Сказка о жаровом змее

Вечерело; алый закат ещё не догорел, но полная луна уже сияла высоко в небе, окружённая несметным количеством серебряных звёзд. Прохладный ветер шуршал тяжёлыми кронами деревьев, на ветвях которых сбившиеся в стаи соловьи допевали свои последние соловьиные песни. Под ними, меж деревьев, по утоптанной в пыль дороге тянулся поезд из гружёных повозок – конца-края не видать! – и мужики бодро посвистывали, подгоняя уставших за тяжёлый день работы лошадей. Вперемешку с ними тянулась толпа баб да девиц с серпами на плечах, потных, но в лучших своих одеждах: сарафаны-то на них пёстрые, ленты-то в их косах красные, монисты-то на их шеях коралловые – и вразлад с соловьями голосили жатвенные песни. Однако, ежели приглядеться, не всё то были деревенские. То тут, то там глаз невольно натыкался на бритые бороды, на ноги в высоких кожаных сапогах, на одинокие фигуры, одним пальцем помогающие лошадям тащить их ноши на особо крутых подъёмах и поворотах. Заклинатели тоже были в деле, и оттого работа спорилась, оттого песня звучала громче, легче, разливаясь от самого отжатого поля с одиноко черневшим по самой его середине островком колосьев, оставленным в дань полевым духам, и по веренице повозок вплоть до Зеленоборской деревни. Всё это: шелест листьев и соловьиное пение, топот копыт и скрип повозок, свист мужиков и охрипшие голоса женщин – несмотря на гам и неблагозвучие создавало впечатление, будто пела сама матушка-земля под ногами, радостная оттого, что наконец разрешилась от поневоле возложенного на неё страдою* бремени. *страда – работа в период косьбы, жатвы и уборки хлеба. Пряный запах свежескошенных колосьев заставил Владомира несколько раз чихнуть. Его колени до сих пор болели, после долгого пути он был грязным и уставшим, а потому и выглядел так, будто это на нём, а не на лошадях, последние недели каждодневно от зари до зари батрачили в поле. Тем не менее усталость была ему ни по чём. Cо всеми здороваясь, всем улыбаясь, молодой человек привязал свою взмыленную от бега лошадь к ближайшему дереву и быстро влился в гудящую толпу. Его улыбка сияла от одного уха до другого, и все радостно приветствовали Владомира в своих рядах, в душе не чая, что за широкой улыбкой этого всегда весёлого и беззаботного дурака теперь прячутся страх и тревога, от которых тот стремился как можно скорее избавиться. А как он собирался от них избавиться? Найти Лесьяра! Срочно! Забравшись на телегу меж снопов, Владомир обратился к первому попавшемуся на его глаза заклинателю, похлопав того по плечу: – Здравствуй, братец! Почему здесь так много наших? Заклинатель, сидевший подле двух миленьких девиц, в ответ тоже похлопал Владомира по плечу. – О, какие люди! Здравствуй-здравствуй, гулёна! Так нас же отпустили помочь местным с жатвой, али ты не знал? Что-то и правда тебя не было видно последние две недели. Пропадал где опять? – Так я в Белгород ездил, вот только воротился, – отвечал Владомир, взяв в руки соломинку и начав её теребить пальцами. – Вот оно что… ну, с возвращением! – Благодарю. Так а всех ли заклинателей отпустили? – Всех-всех! Столько хлеба уродилось, боялись не поспеть собрать! Да и община в доле ж. – Что ж, и Лесьяра тоже отпустили? – Всех-всех, я же сказал! – отвечал ему заклинатель, но, почесав макушку, всё-таки добавил. – Но ты лучше сбегай уточни на главное подворье, а то это ж Лесьяр… Отбросив истерзанную соломинку, Владомир тут же соскочил с телеги. – Ах, Владомирушка, куда же ты так сразу бежишь от нас? – закричала одна из девиц ему вслед. – И слова нам не вымолвил! Приходи хоть да на праздник! Обернувшись, Владомир махнул им