Сказка о жаровом змее

С утра пораньше – ни свет ни заря – в Ладушкину горницу ввалились подружки: – Вставай, Ладушка! Вставай, солнышко! Сегодня такой день радостный! Неделя-то прошла – пора бы и свадьбу сыграть! Жених твой скоро у порога появится! Так что пришло время в баню идти! Девушке всю ночь не спалось, поэтому, едва она смогла продрать глаза, как её уже успели взять под руки и увести в баню. В предбаннике, насквозь пропахшим берёзовыми и можжевеловыми вениками, подружки усадили Ладушку на лавку и начали раздевать. – Ах, Ладушка, ты так плохо кушаешь – одна кожа да косточки остались! Жених твой будет думать, что мы тут тебя голодом морили! – Ей надо было на ночь к груди приложить куриный помёт! Бывалые люди поговаривают, что ежели так сделать, то грудь на время увеличится! – Точно-точно! У меня так сестрица младшая перед смотринами делала – таки помогло! Взяли замуж! – Ох, ну вот, а уже поздно прикладывать! Надо было раньше додуматься! Ну ничего, можно будет ткани подложить, чтобы грудь побольше казалась… – Эдак ты сейчас подложишь, а они спать вместе пойдут: Ладушка разденется – и всё с неё повалится! И как она жениху своему это объяснять будет? Или, дурёха, ты думаешь, что он настолько глуп и не заметит, что у неё в сарафане грудь больше была? – А с куриным помётом что, не заметит? Так ещё и вонять будет! – Так его смывать надо! Пока подружки спорили, то совсем позабыли про Ладушку, поэтому она, склонив голову на бок, прикорнула на лавке у стеночки. Увидав это, её подружки закончили чесать языками и начали будить невесту: будят-будят, да всё никак у них не получается добудиться. – Ах, девки, она так крепко спит, словно сном богатырским заснула! А что же делать, ежели она так и не проснётся? – Да проснётся, куда денется-то! Мы вообще-то сегодня на свадьбе собрались погулять! – Если она не пойдёт, то вместо неё невестой пойду я! – сказала одна из подружек. – Боюсь, сестрица, жених такую подмену слишком быстро раскусит, – сказала другая, окинув взглядом пышные очертания «новой невесты», – ведь платье на тебе по швам разойдётся! И обман вскроется даже скорее, чем ты выйдешь за порог избы! Подружки немного посмеялись, отвели душу, и стали снова будить Ладушку. И так и сяк её будили, а она всё ещё ни в какую не просыпалась. Что ж за напасть такая? – Ах, беда… Ежели она сейчас не проснётся, то мы ничего и не успеем! – девушки в задумчивости склонились над Ладушкой. – Спит словно и не живая вовсе… Неужели так перед свадьбой переволновалась, что ночью вовсе не спала? Али болезнь у неё какая появилась? Может, нам стоит позвать старосту?.. В этот миг Ладушка резко открыла глаза и, пошатываясь, вскочила на ноги. – А-а-а! Мамочки! – её подружки в один голос заверещали от неожиданности и отскочили в разные стороны. – Ох, Ла… Ладушка! Ты проснулась! Ладушка, всё в порядке?! Ладушка на мгновение замялась, возвращаясь из сонного царства в настоящий мир. Её глаза заблестели, а по щекам стал разливаться здоровый румянец. Она кивнула. На удивление после такого короткого сна она наконец-то почувствовала себя бодро – от дремоты не осталось и следа. – Не переживайте, я в порядке. – Точно? Мы так за тебя напугались! Ладушка кивнула ещё раз. – Ну вот, смотрите, она поспала и хоть получше стала выглядеть! Сейчас её в баньке попарим и будет красивой, прямо как спелая ягодка! Жених аж глаз отвести не сможет! Девушка нахмурила брови и почесала переносицу. Подружки сами быстро разделись, зашли с Ладушкой в баню, сели на лавках и начали расплетать Ладушкину русую косу*, напевая: – Плавала лебëдушка по росе, Плавала белая по росе. И плакала девица по косе, Плакала кучерявая по красе. Сестрицы её кóсыньку расплели, Волосы её русые убрали́, Продали её Орлу Орловичу, На чужой двор Орлу Орловичу**... *у славян незамужние девушки носили одну косу, а замужние – две. Перед свадьбой на девичнике (иногда во время