Street Rat

— Почему на твоём плече сидит обезьяна? — в любом другом случае этот вопрос имел бы другое значение. Люди могли бы подумать, что это проблема, которую необходимо разрешить или же им нужен был кто-то рядом, просто чтобы поговорить. Однако в Аграбе на плече у Аладдина в самом деле сидела настоящая обезьяна. — Он мой друг, и ему нравится сидеть у меня на плече. Там, сверху, у него лучший обзор, — ответил Аладдин с невозмутимым лицом. Жасмин не смогла сдержать рвущийся наружу смешок, прикрыв рот ладошкой и распахнув шире глаза. Она и вспомнить не могла, когда смеялась в последний раз, да ещё и в присутствии слуги. В последнее время поводов для смеха, казалось, и не было вовсе, все вокруг давили на неё, заставляя выйти замуж за мужчину, которого она едва знала. Но этому мальчику, которого она была полна решимости ненавидеть просто из-за того, кому он служил, каким-то образом удалось сделать невозможное. «Он не такой, как другие», — подумала про себя Жасмин. — «Быть может… возможно, мы с ним могли бы стать друзьями»? У Жасмин никогда раньше не было настоящих друзей. Ну, за исключением Раджи, конечно, да птиц в клетке. Ибо она являлась принцессой, жемчужиной в короне Аграбы. Самим Аллахом было решено, что ей не суждено завести друзей. Потому что никто не захочет дружить с принцессой. Что, если подумать, имело смысл, особенно если учесть, как любил её отец. Стоило подумать об этом, при ней всегда была стража, следящая за каждым шагом. Её друзьям пришлось бы выносить обыски каждый раз, когда они бы просто навещали её. Им пришлось бы терпеть долгие часы скучных процедур и предписаний. Иногда даже все богатства мира не стоили подобных хлопот. И кроме того, гарантии на то, что подружившиеся с принцессой получат доступ к привычной ей роскоши, не было. Потому что она была принцессой, уставшей от королевской жизни. Кто сказал, что ей не хотелось испытать нечто другое? Нечто новое? Кто сказал, что она не предпочла бы прогуляться по базару вместо того, чтобы бесцельно слоняться по дворцу, поедая сладости и слушая сплетни о знатных особах? Кто сказал бы со всей честностью, что хотел бы подружиться с принцессой, терпеть постоянное наблюдение со стороны стражи и быть вынужденным выносить её бесконечное жалобы на запрет покидать дворец? Когда единственной наградой, которую бы они получили, стало бы право рассказывать, что они близко знакомы с принцессой. Никаких подарков, никаких драгоценностей и денег. Только её дружба. Думается, немногие приняли бы подобный вызов. — Вы знаете, я… — начал было Аладдин, но тут же замолчал. В конце концов, перед ним стояла принцесса, и наверняка существовали некие правила, которым он обязан был следовать. Или не существовали? — В чём дело? — любопытство взыграло в Жасмин. — Пустяки, не берите в голову, — ответил Аладдин. — Нет уж, скажи мне. Я хочу знать. Пожалуйста? — Жасмин выжидающе наклонилась вперёд. — Я просто… у Вас приятный смех. То есть, я часто наблюдал за Вами, когда выполнял поручения господина, но я никогда раньше не видел, чтобы Вы смеялись. На самом деле… — Аладдин на секунду замолчал. — … я не думаю, что видел чтобы Вы просто улыбались. Губы Жасмин тронула полная горечи улыбка, даже так едва заметная. — Думаю, в последнее время у меня не было поводов для улыбки, — вздохнула она. Казалось, её вздох послужил сигналом для Абу. Услышав столь печальный вздох от прекрасной юной девушки, Абу, всегда любивший красивые мордашки, подбежал к ней, умоляюще заглядывая в глаза. И, как и многие другие девушки, особенно одинокие и лишённые радостей жизни, Жасмин попалась сразу на крючок, леску и грузило. — Привет, — проворковала Жасмин, издав ещё один смешок, когда Абу сжал в лапах собственный хвост. — Его зовут Абу. Думаю, Вы ему нравитесь, — тихо сказал Аладдин, возвращая внимание принцессы к себе. Пусть и ненамеренно. — Мне очень приятно познакомиться с тобой, Абу. Ты тоже мне