рукой. – Приду! Обязательно приду! – воскликнул он, пытаясь перекричать песню, и ринулся к общине. На счастье Влада, часть заклинателей уже возвращалась с поля домой, и вместе с ними, как ни в чём не бывало шутя и смеясь, он прошёл к воротам, в душе всем богам молясь, чтобы магический заслон на входе впустил его внутрь. Какое облегчение он испытал, когда вошёл! Но тревога его не покинула, и Владомир, отделившись от своих названных братьев и сестёр, в одиночку тут же поспешил в другую от них сторону. Стоило ему остаться в одиночестве, как на душе стало ещё тревожнее. Несмотря на то, что с этого дня главное подворье было последним местом, куда ему бы стоило соваться, быстрыми шагами молодой человек направился прямиком туда. Владомир так до сих пор и не понял, были ли слова его отчима об его отъезде из Зеленоборской общины серьёзны или же лишь запугиванием. Тем не менее он решил не испытывать судьбу и… сбежал из Белгорода, а потому до сих пор не знал имел ли право находиться в Зеленоборской общине или уже считался здесь залётной птицей. Как это выяснить – он пока в душе не чаял, но вот что он чаял, так это то, что Лесьяр ему сейчас нужен как воздух, пока он совсем не свихнулся от тревоги. Владомир побежал ко главному подворью, и пока бежал, людей становилось всё меньше. А какое изумление он испытал, найдя ворота главного подворья закрытыми на замок! – Это что это они тут заперлись вдруг? – бурчал он себе под нос, кулаками стуча в ворота. – Да не может быть, чтобы на главном подворье не было ни души!.. Однако тратить силы на работу головой у Владомира было не в чести. И правда, не могло же на главном подворье вот уж совсем никого не быть! К тому же его дурное предчувствие настолько затмевало здравый смысл, что он, не в силах более ждать, перелез через забор и, разбавляя тревожную тишину посвистыванием под нос песенки, пошёл обходить хоромы вокруг в поисках отпертой двери али хоть света в окошке, дабы у кого-нибудь да выяснить на задании ли Лесьяр или не отправлен ли ещё на какую работу. Но вот уж полкруга он обошёл – света ни в одном окне так и не увидел, зато на втором этаже ему попалась на глаза незапертая ставня, и молодой человек, не желая тратить попусту время, стал прямо по стене взбираться к окну. Но едва он перекинул одну свою ногу через деревянную подоконную доску, как край его глаза уловил какое-то движение поодаль. Владомир замер и прищурил свои соколиные глаза. А стоило ему разглядеть, как пришлось щуриться снова, ещё сильнее, дабы точно убедиться, что глаза его не обманывают. Экое диво! Отсюда, с высоты второго этажа, открывался вид на внутренний двор, усаженный старыми кривыми сливами, а прямо по дворику ехала четырёхколёсная повозка, крытая попоной… и всё бы ничего – ехала и ехала, чему ж тут дивиться? – вот только у неё не то, что возницы не было – не было ли лошади, ни оглобель! Вот так вот ехала сама по себе, скрипя колёсами от тяжести своего груза, и плевать ей было, что под собою она подминала все грядки и цветники! Прожив в общине заклинателей более девяти лет, Владомиру было не привыкать к заклинательским штукам, но такое ему довелось видеть впервые. Он оглянулся вокруг в поисках того, кто сие сотворил, однако вокруг не было видно и слышно ни души. А повозка себе ехала и ехала: криво, косо, тут и там спотыкаясь колесом о корягу и ударяясь деревянными бортами о сливы, потревоженные иссиня-чёрные плоды которых тут же градом осыпались на нарушительницу порядка. И, главное, не понять было, куда ехала: стоило повозке удариться о ствол или наткнуться на кочку, как она останавливалась и меняла направление, будто бы потеряла