Сказка о жаровом змее

И на этот день, и на следующий Владомир проявил невиданную для себя выдержку, выбрав решать дела насущные, а не, поддавшись чувствам, крутиться вокруг Лесьяра. Поэтому, когда Лесьяр очнулся, рядом с ним были только Дарьяна и Дарён. Даже когда он набрался сил встать и поесть, рядом с ним был кто угодно из тех немногих, кому дозволялось знать о его пребывании в этих стенах в одушевленном виде, но не Владомир. И когда наконец Лесьяра в ночи сопроводили всё в те же палаты Стрелицкого дворца, в которых давеча допрашивали и в которых всё так же за спиной царицы он увидел Владомира, тот не бросился к нему, а, пока шло обсуждение, остался стоять на своём месте, лишь сведя руки за спиной и молча сверля глазами багряно красный синяк на покрытой бледными веснушками шее. Какая муха укусила Владомира? Да кто б знал! Однако собрания шли за собраниями, а Владомир и правда от дел не отлынивал, отложив в сторону свои сердечные переживания, и вне дел Лесьяру довелось того едва ли краем глаза видеть. Вечером следующего дня после казни, когда все вопросы в Стрелицкой общине были улажены, Владомир с Дарьяной и Дарёном засобирались обратно в Зеленоборскую общину. За время своего отсутствия в общине писем оттуда Владомир сжёг штук семь (и это только те, что Лесьяру довелось видеть воочию), ни на одно так и не ответив. Ждал ли за всё случившееся его, без году неделя старейшину, выговор – гадать не приходилось, тем более что отъезд он откладывал до последнего. Однако несмотря на близость расставания Владомир Лесьяру более не докучал и, к удивлению, наоборот, держался несколько отстранённо даже тогда, когда они прощались: пока под недовольные возгласы и вздохи чем-то явно раздосадованной Дарьяны Дарён обнимал Лесьяра и под предлогом «посидеть на дорожку» никак не мог напоследок с тем наговориться, Владомир просто стоял рядом и едва ли слово вставлял в разговор. Владомира и правда будто подменили… по крайней мере так думалось Лесьяру. Как и в тот день, когда он держал лицо перед Емельяном, у него словно бы вдруг отыскались силы усмирить свой пыл, и так же, как и в тот день, в глубине души это немало изумляло Лесьяра, озадачивало. Тревожило. Не замечая ломоты в костях, мужчина медленно встал и подошёл к окну. Из окна высокого терема открывался вид на двор и подъездную дорогу. Некоторое время Лесьяр глядел на то, как молодой конюх тщетно седлал Яшму, не желавшего никак стоять смирно и тянущего свой рот к мешочку с морковкой, привязанному к поясу конюха, глядел на о чём-то болтавших Дарьяну и Дарёна, уже сидевших верхом на своих конях, и думал о том, как всё это в поведении Владомира было странно. Как это пугало. Как было не ясно чьих именно рук это было делом: то ли самого Владомира, то ли жарова змея, до сих пор сводящего того с ума в попытке сожрать убитую горем душу. Ведь если Владомир всё это время знал о том, что тот Лесьяр, которого он помнил, был мёртв, знал, что этот Лесьяр – лишь жаров змей, лишь оболочка, сотканная из желаний и воспоминаний самого Владомира, то почему колдовство не рассеивалось? Почему жаров змей, эта пугливая нежить, не убегал, если для его изгнания как раз и нужно, чтобы жертва была в достаточно здравом уме дабы осознать, что перед нею нежить, а не живой человек?.. Всё ещё не отходя от окна и наблюдая, как конюх наконец-то закрепил седло на Яшме, разорвавшем мешочек с морковью и теперь довольно её поедающим, Лесьяр неосознанно начал заламывать себе руки, и даже звонкое щёлканье собственных суставов в этом сотворённых колдовством нежити теле заставило его сердце неприятно сжаться. Лесьяр замер. – Неужто твой рассудок на самом деле уже бесповоротно помутился? – пробубнил он себе под нос. – Скорей бы ты уехал. Скорей бы… Из задумчивости Лесьяра вдруг вытащил быстрый звонкий стук каблуков по ту сторону двери. Лесьяр вздрогнул. Конечно, он сразу узнал этот звук, но вопреки собственным суждениям тупо уставился на дверь: предпринимать что-либо ни сил, ни желания у него не