Дороги, которые нас выбирают

Автор приносит извинения за нерасторопность и патологическую лень и выражает робкую надежду, что кто-то из читателей ещё помнит краткое содержание предыдущих серий. Надел он шляпу старика, — Чуть-чуть пониже крыш. — Хоть ты и выше головы, А первая слетишь! И стариков он плащ надел, — Хвосты да лоскуты. Видать, его владелец гнал Советы суеты! Влез в стариковы он штаны. — Ну, дед, шутить здоров! Клянусь душой, что не штаны На мне, а тень штанов! Влез в стариковы он чулки. — Признайся, пилигрим, Что деды-прадеды твои В них шли в Иерусалим! Два башмака надел: один — Чуть жив, другой — дыряв. — «Одежда делает господ». Готов. Неплох я - граф Баллада о Робин Гуде Отряд «полосатых» занял под резиденцию старый, уже начавший разрушаться дом на окраине Вызимы. Арсия немного покрутилась вокруг, высматривая возможные подступы и, наконец, остановила свой выбор на том, что ей и советовал заказчик – небольшое, крупному мужчине не пролезть, отверстие у самой земли, не забранное решёткой. Страшновато было лезть прямо в логово «королевского пса», но отступать-то от заказа всё уже поздно. Сама собой вспомнилась молитва к Мелителе. И богиня услышала – никого не было вокруг, осталось только продраться сквозь кустистые заросли крапивы да протиснуться в узкое отверстие. Девушка встала на четвереньки и осторожно просунула внутрь голову. «Ой, — вдруг испугалась Арсия, когда верхняя часть её тела уже была в доме, — Вот как сейчас застряну... Смеху – то будет». Только ей сейчас было не смешно. Она покрутила бёдрами, и Мелитэле опять помогла – зад вписался идеально. Ну, почти. В подвале попахивало гнилью, сыростью и каким-то старьём. На лестнице охраны не было. Правильно. Кто ж полезет как гуль из подвала среди бела дня? Никто. И в коридоре никого не оказалось. Никого не было в переходах, на втором этаже, перед широкой дубовой дверью, за которой находился капитанский кабинет (о расположении которого её также осведомил заказчик), словно дом уснул, а то и вымер. Тут уж Арсия призадумалась – не может быть, чтобы «полосатые» так расслабились... Тихонько постанывали ступеньки, пахло пылью, сквозь щелястые ставни сочился украдкой солнечный свет, копьями света ложась на затоптанный пол. Девушка проскользнула меж створок и легко, почти бесшумно заметалась по кабинету. Вдруг в коридоре что-то заскрипело, затрещало. У Арсии чуть ноги не подкосились, но когда она выглянула за дверь, опять никого не было... Работаем дальше. Наскоро, скорее, для очистки совести, она обшарила полки, выдвинула ящики стола, исследовала шкаф, взялась проверять на наличие тайников стены. За старым пыльным портретом, с которого строго смотрел на взломщицу неизвестный и на редкость лопоухий вельможа, обнаружился тайник, в котором, увы, были лишь орены. Честно растолкав их по карманам, наёмница перешла к исследованию пола. Торопливо выстукивая старые доски, она тревожно прислушивалась – старый дом издавал множество звуков – что-то шуршало, скрипело, потрескивало. С первого этажа глухо доносились голоса и топот. Но вот наёмница поддела ножом нужную половицу. Девушка сунула руку в отверстие, почувствовала свёрток бумаг, но обрадоваться не успела. Позади раздался тихий насмешливый голос: — Надо же! Нашла. Скрипнула потайная дверца. Наёмница отскочила в угол, сжимая в руке в руке нож и уже понимая, что оказалась в ловушке. Трое «синеполосатых» отрезали единственный путь отступления. Один из них, судя по описанию, и был Верноном Роше. Роше, который по единому слову своего короля был готов мать родную продать и половину Темерии на шибеницу отправить. «Пропадать так, пропадать» — решила Арсия, метнула нож и попыталась прорваться к двери. Сталь скрипнула, плотно вонзившись в резную спинку кресла. Солдат с обидной легкостью остановил её на полпути, одной рукой перехватив за талию, другой схватив руку, недавно сжимающую нож. — Неплохо, очень неплохо. Но зачем? — усмехнулся Роше. Мол, ни к чему дёргаться, тебе уж всё одно теперь. Проклятый Михель Бронибор. Золото сулил, клялся, что Роше нет нынче в Вызиме. — Как звать тебя, красавица? — губы шпиона улыбались. Губы, но не глаза. У Арсии враз пересохло во рту. Влипла, так влипла. Имя спрашивает. Верно, чтоб на могилке написать. — Эй, дева, ты немая? — Ага. — Придурошна