нравишься, — Аладдин улыбнулся от этого зрелища. Из того, что он мог наблюдать, всё было не так плохо, как он опасался. Вам, должно быть, интересно, что происходит. И просто, чтобы освежить воспоминания, скажу: Джафар, вечно манипулирующий всеми засранец, решил, так сказать, бросить Аладдина на амбразуру. И точно так же он манипулировал Аладдином, заставляя его поверить, что, подружившись с избалованной принцессой, он осчастливит многих людей. Что, убедив её сделать то, для чего она была рождена, все проблемы мигом исчезнут. Но Аладдин не слишком вслушивался в детали, слишком поглощённый мыслями о том, насколько близко к нему стоял Джафар. Их лица были настолько близко, что козлиная бородка мужчины слегка щекотала его подбородок. Аладдин до сих пор отчаянно краснел, стоило вспомнить об этом. Но судя по тому, что он всё же слышал, рассуждения Джафара казались вполне здравыми. И поскольку Аладдин был воспитанной бывшей уличной крысой, стремящейся угодить, тому не пришлось долго убеждать его помочь. Конечно, как только у Аладдина появилось время, чтобы хорошенько всё обдумать, вдали от мужчины, который в последнее время занимал так много места в его мыслях, Аладдин начал паниковать. Началось всё с обычного: во что же я вляпался? Почему я согласился на это? Почему я не слушал, вместо того, чтобы мечтать о том, что никогда не произойдёт? Затем это переросло в нечто более подробное, например: как я это сделаю? Она принцесса, а я бывшая уличная крыса, у нас нет ничего общего. Это никогда не сработает, она прикажет страже бросить меня в темницу. Почему я оказался таким глупцом, что согласился сделать то, о чём понятия не имею? Знаете, обычно люди нервничают, соглашаясь сделать что-то, в чём мало смыслят, либо же когда попросту не хотят делать то, о чём просят. Но они слишком заняты мыслями о сексе или о том, что приводит к нему, чтобы осознать, на что согласились. Однако в конце концов оказалось, что паника Аладдина была напрасной. Позвать стражу принцесса ещё могла, а кричать она могла довольно громко, когда это было необходимо. Она не пыталась ударить его или даже накричать, что, несомненно, было плюсом. На самом деле с тех пор, как его господин приказал ему пообщаться с принцессой, которая, конечно же, была в курсе их маленькой встречи, так что всё прошло на удивление приятно. Не было ни криков, ни тонко завуалированных оскорблений, по крайней мере, направленных на него. Казалось, принцессе правда не нравился Джафар, хотя Аладдин был не удивлён. В целом, принцесса была на удивление спокойной и почти нормальной. Нормальной настолько, насколько это вообще возможно, когда гладишь домашнего тигра, одетая в одежду, которая стоит Аладдину жалованья за всю оставшуюся жизнь, и изящно сидящая на краю великолепного золотого фонтана. И одного этого фонтана было достаточно, чтобы повергнуть Аладдина в шок. Говорят, что вода — самая ценная вещь в мире, и в Аграбе она всегда считалась благословением богов. И видеть, как она используется ради поддержания в порядке пышного сада, опять же было тем ещё зрелищем, учитывая, что они жили в пустыне, и являлось, мягко говоря, шокирующим для бывшей уличной крысы. И конечно, сама Жасмин представляла собой довольно впечатляющее зрелище, пусть тигр и сбивал слегка с толку. Но Аладдин всё равно не мог оторвать взгляда от фонтана. Возможно, это не лучший способ завязать дружбу, хотя если бы Аладдин наблюдал за принцессой, а не за тем, как вода струится, будто хрусталь, он бы увидел её растерянное выражение лица. Жасмин была девушкой, привыкшей получать всё, что могла только пожелать: деньги, одежда, драгоценности — не имело значения. Она почти всегда получала то, что просила, если, конечно, это не ставило под угрозу её здоровье или что-то в этом роде. Так что это было, мягко говоря, освежающе, когда слуга самого ненавистного ей врага, ну на самом деле, единственного врага, игнорировал её, уделив всё внимание