было. В тот же миг дверь распахнулась и так же быстро захлопнулась. Стук каблуков смолк прямо перед его носом. Большие ладони потянулись к его бескровному лицу, а мягкие горячие до боли знакомые губы прижались к его губам. И мир вокруг будто бы замер. Голова опустела, мысли улетучились. Немного погодя с тяжёлым вздохом, явно нехотя губы медленно оторвались от его губ, чёрные глаза открылись, и два человека встретились взглядами. Словно пытаясь что-то прочитать по глазам Лесьяра, взгляд Владомира забегал от одного серого глаза к другому, пока его большие пальцы гладили Лесьяру щёки, возвращая тем здоровый цвет. – Спасибо, что согласился остаться. Дождись меня, я ненадолго, –попросил Владомир, потершись кончиком своего носа о нос Лесьяра, и затем ещё раз очень нежно поцеловал в губы. Снова нехотя оторвавшись от них, он добавил полушёпотом. – И ещё. Я хотел всё это время сказать тебе… Ты же помнишь тот день, когда случился пожар? Мы тогда так и не закончили наш разговор… И знаешь… с тех пор ничего не поменялось. Несмотря на то, как ты бываешь ко мне холоден, как делаешь вид, что чужд мне… – Прости меня. Брови Владомира дугами взлетели вверх, а затем сошлись домиком над его переносицей. – Не извиняйся… – Правда, прости, – оборвал его Лесьяр снова, поджав губы. – Не держи на меня зла. – Лесьяр, давай оставим это в прошлом. Оно ушло, кануло в лету… и я безумно рад, что теперь всё разрешилось! Пусть и совсем не тем образом, каким бы мне хотелось, однако я… я совсем не о том хотел сказать тебе! Гораздо важнее, что что тогда, что до сих пор, я… я… Владомир вдруг окончательно запнулся и, не находя слов, прикусил язык, после чего улыбнулся так, как улыбался только Лесьяру. Со своей очаровательной улыбкой, растянувшейся от одного уха до другого, сияя как масленый блин, он снова стал похож на самого себя. Но в том-то и дело, что только «похож». Несмотря на улыбку взгляд его горящих чёрных глаз был тяжёл и твёрд, и лишь сам Владомир знал, что виною тому было его уже начавшее ныть от тоски сердце. А ведь он ещё даже за порог не вышел! Не выпуская из ладоней лицо Лесьяра, Владомир нагнулся и аккуратно прижался ухом к его груди. Сердце билось. Неровно, тихо, но оно билось. Билось вопреки пронзенной стрелой груди. Просто потому, что этого хотел Владомир. Просто потому, что однажды его собственное сердце выбрало этого человека и теперь ни за какие коврижки не желало отпускать, намертво привязав душу Лесьяра к жарову змею. Оттого его сердце и болело, оттого оно и рвалось дикой птицею в его груди вразрез с этим тихим неровным биением… Выпрямившись обратно, Владомир тяжело вздохнул. Он всё ещё улыбался, однако теперь кончики его губ то и дело уползали вниз. Молодой человек мялся, не желая говорить последние слова, не желая прощаться даже на время. И всё же теперь, когда он вытянул из Лесьяра заветное обещание, пришла пора возвращаться к работе, благодаря которой у него это, собственно, в итоге и вышло. Потому, крепко обняв стоящего перед ним столбом мужчину – так крепко, как только смог, – Владомир прошептал несколько слов прямо тому в ухо. Поцеловав на прощание покрасневшую ушную раковину, он разомкнул объятия и быстро, не оборачиваясь, вышел, потому что если бы задержался ещё хоть на миг, то не нашёл бы в себе сил уйти. А в ухе Лесьяра на долю мгновения задержалось его горячее дыхание и тихо прошёптанные бархатным низким голосом три слова, три таких же слова, которые он когда-то уже не раз слышал, которые хорошо знал, но которые будто в первый раз выбили его из колеи: – Я тебя люблю. Воцарилась тишина. Закатное солнце успело спрятаться за тучи, и только ветер посвистывал в трубах, приглушая собой удаляющийся со двора цокот копыт. Некоторое время Лесьяр простоял на одном месте, тупо глядя на дверь и прислушиваясь к цокоту за окном до тех пор, пока он не смолк. Затем подушечки пальцев мужчины дотронулись до собственных губ, и он почувствовал, как едва заметная паутинка заклятия расползлась по ним и осела где-то