Сказка о жаровом змее

Все в горнице потеряли дар речи: стали оглядываться, пытаясь друг у дружки выяснить, из-за кого весь сыр-бор загорелся. Девицы из первых рядов, разглядев Ладушку, от неожиданности прикрыли рты ладонями: – Ах, да это же Ладушка! При слове «Ладушка» сердце Влада замерло. Задние ряды, расслышав имя виновницы суматохи, стали шептаться ещё громче: «Кто это? Ладушка? Ладушка?! Как так вышло?!» Девушке, наконец, удалось вырвать свою руку. Ладушка снова попыталась протиснуться сквозь своих подружек в сторону выхода, однако прыть её куда-то улетучилась, и она лишь врезалась в них как в стену, чем их сильно напугала: – Ах, Ладушка, куда же ты толкаешься? От столкновения Ладушка опять чуть не упала, но они успели её подхватить под руки. Платок предательски сполз ей на глаза и мешал видеть, что творится вокруг. Но она быстро восстановила равновесие и растерянно оглянулась, а все собравшиеся расступились и уставились на неё в ответ. Тут к девушке подоспела староста, сняла с её плеч тулуп, взяла под локоток и развернула к себе: – Ладушка, солнышко, ты напугалась, девочка моя? – она поправила платок на её голове. – Не переживай, тебя никто насильно замуж не отдаст, ежели жених не люб тебе. – Но, матушка, куда ж мне за него замуж-то… Староста не стала её слушать, а развернула лицом к гостям и повела поближе к столу: – Это Ладушка, она у нас совсем недавно появилась. Она девушка тихая, скромная. Ежели желаете, то устроим вам встречу, перемолвитесь парой словечек. Староста помахала рукой у себя за спиной, давая всё ещё стоявшим в замешательстве девицам знак выходить из горницы. В крайнем разочаровании они последовали её указу. Наконец, все вышли. Дверь захлопнулась, и в комнате осталось только четверо людей. Владомир ни на миг не отводил взгляда и внимательно рассматривал девушку: она была достаточно худой*, но высокой; с лицом, обсыпанным бледными веснушками; со вьющимися русыми волосами, выбивающимися из толстой косы. Её длинные ресницы закрыли взгляд, а морозный румянец раскрасил брусничным цветом щёки и уши. Она стояла, поджав губы, и кончиками пальцев теребила подол сарафана. *раньше девушка считалась красивой, если обладала пышными формами (особенно смотрели на грудь, бедра, ноги) – это считалось признаком хорошего здоровья; худоба считалась непривлекательной, её обычно старались скрыть. Староста стала величать Ладушку, не скупясь на похвалу: – Ладушка девушка трудолюбивая и хозяйственная, и, несмотря на кажущуюся хрупкость, очень крепкая и выносливая. Работает не покладая рук! И на кухне хозяюшка, и за скотиной смотреть умеет, и большая рукодельница… Ладушка посмотрела на старосту, которая продолжала по чём зря заливаться соловьём, расхваливая её так, словно желала получить за ещё даже не невесту наибольший выкуп. Не в силах больше молчать, девушка обратилась к гостям, потупив взор: – Не слушайте её, я на самом деле совсем не хозяйственная и не трудолюбивая. Едва ли я могу спрясть пядь нитки не порвав её. У меня ни наследства, ни приданного не отложено, потому я вовсе не стою вашего внимания. Владомир поднял брови: – На самом деле это всё вовсе не имеет значения. Едва я увидел тебя, то понял, что не уеду отсюда, пока не услышу твоего согласия. Я тебе чем-то не мил? Или у тебя есть причина оставаться здесь? Ладушка задумчиво подняла свой взгляд на Владомира: булатно-синие глаза встретились с омутом горящих от нетерпения чёрных глаз. Девушка поджала губы, и настала неловкая тишина. Взгляд старосты метался от одной к другому: ей показалось, словно было что-то между молодым человеком и девушкой, что они хотели бы сказать друг другу. Смекнув что к чему, она, прихватив с собой сваху Владомира, с лица которой никак не сходило сомнение в здравомыслии происходящего, тактично удалилась обсудить устройство свадьбы в соседнюю избу, кинув напоследок: – А пойдём-ка мы пока сговоримся в сторонке, не будем вам мешать. Сваха со стороны заклинателя прежде, чем её успели утащить из горницы, дернула Владомира за рукав и кинула на него странный взгляд, словно просящий одуматься и не совершать более