воде, Жасмин не совсем была уверена, как на это реагировать. В конце концов, на уроках этикета её учили совсем не этому. Но, как бы сильно она ни старалась, Жасмин не могла заставить себя разозлиться. Возможно, потому что этот юноша был первым парнем, рядом с которым ей позволили находиться, и он не был снобом с комплексом превосходства. Или, возможно, всё из-за того, что он правда был милым, пусть даже и слугой. Какова бы ни была причина, Жасмин находила его интригующим. Был бы это кто-то другой, они заискивали бы перед ней, осыпая вниманием. Но этот парень был другим. Он не был похож на остальных. Что касается Жасмин, то, несмотря на всё внимание, которое она получала, подарки, которые ей дарили, и обожание, которое ей выказывали, Жасмин нравилось, что в кои-то веки кто-то не обращался с ней как с принцессой. Вместо этого Аладдин общался с ней, как со всеми остальными. И это было приятно. — Его зовут Раджа. Он мой друг, — Жасмин показала на тигра, который пил из фонтана. Очевидно, он не обратил внимания на слугу и его обезьяну, не увидев в них угрозы, и взмахнул хвостом, как будто ему не терпелось избавиться от них обоих. — Вы дружите с тигром? — Аладдин просто не мог не спросить. Не было похоже, что это обычное дело, даже в Аграбе. — Ты же водишь дружбу с обезьяной. Разве это не так же странно? — заявила Жасмин со всей прямолинейностью. Временами она могла довольно резко защищаться, особенно если ей казалось, что кто-то критикует её выбор друзей. — Наверное, Вы правы, — улыбнулся Аладдин, смущённо потирая шею. — Как ты можешь находиться рядом с ним столько времени? — спросила Жасмин. — С Абу? Ну, он мой друг, я… — начал Аладдин, немного сбитый с толку этим вопросом. — Нет, не с ним, я имела в виду Джафара, — перебила его Жасмин, а взгляд её стал жёстче при упоминании чужого имени. — Ох, Вы о нём, — тихо произнёс Аладдин. Он никак не мог придумать, что ответить. Все во дворце знали, какие чувства питала принцесса к этому мужчине, нужно было быть слепцом, чтобы этого не видеть. Но Аладдин думал иначе. Этот человек дал ему почти всё, о чём только можно мечтать: безопасность, тёплую постель, ежедневное питание и даже работу. Это была лучшая жизнь, на которую он вообще мог надеяться, живя на улице. И всё это благодаря Джафару. Как можно было ожидать, что Аладдин будет ненавидеть этого мужчину после того, как он дал ему всё? Он просто не мог. — Да? — подсказала Жасмин. Аладдин замолчал почти на минуту. — Вы хотите правды? — спросил Аладдин, получив в ответ многозначительный взгляд. — Хорошо, — вздохнул он. — Я знаю, что вы не ладите. И знаю, что то, что я сейчас собираюсь сказать, может заставить Вас никогда больше не захотеть со мной разговаривать. Но мне всё равно. Я обязан ему всем больше, чем Вы можете себе представить. Если бы не он, я бы до сих пор жил на улице. Вы не знаете, каково это — так жить. В неведении, когда удастся поесть в следующий раз. Не знать, что придётся сделать, чтобы заполучить еду. Я делал то, чем не горжусь, но если бы я этого не делал, то не смог бы дожить до этого дня. Джафар он… если бы он не привёл меня сюда, я даже не знаю, был бы сейчас жив, — тихо сказал Аладдин. — Я обязан ему своей жизнью, — добавил он, подумав. — О, понятно, — что бы Жасмин ни хотела сказать, было ясно, что она передумала. — Я знаю, что он Вам не нравится. Если бы я оказался на Вашем месте, то думал бы так же. Я имею в виду, что он ищет подходящих кандидатов на роль Вашего мужа. Я думаю, с Вашей стороны это выглядит так, будто он заставляет Вас выходить замуж. Но этот не так. Я знаю, наверное, Вы думаете, что я лгу, но Вы ошибаетесь. Этот закон о замужестве существует уже много лет. Он появился ещё до Вашего рождения. Ещё до того, как Джафар пришёл во дворец, — сказал Аладдин, с некоторой нервозностью наблюдая за Раджой, когда тигр подошёл к принцессе. — Откуда ты знаешь? Как ты можешь быть полностью в этом