в его груди. Туча мыслей яростным роем вернулась в его тяжёлую от событий всех последних дней голову. Всё это время Лесьяр так стремился отвязаться от Владомира, так желал в страхе свести того с ума любыми ухищрениями заставить держаться от себя подальше, что сейчас, когда наконец-то это свершилось, он вдруг ощутил себя у разбитого корыта. То, чего он так страшился, на самом деле уже давно произошло. Вытянув руку в сторону, Лесьяр призвал свой меч. Ощутив холодную рукоять в своей ладони, он поднял меч перед собою лезвием вниз, а затем, надавив на вырезанный на серебре рукояти орех и прочитав про себя колдовство, заставил меч заискрить: рукоять меча раскрылась, и из отверстия мужчина извлёк сложенный пожелтевший лист бумаги. Меч рассеялся. Лесьяр развернул лист, один край которого судя по неровности его явно говорил о том, что тот был впопыхах откуда-то вырван, и стал читать по себя. Он прочитал раз, он прочитал два. Лесьяр и без перечитывая помнил написанное назубок, однако тревога заставляла его думать над тем, что якобы он-де что-то да запомнил не так. Но всё было так, как он помнил. Слово в слово. Все три вопроса. Все три вопроса, заданные волшебной книге, ни один ответ на которые не оказался верен. От усталости Лесьяр стоял, прислонившись плечом о стену. Тихие удары собственной головы о стену, к сожалению, тоже никакую разумную мысль туда не вдолбили. А жаль. Вздохнув, молодой человек резко смял листок в своих ладонях. Он подумал о том, какую яму собственноручно выкопал Владомиру тем, что позволил остаться подле себя. Он подумал о том, какую яму выкопал сам себе, оставшись в свою очередь рядом с ним. Ошибка за ошибкой, ошибка за ошибкой… Маленькое колдовство – и вот листок в миг сгорел дотла. Сероватый пепел растворился в воздухе, не оставив после себя ничего кроме запаха жжёной бумаги. Всё зря. Всё было зря. Однако сделанного уже не воротишь. Покусывая губы, Лесьяр быстрым шагом подошёл к двери и трижды постучал. – Лесьяр Нечаец просит личной встречи с царицей. * Замысловатые узоры из сини и золота украшали своды широкой приёмной. Вниз по своду узор из плоского превращался в объёмный, вырезанный прямо в стенах по камню, пока не упирался в устланный коврами пол, в котором тут же утонули ноги Лесьяра, стоило только им переступить через порог приёмной. Царица сидела одна. Несколько дней работы без продыху, казалось, ничуть на ней не сказались: как и всегда она выглядело непоколебимо величаво, и даже для личной встречи в столь поздний час на её нарядных царских одеждах не было ни единой складочки. Когда дверь за Лесьяром закрылась, она оторвалась от чтения бумаг за своим столом и, отложив их в сторону, переплела свои длинные унизанные перстнями пальцы, готовая слушать. Лесьяр поклонился. В который раз он про себя подивился, что такой взвешенный человек как царица решился работать с Владомиром. Наверняка тому были причины, и Лесьяр уже догадывался какие. И нет, не в желании подружиться с Зеленоборской общиной было дело, и не в стремлении обрести в Лихолесском царстве своего соглядатая, и даже не в делах государственных… – Лесьяр Нечаец желал встречи со мною, – оборвала царица его мысли, – и раз встречу он пожелал личную, то я и эту его просьбу готова выполнить. – Благодарю царицу за оказанное доверие, – поднял голову Лесьяр. – Ты желал мне что-то сообщить? – Верно. Сведения. По крайней мере те, которыми могу поделиться. О Емельяне. И о змеином колдовстве. Всё, о чём молчал до сих пор и о чём если и желал упомянуть, то только лично, без чужих ушей, – Лесьяр наблюдал, как глаза царицы чуть сощурились на последних его словах. – Однако взамен за эти сведения мне нужно, чтобы царица дала мне слово исполнить ещё одну мою просьбу. – Это будет зависеть от того, насколько твои сведения окажутся полезны и правдивы. И от самой просьбы, конечно. – Царица вправе решать, как ей угодно. Однако я прекрасно понимаю, что царице хотелось бы знать о змеином колдовстве то, что знаю я, ведь за этим она и