неразумных поступков. Дверь со скрипом захлопнулась. Некоторое время они молча стояли в тишине. Владомир наблюдал, как пальцы девушки всё ещё мучили уже изрядно измявшуюся ткань сарафана. Он протянул руку к её руке, но Ладушка сделала шаг назад. Мужчина нахмурился. В этот момент Владомира вдруг начали одолевать сомнения. Странно. А ведь действительно, всё это странно. Что я вообще творю? Он было подумал, что совсем рехнулся и это всё его разыгравшееся воображение. Разве Лесьяр бы ни признал его сразу? Разве стал бы притворятся незнакомцем даже сейчас, оставшись с ним вдвоём? Зачем ему вздумалось это делать? Почему Владомир вообще уверился, что это Лесьяр? Есть ли тому хоть какая-то достоверная, лишённая предвзятости причина? Глаза заклинателя быстро забегали по лицу смотрящей в пол девушки – никакой причины нет. Однако его сердце всё ещё предательски учащенно стучало, словно пытаясь изнутри проломить грудную клетку, отчаянно призывая его не опускать руки и продолжать верить своему внутреннему чутью. Почему же так больно в груди? Почему его так сильно тянет к этой девушке? Почему он не может перестать видеть в ней Лесьяра? Владомир ощутил, словно разрывается на две части. Если поверить здравому смыслу, то разумно было бы принять действительность и пойти на попятную: Лесьяром тут и не пахнет, и всё это выглядит как его собственное наваждение. Однако, если поверить своему неразумному сердцу и предположить, что перед ним и правда Лесьяр, то есть вероятность, что по какой-то причине он не хочет быть узнанным… Значит, для этого должна быть какая-то причина: Лесьяр никогда не был тем, кто делает что-либо без веского основания. Владомир в конце концов пришёл к выводу, что ещё рано сдаваться. Его сердце ещё ни разу его не подводило. Если перед ним сейчас и правда Лесьяр, который просто не может сказать ему напрямую о том, кто он есть, то стоит попытаться это выяснить косвенным путём. – Что ты здесь делаешь? – Живу, милостивый государь, по хозяйству помогаю: когда за скотиной слежу, когда на кухне стряпаю… – Я имею ввиду как ты здесь оказался? – Почему же ты ко мне вдруг как к мужчине обращаешься? – Ладушка нахмурила брови. – У меня ни семьи, ни мужа нет, вот и пришла сюда по доброй воле, чтобы не прозябать в одиночестве. – И это всё? – Коли тебе ещё что знать хочется, я отвечу. Тишина. – Тогда расскажи мне, знакома ли тебе девушка по имени Олеся? От её брата мне стало известно, что она чем-то болеет. Ты знаешь что-нибудь об этом? Девушка подняла глаза. – Так вот зачем ты сюда пожаловал. Тебе нет нужды вмешиваться, мы скоро сами со всем разберемся. – Хочешь сказать, ты тоже поэтому оказался в этой деревне? Ты заранее знал, что здесь происходит, и решил сам разобраться? Или тебя тоже кто-то нанял? Холодный взгляд девушки не дрогнул. – Я не понимаю, о чём ты, милостивый государь. Когда я появилась в этой деревне, я не ведала того, что на деревню кто-то уже наслал икотку. – Икотку? – Владомир удивленно поднял брови. – Хмм… Икотку же может наслать только кто-то, кто живёт в деревне или неподалёку и при этом обладает способностями колдуна или заклинателя. Разве не только староста у вас владеет заклинанием? – Нет, только староста. – И здесь вокруг нет других поселений? – По близости нет. – Тогда откуда взяться икотке? Ладушка вздохнула. – На самом деле мы уже знаем, как от неё избавиться, спасибо за беспокойство. – И как же? – Я не могу тебе этого сказать. – Тогда позволь мне помочь! Ладушка снова поджала губы. Она очень спокойно ответила: – Благодарю тебя, добрый человек, однако твоя помощь здесь без надобности. Поезжай домой да уведоми того мужчину, кто послал тебя сюда, что мы вышлем ему весточку сразу, как его сестра выздоровеет. А пока пусть ждёт да богам молится, чтобы всё разрешилось поскорее. Влад вздохнул. – А как ты покинешь деревню, когда уладишь вопрос с икоткой? На тебе же заклятье деревни: разве ты сможешь просто взять и уйти? Хочешь тайком сбежать и всех на уши поставить? Или хочешь тут остаться? Ладушка нахмурилась: – О чём ты, милостивый государь? Куда мне сбегать? Разве меня где-то