кака-то, — вынес заключительный диагноз второй солдат. У Арсии появился соблазн закатить глаза и пустить слюни. Так делала её знакомая нищенка с паперти Храма Вечного Огня. Но у той всегда при себе был кусочек мыла. Да и не поверят, так зачем позориться? Лучше уж достойно ... Умереть? Из-за чужих, проклятых Мелитэле, писем? К этому она была не готова. Наёмница молчала, упрямо опустив голову. — Ну, спрашивать зачнём? — второй солдат отложил арбалет и теперь разминал пальцы, словно перед дракой, — здеся говорить с ентой будете, али в подвал на спытки тащить? — Кто её нанял, мы знаем, — небрежно отмахнулся Роше, выдёргивая нож и опускаясь в древнее кресло, — а место разговора зависит от того, как скоро красавица согласится с нами сотрудничать. Арсия подняла голову, недоверчиво глядя на «полосатого». Ей, никому не известной наёмнице, предлагает сотрудничать командир элитного специального подразделения? Ловушка? Роше продолжал смотреть на неё. Он сощурил глаза, брови сошлись на переносице в раздумье. Внимательный, любопытный, опытный человек. Далеко ещё не почтенного возраста. Видевший в жизни достаточно, чтобы делать собственные выводы. Арсия взглянула в его карие глаза и откуда-то пришла уверенность, что этот человек способен на многое, но не на ложь и предательство. — Тебе понравилось, как я ловко и быстро нашла тайник? — Нет, — а вот теперь его глаза смеялись, — мне понравилось, как неуклюже ты лезла в отдушину. *** — Вот так мы с Верноном и познакомились. О последней фразе шпиона девушка, разумеется, умолчала. Арсия ступала осторожно по скользким камням, опасаясь снова оступиться и уж на этот раз вымокнуть окончательно. Юбки и так были мокрыми до бёдер, расшитые бисером туфельки, позаимствованные у Айелиль, размокли и соскальзывали с ног. — Зачем ты это рассказываешь, Wilvarin. Меня не интересует история ваших отношений. — Просто поговорить захотелось. Я вот давно хочу спросить, правда ли, что эльфы совсем не ревнуют? — Ревность, Wilvarin, это одно из проявлений собственнического инстинкта. А подобное присуще лишь Dh'oine. Настоящий Seidhe никогда не скажет «моя женщина». Только - «женщина, которую я люблю». Арсия обернулась, взгляды встретились, и какое-то время она не могла отвести глаз. Глупое сердце билось, словно она наперегонки бежала. Эльф вопросительно выгнул бровь – вроде и не сказал ничего. Может и действительно ничего не имел в виду. — Просто поговорить захотелось. — Нарушил Иорвет возникшее неловкое молчание, — я вот давно хочу спросить, ты зачем эту татуировку сделала? — он перевёл взгляд на её плечо под тонкой тканью. — Татуировку отряда убийц. — Сделала и сделала, — отвернулась наёмница, — стыдиться мне нечего. — Зачем пыталась стереть, если стыдиться нечего? — Она могла повредить моей конс... конспирации... — задрала она нос. — Понятно, зачем ты явилась в Верген. — Нет! Опять всё сначала! Сколько можно? Роше, идущий впереди с мечом в руке, обернулся, услышав её голос. Он часто оборачивался. Рядом с ним шлёпал по воде Геар, то и дело, принюхиваясь и скаля зубы. — Знаешь, Wilvarin, тем утром я хотел перерезать тебе горло. По спине пробежал холодок. Сквозняк, наверное. — И что тебя остановило? — Арсия сама поразилась спокойствию своего голоса. — Не знаю. Я подумал, ты похожа на Aelirenn. Девушка остановилась, отвела волосы от лица. Вот в чём всё дело. Аэлиренн. Всегда Аэлиренн. Ругнулась, увидев, сколько на руках грязи. На лице, наверное, столько же. Ну и что? Не она одна такая. Только детишки думают, что эльфы всегда чистенькие и красивенькие и в животе с голодухи у них не урчит... Арсия усмехнулась. Правду сказать, желудок у Seidhe оказался железным, вернее мог переварить и железо. Остальным членам маленького отряда солонина пошла не впрок. — Привал решили устроить? Устали языками чесать? — раздался язвительный голос темерца, успевшего уйти вперёд. – Холера, что баба, что эльф... – дальше только неразборчивое бормотание. Иорвет что-то прошипел по-эльфски. Арсия, молча, поспешила дальше. Вернон был в отвратительном настроении. Она пыталась с ним поговорить. Не получилось. И в душе поселилось неприятное, тягостное ощущение. Ощущение предательства... Правда, Вернон сам говорил в доме возле каэдвенкого лагеря, что она свободная женщина. Значит, никого она не