сносила моё присутствие в этих стенах как бы дорого её имени это ни обходилось, – чуть склонив голову в сторону, царица задумалась над его словами, но Лесьяр, который, казалось бы, ждал ответа, вдруг сам же и прервал её размышления. – Когда я ещё был учеником Зеленоборской общины, меня всегда удивляло, как много внимания Стрелицкая община уделяет изучению змеиного колдовства. Как человеку, которому волею судьбы поручили разобраться с железным орехом, мне было неоткуда взять сведений о сей волшебной вещице, кроме как пользоваться написанными царицыной рукой книгами. Вернее даже не книгами, а так, переписанными отрывками, кои каким-то чудом занесло в библиотеку Зеленоборской общины. Знания царицы поразительны. Мне всегда казалось невероятным откуда они взялись и какою ценой достались, – Лесьяр ненадолго замолк, оценивая уместность собственных слов. Лишь недавно, когда Владомир оговорился, что именно царица остановила змеиное колдовство, несколькими днями ранее напавшее на него, Лесьяру вдруг подумалось, что он до сих пор понапрасну не вспоминал об имени царицы. – Читая вырезки из книг царицы, внизу добрые люди подписывали источник: «из такой-то книги Переславы Стрелицкой, старшей дочери милостивого государя главы Стрелицкой общины Остромира Стрелицкого». Отец царицы был не менее выдающимся человеком: при нём Стрелицкая община подписала мир с Белгородом, с которым до того грызлась за влияние в этих землях; при нём Стрелицкая община расцвела и обрела то высокое положение, которое царица, взяв в мужья царя, взялась успешно поддерживать и преумножать. И всё вроде бы в этой истории прекрасно, и нитками-то шито золотыми, а не белыми, – взглядом Лесьяр обвёл приёмную, продолжая рассуждать вслух. – Однако так же, как и под этими крытыми синью с золотом узорами прячется обычный мягкий известняк, так и в истории Стрелицкой общины, – Лесьяр посмотрел царице прямо в глаза, – запрятаны подводные камни, о которых говорить вслух не принято. Разве не так? – О каких же подводных камнях речь? – О младшей сестре царицы. И о царице нави милостивой государыне правительнице Остромире Остромировне. И о том, что они обе – это один и тот же человек, – при словах Лесьяра грустная усмешка искривила губы царицы, но мужчину она не прерывала, пока он продолжал рассказывать о том, что знал. – Попав в навь и пробыв там более трёх лет, не догадаться было трудно – столько слухов в её землях о ней до сих пор ходит. Рассказывают, красоты она была неписаной: кожа как снег белая, глаза как небо синие, волосы её были золотыми, груди полными, губы алыми, щёки румяными. И отец царицы так уж боялся за неё, что в свет не дозволял и носу казывать, оттого она тридцать лет тому назад и сбежала из дому. Да не просто сбежала, не абы куда. Тайно от семьи она вышла замуж. За Змея. Конечно все было решили, что царевну выкрали, однако же когда царица, – Лесьяр указал на неё ладонью, – самолично явилась в навь, то нашла там младшую сестру царствующей подле своего супруга в мире и согласии. И с тех пор даже после смерти родителя царице не давало это покоя, ведь поступок её сестры был… крайне неразумен. – Верно, – удивительно спокойно царица снесла упрёк в сторону своей единокоровной сестры, – моя сестра поступила крайне глупо, и с моей стороны будет крайне глупо это отрицать, а уподобляться сестре я не желаю. Она никогда не отличалась тягой к заклинательскому делу, а потому по сути ничего не знала о нави, но вдруг вышла замуж за того, кто оттуда родом, отчего и последствий поступка не понимала. В итоге её брак принёс ей одни несчастья. И её муженьку тоже. – Однако первоначально с его стороны это был продуманный, дальновидный поступок. Зная, что в нави приближается смута, Змей выбрал себе жену из яви с заклинательскими корнями. Женившись на ней, вместе с браком он нашёл и способ несоизмеримо увеличить свои силы, ведь само по себе змеиное колдовство непостоянно и капризно. А, вступая в брак с человеком из яви, Змею даруется возможность за счёт