ещё ждут? Да и ведь моя жизнь – моё дело. Во взгляде мужчины мелькнула болезненная искра. Владомир уверенно сделал шаг вперед и вновь крепко схватил запястья девушки своими руками, на этот раз не оставляя ей и шанса вырваться. Боль от заклятия, невыносимая для обычного человека, показалась мужчине едва ощутимой. Зато гораздо сильнее он ощущал боль в своей груди. Глупое сердце, ещё рано делать выводы! Они стояли в шаге друг от друга и не отрывали взгляда, словно соревновались в том, кто кого переглядит. Сжимая её руки, большим пальцем левой руки Владомир случайно задел странный узкий ремешок, словно змея овившийся вокруг запястья девушки. Заклинатель опустил на него взгляд: этот ремешок представлял собой тонкую косичку волос, перевязанную для прочности красной ниткой. Ладушка проследила за его взглядом и тут же попыталась вырвать руку, но безуспешно – мужчина крепко держал её. Он долго задумчиво стоял с нахмуренными бровями, а затем вдруг опустил тяжелую голову на плечо девушки. От неожиданности Ладушка встала как вкопанная. Она услышала, как мужчина несколько раз медленно втянул в себя воздух и замер. Ей показалось, что он немного дрожал. Его руки продолжали сковывать её запястья, из-за чего у неё никак не получалось вырваться, и всё, что ей оставалось, – это позволить ему опираться о своё плечо. В горнице слышалось лишь потрескивание поленьев в печи да завывание холодного зимнего ветра снаружи. Казалось, время остановилось. – Лесьяр… Мужчина так неожиданно нарушил тишину, что девушка вздрогнула, а Владомир продолжил тихо бормотать у неё под ухом: – С тех пор как ты пропал, многое поменялось… Я не знаю, где ты был, как ты жил, как здесь оказался – это не так важно. Я так рад, что нашел тебя… Мне было так плохо, так больно, я ужасно тосковал по тебе… – пока Владомир говорил, он лишь сильнее вжимался носом в плечо Ладушке, а затем оторвался от него и снова заглянул ей в глаза. – Ты же обещал вернуться… Ты же сказал ждать тебя, и я ждал… Его глаза горели так, словно он, наконец, в чём-то убедился. Теперь девушке стало видно, что Владомир и правда дрожал. Она выглядела растерянной. Мужчина тяжело вздохнул, будто пытаясь взять себя в руки и обуздать свои эмоции. Ладушка сглотнула: – Я не понимаю, о чём ты молвишь… – Позволь мне помочь тебе… – Пожалуйста, отпусти меня. Владомир и правда отпустил её запястья, однако, не успела Ладушка сделать и пары шагов назад, как вместо них мужчина ладонями сжал в тиски её плечи: – Я уже однажды отпустил тебя. Поэтому никуда не уйду, пока ты не согласишься. Он сказал как отрезал. Взгляд заклинателя метался от одного серого глаза к другому в попытках найти в них ответ, но глаза девушки оставались холодными и казались лишь немного встревоженными, поэтому Владомиру было никак не разобрать её мысли. Они достаточно долго играли в гляделки. Даже сквозь рукава нескольких слоев одежды Ладушка чувствовала, как чужие пальцы словно стальные щипцы всё сильнее и сильнее впивались ей в плечи. Неожиданно со стороны двери послышалось хихиканье: кто-то оттуда пытался их подслушать. Оба человека в горнице бросили быстрый взгляд на дверь, затем снова перевели его друг на друга. Владомиру уже надоело толочь воду в ступе. Почему всё так сложно? – Разве это та жизнь, которая тебя устраивает? Пожалуйста, пойдём со мной, – его взгляд стал умоляющим, – я знаю, что это ты! Уже больше трёх лет я жил без тебя! Трёх лет! И сейчас, найдя, разве я могу просто взять и уйти? Ты хоть на миг задумался о том, что я чувствую? Что я всё это время чувствовал?! – этот высокий и грозный мужчина поднял свои чернильные брови наверх в жалостливой манере, его губы скривились как у ребенка, готового в любой момент заплакать. – Каково мне было жить без тебя? Каково мне было знать, что я был не в силах тебе помочь? Как сильно я жалел, что не пошёл туда с тобой… Лесьяр, ты… Ладушка, воспользовавшись тем, что расчувствовавшийся мужчина ослабил свою хватку, в очередной раз попыталась вырваться из его лап. И Владомир её отпустил. Он зажал пальцами свою переносицу и потёр брови, стараясь немного утихомирить