предавала. Почему же чувствует себя последней дрянью? Сверху давил потолок, с обеих сторон подступала тьма. Боковые проходы, чёрными провалами зияющие в стенах, они норовили миновать как можно быстрее. Но пережить можно всё, можно перебороть себя и идти дальше. Была бы цель. — Продолжай свой рассказ, Wilvarin. — Зачем? — сердито спросила наёмница, — тебя же не интересует моя история. — Не интересует. Просто когда говоришь, тебе легче находиться в тёмном замкнутом пространстве. — У меня нет клаустрофобии. И никтофобии тоже нет. — Арсия поймала удивлённый взгляд и едва удержалась чтобы не показать язык. Кстати, она заметила, что эльф всё чаще поглядывает на её ноги, что облепили мокрые юбки. Арсия уже начала придумывать «провокационный» вопрос, когда Иорвет протянул ей кожаную флягу. — Самогон? — подозрительно осведомилась наёмница, нюхая содержимое. — Да разве я предложу женщине самогон? — хмыкнул эльф, — только чистый гномский спирт. Пей. Ноги промочила, будешь потом носом хлюпать. Остановившись, Арсия сделала глоток, откашлялась, отдышалась и сообщила: — Я не простываю. Ко мне никакая зараза не липнет. Я даже в чумном городе выжила. — Эй, Dh'oine, пить будешь? – окликнул эльф Роше. — Нет, — отрезал темерец, — пью я только с друзьями. Иорвет равнодушно пожал плечами: — Значит твоя судьба, темерец, пить, чокаясь с зеркалом. Арсия фыркнула и опустила голову, скрывая невольную улыбку. Всё равно рано или поздно они сцепятся уже по-настоящему, насмерть. И она даже не знала за кого больше бояться. Опыта, замешанного на жестокости и коварстве, обоим было не занимать. И сколько душ на совести только они сами и знали. Если помнили. Всё чаще наёмница задумывалась о прошлом Иоверта. Саския призналась ей, он никогда о прошлом не говорил, видно, слишком тёмное оно. Арсия отогнала ненужные мысли. Пусть тёмное. Нечего лезть в душу. — Я есть хочу, — пожаловалась Арсия, — только не солонины, избавь Мелитэле. Яблочек бы мочёных или огурчиков... Чем обедать будем? Крысами? — Я знаю пять способов приготовления крысы. — Серьёзно сказал Иорвет. — А я, — неожиданно подхватил Вернон, — когда мы в осаде сидели, мог крысу и сырой съесть. — Это пятый способ, Dh'oine... — разочарованно протянул эльф. — О, Мелитэле! Хватит! Прекратите оба. Меня уже затошнило. Но зато есть больше не хочется. Спасибо. — Вloede Dh'oine! Стой! – крикнул эльф «полосатому», опять ушедшему вперёд, — Здесь надо быть осторожным. — Сегодня я это слышу каждые полчаса, — огрызнулся «полосатый», но сменил хватку на мече. — Здесь надо быть особенно осторожным. Впереди что-то есть. Иорвет ускорил шаги, догоняя Роше. Пол в этом месте понижался, и целый водопад низвергался по источенным временем ступеням и пандусам. Внизу вода, шумя, закручивалась в водоворот посреди округлого помещения. Догнав спутников, Арсия выглянула из-за угла, рискуя скатиться вниз вместе с водой. Ничего рассмотреть она почти не успела – чёрная туша размером с хорошего быка, с рёвом появилась из темноты. Геар с рычанием бросился ему под ноги. Эльф и темерец, схватившись за оружие, бросились прямо к ... девушке. Столкнулись плечами, пытаясь заслонить, и с руганью отпрянули в разные стороны. — Назад, Арсия, не лезь. Потом, правда, всё пошло путём. Первая и единственная стрела, выпущенная эльфом, угодила прямиком в распахнутую пасть, Вернон опустил меч на спину существа, и во все стороны брызнула какая-то мерзость. Монстр хрипло крякнул и заковылял к тёмному проёму, не добрался, упал. Но сдохнуть изволил лишь через несколько минут, надеясь зацепить всё ещё нападающего пса когтистыми лапами. — Что это за напасть такая? — спросила Арсия, осторожно склоняясь над чудом. — Утковол... возможно. – Иорвет выдернул свою стрелу и, осмотрев, с ругательством отбросил. — Очень... внушительно, холера, – сплюнул Вернон, — а на деле – неуклюжая гора мяса. — Мало тебе одного утковола, — буркнул Иорвет, пересчитывая оставшиеся в колчане стрелы. — Сочувствую. Оставайся, дождись. Рядом бродит его самка. — Там, за углом, — махнула Арсия рукой, дёргая Иорвета за рукав, — я видела отсвет факелов. — По словам того вора, мы почти на месте, — заметил эльф. — Если он не наврал, — хмыкнул Роше. — А тебе так хочется, чтобы он наврал, Dh'oine? Видишь ли, Вернон Роше, иногда стоит доверять