Особенности эволюции в параллельном мире-2. Семейные связи.

      Браслет связи завибрировал, когда я был на полпути из библиотеки в свою комнату. Пропустив спешащих по дорожке к общежитию сокурсников и покивав в ответ на приветствие, отошел в тень чахлой акации и коснулся овального камня в центре браслета. - Я не отвлек тебя, отец? – Атавитайли всегда начинал разговор с этого вопроса. - Нет, солнышко. У вас все в порядке? Каждый «звонок» от семьи радовал и в тоже время вызывал приступы тревоги. Бриш далеко, от Цхана почти неделя верхом. Случись что, я просто могу не успеть прийти на помощь. А экстренные порталы стоят дорого, не по карману студенту-целителю. - Отец Кай возвращается через пять дней. Хотел узнать, ты освободишься к тому времени? - Постараюсь, Вит, - прикинул, что практика должна закончиться послезавтра, а теоретические экзамены уже успешно сдал. – Как твоя учеба? Не устал? - Ни капельки, - юношеский голос Вита искрился радостью. – Поздравляю с успешной сдачей экзаменов, отец. - Спасибо, солнышко, - я смущенно прокашлялся. Временами не мог понять, кто из нас отец, а кто сын. – Вайлера видел? Он хоть иногда не забывает поесть? Смех Атавитайли напоминал перезвон колокольчиков. - Я бываю у него каждый выходной, и мы готовим обед вместе. Дядя Тайри все чаще приходит поздно, - показалось, что сын беззвучно тяжело вздохнул. - Расследование? - Да, похоже. Отец, я расскажу все, когда приедешь. Я все еще не уверен, что правильно понимаю. - Обязательно. Постараюсь завершить дела как можно быстрее. Не скучайте. В основании хребта засвербело нехорошим предчувствием. Если Атавитайли говорил, что что-то не понимает, в девяти из десяти случаев это касалось хитросплетений отношений между разумными. А Вайлер и Тайри – это одно большое хитросплетение, в котором любой психотерапевт ногу сломит. Надеюсь, хоть произошедшее год назад не повторится. Заметив неспешно идущего по дорожке мэтра Грайяна, придал лицу подобающее выражение и поклонился. - О, Силь, ты мне и нужен, - наставник-целитель расплылся в обворожительной улыбке, демонстрируя внушительные парные клыки. – Поможешь сегодня в лечебнице своему старому наставнику? Мэтр Грайян бессовестно лукавил, называя себя стариком. В рослого, импозантной внешности оборотца была влюблена половина нашей школы. Не смущало ни наличие у него супруги, ни весьма жесткий требовательный характер, скрывающийся за бархатным голосом, улыбками и комплиментами. У нас с ним с самого начала сложились неплохие отношения – мэтр был тем самым другом дядьки Выра и благосклонно воспринял выданные им рекомендации касаемо моей персоны. К тому же, в лечебнице я подрабатывал с зимы первого курса. Выполнял обязанности санитара и медбрата, учился на практике, да деньги лишними не бывают. Помощь заключалась в приемке и сортировке лекарственного сырья, закупленного у торговцев и доставленного немного раньше оговоренных сроков. Непыльная и приятная работа. Перенося пахнущие разнотравьем и родными с прошлой жизни ароматами химической лаборатории мешки и ящики, я чувствовал почти медитативное умиротворение. Мэтр Грайан прислал мне на помощь Ниниэль – застенчивую и молчаливую эльфийку с нашего курса, понаблюдал за нашей работой хищным зраком и, удовлетворенно кивнув, удалился. Или пропустить пиалу холодного чая с архивариусом, или донимать жену, по совместительству – мэтра хирургии, хотя здесь эта профессия называлась несколько иначе. Механическая работа способствовала мыслительному процессу. Развешивая на сушилках пучки трав, расставляя склянки и банки с притертыми пробками по закрытым шкафам, я вспоминал, что каких-то три года назад такая жизнь казалась несбыточной фантазией. Путь от безымянного существа, лишившегося и жизни, и родного тела, вышвырнутого в чужой мир, до подающего большие надежды ученика престижной школы и помощника целителя оказался мистически коротким. Я прекрасно отдавал себе отчет, что собственными силами карабкался бы по этой карьерной лестнице десятилетиями. Если бы выжил в первые пару недель пребывания в новом мире. Мое выживание было оплачено добротой и самоотверженностью моего мужа, страданиями моего лучшего друга. Оно было предопределено создателем этого мира, на которого я теперь работаю, пытаясь исправить то, что не под силу даже демиургу.       