разбушевавшиеся в его сердце чувства. Девушке наконец удалось отойти на несколько шагов назад. Она открыла рот, чтобы что-то возразить, но в итоге так ничего и не ответила. Владомир выглядел так, словно, что бы сейчас она ни сказала, всё равно ей не поверит. Некоторое время они простояли молча. В конце концов мужчина нарушил тишину: – Я приеду через неделю с выкупом, – он поднял взгляд, и в этом взгляде читалось почти вернувшееся к нему спокойствие. – Никакое приданное мне от тебя не нужно. Семи дней хватит? Как раз успеем до Масленицы… – его речь была неожиданно прервана скрипнувшей дверью: в комнату вернулись их свахи. Староста деревни не стала тянуть кота за хвост: – Ну как тут у вас дела? Что решили молодые: играем свадьбу али нет? Ладушка нахмурилась и посмотрела в пол. – Что, неужели не договорились? Ладушка, ну посмотри какой жених славный, такого днём с огнём не сыщешь, а ты словно аршин проглотила. Али не люб он тебе? Владомир улыбнулся: – Всё в порядке, если ей нужно время подумать, то я подож… – Хорошо, я согласна, – девушка продолжала стоять, потупив взор, а на её щеках и ушах вдруг стал разливаться алый румянец, но она быстро отвернулась и зашагала прочь из горницы. Однако на пороге Ладушка развернула голову чуть в бок и тихонько добавила. – Приезжайте через неделю. И вышла, захлопнув за собой дверь. Владомир этого не ожидал: встал с открытым ртом, смотря девушке в спину. В его глазах единовременно читались и недоверие, и радость, и замешательство, и счастье, и сомнение. * Сваха была в крайнем замешательстве. Они, конечно, заранее уговаривались, что Владомир останется на свидании с одной из девушек, и за время этого свидания решит порученный ему вопрос, однако она не рассчитывала, что заклинатель будет вести себя настолько безрассудно: – Милостивый государь, как-же ж можно? Мы же не за тем приехали, чтобы женить тебя на простой девке! Да при том, что ты уже на другой просватан!.. Да неужто и правда на ней женишься? – Женюсь. – Ох, не миновать беды, – женщина покачала головой. – Если ты не боишься своего батюшки, то меня-то старую пожалей! Мне ж головы не сносить – не за тем мы сюда ехали. Ты хоть знаешь, какой они выкуп затребовали? – Это не проблема. – Ох, бедовая твоя голова! Ну хотя бы удалось выведать, что там с сестрой поручителя? Эта девица тебе как-нибудь помогла? – Всему своё время. Уверен, на свадьбе всё решится. Сваха поцокала языком. – Давно ли были времена, когда ты, золотой мой, мог себе позволить быть таким легкомысленным. Ох, батюшки, горе ты луковое! Сваха сидела рядом с Владомиром в санях и продолжала причитать. Слышался лязг конной упряжки, звон бубенцов. Снег летел в разные стороны от полозьев саней. Из-за туч у горизонта выглянуло красное закатное солнце, мелькая сквозь проносящиеся мимо заснеженные рыжие сосны. Владомир уставился вдаль, и закат разукрасил его лицо огненно-розовым светом, а глаза – цветом горчичного меда. Мужчина перестал слушать причитания старухи и погрузился в свои собственные мысли. На его лице рисовалась едва заметная улыбка, которая временами сменялась серьезным и задумчивым выражением лица. Брови как чёрные тучи сходились над переносицей, отчего меж ними рисовалась глубокая складка. Однако он быстро устал гонять мысли по кругу в своей голове. Владомир был уверен, что встретил Лесьяра: в конце концов, когда он опустил лоб на плечо девушки, его нос уловил тот самый знакомый с поры их юности запах, который он очень хорошо знал. Даже слишком хорошо. Когда-то давно, когда Владомиру уже исполнилось девять, его только-только притащили обучаться заклинательству в Зеленоборскую общину. В первый же день его воспитание и обучение доверили подростку не более чем на пять лет старше него. Владомир хорошо запомнил своё первое впечатление о Лесьяре: тогда он был уже достаточно высоким, с большими глазами, в которых отражалось ясное летнее небо, отчего они казались синими-пресиними. Ветер надувал парусом его рубаху и штаны, путал непослушные вьющиеся волосы, отливающие золотом. Его кожа блестела медовым цветом от загара, а лицо, шея и даже руки были