людям, особенно когда они под пыткой. Они оба замолчали и посмотрели на девушку. — Идём? – спросила наёмница. — Я вынужден внести в мой план коррективы, — негромко сказал Роше. — "Наш план", — ехидно заметил Иорвет. Арсии сразу всё это показалось подозрительным. Роше хмурился, отводил глаза, потом, словно в поисках поддержки, покосился на Иорвета, но тот демонстративно отвернулся. — Мы разделимся, – наконец выдавил темерец. — Я и этот хренов партизан пойдём дальше, а ты... ты, Арсия поднимешься наверх, в город. Будешь ждать там. — Вот оно что... Понятно. Сговорились, да? Ни-за-что! – отчеканила наёмница, вцепившись в юбку и приготовившись спорить, — Не уйду. У женщин тоже есть честь и обязательства перед друзьями. Для чего тогда нужны друзья, если они не помогут в тяжёлый час? — Ты не так поняла, – как-то на редкость беззаботно заметил Иорвет, — это ответственное задание. Ни мне, ни Вернону Роше на поверхность не выйти. Его разыскивает Хенсельт, меня ... — Помолчи! Я поняла кем вы меня считаете. «Юбкой». Девчонкой, которую от всего оберегать надо! На которую в серьёзном деле положиться нельзя! Я-то думала, что эльфы к женщинам по-другому относятся... что не такие они шовинисты как наши мужики... — Не хами мне, девчонка! — Не ори на меня!!! Ты, Иорвет, меня совсем малолеткой бестолковой считаешь? Думаешь, пройдет со мной такое враньё бессовестное? Эльф пожал плечами. — С моими малолетками, бывало, и проходило. — Ты сама сказала, Арсия. Женщина. И без оружия. Тебе просто силёнок не хватит, сама пойми. – Перебил Роше, — ты давно уже не малолетка. В девятнадцать лет бабы по деревням уж не по одному ребёнку имеют. Да и во дворцах тоже. Тебе бы только играть. То в войну, то в любовь. Несколько мгновений девушка смотрела на Роше, пытаясь понять, что им движет - обида или забота о ней. — Никогда не пойму, как в девятнадцать лет кого-то можно считать взрослым... Пойдём, — просто сказал Иорвет. Крепко взял Арсию за руку и потащил прочь. Она пыталась упираться, но эльф на попытки остановиться, освободиться и на ругань, внимания не обращал. Шёл, да и всё. Понимал ли, что унижает её? Что открыто демонстрирует, что ничего она не сможет своими ручонками против него? А сражаться с монстром ей вовсе и не хотелось. Но её не трясло, она не испугалась его неожиданного появления. Она не заорала, не забилась в истерике, не удрала, как это сделала бы любая другая. Всё, чтобы доказать какая она сильная. А он? Не боевым товарищем считает, а помехой. Но где-то в глубине души звенел тонкий голосок сомнения. Отпустил Иорвет девушку только у лестницы, ведущей куда-то вверх. — Успокоилась? Арсия молча отвернулась. В глазах плескалось море обиды. Неожиданно Иорвет подошел вплотную, упёрся руками в каменную стену по обе стороны головы наёмницы. Его лицо было совсем близко. — Послушай меня, Арсия. Найти Филиппу и уйти с ней, – шансов не так уж и много. Тебя не должно быть рядом. Один я буду защищать только себя, ни на кого не отвлекаясь. Если что-то случится, я не смогу бросить тебя. Мы останемся в этих подземельях навек. — Ты прав, - наёмница отвернулась, скрывая слёзы, - не смогу я драться так, словно нет разницы между мной и мужчиной. Только прошу, если будет совсем паршиво, бросайте Филиппу. А Роше? Почему ты говоришь, что будешь защищать только себя? Одна слеза всё же скатилась. Арсия вытерла лицо предплечьем, только размазав грязь. Иорвет знал, что наёмница не любит, чтобы кто-то видел её слабость. И эльф сделал вид, что ничего не заметил. Но даже это пятнышко грязи на её щеке заставило сердце Иорвета подпрыгнуть. Хорошо бы обратить время вспять, сделать так, чтобы ему не довелось к ней прикоснуться. Забыть навсегда её голос, глаза, тело. Он и не ждал, что доведётся ещё испытать такие детские чувства. Арсии очень хотелось его коснуться, погладить по щеке, провести пальцами по неровному шраму. Но лицо эльфа было безразличным и она спрятала руки за спину и переплела пальцы. Иорвет отстранился. — Он опытный рубака, не бойся за своего Роше. Не пропадёт. — И ты. Постарайся выжить, Иорвет. Роше ... Но если что-то случится с тобой ... я ... — Я и не из таких ям вылезал. Всё. Идём. *** — Всё запомнила, Wilvarin? Далеко от входа не уходи, с незнакомыми людьми не разговаривай, в дома не заходи. Мы вернёмся