Расслабленность не мешала отслеживать происходящее вокруг, это закрепилось уже на уровне подсознания. Потому опасно накренившийся ящик с флаконами концентрата чернотрава заметить успел. Ниниель испуганно пискнула, когда перехватил ящик над ее головой, почти вжимая девушку в стеллаж. Что ж, не все эльфийки рослые. А разбейся хоть одна склянка – проветривать хранилище пришлось бы пару дней. - Прости, что напугал, лиллиэ*, - повинился, поспешно отступая подальше. - Ох, Силь, - эльфиечка замахала руками. – Сколько раз просила называть меня по имени. Спасибо за помощь. Из всех сокурсников Ниниэль оставалась для меня наибольшей загадкой. Небольшого роста, хрупкая, как ребенок, робкая, вся какая-то неуловимо мягкая, не похожая на холодных и прекрасных сородичей. Училась она очень старательно, хотя талантами Лесная Мать явно не обделила. Словно пыталась что-то доказать. При виде маленькой фигурки в длинной пепельно-серой тунике и зеленой накидке у меня подсознательно включался инстинкт защитника. Хотя познакомились мы в ситуации диаметрально противоположной. Разбор ингредиентов занял пару часов, с напарницей управился быстро. Когда последняя коробка заняла свое место на полке, Ниниэль поправила накидку и с церемонным поклоном сообщила: - Сильванестри, мастер-наставник Элластари просил передать Вам приглашение посетить Дом Первоцветов второго месяца лета. Ваши супруг и сын также приглашены, если у них возникнет желание Вас сопровождать. - Благодарю мастера Элластари за приглашение, - я поклонился в ответ. Эльфы очень щепетильны в соблюдении этикета, пришлось в свое время выучить и соответствовать. – Я отвечу в последний день практики, если не требуется немедленного ответа. - Наставник все понимает, Сильванестри, - улыбка Ниниэль стала гораздо искреннее. – Семья превыше всего. Последняя фраза была своеобразным неписанным девизом большинства разумных Траэса. Семья, род или клан первичны в любых обстоятельствах. Безопасность близких важнее личных амбиций. Однако приглашение застало врасплох. Я обещал провести лето с семьей, очень соскучившись по Каю, Атавитайли и Вайлеру. Но и отказываться не хотелось, за приглашением в гости стоял призыв продолжить целительскую практику с одним из лучших мастеров Траэса, а таким не разбрасываются. Элластари был, наверное, сильнейшим магом природы из ныне живущих и обладал поистине безграничными познаниями в интересующих меня областях. А главное, знаниями своими готов был охотно делиться. Хотя знакомство наше состоялось при весьма неприятных обстоятельствах. Цхан сильно отличался от Бриша – единственного крупного города, в котором довелось побывать в новой жизни. В первые дни шум и бешенный ритм городской жизни сводил с ума, требуя максимального самоконтроля. Я отвык контактировать с таким количеством разумных, приходилось приспосабливаться к изменившимся условиям, одновременно нервничая из-за вступительных экзаменов. К счастью, экзамены оказались не столь сложными, как пугал дядька Выр. Поступающие в Школу Целителей были взрослыми разумными, уже прошедшими профильное обучение под руководством наставников, так что экзамены были призваны скорее определить наш уровень знаний, чем отсеять поступающих. Вторым приятным сюрпризом стало уединенное расположение Школы. Учебные корпуса и прилегающие к ним общежития и хозяйственные постройки находились на окраине города, окруженные по периметру высокой стеной, дабы учеников ничего не отвлекало от грызения гранита науки. Выходить в город никому, конечно, не воспрещалось, совершеннолетние студенты – не неразумные детишки, нуждающиеся в постоянном контроле. Единственным условием было вернуться до