жены подчинить колдовство себе и кратно увеличить силы. В свою очередь и сестра царицы, вступив в этот брак, получила от Змея и способности, и царство, и живую и мёртвую воду, и власть, и богатство, и всё прочее причитающееся – всего не перечесть. Потому не думаю, что она была так уж и несчастна в браке. Худого слова о её царствовании я не слышал. – Она не понимала, что это был не брак. Это была кровная сделка. Когда в вино капают две капли крови и каждый из брачующихся делает глоток, в нави это означает заключение сделки путём колдовства. Колдовство, основанное на крови, – самое крепкое. Оттуда и к нам в явь перекочевал этот в целом-то бессмысленный свадебный обряд. Моя сестра выпила крови Змея. Теперь не только его силы, но и его жизнь зависела от неё, и Змей оберегал её, как зеницу ока, он давал ей все блага на свете. Пожелай она – и весь мир оказался бы у её ног. Однако одного он ей дать никак не мог – семьи. По молодости ей это было и не важно, однако затем она поняла, в какую клетку себя заперла: между Змеем и живой девицей детей быть не может. Но спохватываться было уже поздно, и потому однажды в чувствах она попросила меня её выкрасть. Мне пришлось изучать всех змеев от самых маленьких и безобидных до тех, что именуют себя с большой буквы и вызывают ужас одним своим присутствием. – И стоило царице попробовать выкрасть сестру, как в нави началась смута, переросшая в войну. – Тут ты, Лесьяр Нечаец, ошибаешься. Меня в то время даже в нави не было. – Отчего же тогда Змей вдруг ослаб? Отчего же в нави началась война? – Я этого не знаю. Вероятно, Змей не доглядел за моей младшей сестрой. – Царица совсем недавно говорила, что существуют Змеи, владеющие змеиным колдовством, и Змеи, которым не посчастливилось его унаследовать. Однако царице стоило бы уточнить, что тридцать лет назад события сложились так, что в нави долгое время не рождались Змеи с силами. Навь полнилась Змеями, и все были без способностей к змеиному колдовству. Кроме одного. Того самого, за которого вышла сестра царицы. И если многими годами ранее, когда в нави проживало множество самых разных Змеев, навь делилась на такое же множество царств: они дружили друг с другом, воевали, торговали, – то теперь же власть сосредоточилась в руках одного Змея, что, естественно, привело к недовольству и вылилось в смуту. Однако кто и как сумел прогнать Змея, если его сила заключалась в жене, которую он всеми силами оберегал? Сколько бы злопыхателей ни было, дотронуться хоть пальцем до жены Змея никто бы не сумел. И возможность приблизиться к ней имели слишком немногие, чтобы я вот так вот взял и поверил, что царица, сидящая передом мной, в своё время не приложила к этому свою руку. – Как я и сказала, моя сестра попросила меня помочь ей бежать. Однако коль скоро она попросила, так же скоро и передумала. Пусть и не была она семи пядей во лбу, но тут большого ума не надобилось, чтобы вовремя понять, чем обернётся попытка тайно бежать. Она осознала, какая ноша лежит у неё на плечах. Как бы сильно ни хотелось ей вернуться в родной дом, как бы сильно ни хотелось ей обрести семью, до неё дошло, что кровная связь с мужем-Змеем нерушима. Да и, сам говоришь, не одна я имела полномочия быть подле сестры без присмотра Змея. Мало ли у него было недоброжелателей, кто мог подкупить её приближённых? – Но даже так никто бы не смог её убить. Даже пальцем тронуть. Кровная сделка со Змеем буквально означает её неуязвимость. И только иной кровный родственник способен оказать влияние на кровную сделку. – Лесьяр Нечаец, я тебя не уговариваю – ты волен оставаться при своём мнении. Я же в свою очередь пришла к одному простому выводу: Змей по какой-то причине сам решил избавиться от этой дурочки, – лицо царицы было мрачно: слово «Змей» она выговаривала как сквозь зубы – до того он ей был противен, а о сестре говорила, непременно надменно попрекая её за глупость. – Моя сестра четыре года состояла в браке с этой нежитью. По этой причине, Лесьяр Нечаец, тебе придётся