изначальную дорогу. Вряд ли кто-то ею со стороны правил, уж скорее она просто была заколдована, но то ли тот, кто накладывал заклинание, имел руки из задницы, то ли повозку попросту сглазили, однако теперь бедолага прорывалась сквозь деревья, кусты и бурьян как слепой крот, и Владомиру даже стало её жаль. Потому, стоило повозке окончательно завязнуть колёсами в рыхлой земле, Владомир спрыгнул вниз и в мгновение ока оказался подле повозки. Не нужно было быть заклинателем, чтобы почувствовать исходившее от неё колдовство, которое, однако, так и не спасло повозку от попадания в такую нелепую передрягу. Молодой человек оглядел её, повытаскивал палки, застрявшие в колёсах, затем встал позади и давай её толкать. – Тяжеленная-то какая!.. – сорвалось с его губ, когда у него наконец-то получилось вытолкать повозку на ровную дорогу. – И чем же тебя таким тяжёлым нагрузили? – сказав это, чисто из любопытства напоследок молодой человек дёрнул за один из хомутов, удерживавших попону, и заглянул под неё. – Вашу ж мать! – присвистнул Владомир. Золото! Вся телега с горкой была заполнена золотом! Так как по пути в общину из Белгорода он потратил на смену лошадей и еду все свои и без того скромные сбережения и теперь остался гол как сокол, то без зазрения совести взял пару монет и, попробовав их на зуб, положил себе в карман. – Ну, это мне плата за помощь. Любопытно, откуда у нас такие богатства?.. – но стоило ему об этом подумать, как на ум тут же пришли слова его отчима о «продажной девке», и Владомир замотал головой, отгоняя эту мысль. Дурное предчувствие вновь заскреблось в его груди, тревога вытеснила любопытство, а потому, оставив телегу справляться с её оставшимся путём самостоятельно, Владомир воротился к окну и забрался внутрь терема. Внутри стояла звенящая тишина. Здесь действительно никого не было. Владомир побродил по всему второму этажу, пока не добрёл до приказных палат. Дожидаясь Лесьяра с собраний, он бывал в приказных палатах главного подворья настолько часто, что прекрасно знал каждый их угол. Знал он и то, что прямо за приёмной, где работали приказчики, находилась каморка с бумагами, предназначенная в том числе для хранения всяких писем и распоряжений. Стоило ему смекнуть что к чему, как шальная мысль посетила голову Владомира. Молодой человек провёл рукой под одним из столов и извлёк оттуда маленький ключик, а затем этим самым ключиком отпер дверь коморки. Внутри неё было темно как в гробу. Владомир зажёг лучину и стал рыться в бумагах, но долго рыться не пришлось: вся свежая почта лежала неразобранная на самом верху, и Владомир быстро стал в ней копаться, отыскивая знакомую печать. Если его отчим действительно сразу после его побега послал сюда гонца с письмом, то либо оно будет здесь, либо уже у глав – в любом случае пока была возможность, надо было прочесать тут всё от и до. Конечно, в глубине души он надеялся, что его лишь пугали, но печёнкой чувствовал, что беды не миновать. И вот, откидывая прочие бумаги в стороны, он наткнулся на запечатанное письмо. Пальцы Владомира дрогнули. Он сглотнул, быстро содрал с него печать и вытащил дорогую шёлковую хорошо ему знакомую бумагу. Чёрные глаза судорожно забегали по строчкам, а сердце рухнуло в пятки. Губы Владомира уже приоткрылись, чтобы злостно выругаться, но вдруг в полной тишине коморки послышался шорох, заставивший его вздрогнуть… Пламя стоявшей на столе лучины колыхнулось, заиграв кривыми тенями на побледневшем лице Владомира. Молодой человек едва успел спрятать письмо за пазуху, но дверь закрыть не успел… да и смысл? Пламя лучины осветило фигуру, уже стоявшую в дверях коморки. Владомир