скоро. А если не вернёмся до темноты, не жди и не ищи. Найди трактир «Под золотым драконом», передашь хозяину привет. — Привет от тебя? Сомнительная рекомендация, — фыркнула Арсия, — но ты мне уже третий раз всё это говоришь. Я не такая дура, какой выгляжу. — Конечно. Дурой ты просто не можешь быть. Благодаря происхождению. — Иорвет, я тебе говорила, что ты наглый, надменный и невыносимый тип? — Говорила пару раз, но можешь ещё раз повторить. С удовольствием послушаю. И не забывай, самые чудовищные монстры скрываются среди людей, Wilvarin. Арсия, остановилась. — Я всю жизнь с людьми прожила. Никаких монстров не встретила. Озлобленных дураков много, это да. Как и у вас. Она обернулась, но эльф уже растворился в темноте катакомб, напомнив своим исчезновением всякие байки, что приписывали эльфам способность наводить морок, отводить глаза, и всячески иначе забираться в головы добрым людям. *** Площадь, на которую вывела Арсию лестница, была обширна и окружена величественными зданиями и колоннами. Немногочисленные лавочки и палатки торговцев терялись среди этого великолепия, да и вряд ли древние строители думали использовать площадь эту как рынок. Уж скорее, на взгляд наёмницы, раньше здесь проводились смотры армии. А сейчас на площади раскинулась маленькая пёстрая бродячая ярмарка, принёсшая с собой запах конского навоза, смолы, рыбы, прокисшего пива и Diabl знает чего ещё. Впрочем, на взгляд Арсии такие привычные мелочи не портили общей картины. Осмотревшись, она опустилась на бортик фонтана. Сам фонтан, разумеется, давно не работал и больше всего напоминал заросший пруд. Девушка развела ряску рукой, умылась. Очень хотелось исследовать окружающие примечательные развалины, а за одним и купеческие лавочки с товарами загадочного назначения. Вокруг торговцев степенно прогуливались полные собственного достоинства мужчины и молодые красивые женщины, бросавшие неодобрительные взгляды на её грязные по колено юбки. Чародеи. — Эликсиры, амулеты, ворожу - привораживаю! – Арсия поскорее миновала ворожею. Да чтоб она ещё раз! — Коты! – выкрикивал мальчишка в поношенной мантии ученика чародея, — коты ловчие, коты чародейские. Послушайте, люди добрые, как они мяучат! Судя по виду, коты были изловлены в ближайшем подвале. — Ой-ой, нелюдев-то в городе развелось, - сокрушался какой-то торговец, — скоро честному человеку жить и торговать негде будет! — Оё-ёй, - соглашался его покупатель, — горе – печаль, беда неминучая. А рядом мирно вели беседу два краснолюда. — Свояк зовёт меня в Новиград, хотим вместе плавильный заводик поставить. — Свояк? Не тот ли это чудак Филимон, что на эльфке хотел жениться? И что забыл ты в Новиграде? Человеки будут тебе двери дерьмом мазать и окошки бить, не вспомнят, что ты фронтовик и в бою под Старыми Жопками за них стоял. — А мне плевать, зато денег заработаю ... — Сюда, все сюда! Бородатая эльфка Аеша выдаст в танце все секреты своего тела! Арсия презрительно фыркнула. А в палатку, сопя и пихаясь, валом валили краснолюды и люди – наёмники. Судя по всему, решила наёмница, большинство здесь были приезжие. Богатые купцы и мелкие торговцы, наёмники и бродяги, мастера и подмастерья, все собрались в Локк Муинне в надежде подзаработать на съезде чародеев. Она решительно смешалась с толпой, как обычно, в надежде услышать что-то полезное. Присев на обломок мраморной колонны, бренчал на лютне кудрявый рыжеволосый мужчина. — Подходите, господа и дамы! — Привстав, взмахнул он нарядной шляпой, — только сегодня, только один день даёт выступление трубадур из Цидариса Вальдо Маркс, самый известнейший поэт и бард от Яруги до Буины. И не верьте тому, кто скажет иначе. Арсия только головой покачала. Все поэты одинаковы. Слушатели (конечно, в основном женщины) ахали, вздыхали и, краснея, перешёптывались, поглядывая на музыканта. Ничего интересного тут не услышишь. Надо держаться поближе к чародеям, решила девушка, направляясь к палаткам торговцев. На ходу она даже начала мурлыкать себе под нос скабрезную песенку с островов Скеллиге про эльфа и гулящую мельничиху. Тут какой-то увалень встал прямо на её пути. — Дай пройти, — буркнула Арсия, толкая чурбана. Подняла голову. Перед ней, усмехаясь, стоял молодой вельможа. Без брони, вооружённый лишь мечом, на груди золотая цепь, на голове