комендантского часа, если хочешь ночевать в общаге, а не на постоялом дворе. Каждому студенту выделялась отдельная комната или небольшие двухкомнатные апартаменты для семейных пар. Возможность уединиться стала настоящим благословением. Первые несколько недель я был вынужден носить маскировочный амулет, не снимая, что пагубно отражалось на физическом состоянии. Когда впервые запер на засов дверь в небольшую светлую комнатку, закрыл ставни и стянул амулет, показалось, что с головы сняли полиэтиленовый пакет, позволив наконец-то сделать вдох. Учеба давалась не то чтоб совсем легко, но и неподъемной не была. У меня уже имелся опыт студенческой жизни из прошлого, что позволяло разумно распределять нагрузку и избегать некоторых подводных камней. Да и сотоварищи по учебе отличались от людей в лучшую сторону. Молодых лекарей в массе своей не интересовали интриги и сплетни, все понимали зачем они пришли в стены учебного заведения. На потоке со мной оказалось еще девятнадцать разумных – двое орков, десять оборотцев и семеро эльфов. Орки изначально держались особняком, не проявляя, впрочем, никакой враждебности или пренебрежения. Мне они показались немного застенчивыми парнями. Оборотцы, оправдывая славу своей расы, отличались повышенной общительностью, легко вливались в любые дебаты, сыпали комплиментами, создавая временами атмосферу восточного базара. Двое эльфов – парень и девушка – составляли семейную пару и были старше остальных. Слабенькие маги, они что-то не поделили с властями одного из Вольных Городов и надеялись после обучения осесть в Цхане. С другими сокурсниками мое знакомство заключалось в приветствиях на лекциях и отдельных фразах во время практических занятий. Тем неприятнее ударили произошедшие в дальнейшем события. Осень в Цхане знаменовалась ослаблением невыносимой летней жары и приездом многочисленных караванов. Кайрин сообщил мне радостную новость за день до своего визита. Мне иногда до воя не хватало уединения родного дома в Лесу и присутствия близких. Тоска по мужу, загнанная глубоко внутрь, всколыхнулась от предстоящей встречи, лишая сна. На свидание я летел как очумевшая от любви первокурсница, лишь внешне сохраняя благопристойный вид. Заметив мужа посреди суеты городской площади, высокого, статного, в легких кожаных доспехах и с собранными в высокий хвост волосами, поверил в реальность поэтической ерунды про замершее сердце и ослабевшие колени. Однако, какие бы подставы не выдавал организм, бросаться Каю на шею при всем честном народе я не собирался. Муж все решил за меня, подлетая, сгребая в костедробильные объятья и отрывая от земли под дружный смех и беззлобные подначки остальных охранников. Орки и дроу, состоявшие в подчинении Кая, скалились как стая обкуренных гиен, выражая радость за своего командира. Подчас, в весьма прямолинейных словесных оборотах. Подобная публика обычно вызывала у меня дискомфорт, но я не чувствовал в их словах осуждения или дурных намерений, потому забил большой ржавый гвоздь. Впрочем, подначки почти прекратились, когда Кай рявкнул на веселящихся разумных, упомянув, что его супруг - будущий целитель. Целителей в Обитаемых Землях уважали. Выдав порцию наставлений, Кайрин разогнал подчиненных отдыхать и вкушать мирские удовольствия. Разгрузкой и охраной товаров занимались другие, так что Кай был полностью свободен, и вечер продолжился в приятной обстановке. Мы заняли уединный столик в хорошем трактире, под вкусный ужин и кружку легкого вина муж делился новостями из дома и расспрашивал о моих успехах в учебе, интересовался, как живется в стенах Школы, не обижают ли сокурсники. Признаться, я скучал по нашим разговорам куда больше, чем по близости. Кай был не просто любимым, он стал хранителем моей тайны, один из немногих знал, кто я такой на самом деле. С ним можно было хоть ненадолго скинуть все маски. Вечер плавно перетек в ночь. Я порадовался, что в трактирах такого уровня имелась хорошая звукоизоляция комнат. Крышу нам с Каем сорвало