был готов разреветься. – Лесьяр… Это и правда был Лесьяр. Растерянный от увиденного, он стоял в дверях и смотрел на Владомира круглыми как два блюдца глазами. – Влад? Что ты?.. Но не успел Лесьяр докончить свой вопрос, как Владомир с разбегу уже влетел в него, крепко-крепко обняв руками и ногами. – Лесьяр! Лесьяр! Какое счастье, что это ты! Я искал тебя! – проглотив комок в горле, заскулил он Лесьяру прямо в ухо, а затем отпрянул, вылупившись на того глазами, полными самых разных чувств, чем явно озадачил пуще прежнего. – О боги, Мирёныш, ты вернулся… – не скрывал удивления в своём голосе Лесьяр, обняв и похлопав Владомира по спине. – Как давно? Почему так рано?.. Как твоя матушка? И… что ты здесь забыл?.. Начав сползать под собственным весом вниз, Владомир разжал ноги и опустился на пол. – Сегодня!.. сегодня я вернулся… и с матушкой всё хорошо, ты был прав!.. – он неосознанно нащупал рукой письмо за пазухой, убеждаясь, что оно всё ещё там. – Но больше, пожалуйста, ничего не спрашивай! Я потом тебе всё-всё расскажу! – всё ещё криво улыбнулся Владомир, не сводя с Лесьяра глаз. Сейчас ему меньше всего хотелось думать о плохом. С непривычки столько тревожиться за две недели дурные мысли утомили его, и теперь он желал отложить их на потом, ведь стоило ему увидеть любимое лицо, как все тревоги тут же улеглись, а страхи рассеялись; он чувствовал, как от присутствия Лесьяра на его сердце потихоньку делалось теплее и радостнее, и не желал более глотать горькое лекарство, когда рядом был сладкий мёд. – Хорошо… – неуверенно согласился Лесьяр, очевидно читая по лбу Владомира, что у того приключилось что-то дурное, о чём он почему-то решил вдруг промолчать, – не буду спрашивать… – Я так скучал по тебе! – снова бросился его обнимать Владомир и уткнулся носом в изгиб шеи, жадно втянув носом воздух. Лесьяр крепко обнял его в ответ и погладил по плечу. – Сильно? – Очень, – ещё крепче обнял его Владомир. – Целыми днями только о тебе и думал, – словно большой кот он потёрся макушкой о щёку Лесьяра, прощупывая почву, и перешёл на шёпот, – думал, как возвращусь в общину и поцелую тебя. Владомир услышал, как Лесьяр ухмыльнулся. Ну а кто ж просил Лесьяра самого копать себе яму! Влад снова отпрянул и, поднявшись на носочки и обняв Лесьяра за щёки, сам притянул того к себе, чтобы потереться о его кончик носа своим. О, как он любил эти приятные мгновения перед поцелуем, когда сердце замирает, готовое выпрыгнуть к хрéновой бабушке из груди. Всё на свете забывается в этот миг! Теперь, когда с две недели назад Лесьяр сам, первым перешёл проведённую между ними более полугода назад черту, то намеренно или нет развязал Владомиру руки. Лесьяр слишком хорошо его знал, равно как и знал то, на что шёл, когда целовал Владомира. Пути назад теперь не было. На всём главном подворье они были совсем одни, и оно оказалось полностью в их распоряжении. От этой мысли делалось жарко, и Владомир тяжело вздохнул, заглядывая в большие серые глаза, в которых пляшущими искрами отражалось неровное пламя лучины. – А ты по мне скучал? Дыхание Лесьяра замерло; он медлил с ответом, будто дразня Владомира, в груди которого появилось приятное покалывание. – А ты как думаешь? – наконец выдохнул Лесьяр. – Думаю, очень. Лесьяр улыбнулся. – Мне без тебя вообще здесь тоскливо: день и ночь одна работа, да и только. Владомир тоже улыбнулся. Перебирая пальцами вьющиеся волосы, он почувствовал, как руки Лесьяра медленно ползли вверх по его спине, отчего та покрылась приятными мурашками. Они то приближались к губам друг друга, то отводили головы назад, и Владомир упивался разливающимся по его