бархатный берет, волосы и бородка подстрижены с претензией на изящество. Красавец. Зильграт. — Попалась, змейство? Два здоровых лба в чёрной коже с заклёпками (по новиградской моде) ухватили её за локти. Не вырвешься. — Прикажи своим псам чтобы отпустили, — Арсия старалась говорить спокойно, демонстрируя уверенность, — иначе ты ответишь... Не помогло. — Перед кем? Ты же одна. Где же твои кондотьеры, где ведьмак, скоя’таэль? Все тебя бросили. И выглядишь ты жалко, как замызганная портовая шлюха. Отношение к тебе будет соответствующее, раз не ценила доброго. — Да ты, никак, считаешь, что я уже в твоих руках, рыцарь? – самоуверенно улыбаясь, девушка лихорадочно искала выход из ситуации. Зильграт ответил снисходительной улыбкой. Он как раз собирался отдать какое-то распоряжение своим громилам, когда Арсия на всю площадь завопила: — Люди добрые, краснолюды и гномы почтенные, кондотьеры славные! Да что же это делается в городе нашем? Честной женщине и на рынок не выйти? — Замолчи! — прошипел Зильграт. Улыбка рыцаря приувяла, он явно не желал всеобщего внимания. Арсия задрала нос, мол, я не скромная, воспитанная дева, молчать не буду, я и скандал могу устроить. Нет, на людей у неё надежды не было, а вот присутствие в толпе краснолюдов внушало надежду. Вот ведь как бывает. Вечно пахло от этих коротышек задубевшей кожей, сырым железом, столетним перегаром. Ругались они жутко и непечатно, не стесняясь ни детей, ни женщин. Пили всё, кроме воды. И ног перед входом не вытирали. И при всём этом отличались удивительной и порой непостижимой порядочностью. Вот и сейчас двое уже проталкивались поближе сквозь ряды равнодушно отворачивающихся людей. Арсия не могла ещё рассмотреть их цеховые знаки, но красовавшиеся на мощных шеях золотые цепи что-то да значили. — Чего ты кричишь, женчина? – недовольно буркнул один из подошедших коротышек, хмуро осматривая всю компанию, — али клиент тебе не доплатил, али не знаешь, что тут запрещено энтим самым заниматься, места специальные выделены, а? Зильграт открыл, было, рот, но Арсия перебила его. — Почтенный, — робко начала она, потупив глаза, — видно, тебя ввёл в заблуждение мой внешний вид, но вот этот человек похитил меня из дома моего престарелого отца, заставил меня жить с ним во грехе и,.. — тут она торжествующе покосилась на Зильграта, — обрезал мне косы! Рыцарь, похоже, потерял дар речи от подобной наглости. Всем было известно, что по краснолюдским понятиям лишить женщину кос то же самое, что лишить бороды мужчину, то есть опозорить навек. Краснолюд задрал бороду, глядя своими светло-серыми под кустистыми бровями, глазами прямо в глаза Зильграта. — Я Деннис Кранмер, — сказал он, — нынче представитель торгового общества, а был когда-то капитаном стражи князя Эреварда. Мне известны законы. А это свояк мой... и я заявляю, что женчину прилюдно обскорблять не дозволю и дела этого я так не оставлю. — Правильно! – крикнул кто-то из уже собравшейся толпы зевак, — совсем распоясались благородные. Доколь терпеть-то будем? Но Зильграт только рассмеялся. — Что вы, господа почтенные! Эта дама – жена моя. По дороге в Локк Муинне напали на нас эльфы-скоя’таэли. Я и мои люди доблестно разбили и разогнали отряд их, но с тех пор повредилась моя жена от страха испытанного в уме. Убегает из дома, не узнаёт мужа своего прежде любимого... — Ой, бедная, — покачала головой дородная горожанка, — Уж как я ельфов-то боюсь. Скорее бы их всех... — Правильно! – крикнули из толпы, — совсем распоясались нелюди поганые! Доколь терпеть-то будем? — Ах ты, хитрец, Bloede arse, - прошипела Арсия, — ты никогда не получишь меня, — добавила она уже громче, своим самым надменным тоном, — ты ниже последнего нищего в этой толпе. — Что ж решим-то, а? – прищуримся краснолюд. – Баба одно говорит, а рыцарь – другое. — Да что тут решать, — прогудел дородный бородатый купец в длиннополых богатых одеждах, — дело ясное - чокнулась бабёнка. У нас, в Хенгфорсе, таких на чердаках, взаперти держат. И уголь дают, чтоб они на стенах малевали. — Я не чокнутая. — Арсия на мгновение прикрыла глаза, пытаясь сдержать ярость. Разумеется, Зильграт подлец, но сейчас не время давать волю чувствам. – Я требую суда. Божьего суда. Народ одобрительно загудел, раздались восторженные крики – как-никак намечалось