежали, силясь занять оборонительную позицию, но вскоре прекратили драться и просто старались выжить. Сомнений ни у кого не было — решающий удар оставался за нами. Мы пустились в преследование. Но нагнать их сразу не получилось, что сильно раздосадовало Аврил. Вдобавок метели добрались и до гор, и теперь мы рисковали заплутать, а это стало бы первой нашей ошибкой. В такой войне подобный просчёт мог всё перевернуть, так что Аврил решила — надо спускаться с гор. И метель действительно стала роковой для нас. Мы не сбились с курса, не были застигнуты врасплох… Случилось нечто куда более ужасное. В ту ночь я и ещё несколько троодонов сопровождали Аврил на постоянной разведке. Резкого нападения мы не боялись — с таким-то вожаком! — но бдительность всё равно не теряли. Наш путь пролегал через скалы, свободные от деревьев, а на такой открытой местности засаду могла устроить только Аврил. Казалось бы, никакой опасности нет. Но наше обоняние заставило нас насторожиться. Рядом кто-то был. С очень огромной натяжкой я бы сказал, что запах напоминал дромеозавра. А когда из темноты выскочила тень, нацелившаяся на нас, вы впали в ступор. Ни до, ни после этого мне не доводилось встречать подобных существ. Это был словно дромеозавр, только заметно больше и шире в плечах, чёрный как смоль, а его глаза светились, как у Аврил, но то был зловещий мёртвый свет, будто отражение лунного. Оно двигалось невероятно быстро, и мы попросту не успели среагировать, как положено. Аврил, злобно оскалившись, сама кинулась ему навстречу, но когда драка затянулась, стало понятно, что тварь не уступает ей в силе. Они сражались одинаково яростно, и поначалу мы не решались вмешаться. Отойдя от шока, я кинулся на помощь Аврил, но существо быстро швырнуло меня в сторону. Когда остальные набросились на него, оно без особых усилий раскидало и их. Это привело Аврил в ещё большую ярость, и обезумевший вожак выложился на полную силу. Но вскоре её атаки стали уходить в пустоту, а ран на её теле становилось всё больше. Злобный дух, демон, монстр, не знаю, что это было, да и не было тогда времени об этом думать, но оно резко начало одерживать верх. Уже не в силах уворачиваться, Аврил пришла в себя и закричала: — Уходите! Уводите остальных! Быстро!!! У нас подкашивались лапы, мы дрожали, страх не позволял нам сбежать. На наших глазах грозная Аврил Шеро, наведшая ужас на Кантеру, пала в битве с загадочным монстром. Когда ломалась её шея, она успела взглянуть на меня, и в эту минуту я опять узнал её — ту самую милую добрую Аврил, гревшую наши души теплом своей прекрасной души. Она тепло улыбнулась мне, прощаясь без слов, и её сильный дух будто передался мне. Я погнал остальных назад, наверх, постоянно оборачиваясь и едва не захлебываясь от горя. Весть о смерти вожака громом раскатилась среди троодонов. Мы лишились своей главной силы, сильнейшего стратега и моральной опоры. Резко пропал весь боевой настрой. Троодоны поникли. Было ясно — нужно срочно отступать. Мы огласили горы скорбным воем, прощаясь с Аврил, и поспешили уйти отсюда. Я опасался, что дромеозавры прознают о её смерти и перейдут в наступление. Так и случилось. Наша армия практически развалилась, не было лидера такого же сильного, как Аврил, а потому нас бы уничтожили, случись еще одно сражение. Но и отступить совсем без потерь не вышло. Дромеозавры нагнали нас и сильно проредили. Среди троодонов всё чаще стали появляться те, кто готов был смириться со смертью. Я не намерен был сдаваться. Наш род существует столько времени, что давно потерялся счёт. Мы накопили много опыта и знаний, нельзя допустить, чтобы всё это исчезло! Но в какой-то момент дромеозавры прекратили погоню, и мы, пользуясь моментом, поспешили в Квансель. Скопище троодонов рассеялось, несколько групп вернулись своими путями, и то не без потерь, большинство одиночек затерялись. Так и закончилась первая война двух племён — мы с позором были разгромлены и вынуждены отступить. Без Аврил было очень тяжело, пусть последние несколько лет она и пугала нас, и я решился временно занять пост вожака. Да, разумеется, я не был лидером и не умел вести троодонов за собой так, как это делала она, но всё равно старался как мог. Нас стало ощутимо меньше, мы были в отчаянии, но память об Аврил хоть как-то помогала нам держаться. Вопреки худшим опасениям, наша жизнь продолжилась, пусть уже и без надежды в лучшее.7
Это всё было около двадцати лет назад. Для троодона тридцать лет — солидный возраст, тело моё уже не настолько сильное, как тогда, но все эти воспоминания ничуть не поблекли. Память об Аврил расколола троодонов надвое: одни считали её сумасшедшей, бездумно отправившей на смерть тысячи соплеменников, другие почитали её как героя — да, внушающая страх, кровожадная, но она билась впереди всех за то, чтобы мы жили хоть чуточку лучше. Вторых пока что намного больше, да и я, если честно, разделяю их точку зрения. Имя Кровопийцы всё ещё наводит ужас на дромеозавров. Пусть они стали жить в готовности к повторному нападению (которое если и случится, то точно не в обозримом будущем), жуткая слава Аврил очень долго висела над ними мрачной тучей. Они могли вторгнуться к нам и перебить ещё тогда, но боялись. Боятся сейчас. И, похоже, будут бояться. Ещё мне известно, что после войны горы Террен-Топ среди дромеозавров стали пользоваться славой не менее дурной, чем Кровопийца. Будто бы её призрак и призраки мёртвых троодонов бродят по горам. Достоверно известно, что там пропадали дромеозавры, и теперь горы эти считаются гиблым местом. Подозреваю, это как-то связано с тем ужасным монстром, что убил Аврил, и чей образ и по сей день я иногда вижу в кошмарах. Не имею ни малейшего понятия о том, что это было. Не дромеозавр — уж точно. Складывается ощущение, что дромеозавры просто подослали убийцу, но больно уж зловещая и загадочная аура была у этого существа, слишком сильно оно выбивается из привычной картины мира. Среди дромеозавров, к слову, про него не говорят, да и троодоны со временем стали реже вспоминать эту загадку природы. Но те, кто в ту ночь был там и видел всё своими глазами, боролись за сохранение ужасающей правды. Сейчас я — последний из них. Я так и не решился завести семью, ведь спустя столько лет всё ещё люблю Аврил, но передаю свои воспоминания молодому поколению. Истина не должна быть забыта.