очень постараться, чтобы я сочла твои познания в змеином колдовстве достаточно весомыми. – Тем не менее я уверен, что мои знания и умения всё ещё могут быть полезны царице. – Отчего ты так уверен? – Оттого, что в моих руках были летописи, гласившие, что незадолго до свержения Змея и смерти сестры царицы в нави был праздник, на который в числе прочих гостей был приглашён известный в то время в нави песенник с златокрылым соколом на плече. И спел он Змею три песни. Первую о прошлом, вторую о настоящем, а третью – о будущем, – допеть не успел. Она настолько не понравилась Змею, что, не дослушав окончания, он велел песенника казнить. – «…А то первая пелася – та про прошлое, А то вторая пелася – та про нынешнее, А сейчас поётся – всё о будущем…» – Именно. И поговаривают, что третья песня как раз и пелась о грядущем свержении Змея. А раз златокрылый сокол ещё жив, значит, вероятно, и песенник тоже. И раз он жив и имеет доступ к знаниям, то он может дать царице ответы, которые она бы пожелала. Это первое. – Что же второе? – Я и сам змей. В неверии царица уставилась на Лесьяра. – Разве царевна, снимая меня с петли, не передала царице о том, что при повешении никакого колдовства для сохранения собственной жизни я не использовал? Мне оно и не нужно. Я мёртв. С меня не убудет от обычного повешения. – И что же ты за Змей? Змеем можно только родиться, им невозможно стать. Недавно ты утверждал, что не заключал сделки ни с одним Змеем. Ты соврал? – Нет, я сказал правду. Ни с каким Змеем я сделок не заключал за исключением разве что того, что три года прослужил в войске одного Змея. Однако тот был как раз без способностей, да и договор наш был лишь на словах, а не на крови. Тем более с кем же мне заключать кровную сделку, ежели Змеев со способностями к колдовству до сих пор не уродилось, а местоположение зятя царицы остаётся для меня загадкой? – Тогда как ты обрёл силу? – Как я и говорил, я готов поделиться с царицей тем, чем могу и что знаю наверняка, включая то, как я обрёл силу и как я с ней управляюсь при том, что по сравнению с известным всем змеиным колдовством я не нуждаюсь ни в жене, ни в иных видах поддержания собственных сил. Однако, как я уже сказал ранее, я хочу взамен попросить царицу об одолжении. Царица задумалась. Ей в каком-то смысле нравился Лесьяр: они были во многом похожи своей холодной головой, и ей бы хотелось оставить этого человека при себе. – Чего же ты хочешь? Заложив руки за спину, Лесьяр стоял перед царицею во весь свой высокий рост. Ни одна мышца на его лице не дёрнулась, ни одна пола его одежд не шелохнулась, а взгляд был твёрд и прям. И только сам Лесьяр чувствовал, как несмотря на холодный рассудок до сих пор полыхали его без спросу зацелованные губы. – Раз уж всё это время я и являлся причиною того, зачем царица приняла решение сотрудничать с таким вспыльчивым и своенравным человеком, как Владомир, то прошу царицу разорвать, – сделал Лесьяр ударение на этом слове, – своё сотрудничество с Владомиром и более никогда не вовлекать того в свои государственные и личные дела. ОТ АВТОРА: Немножко новостей. Жизнь сложилась так, что я поменяла работу, и, если честно, я до сих пор охереваю от неё. Адаптация проходит… тяжеловато. Нет, нет, работа-то не плохая, просто я такой человек, что любые изменения в своей жизни (даже позитивные) перевариваю с трудом. Потому последнее время я как выжатый лимон. Добавьте к этому все происходящие в мире события и авитаминоз, из-за которого иммунитет сдался и теперь моим голосом можно озвучивать фильмы ужасов, и вы получите ответ на вопрос почему главы выходят так редко. Ах да, ещё совсем скоро окончание первого тома, и я очень стараюсь поставить точку во всех событиях, которые в первом томе надо довести до ума. Как и когда-то давно обещала, я постараюсь уложить историю в два тома, пусть даже с моей любовью к растягиванию сюжета до бесконечности это и будет не легко. Поэтому спасибо за терпение всем, кто ждёт выхода новых глав. Берегите себя :)