Зрелище. Вот именно – Великолепное Зрелище, Ордалия, Божий Суд. И не было такой власти, которая могла отменить это, если уж кто-то требовал. — Будешь сражаться за меня, рыцарь? – насмешливо спросила наёмница, — или как прежде попытаешься захватить силой? — Сражаться? Да что за ерунда! – Зильграт гордо вскинул голову, — Ты и так моя, по праву добычи. Да и кто будет за тебя сражаться? Вот этот толстяк? Или этот языческий недомерок? Краснолюд, усмехнувшись, погладил топор. Купец на всякий случай отступил. Но не далеко. — Удовлетворите желание дамы, господин рыцарь, — сказал Кранмер, — или откажитесь от утверждения, что жена она ваша. Так будет лучше. Зильграт, казалось, колебался. Но наёмницу уже понесло. — Любой победит тебя, Зильграт. – Арсия огляделась, чтобы убедиться, что всем её слышно. — Ты вынужден покупать или похищать женщин, никто не обнимет тебя по доброй воле. Ты трус. Я уже била тебя просто кулаком. А сейчас выйду против тебя хоть на мечах, хоть на арбалетах или на ножах... — Не можно! – заявил купец, — не можно бабе на Суд Божий выходить! Тут муж добрый нужон. Назначай защитника, женчина. Может, кто и согласится. — «Муж»? – хмыкнула тихонько девушка, — кто ж тут заслуживает такого титула? — Слушайте, и не говорите потом, что не слышали, — ударил по струнам вездесущий менестрель, — вот случай достойный доблесть свою доказать и отвагу. Деву невинную спасти и в баллады попасть. Чесслово даю, что в стихах прославлю победителя! — Чтой-то не видится мне тут «дева невинная», — заржал какой-то подмастерье. Но ещё двое молодых людей неуверенно переглядываясь, двинулись поближе. — Тогда я тоже назначу защитника, — быстро сказал Зильграт, — то есть замену на бой, раз уж не могу отказать в сатисфакции. — Вы слышите? – Арсия повернулась к людям. – Он трус. — Не трус, — надменно возразил её «похититель», — а честь свою дворянскую блюду. Мой меч слишком славен для боя с нелюдью и прочим быдлом. Рыцарский кодекс замену дозволяет, если я не вижу достойного выйти против меня на ристалище. — Спокойнее, — хрипло проговорил краснолюд, — без нервов. И без оскорблениев. Лады? — Не учи меня манерам, Кранмер. – процедил рыцарь. Окинув замершую в предвкушении толпу величественно-утомлённым взглядом, Зильграт заявил: — Дошёл до меня слух, что в свите славного короля Радовида прибыл в Локк Муинне лучший от Яруги до Буины лучник по кличке Роб Стрелок. Ему я и окажу честь выступить за меня на этом ... суде. Огородите ристалище! А у тебя, жёнушка, есть на примете защитник? Арсия облегчённо улыбнулась. Хорошо, ещё до испытания водой не додумались, или до калёного железа. — Есть. *** Солнце медленно ползло по небу, удлинились тени. Давно убежал мальчишка, которому Арсия долго шёпотом объясняла, где и кого искать. Пришёл Роб Стрелок – видный и статный молодец с маленькими щегольскими усами и бородкой, с внимательным, острым взглядом. Зрители запаслись орешками и сухариками. Богатым и знатным слуги принесли скамеечки. Помощник Стрелка, постоянно ругаясь и бурча, принёс и расставил мишени. Сам Роб, поглаживая длинный лук, томно поглядывал на стайку дев. Народ ждал. Защитника не было. А чего она хотела? Чтобы эльф наплевал на освобождение Филиппы, на спасение Саскии, на свободный Верген и пошёл выручать Dh'oine из очередной заварушки? Чтобы вот так запросто, среди бела дня вышел на площадь полную людей? Нет – нет, пусть уж лучше не приходит. А Арсия сама выкрутится, всегда ведь сама выкручивалась... — Ты не думай, что меня очаровала, низкорождённая, - неожиданно негромко заговорил Зильграт, - тебе бы сперва ноги от навоза отмыть, да грязь из-под ногтей вычистить. — Зачем же я тебе, такая грязнуля? – хмыкнула девушка, — а, догадываюсь, отыграться хочешь. — Понять хочу. Понять, что есть в тебе такого. Не вижу я никакой неземной прелести. Ладно, ведьмак. А эльф что в тебе нашёл? Характер? Ум? Смешно. Разве что надоела ему изысканная красота эльфок? — У него и спроси. Девушка только пожала плечами. Она с детства знала, что ничего примечательного в её внешности нет. Неземной красоты, что мужиков с ума сводит, точно нет. Может, только один единственный эльф и способен в ней рассмотреть нечто этакое? Остроухие ведь красоту по-своему понимают, по-эльфячьи. Вот той ночью... ох, по спине опять пробежали