груди ярким жарким дразнящим чувством. Однако не в духе Владомира было долгое хождение вокруг да около. – Но раз я вернулся, то твоя работа подождёт? – сделал он шаг вперёд. – Или тебе ещё надо заняться той повозкой с золотом? Его губы шептали тихо-тихо, томно, теперь уже без намерения получить какой-либо ответ; ему было лишь бы что сказать, ведь в это мгновение он подошёл вплотную к Лесьяру, прижавшись своими бёдрами к его; одна его рука скользнула вниз по груди Лесьяра и начала развязывать кушак на его поясе. Но тут вдруг Лесьяр резко отпрянул, отведя голову чуть назад и в недоумении заглядывая в глаза Владомиру. – Что? Какой повозкой?.. Владомир сегодня явно его не на шутку озадачивал. – Ну которая там, во дворе, – снова стал тот притягивать к себе Лесьяра. – Ты разве не из-за неё здесь? – Нет… Я шёл наконец-то вернуть все накопившиеся в моей комнате книги в библиотеку, но на обратном пути случайно увидел, как ты карабкался по стене… я даже глазам не поверил: был уверен, что воротиться так рано ты не мог! А затем на третьем этаже распахнулись ставни и загорелся свет, и мне стало любопытно зачем ты туда пошёл… – Что? На третьем? Но я туда не подымался… Пальцы Владомира, уже развязавшие кушак Лесьяра, замерли; губы обоих, уже ставшие так близко, что на каждом слове слегка соприкасались друг с другом, так и не соприкоснулись – несмотря на близость их тел и лиц, весь настрой куда-то вдруг делся. Владомир и Лесьяр недоуменно уставились друг на друга. – А что, если?.. – начал было Владомир, но в тот же миг Лесьяр закрыл ему рот рукой, не дав договорить. Сверху, этажом выше, раздался шум. Не теряя времени, Лесьяр мигом затянул кушак на своём поясе, затушил лучину, выволок Владомира из коморки и, прикрыв дверь, в полной темноте потянул его прочь из приказных палат. Едва слышный звук шагов раздавался прямо над их головами. О, если бы Владомир случайно не проговорился о повозке, то кто-то мог бы стать свидетелем прелюбопытной сцены! Следуя прямо за Лесьяром и неотрывно глядя на его широкую спину, от этой мысли Владомир не сдержал глупой улыбки. Его сердце приятно стучало, когда они молча удирали сами не зная от кого. Чёрные глаза медленно привыкали к темноте, и потому Владомир не сразу сообразил, где они находятся. Но тут вдруг он заметил, что они шли по соседству с палатой, через приоткрытое окно которой Владомир и забрался внутрь, и он потянул Лесьяра за руку, указывая на выход. Лесьяр утвердительно кивнул, и они замерли, прислушиваясь. Однако вдруг с той стороны послышался звук шагов и показался свет, и им пришлось тише мышек проскользнуть в противоположном направлении, заперев за собой дверь. Затем, то и дело оборачиваясь на Владомира и следя, чтобы тот не отставал, Лесьяр быстро проследовал по лестнице вниз в подклеты. Но там же был тупик! В подклетах не было окон! А двери вели прямо во двор, где их можно было легко засечь. Владомир снова потянул Лесьяра за руку, останавливая от мысли лезть в подклет, но тот уверенно кивнул ему следовать за ним. Не раздумывая, Владомир последовал. Шаги снова слышались прямо над ними: кто-то спустился на второй этаж и дёрнул запертую Лесьяром дверь как раз в тот миг, когда они оба и оказались в тупике. Едва сдерживая смех, Владомир остановился. В подклете он не мог разглядеть ни зги и понимал положение Лесьяра только по его дыханию и шороху одежд… ну и ещё по крепко сжимавшей его запястье горячей руке. – Ну что, мы ещё успеем потрахаться до того, как нас обнаружат?.. – не удержался от шутки язык Владомира. В следующий миг он почувствовал, как Лесьяр приложил палец к его губам, призывая быть тише, и встал