свадьбы) производился обряд расплетания девичьей косы и заплетания вместо неё двух кос. **здесь и далее – это вольная интерпретация народной песни; в обрядовых песнях так же, как и при сватовстве, жених и невеста часто не называются напрямую «женихом» и «невестой», а вместо этого используются метафоры, в данном случае это образы птиц: лебедь – невеста, а орёл – жених. Сами намылись и напарились, и Ладушку намыли и напарили. Стали разговоры задушевные вести, Ладушке советы о семейном счастье раздавать: – Ладушка, знай, мужчина в семье – это твой добытчик, твоя каменная стена и опора. Ты лучше поначалу слушайся его, а там как понятно станет, каков он на самом деле, так и подстраивайся. Они покладистых любят… – Ну не-е-ет, это ты не дело, сестрица, говоришь! Ежели Ладушка под него подстраиваться начнёт, то станет для мужа не важнее кухонной утвари! Мужику-то страсть нужна, иначе он расслабится и совсем про неё позабудет! Ещё и налево ходить начнёт! – Вот-вот! Они хотят-то себе хорошую да пригожую, а на деле сохнут по той, что нос свой задерёт и ото всех воротит! – Ага! А как жена стерва, так они хоть и кряхтят, да исполняют всё как шёлковые: ходят у женушки по струнке, в ручки её целуют! И вот как этих мужиков понимать? – А я всё равно считаю, что мужчина в семье главный! Как же хорошо, когда он всё решит, всё уладит, обо всём сам позаботится… Сказка, а не жизнь! – Ладушка, не слушай, когда тебе говорят, что муж в семье главный! Надо быть хитрее! Пусть будет думать, что он всему голова, но ты-то знай, что раз муж – голова, то жена – его шея. Куда шея повернётся, туда голова и посмотрит! Ладушка сидела на лавке, глазами своими серыми хлопала – не понять: то ли слушает, то ли в облаках витает. Лишь молчит, волосы свои русые пальцами перебирает. – Эх, сестрицы, следите за языком! Хватит ей страсти рассказывать, почём зря голову морочить! Негоже на невесту нагонять страху перед свадьбой! Она сама пока суд да дело разберётся! – Да кто ж её пугает-то! Мы ей помочь хотим, чтоб не давала спуску своему женишку! А то знаем мы их, прохвостов этих! Перед свадьбой наплетут с три короба, а потом всю жизнь живи с ними, расхлёбывай! На словах они все хороши, а на деле – хуй с маслом. А то и вовсе без него… – Без хуя? – Без масла! – девушки залились дружным хохотом, и даже у Ладушки приподнялись уголки губ. – Кстати, Ладушка, ты помнишь, как мы недавно из сливок и сметаны колотовкой масло взбивали в ступе? У тебя же тогда хорошо получалось! Так вот, слушай, вот точно так же надо своему мужу… Тут послышался скрип двери, и в баню вошла староста, впустив в жарко натопленное помещение вместе с собой студёный зимний воздух, отчего по коже девушек побежали мурашки: – Ах, как холодно! – Вы почему ещё здесь? А кто готовиться к свадьбе будет? А ну кыш одеваться! – Не ругайся, матушка! Мы уже бежим! Подружки, хихикая, вытерлись, оделись и выскочили из бани. Ладушка осталась одна сидеть на лавке. По её спине и груди с мокрых волос стекали ручейки успевшей остыть воды. От мурашек волоски на теле встали дыбом, и влажная до красноты распаренная кожа начала немного зудеть. Девушка нервно приложила руку к сердцу и потёрла саднящую кожу. Тем временем староста кинула на пол шёлковую рыболовную сеть, втащила в баню кипу зелёных еловых веток и расстелила их поверх сети. Вокруг расставила шесть подставок с лучинами: одну от печи зажгла, а от неё по очереди и остальные. От осмолённых лучин к потолку пополз коптящий дым, и пламя ярко осветило тесную баню. В середину сетки староста кинула старую шубу и глянула на голую девушку. – Садись сюда, солнышко моё. Ладушка подошла куда велено и опустилась на пол. Густой еловый запах защипал нос, отчего очень сильно захотелось чихнуть. Староста встала за спиной девушки и опустила руки ей на плечи. Вдруг по телу Ладушки огненной рекой разлился жар: её кожа моментально высохла, даже волосы стали