уверен? — никто не мог назвать Жасмин слабовольной, это уж точно. — Прочитал. Джафар попросил меня принести ему книги и свитки из дворцовой библиотеки. Иногда он позволяет мне читать, когда у него больше нет для меня поручений. Вот так и узнал, — нервно ответил Аладдин. Аладдин имел право нервничать. Умение читать было не тем навыком, который могли позволить себе большинство людей. А особенно жалкая уличная крыса. Для него, если бы люди узнали о том, что он умеет читать, это не обернулось бы ничем хорошим. Они могли бы воспринять это, как знак того, что он пытается подняться выше своего положения. Будто это было самым тяжким преступлением, которое может даже привести к смерти. Если, конечно, не нашлось более подходящих кандидатов на смертную казнь. — Ты умеешь читать? — спросила Жасмин, звуча несколько растерянно. — Пожалуйста, не говорите никому, — Аладдин ругал себя уже за то, что раскрыл эту маленькую тайну. — Не расскажу, — слова слетели с губ Жасмин ещё до того, как она успела их осмыслить. Но она не лукавила. Хоть временами Жасмин и могла быть, за неимением более подходящего слова, стервой, бессердечной она отнюдь не была. — Правда? — удивился Аладдин. И слышать это оказалось неприятно. Подумать только, он верил, что она способна вот так поступить. Именно в этот момент Жасмин поняла, что люди на самом деле думают о ней. Этот юноша, кто-то, кто казался настолько милым и искренним, верил, что она намеренно причинит ему вред, и это знание причиняло боль. Но ещё больнее было то, что Жасмин понимала, что сама в этом виновата. В последнее время её поведение было неподобающим принцессе. Она стала грубой, вспыльчивой и эгоистичной. И в то время ей было всё равно, находились заботы и поважнее. Лишь теперь она узнала о последствиях своих поступков, и винить никого, кроме себя самой было нельзя. — Такой ты меня видишь? — спросила Жасмин, опустив голову, и уставилась на свои сцепленные руки. — Я думаю… я думаю, именно такой Вы хотите, чтобы люди видели Вас. Но я не думаю, что это настоящая Вы. Это так? — спросил Аладдин. — Нет. Это не я, — тихо ответила Жасмин. Она расцепила руки, чтобы обнять потянувшегося к ней Абу. Хоть это и длилось недолго, стоило обезьяне увидеть стоящего с другой стороны Раджу. Жасмин тихонько хихикнула, когда Абу припустил обратно к протянутой руке своего хозяина. — Ты… как ты думаешь, мы могли бы стать друзьями? Аладдин сделал паузу, услышав эти слова. — А это вообще законно? — спросил он, не подумав. И на этот раз Жасмин не смогла удержаться от смеха. — Только если я сама предлагаю, — поддразнила она. — Ладно. Мы можем стать друзьями, — ответил Аладдин собственной ухмылкой, а Абу снова перебрался на его плечо. — Хорошо, я рада, — улыбнулась принцесса. И это была настоящая, неподдельная улыбка. Аладдину нравилось, она делала Жасмин более человечной. — Тогда, может, ты расскажешь мне, каково находиться за пределами дворца? — спросила она с долей отчаянности. — А что, если я покажу тебе, вместо того, чтобы довольствоваться рассказами? — предложил Аладдин. — Покажешь мне? Как? — Жасмин склонила голову набок, странно глядя на него. Аладдин резко встал, из-за чего Абу вцепился ему в плечо. — Ты мне доверяешь? — спросил он, протягивая руку. — Я… да? — ответила Жасмин, позволяя потянуть себя за руку. Как бы странно это ни звучало, она в самом деле доверяла ему. По крайней мере, больше, чем остальным живущим во дворце. — Тогда за мной, — Аладдин улыбнулся, отпуская её ладонь, к большому разочарованию Жасмин. — Хорошо, — независимо от того, кем она была в глазах общественности, Жасмин всё ещё оставалась подростком. И, как многим девушкам её возраста, ей было достаточно легко манипулировать с помощью очаровательной улыбки и красивого лица. И если это означало, что она сделает что-то глупое ради парня, который ей нравился, что ж, это лишь означало, что она была такой же, как и любая другая девушка в мире.