совсем вплотную к Владомиру. – Это будет зависеть от того, – быстро зашептал он прямо в ухо Владу, – насколько быстро мы оба кончим. Своим совершенно серьёзным голосом иногда Лесьяр настолько ловко умудрялся вводить Владомира в ступор, что тот не успевал сообразить, подъёбывают ли его. А пока Владомир соображал, Лесьяр сделал шаг назад. Послышалось, как он нагнулся к полу и стал рыскать по нему руками, а затем Владомир почувствовал, как в воздухе рассеялось заклятие. – Что ты делаешь? Выпрямившись, Лесьяр снова приложил палец к его губам. Они оба хорошо расслышали, как ускорились шаги этажом выше: этот человек уже как-то сумел отпереть запертую Лесьяром дверь. Тогда Лесьяр вновь нагнулся; раздался скрип досок и петель, после чего в маленьком подклете пахнуло сыростью и прохладой. Расслышав, как над их головами шаги двинулись к лестнице вниз, Лесьяр потянул Владомира за руку, одними губами прошептав: – Прыгай. Владомир спрыгнул, и за ним сразу же спрыгнул и Лесьяр, закрыв за собой дверцу и вновь наложив на неё заклятие, а затем в такой же кромешной тьме, к которой даже у самых зорких человеческих глаз не было ни шанса привыкнуть, потянул за собой Владомира за руку, петляя какими-то кривыми путями. Когда по ощущениям Владомира они уже прошли с полверсты, тот всё-таки не сдержал смеха. – Ладно я, а ты-то зачем убегаешь? Он снова услышал, как Лесьяр впереди него ухмыльнулся. – «Ладно я»? Ты чем там таким занимался, что тебе впору убегать? – но Владомир был верен своему нежеланию что-либо пока объяснять Лесьяру, и Лесьяр не стал ждать от него ответа, дав ответ за себя. – Если покажусь кому не надо на глаза, то мне поручат какую-нибудь работу… а я сегодня этого совсем не хочу. – Так тебя тоже отпустили? Прям правда дали выходной? – Вообще-то я должен был быть на задании, но с заказчиком не договорились по цене, поэтому всё отменилось в последний момент, и я остался не при делах. Проход стал вести куда-то вверх, а свод стал ниже настолько, что Владомиру пришлось согнуться в три погибели, и его покрытые синяками колени и рёбра заныли. – Тогда пойдём в деревню? Там обещались устроить праздник… Вдруг Лесьяр остановился. От неожиданности ударившись головой о его спину, Владомир тоже остановился и услышал, как тот стал стучать кулаком над их головами до тех пор, пока не наткнулся на глухой звук. Снова использовав заклятие, он поднял деревянную крышку у себя над головой. После длительного нахождения в кромешной тьме даже лунный свет показался Владомиру ужасно ярким. Высунув голову на свежий воздух, он стал оглядываться по сторонам. Его уши тут же оглушило множество лесных звуков, а густой ночной воздух заставил несколько раз подряд чихнуть. – Идёшь? – улыбнулся ему Лесьяр, протягивая руку, которую Владомир тут же взял и поднялся наверх. – А где мы? – В Заветном лесу, – отвечал Лесьяр, а затем начал устанавливать деревянную крышку на её место и прикрывать её мхом и иголками. – И зачем сюда ведёт этот лаз? – наблюдая за Лесьяром, полюбопытствовал Владомир. – Для обряда становления. – И как лаз с ним связан? Он какой-то особенный? Лесьяр замотал головой, отряхивая запачканные руки. – Нет. Сам по себе лаз – это просто лаз, – он потянул Владомира за рукав, и они быстро пошли прочь от того места, откуда вылезли. – Он используется при обряде становления, чтобы сделать лес для него пригодным. Но как именно Заветный лес становится пригодным для обряда становления – я не знаю. У каждой общины свои хитрости, и даже не все наши старейшины осведомлены, как это здесь проходит, я уж и подавно. Хотя, предполагаю, сюда приносят какой-нибудь волшебный предмет или