сухими. Ладошки вспотели, сердце подпрыгнуло к пересохшему горлу и застучало как барабан. Она сама не заметила, как тихонько взвыла от боли. – Шш-ш, потерпи немного, моя хорошая. Я сейчас взамен старого заклятья наложу на тебя новое. Откуда ни возьмись подул ветер, и его порыв потушил горящие лучины. Баня погрузилась в полную темноту. Лишь остро пахло хвоей и горелой древесиной. Староста убрала руки от Ладушки, отошла и открыла дверь, и в баню вбежали уже одетые подружки: накинули на Ладушку шубу – прямо с головой закутали – и вывели её босиком по снегу на улицу: – Ах, какой мороз! Зато какое солнце ясное! После огненной бани ступать босиком по снегу ощущалось Ладушке так, словно она шла по остроконечным ножам, отчего путь до соседней избы показался ей нестерпимо долгим. Но по дороге на её лице не дрогнула ни одна мышца. Наконец девушку завели в горницу, сняли с её плеч шубу, застелили шубой лавку и усадили поверх невесту. В углу на сундуке лежало свадебное одеяние, а на столах расположились шкатулки, коробочки да ларцы с разными украшениями. Подружки одели Ладушку в белую рубаху, по подолу, рукавам и горловине отделанную красной вышивкой. Натянули поверх рубахи сарафан с расшитыми бисером да шёлковыми нитками защитными узорами, а по низу украшенный самоткаными рюшами да кружевами; подпоясали сарафан шерстяным кушаком, дважды обернув вокруг талии. По рукавам застегнули обручи, выделанные причудливой нашивкой. На ноги надели кожаные сапожки, подстёганные тёплым мехом. Затем достали из сундучков красные ленты-косоплётки, разделили волосы на две стороны и стали гребнем расчёсывать да заплетать Ладушке косы, овивая непослушные русые пряди лентами и напевая: – У ворот снежок серебряный, Снежок серебряный, да вытóптанный. А кто снежок тот вытоптал, Кто лебëдушку вы́сватал? Орёл Орлович вытоптал, Орёл Орлович вы́сватал. Ждёт свою невесту дожидается, Забрать во дворцы́ собирается. Сестрицы лебëдушке кóсыньки заплетут, Лентой алой кóсыньки приберут, Отдадут Орлу Орловичу, На чужой двор Орлу Орловичу… Румянами подружки подрисовали Ладушке щёки, на шею нацепили бусы как калина красные, на уши надели серьги как ясный месяц жемчужные. Затем бережно достали из резного сундука старинный кокошник, отделанный красной парчой, поверх которой расположились замысловатые узоры из речного жемчуга, канители, каменьев да золотой нити. Надели его на лоб Ладушке и закрепили на затылке бархатными тесёмками. – Тосковала на брегу лебёдушка, Тосковала на брегу на беленьком: Разворотил Орёл Орлович её гнёздышко, Хочет спрятать красоту от солнышка… Подружки поставили Ладушку посреди горницы, велели покрутиться – такая красавица сталась, что ни в сказке сказать. Все вместе они от души полюбовались своей работой: заохали, заахали, а затем накрыли Ладушку с головы до пояса красным расписным платком, украшенным золотым кружевом и кисточками из шёлковых нитей. Шерстяной платок был очень плотным, потому перекрыл невесте весь белый свет, и Ладушка очутилась в полной темноте. – Не гром гремит во тереме, Не град стучит по земле-матушке. А то Орёл Орлович едет Клонить свою буйную головушку. А то Орёл Орлович скачет Жениться на своей лебёдушке… * Всю эту неделю сердце Владомира было не на месте. Он тревожился от мысли, словно стоит ему вернуться в деревню, как никакого Лесьяра там вовсе не окажется. Не в его характере было накручивать себя почём зря, однако вся эта ситуация была так сильно похожа на игру его воображения, что, покинув деревню, его не переставая мучили тоска и неопределенность, и к концу срока молодому заклинателю хотелось уже лезть на стенку. Но время не заставишь идти быстрее – оно идёт своим чередом и словно назло никуда не торопится. Накануне ночью разбушевалась лютая метель. И замела она дорогу такими высокими сугробами, что теперь поездные сани едва могли ровно проехать, потому пришлось отправляться в путь сильно