одновременно и основательно. Даже до кровати дойти не успели – меня прижали к стене, удерживая на весу. До утра успел обзавестись ожерельем засосов и укусов на шее и груди, а сидеть мог только благодаря усиленной регенерации. Кая спасал темный цвет кожи, иначе напоминал бы леопарда – кусаться я тоже любил и умел. Таким, наполненным до ушей эндорфинами и приятной расслабленностью, и вернулся ближе к полудню в общежитие. Кайрин провожал меня до ворот и крепко обнял на прощание, долго удерживая в кольце рук. Он тоже скучал, вынужденный проводить большую часть года в разъездах, вдали от дома и родных.       Эйфория не успела рассеяться, когда столкнулся на одной из тропинок, ведущих к зданию общаги через маленький парк, с сокурсником. Кажется, он прошел в ворота, слегка опередив меня и бросив неодобрительный взгляд. - Путаешься с клыкастыми тварями, пока муж не видит? – сочащиеся ядом слова ударили, как кинжал под лопатку. Наверное, стоило бы пожать плечами и молча пройти мимо. Мало ли дураков в любом из миров. - Не знал, что должен отчитываться, когда собираюсь встретиться с собственным супругом, - я изобразил на лице приторно-вежливую улыбку, за которыми эльфы обычно прячут сарказм. Вопреки ожиданиям, парень, имени которого даже вспомнить сходу не смог, не смутился и не подумал извиниться. На смазливом личике появилось брезгливое выражение, будто сапогом в навозную кучу вступил. Смысл некоторых эльфийских идиом от меня все еще ускользал, понял только, что меня обозвали неразумным существом, живущим первичными инстинктами. Ну, каждый имеет право на собственное мнение. Однако настроение было изрядно подпорчено. Увы, борец за чистоту нравов, со странным именем Ниликаи**, не успокоился. К стыду признаться, сперва я растерялся, не зная, какая линия поведения будет правильной в подобной ситуации. С проявлениями агрессивного расизма на Траэсе сталкивался впервые. Все разумные Обитаемых Земель обладали одним прекрасным качеством, которое, на мой взгляд, и помогло во времена переселения избежать конфликтов. Лезть в жизнь посторонних считалось крайне невежливым и даже глупым. То есть считать соседа дураком можешь сколько влезет, но мнение свое держи при себе. Потому поведение сокурсника вызывало недоумение. В Брише я встречал множество смешанных пар, как традиционных, так и мужских, и общество реагировало на них совершенно спокойно. Однако до поры до времени ядовитые реплики удавалось успешно игнорировать, да и остальные сокурсники посматривали на Ниликаи неодобрительно.       Зато, благодаря юному расисту я обзавелся приятельницей. На практическом занятии в лечебнице нам на конкретных примерах показывали последствия нападения кшира. Я впечатлился и порадовался, что не наедался за завтраком. Чтобы приобрести квалификацию хирурга, придется много работать над собой. Некоторые сокурсники тоже приобрели неестественный для своей расы цвет лица, так что я был не одинок. Однако весь обратный путь до лекционного зала в спину долетали реплики про лесной цветочек, непонятно что забывший в уважаемом заведении, ведь куда больше ему бы подошло другое место работы. Настроения Ниликаи никто не разделял, но его это совершенно не смущало. Зато я проржался – впервые за две жизни меня так завуалированно назвали блядью. И совершенно незаслуженно, что главное. Ниликаи пребывал в приподнятом настроении, шепотом вещая гадости и во время лекции – обычно в присутствии преподавателей он затыкался.       