используют заклятие, к тому же отсюда удобно следить за ходом дела и если что вдруг пойдёт не так, то незаметно прийти на помощь. Ты бы тоже тут побывал, если бы пожелал стать заклинателем, но тогда бы я не должен был тебе этого говорить, – сказал Лесьяр, снова усмехнувшись. – Так что держи в секрете это место. Владомир потупил взгляд и на некоторое время замолчал, уставившись на пальцы Лесьяра, крепко державшие его за край рукава рубахи. – А что… если я решу стать заклинателем? Лесьяр резко остановился. Обернувшись, он удивлённо на уставился на Владомира, очевидно не веря своим ушам и гадая, шутит ли тот. Они уже почти вышли на опушку, и до их ушей долетали отдалённые звуки людских голосов, но они всё ещё стояли достаточно далеко в лесу, чтобы быть увиденными. – Чего это ты вдруг? – спросил Лесьяр, но Владомир ничего не ответил, молча уставившись на него. – Ты никогда не хотел им быть… – Лесьяр ещё помолчал, ожидая ответа. – Это как-то связано с твоей поездкой домой? Неужели твой отчим передумал и хочет теперь заставить тебя заниматься заклинательством? – но и на этот раз Владомир был нем как рыба; почему-то сейчас ему хотелось молча глядеть на Лесьяра, пытавшегося угадать его мысли, просто глядеть и чувствовать, как по груди расползалось тепло. Не слыша ответа от Владомира, Лесьяр поджал губы. – Мирёныш, в мире столько разных занятий! Если уж выбирать что-то, то не слушай никого и выбирай занятие себе по душе, – он подошёл к Владомиру и взялся за его предплечья, чуть наклоня голову и заглядывая в глаза. – Мне бы не хотелось видеть, как ты мучаешь себя тем, что тебе чуждо… Если хочешь, я могу пойти договориться с главами, чтобы они не принуждали тебя к обучению. Пусть твой отчим и платит им деньги за твоё содержание, но всегда найдётся иной способ повлиять на их мнение… У Владомира защемило сердце. Это были очень тёплые слова. Между ним с Лесьяром не то, чтоб было много серьёзных разговоров, особенно с тех пор, как Владомир перестал быть ходячей неприятностью. И потому сейчас, слыша слова Лесьяра, Владомир не знал каким богам молиться, чтобы отблагодарить за существование такого прекрасного человека в его жизни. Видя его слепое желание несмотря ни на что быть на стороне Владомира, сам Владомир уже больше ни о чём не тревожился. Он обнял Лесьяра за шею. – Но, если я всё-таки решу стать заклинателем, ты будешь меня обучать? – зашептал Владомир так тихо, будто тут кто-то кроме Лесьяра мог расслышать его слова, а затем наконец-то поцеловал в губы. Однако после такой длинной серьёзной речи Лесьяр не был настроен целоваться, и потому Владомиру пришлось отпрянуть. Он увидел, как Лесьяр, нахмурив брови, задумчиво поглядел на него. – Давай-ка рассказывай, что у тебя произошло, а то я начинаю думать, что ты со мной попросту заигрываешь. Глупая улыбка засияла на лице Владомира. – Расскажу, расскажу, – пропел он, убрав руки с шеи Лесьяра и потянув его за локоть. – Я же обещал, но только позже, а сейчас не желаю ни о чём думать! Одно нынче лучше двух завтра! Пойдём! – Ну ладно, позже так позже… – выдохнул Лесьяр. – Тоже не хочу сегодня ни о чём думать. Но ловлю тебя на слове! – однако всё же добавил он, указывая на Владомира пальцем. Когда вместе они вышли из Заветного леса, влились в толпу и направились в сторону деревни, откуда уже вовсю доносился оживлённый шум праздничного гулянья, в груди Владомира окончательно воцарился мир и покой. Его внутренний голос замолк. Отчим, матушка, отъезд из общины – все тревоги позабылись, и никакая чуйка в печёнках более не предрекала Владомиру беды по одной простой причине: теперь рука об руку с ним шагал Лесьяр.