раньше и добираться до деревни окольными путями. Длинная дорога в тёплых крытых санях разморила нетерпеливое сердце Владомира. Раскинувшись на мягком сидении, он заснул, убаюканный сладкой истомой от ожидания скорой встречи. Ему приснился сон. В нём Влад не мог ни двигаться, ни говорить, ни даже глаз закрыть: ему оставалось лишь безвольно наблюдать за происходящим. Перед его взором возникла мутная полупрозрачная стена без конца и края, и за ней по ту сторону показалось какое-то движение. Там в полутьме появились два человека: судя по очертаниям – оба были мужчинами. Они быстро приблизились друг к другу, впились друг в друга губами в жарком поцелуе и резко, рывками стали срывать свою и чужую одежды. Порванные лоскуты ткани полетели во все стороны – казалось, они соревновались в том, кто кого яростнее разденет. Но, даже не успев раздеться до конца, один из них склонил голову и опустился на колени перед другим… Несмотря на то, что пелена не позволяла Владомиру рассмотреть деталей, а давала лишь сильно размытый образ, не было надобности обладать большим умом, чтобы разобрать, что произошло в этот момент. Да и к тому же звуки, которые непрерывно доносились до ушей Владомира, дали ему возможность всё понять не хуже глаз. – А-ах... Да... Мм-м… Умница… А-ах… Голова мужчины, стоящего на коленях, некоторое время ритмично двигалась вперёд-назад. Затем он оторвался от паха второго человека, поднялся на ноги и развернулся к нему спиной. Мужчина, оставшийся стоять позади него, обвил руками его талию, притянул к себе и поцеловал в изгиб шеи, потираясь о ягодицы. Затем его рука уверенно скользнула вниз по плоскому животу человека в его объятиях. – Ах!.. На этот раз они застонали оба одновременно, и стали слышны липкие удары плоти о плоть. – Ах, быст…рее… а-ах! Владомиру показалось, что всё это длилось мучительную вечность. Но стоило ему так подумать, как в тот же момент картинка начала чернеть, а звуки стали доноситься словно сквозь более и более толстую стену воды. Мужчина проснулся. Ах, какого лешего снова этот сон! Сколько бы раз он ему ни снился, Владомир каждый раз вынужден был быть в нём лишь немым обездвиженным зрителем. Каждый раз этот сон как больное наваждение дразнил его, но не давал выхода копившемуся в груди и животе жару. Влад испытывал какое-то особое болезненное возбуждение, но во время сна никак не мог к себе притронуться, чтобы хоть немного его облегчить. Он бросил взгляд на свой пах. «Как же повезло, что сегодня я еду в санях один». * Свадебный поезд* наконец-то подъехал к воротам деревни. *слово «поезд» было придумано сильно раньше изобретения машин и соответственно имело иное значение; поездом называли ряд повозок, а в свадебном ритуале присутствовал «свадебный поезд» – это процессия из представителей со стороны жениха, движущаяся друг за другом пешими или на повозках в сторону дома невесты. Владомир вышел из своих саней с румяными от долгой езды по зимней дороге щеками. Ясные дни поздней зимой славятся своими пробирающими до костей трескучими морозами. Ледяной ветер остудил его пыл, однако жар неутомимо бьющегося в его груди сердца всё ещё не собирался стихать. Перед деревней жениха встретили запертые ворота. Он постучал и поклонился перед ними в пояс. Из-за ворот раздалось приглушённое нетерпеливое оханье и перешёптывание обрадовавшихся девиц, а немного погодя нежный голосок вымолвил: – Здравствуй, добрый молодец! Кто таков будешь? Куда путь держишь и зачем к нам пожаловал? – Здравствуйте, красные девицы! Я купцом буду, приехал к вам с выкупом за товаром своим – за невестой своей, вашей сестрицей красной девицей Ладушкой! Хочу забрать её в свой дом женою. – Нет здесь такой! – девушки за воротами тихонько рассмеялись. Владомир тоже улыбнулся. – А коли нет, то я сам зайду да выкраду, потом будете искать – не сыщите. Отворяйте ворота! – Ну ежели ты наши задания пройдёшь да загадки