покрыты россыпью по-летнему ярких рыжеватых веснушек. Лесьяр тогда добродушно улыбнулся и попытался подойти к Владомиру, чтобы надеть на него очелье*, подготовленное для него общиной, и отвести в место, где тот будет жить с другими детьми. Однако Владомир не позволил ему до себя дотронуться. Мальчик злостно укусил протянувшуюся к нему руку, со всей своей детской силы ударил Лесьяра в бок и убежал куда глаза глядят, желая спрятаться так, чтобы его никто не нашёл. Он рассчитывал безобразничать и беситься так сильно, чтобы его отсюда поскорее выперли и отвезли обратно домой. *очелье – надеваемая на лоб (как самостоятельно, так и в составе других головных уборов) повязка из самых разнообразных материалов, которая выполняла две основные функции: во-первых, удерживала волосы и чёлку от попадания в глаза; во-вторых, являлась оберегом (на неё наносились различные защитные узоры). Маленький Владомир был уверен, что на огромной территории общины, густо усаженной лесным массивом, он сможет спрятаться на раз два. Однако, засев в укромном месте, в скором времени мальчик услышал, как издалека раздался громкий голос Лесьяра: – Владоми-и-ир! – судя по звуку, он явно двигался в сторону укрытия мальчика. О нет, его так быстро обнаружили! Помимо того, что Владомир был непослушным ребенком, он также был до жути упрямым. Не дожидаясь, пока его окончательно обнаружат, мальчик побежал искать другое укрытие. Так продолжалось достаточно долго. За всё это время Лесьяр ни разу не заругался, не угрожал наказанием, а просто ходил и громко звал его: – Владоми-и-ир! Вла-а-ад! Иди сюда, я тебе просто покажу твою комнату! Пошли поедим, уже время обеда! Вла-а-ад! У тебя есть защитное имя*? Или короткое? Как мне тебя называть? Хм-м, Владушка? Мирушка? Мирюша? О-о-о, я придумал! Будешь Оладушком! С криком: «Не смей меня так называть! Кто ты вообще такой, чтобы так меня называть?!» Влад выбегал из своего очередного убежища и прятался в другом месте. *защитное имя давалось ребёнку мужчиной (отцом, братом матери, старейшиной – кем угодно близким, важно, что именно мужчиной), чтобы защитить его от сглаза; дома, где по поверьям семью защищали домашние духи, ребёнка называли основным/прямым/домашним именем, но на улице или в случае, когда представляли третьим лицам, называли защитным/охранным именем. Часто охранное имя было максимально неблагозвучным (Кривозуб, Некрас, Козёл), якобы чтобы злые духи, услышав его, не заинтересовались ребёнком. Кст от охранных имён пошли многие современные фамилии. Лесьяр словно привязавшийся лесной дух продолжал находить его, параллельно разговаривая с Владомиром и спрашивая его о всякой ерунде несмотря на то, что ответа никогда не получал. Он пытался узнать, какая еда нравится Владомиру, во что он любит играть, знает ли такую и такую сказки. Иногда Лесьяр просто неспеша шёл к его новому укрытию и начинал что-то рассказывать или напевать так, чтобы мальчик его слышал. В процессе этого бессмысленного поиска Лесьяр натыкался то и дело на своих названных братьев и сестёр* по общине, которых эта ситуация очень забавляла, поэтому они в шутку спрашивали Лесьяра: «И не лень же тебе с ним столько возиться?». *в сказках и былинах это встречается повсеместно: понятие названных братьев и сестёр дошло до нас со времён общинного уклада жизни. Так они пробегали весь день до поздней ночи. С приходом темноты маленький Владомир знатно устал и валился с ног. Когда Лесьяр в очередной раз нашёл его, у Влада уже не осталось сил убегать. – Оладушек, я нашёл тебя! Однако мальчик не собирался так просто сдаваться: он начал кричать, кусаться и брыкаться: – Отвали от меня! Ты мне не мамочка! Но Лесьяра это не остановило: поднял Влада на руки и понёс куда-то, пока маленький волчонок колошматил его кулаками по спине и продолжал кусаться и орать как резаный. Мальчик так устал, что в конце концов сдался. Его нос уткнулся в шею подростка: Лесьяр столько лазил за ним по крышам, деревьям, оврагам общины, что от него пахло нагретой кожей, потом и травой. Влад не знал, куда его несли. Но на самом деле ему это было не важно. Это был