мурашки. Приятные такие. — Постой, рыцарь. Ведьмак? А он тут при чём? — Даже не пытайся обманывать меня, девка! – повысил голос Зильграт. – Весь Верген знает, что ты была любовницей сразу двоих. Интересно, как вы это делали, по очереди или сразу втроём? — Вон оно как... не Верген, а город сказочников, – задумчиво произнесла Арсия. — А тебя, видно, ведьмак очаровал? Или... — Я лично, вот этими руками выбью из тебя гадкие мысли, — рыцарь сжал кулаки. Вот тут-то на краю площади и появилась высокая худощавая фигура со знакомым луком за спиной. Впору было протереть глаза – прямиком к ним, прихрамывая и сутулясь, волочил ноги старый нищеброд. Из под видавшей виды шляпы с обтрёпанными и обвисшими полями торчал только кончик носа, да сивая клочковатая борода. — Эй, отец, — вопросил краснолюд, — это ты что ль защитник? — Ась? Кричи громче, сынок. – Прохрипел старик. — Стрелять сможешь, дед? Стрелять, говорю! Вон туды! – заревел, краснея от натуги, Кранмер. — Ох, Bloemenmagde, щас лопну. Глух, аки пень! — Стрелять!? — обрадовался старикан, — ентому мы обучены, енто мы завсегда. Рыцарь Зильграт не стерпел, захохотал. На лице Роба Стрелка сменилось несколько выражений – непонимание, возмущение, обида. Арсия покачала головой. Мужчины! Никто из них и внимания не обратил на руки старика. Красивые руки. Без синих переплетений вен, без раздувшихся суставов. Словно он ничего тяжёлого в руках не держал. Правила были просты – поединщики по очереди стреляли по трём мишеням, затем мишени относили на ещё несколько шагов и всё повторялось. Первые стрелы Роба легко и точно легли прямо в центры мишеней. Натянул лук и дедок. — Эй, старикан, мишень-то видишь? – тут же «под руку» крикнул один из громил, всё ещё удерживающих Арсию. В этот раз « старикан» услышал и повернулся на голос всем телом. Стрела вжикнула, оцарапав ухо Зильграта. Рыцарь, смертельно побледнев, спрятался за девушку. Краснолюды и толстый купец захохотали. Толпа ахнула. Арсия с трудом выдохнула. Что с эльфом? Пьян? Ранен? Развлекается? Смешно им, а у неё прямо перед глазами стрела мелькнула! Дед снова повернулся к мишеням. Лук просто плясал у него в руках, стрела опять сорвалась. Арсия зажмурилась. Толпа снова ахнула. — В яблочко! — Крикнул толстый купец. И они с краснолюдами, довольные, ударили по рукам. Эти, кажется, уже о чём-то догадались. А наёмница на чём свет стоит про себя костерила эльфа. Показушник, циркач бродячий, не мог просто отстреляться! А тут ещё в толпе она заметила Вернона, который с усмешкой следил за ордалией. Куда они Филиппу-то дели? — Последние выстрелы не считаются! – вдруг заявил Зильграт. — Дед стреляет неправильно. «На разрыв» и ... и... он не целится! — Зато попадает. – резонно возразил кто-то. — Ладно, — проворчал под нос «дед», — буду целиться. И действительно целился. Долго и демонстративно. Стрела вошла идеально в центр последней мишени, расщепив древко стрелы Роба. Толпа зашумела, кто-то аплодировал, кто-то сыпал бранью, кто-то отсыпал монеты... — Суд свершился, - авторитетно заявил Роше из толпы, — девушка права и невинна. И, как это ни смешно, старый хрыч тоже. Зильграт выругался, но очень изысканно, по-рыцарски. А Роб Стрелок с воплем: «Так стрелять человек не может! Это доказано научно!», вцепился старикану в бороду. И с изумлением уставился на седые клочки волос, оставшиеся у него в руках. — Это же... это...– прошептал в удивлении Зильграт, указывая перстом на «деда». — Что, господин? – спохватились телохранители. — Держите! Это же Ё-ё... – осталось неизвестным, что рыцарь хотел выразить этим звуком. Так как наёмница, воспользовавшись тем, что телохранители кинули её и ринулись «держать», ударила рыцаря под дых, вымещая всю злость. «Дед» тем временем хлестнул луком по лицу одного из «держателей» и с прытью, достойной тренированного юнца перемахнул через ограду. — Держите Иорвета! Держите сатану! – хрипел Зильграт, согнувшись пополам. — Держите! – поддержал его Роше, тоже бросаясь в погоню и, видимо, по несчастливой случайности сбивая с ног одного преследователя и делая подножку другому. Арсия просто не могла стоять в стороне. Подбежав к Вернону, она схватилась за моргенштерн на его поясе. Развернулась к преследователям, воинственно завертела оружием над головой. И остановилась. Уж некого было бить.