отгадаешь, то так и быть – откроем! – Тогда загадывайте поскорее! – Только не спеши, добрый молодец, думай внимательно. Мы дадим тебе лишь одну попытку на каждое задание. Ежели хоть одно провалишь – придётся проходить путь с самого начала! – Хорошо! – Ну тогда слушай первую загадку! Вокруг синего моря летают золотые журавли: летают-летают, да взлететь не могут. – Это синие как море глаза Ладушки, а журавли – её длинные ресницы. – Правильно! Теперь вторую отгадывай! Через синее море перепрыгивало-перескакивало с востока на запад солнце красное, да из кармана его по багряному небу рассыпались ясные звёзды. – То веснушки Ладушки, рассыпанные по её щекам румяным. – Тоже верно! – Теперь впустите меня поскорее, красные девицы! – А вот передумали мы! Не пустим тебя! – А ежели я вас за то подарками одарю? В тот же миг ворота приоткрылись, и наружу высунулась красная от мороза ладошка. Владомир вытащил из-за пазухи коралловые бусы и вложил их в протянутую руку. Ручка с подарком скользнула внутрь, и ворота вновь захлопнулись, но, не прошло и пары мгновений, как они распахнулись во всю ширь. Оттуда показалась гурьба по-праздничному разряженных девиц. – Ах, раз ты так щедр, добрый молодец, то так и быть! Пустим мы тебя в деревню! Да и раз дружки* ты с собой не привёл, то послужим мы тебе взамен него! *дружка являлся неотъемлемой частью славянской свадьбы; однако в ситуации Владомира из-за того, что в деревню не пускали мужчин, он не мог привезти его с собой. Владомир игриво улыбнулся им: – Благодарю вас, красные девицы, за доброту и заботу! Череда нарядных саней, нагруженных самыми разными дарами для выкупа, въехала в деревню, а посреди них самые нарядные – те, в которых Владомир приехал – расписаны красными цветами, украшены лентами, шелками да камнями. Мужчина подал знак одной из возниц – девушек, нанятых сопровождать свадебные сани Владомира с выкупом – чтобы та принесла ему мешки с подарками. Возница передала Владомиру один из мешков, откуда тот извлёк меховые рукавички, расшитые бисером, и с не сползающей с его лица улыбкой вручил их девице, открывшей ему ворота. – Негоже красным девицам на таком холоде без рукавиц руки морозить. Остальные девушки облепили жениха со всех сторон и с горящими глазами тоже ожидали каких-нибудь подарков из его рук. Владомир же с улыбкой у каждой из них спросил имя, каждую поблагодарил, что впустила его внутрь, каждой в руки вручил гостинец и поклонился, чем их всех жутко засмущал. Из своих саней вышла сваха, собрала всех возниц, и под её руководством они стали вытаскивать на отдельные санки мешки, набитые товарами для выкупа. Кроме возниц и свахи с Владомиром никто не приехал, потому все вместе они в сопровождении взявшихся помогать им деревенских девиц пошли за Владомиром выкупать его невесту. Но не успел жених пройти и пары шагов, как его окружили другие подоспевшие подружки Ладушки и под песни и пляски заставили снова платить выкуп и отгадывать загадки… – На берегах моря раскинулся дуб могучий: ветер гнул-гнул – не согнул, гром бил-бил – не разбил, а солнце палило-палило – да лишь краше сделало. – Это русая коса Ладушкина. – Вот тебе два сладких пирога: выбери тот, что накануне пекла твоя невеста. – Нет здесь её сладкого пирога: моя невеста вчера их не пекла, а прощалась со своей девичьей жизнью. Мужчина очень медленно продвигался, всё время с нетерпением посматривая поверх укрытых платками голов в ту сторону, куда вели его поезд. Но, как назло, его заставляли то петлять меж дворов, то заводили в пустые избы, отчего сердце Влада уже было готово сойти с ума: от бесконечного ожидания скорой встречи с Лесьяром он был на грани того, чтобы завыть, словно у него у самого началась икотка. Каждая изба, каждый поворот дорожки, каждое дерево, мимо которого проходил жених, – всё должно было быть выкуплено, отчего это сделалось не столько испытанием щедрости Владомира, сколько