первый раз за долгое время, когда кто-то уделил ему столько внимания, возился с ним и терпел все его выходки. Мальчик горько заревел. Слёзы и сопли градом полились по замаранному личику: – Ыа-а-а!.. Хочу домой! Хочу к маме! Я к маме хочу!.. Лесьяр начал гладить его по растрёпанным чёрным похожим на сгоревшую солому волосам: – Тщ-щ, всё будет хорошо, ты скоро станешь большим и сильным и сможешь снова встретиться с мамой… – Ыа-а-а-а-а, – Владомир ещё громче разразился рыданиями на всю округу. Однако за день он так утомился, что, пока его несли на руках, наплакался и заснул. Лесьяр, видимо, этого не ожидал и, так как они оба были грязными, постелил солому в старом сарае, положил туда мальчика и сам заснул рядом, прижимая к себе брыкающегося и воющего сквозь сон ребёнка. На следующий день ситуация повторилась: Владомир опять убежал, а Лесьяр пошёл его искать и к ночи затащил зареванного в сарай, где они вновь заснули, пока Лесьяр обнимал и гладил мальчика по волосам, давая выплакаться и успокаивая. Так повторялось ещё несколько дней к ряду, и каждый раз Лесьяр стойко выносил этого упёртого как баран ребёнка. Для Владомира было в новинку ощущать на себе столько внимания со стороны незнакомого человека. Очень непривычное, но до боли приятное чувство. Благодаря терпению Лесьяра вскоре Владомир стал чуточку спокойнее. Лесьяр решил этим воспользоваться и начал заставлять его делать разные повседневные вещи, например, мыться в купальне каждый день, кушать со всеми в трапезной, общаться с другими людьми без враждебности. Всё это больше напоминало дрессировку дикого зверька, нежели обучение маленького ребёнка, однако у Лесьяра неплохо получалось. Однако у Владомира оставались две вещи, которые Лесьяру в то время никак не удавалось поправить. Во-первых, мальчик по-прежнему не мог нормально спать сам – его сон был нервным, и, оставаясь на ночь в одной комнате с остальными детьми, он всем мешал спать, так как во сне неугомонно кричал и плакал. Поэтому Лесьяру пришлось ещё некоторое время спать с ним в сарае, который уже превратился в их личную ночлежку, обнимая мальчика всю ночь, ибо иначе Влад сваливался с кровати на пол. А во-вторых, учиться чему-либо связанному с заклинательским колдовством Владомир отказывался напрочь, предпочитая гонять балду или хвостиком слоняться везде за Лесьяром. И если первая проблема сама решилась за пару месяцев, то вот решение второй проблемы оказалось несбыточной мечтой. Но в общине это абсолютно никого не смущало. Все со временем привыкли к хвостику-Владомиру, который целыми днями только и делал, что везде, где мог, следовал за Лесьяром, у которого как у старшего в общине было полно работы. Так проходили их дни. Несмотря на то, что они становились старше, иногда Влад уговаривал Лесьяра заночевать в ночлежке. Засыпая, мальчик всегда утыкался носом в ключицы Лесьяра и чувствовал тот самый знакомый запах кожи, который для него к этому времени успел стать чем-то родным и обыденным. И даже когда Лесьяр ушёл из общины, Владомиру по ночам часто мерещился его запах, словно тот стал преследующим его проклятьем. Потому сегодня мужчина твёрдо был убеждён, что встретил именно Лесьяра. Да и к тому же тот странный ремешок на запястье… Однако как так вышло, что они встретились именно здесь и сейчас? И почему, если Ладушка – это и правда Лесьяр, то он не дал Владомиру об этом знать? В голове Владомира крутилось слишком много вопросов, ответов на которые он пока не имел. Солнце неспешно скрылось за горизонтом. Влад проводил его глазами и подумал: «Что-то здесь не так». А в деревне за ужином все окружили Ладушку и наперебой стали расспрашивать: – Ладушка, ну поделись с нами, сестрица, о чём же вы с ним говорили? Что он тебе рассказывал? Какой он оказался вблизи? Он правда богатый? Сваха разогнала любопытных девиц от Ладушки: – Дайте ей спокойно покушать, силы набраться! Ей много предстоит обдумать да уладить перед свадьбой! У нас с вами теперь появилось столько работы на эту неделю, так что не расслабляйтесь! А Ладушка, нахмурив брови, тихонько шепнула себе под нос: – Что-то здесь не так.