А по возвращении в общежитии стал свидетелем занимательной сцены, развернувшейся прямо в холле. Небольшого роста эльфийка отчитывала языкастого сородича, грозно уперев руки в бока. Чуткий слух уловил обрывки фраз о неподобающем поведении и наставнике, который огорчится. Та же эльфиечка подошла ко мне следующим утром и извинилась за поведение брата. Если мне еще не отказало зрение – биологического родства между этими двумя не было. Воспитанники одного мастера? Ниликаи и вправду притих, а с Ниниэль у нас наладилось вполне дружеское общение. Насколько возможна дружба, когда одна из сторон скрывает большую часть своего прошлого и даже настоящее лицо. Ниниэль сочетала в себе заботливую мягкость и упрямую решительность в пропорциях, идеальных для медика. Моя новая знакомая обладала обширными познаниями касаемо растений Обитаемых Земель, и даже самостоятельно улучшила несколько широко известных рецептов. Она помогла мне систематизировать знания по медицинской ботанике и фармакологии, в свою очередь с интересом расспрашивая о флоре Заповедного Леса.       А еще у Ниниэль был прекрасный голос. Однажды я случайно услышал ее пение, когда уже начал подрабатывать. Восточное крыло лечебницы занимал хоспис. Одинокие старики и неизлечимо больные приходили сюда, чтобы обрести вечный покой. Хотя данное заведение отличалось от земных в лучшую сторону, бывать там лишний раз я не любил. Погруженные в тишину и какой-то сонный апатичный покой палаты пропитывало незримое присутствие смерти. Тем вечером старший целитель попросил отнести лекарства в Восточное крыло. В длинном коридоре, освещенном лучами закатного солнца, не было ни души и шаги звучали слишком гулко. Нарушать окружающую тишину казалось кощунством, и я невольно замедлил шаг, двумя руками удерживая тяжелый поднос с флаконами и баночками. Доносящиеся из приоткрытых дверей звуки сперва показались шелестом ветра, играющего с листвой. Прислушавшись, уловил мелодию. Нежный голос выводил песню на архаичном эльфийском. Не понимая большей части слов, я замер, не в силах сдвинуться с места. Песня завораживала, бередила что-то внутри. Словно острейшее лезвие, безболезненно взрезающее тесный кокон тела, помогая освободиться душе. Словно ветер, уносящий опавшие лепестки в небо. Не песня, пришло понимание. Голос. Разум подавал тревожные сигналы, помогая сбросить наваждение. С подобной магией я прежде не сталкивался. Наверное, я чем-то все же выдал себя. Дверь открылась шире и на пороге появилась Ниниэль. Заметила меня и испуганно метнулась навстречу, заглядывая в глаза. - Силь, очнись. Давно ты здесь? – голос эльфийки не утратил завораживающего очарования, но теперь в нем звучала почти паника. – Первоматерь великая, идем скорее. Ниликаи же обещал проследить, чтобы никто не пришел… Я отмер, встряхивая головой, и улыбнулся. - Прости, если помешал. Мастер Ранан попросил отнести лекарства. Я в порядке. - Давай, я отнесу, - поднос у меня отобрали весьма решительно. – Все равно нужно сообщить… Силь, если вдруг почувствуешь что-то непривычное, пожалуйста, сразу приходи ко мне. Обещаешь? Я заверил не на шутку встревоженную приятельницу, что все понял и обязательно обращусь, если что, и вернулся в комнатку, где обычно проводил ночные дежурства. До утра было достаточно времени, странная заторможенность понемногу отступила, и в голове начали роиться интересные предположения. Палату, из которой вышла Ниниэль, занимал мужчина-оборотец, страдающий редким на Траэсе заболеванием костей, схожим с человеческой остеогенной саркомой. Болезнь не поддавалась ни фармакологическому лечению, ни магическому. Мужчину мучали сильные боли, деформация костей и суставов ног лишила возможности нормально передвигаться. Я несколько раз мельком видел этого оборотца в саду - в хорошие дни он выбирался на свежий воздух и развлекал других пациентов байками из своей бродячей жизни. Мужчина держался, не поддавался унынию, но даже начинающий целитель, как я, понимал, что жить ему осталось недолго. Вдобавок, из-за двойственности природы на оборотцев слабо действовала большая часть обезболивающих. …Песня, освобождающая душу из оков плоти. Голос, который лучше не слышать тем, кто не приблизился к грани… Похоже на ментальную колыбельную - прием, которым изредка пользовался Тайри при лечении Вайлера, чтобы успокоить или пригасить плохие воспоминания. Только направленность другая. Полезная способность. И тяжелое бремя. Похоже, Ниниэль боится своего дара. Интересные у меня сокурсники, однако.