испытанием его выдержки. – В этой избе Ладушка пряжу ткала. Сколько клубков соткала, столько ты и плати. По чём оценишь её работу? – У этого колодца Ладушка по утрам воду студёную набирала… – По этой дорожке Ладушка по вечерам в баню ходила… Он всё ещё шаг за шагом упорно и не желая отступать следовал по указанному ему пути, разгадывая загадки и угощая гостинцами порхающих вокруг него как мотыльки вокруг костра подружек Ладушки, отлетающих с довольными румяными личиками в стороны, стоило ему вложить в требующую выкупа ладошку подарок или золотник. – На лугу растёт осинка: стройна, высока. Люди ходят любуются, а трогать не смеют. – Это Ладушкина талия осиная, и никому кроме жениха трогать её не позволено. – Растут на полянке ягодки алые – ягодки сладкие, сочные, спелые. Ягодки кушаешь-кушаешь, а они не кончаются; ягодки кушаешь-кушаешь, а всё не наедаешься. – Это Ладушкины уста сахарные: сколько ни целуй – всё мало будет. У этого пути всё не виделось ни конца ни края. Но тем не менее Владомиру вдруг почувствовалось: ведь с каждой разгаданной загадкой, с каждым отданным гостинцем, с каждым подаренным подарком он становится всё ближе и ближе к Лесьяру. Его настроение начало понемногу улучшаться: тучи на его сердце стали расходиться и вместо них рождалось светлое и радостное ощущение приближения чего-то очень хорошего. – На всё ли ты готов ради своей невесты? – На всё! – А достань тогда ради неё звезду с неба! – девушка указала на высокий сосновый столб высотою в пять саженей*, к вершине которого была привязана деревянная звезда. *сажень бывает разная, но в целом 5 саженей это что-то около 10 метров. Владомир достал из-за пазухи свой булатный нож, размахнулся и, не целясь, бросил его в звезду: нож точно вошёл в вершину столба, разрезав верёвку, на которой она крепилась. Владомир ловко подхватил звезду, не дав её упасть на землю. – А как же нож твой булатный? Мужчина усмехнулся, в один миг оттолкнулся от земли и, несмотря на то что был одет в тяжёлую боярскую шубу вместо удобной и привычной ему утепленной мехом накидки заклинателя, со скоростью пущенной из лука стрелы оказался на вершине столба. Словно из масла достал из древесины вошедший по самую рукоять нож и спрыгнул вниз. – Это задание мне ни по чём, красавица. – Ах, ни по чём, говоришь? Вижу, ты могучий воин! Тогда вот тебе топор, которым Ладушка дрова колола. Сможешь ли ты завалить им с одного удара вот тот засохший дуб? – девушки указали ему на засохшее растрескавшееся дерево, стоящее у них на пути – едва ли этот дуб могли обхватить двое взрослых мужчин. Владомир глянул на топор: если им и кололи когда-либо дрова, то было это явно крайне давно. Топор был ржавым, и его головка едва держалась на рукояти. – Разойдитесь немного в стороны, красавицы! Владомир протёр топор белым снегом, затем сосредоточился, впустил свою силу через руку в топор и метнул его в ствол могучего дерева. Дуб треснул, заскрипел и с грохотом повалился на землю аккурат между дворами, едва задев своими сухими ветвями прилегающие к ним заборы. Наблюдавшие за ним девицы ахнули, в ладоши захлопали: – Ах, какой жених завидный достался Ладушке! Заставив жениха пройти ещё несколько заданий, его подвели к порогу очередной избы: – Этот порог не простой: за порогом за этим стоит твоя невеста… По усилившемуся хихиканью окружавших его девиц Владомир понял, что его наконец-то подвели к нужному дому. Его сердце вновь пошло галопом, а замёрзшие от долгого пути по улице ладошки вспотели. – Но засов на ключик заперт, а ключик тот на дне кувшина с зельем, – Владомиру в руки вручили кувшин с таким узким горлышком, что разве что детская ручка туда бы пролезла. – Выпьешь всё зелье – сможешь достать ключ, перевернув кувшин. Только смотри, чтобы на белый снег ни капли не пролилось. Кувшин был не очень большим, и Владомир уверенно сделал глоток. Однако не тут-то было: зелье оказалось до ужаса горьким – мужчину чуть не вырвало. Это было похоже на забродивший настой непонятных трав с привкусом яблочного уксуса. Окружавшие его девицы внимательно наблюдали за его выражением, и жениху стоило огромных усилий, чтобы не скривить лицо. – Вкусно тебе, добрый молодец? – Вкусно, красные девицы! Слаще мёда! Заклинатель как можно быстрее проглотил остатки зелья так, чтобы поменьше чувствовать этот отвратительный вкус, достал ключ и открыл дверь. Влад с улыбкой поклонился порогу дома, где его встретили очередные протянутые для выкупа женские руки. Мужчина вручил им весь оставшийся у него в мешках выкуп и вошёл внутрь. В горнице избы как и в первый день его приезда столпились все кто только сумел влезть внутрь. Владомир встретился глазами со старостой и поклонился ей в пояс, а она поклонилась ему в ответ. – День добрый, матушка! Пришёл я к тебе за невестой своей обещанной – красной девицей Ладушкой! – День добрый, добрый молодец Владомир Милорадович! Отдам я тебе невесту твою желанную, да только ежели угадаешь ты, где среди всех моих девиц она спрятана – тогда и будет Ладушка на веки твоею. Посреди горницы в ряд лицом ко входу стояло семь девушек – все как одна обутые-одетые, с кружевными платками, закрывающими их тела до пояса, одного роста и телосложения. – Только даю я тебе, Владомир Милорадович, лишь одну попытку узнать свою суженную. Ежели не сумеешь её отыскать, то не дам я тебе второй попытки – видать, не судьба тебе жениться на Ладушке. После этих слов вся горница затихла: плотно друг к другу сгрудившиеся зрительницы дружно замерли и, задержав от напряжения дыхания, внимательно наблюдали за женихом. Владомиру в этот миг подумалось, как забавно вышло: он снова приехал в Девичью деревню и снова ищет себе «невесту», вот только сегодня он действительно искренне хочет забрать отсюда одну из них. Вернее будет сказать одного. И без него Владомир отсюда точно и шагу не сделает, пусть его хоть десять раз к ряду заставят по новой проходить все эти испытания. Широко улыбаясь, мужчина медленно прошёл мимо покрытых платками девушек. В тихой комнате каждый его шаг отзывался глухим стуком сапог о деревянные половицы, заставляя сердца собравшихся быстрее стучать в предвкушении развязки. Подружки действительно постарались на славу: все «невесты» ничем не отличались друг от друга – абсолютно ничем… Но вдруг Владомир резко остановился около одной из них и уверенно сдернул с её головы красный платок. ОТ АВТОРА: 1. Ритуал узнавания своей невесты среди прочих встречается много в каких культурах и восходит к древнему верованию в то, что невеста, чтобы перейти из своей семьи в семью мужа, должна «временно умереть». А в мире мёртвых души теряют свои черты – то есть все души выглядят абсолютно одинаково (отсюда кст страх женщин родить близнецов; отсюда «двое из ларца одинаковых с лица» – сказочные волшебные помощники из иного мира и т.д.). Считалось, что жених, узнав невесту по косвенным чертам и сняв с неё платок/фату, возвращает её в мир живых, и с этих пор невеста переходит под покровительство его рода. 2. Примечание про свадьбу у славян: сперва жених с поездом приходил выкупать невесту, и в доме невесты проводилась встреча и первая половина празднования (по сути прощание невесты с отчим домом), а затем жених с невестой направлялись в дом жениха, где проводилось основное празднование; с приходом христианства между этими этапами появилось ещё и венчание в церкви. НО Во-первых, в мире, где живут герои, нет христианства, а язычество продолжает являться основной религией. Во-вторых, кто в чей дом переходит зависит от знатности рода и договоренности: как невеста может перейти в дом жениха, так и жених в дом невесты. В-третьих, по сюжету героям пришлось исказить свадебный ритуал в силу обстоятельств, в которых они находятся: правила деревни не позволяют им провести обряд бракосочетания согласно всем традициям.