Убийца бумажных сердечек

      Каррутерс и его сын снова были вместе, они играли в догонялки на заднем дворе загородного дома, жена улыбалась, глядя на них через кухонное окно, пока мыла посуду после ужина.       Двухэтажный дом, в который они переехали несколько лет назад, привлек внимание жены, сразу же, как только они впервые приехали его смотреть: большая кухня с гладкими гранитными столешницами и внушительный остров с рабочими поверхностями понравились женщине с первого взгляда. Она была отличным поваром и любила готовить для семьи разные блюда каждый вечер, хотя и приходилось тратить несколько часов на подготовку в выходные дни, чтобы не отнимать много времени после работы в должности полицейского диспетчера.       Он улыбался, счастливый и довольный, но вдруг нахмурился, услышав мужские голоса где-то поблизости. Пузырь его мечты лопнул, и сын с женой медленно рассеялись в водовороте брызг, а он неохотно вернулся в сознание.       Глаза распахнулись в замешательстве, а сердце забилось в тревоге, когда он понял, что находится совсем не со своей семьей. Вместо этого он лежал на спине, на больничной койке привязанный ремнями к спинке. Все его тело болело и ощущалось вялым куском мяса, со всех сторон доносились типичные звуки работающих аппаратов, которые следили за жизненными показателями и вкачивали в него какое-то неизвестное лекарство. Он напрягся, пытаясь услышать, что обсуждают незнакомцы. Судя по теме разговора, они, по-видимому, были полицейскими, и говорили о нем. Их слова звучали насмешливо, презрительно и издевательски, желая ему смерти. Почему? Почему они так о нем думают? Почему он оказался в больнице? Почему в его горле дыхательная трубка? Что случилось?       Недавние события вскоре начали всплывать в короткие мгновения ясности, когда он услышал продолжение разговора: говорили о мальчике, привезенном им домой для своего сына, темноволосый шорт-стоп — предпоследний друг, с которым сын мог бы играть. Он был бы идеальным. Таким идеальным. Но тот человек — тот коп, все испортил, он разрушил планы, каким-то образом узнав, где они находятся, и забрал ребенка, прежде чем он успел закончить свои приготовления. Хуже всего было то, что он подвел своего единственного сына.       Мужчины за дверью, все еще разговаривали, обсуждая, как кто-то предупредил полицейского, что его сын станет следующей мишенью, и именно так и нашли его ферму. Он нахмурился, не понимая, каким образом кто-то мог узнать об этом? Он не делился своим планом ни с кем. Никто не знал, где и когда он найдет следующего ребенка и где спрячет — никто, кроме его сына. Он был осторожен, чрезвычайно осторожен, и до сих пор все работало идеально. Как же это стало возможно?       Что они говорят? Человек — на самом деле почти ребенок, один назвал его имя — заранее предупредивший полицейского, нашедшего его, — отца мальчика, которого он готовил прошлой ночью. Джастин Тейлор. Должно быть, это и был тот самый человек, с которым он столкнулся в машине почти в кромешной темноте и на которого смотрел, когда тот же самый полицейский хладнокровно выстрелил ему в спину. Ебаный экстрасенс? Как это возможно? Вот значит, как они узнали где его найти, несмотря на тщательные меры предосторожности? Тот каким-то образом увидел это в своей голове и нарисовал гребаную карту, приведшую к нему?       Мужчина крепко зажмурился от сожаления и стыда, слезы медленно скатывались из-под век от осознания того, что все его усилия были напрасны, и сын снова остался один. «Я был так осторожен, Томми. Так осторожен. Мне так жаль, сынок, так жаль… Я снова подвел тебя».       Он слушал разговор о человеке, который разрушил его мечты, теперь сын не будет счастлив, пока они снова не смогут воссоединиться. Его глаза медленно открылись, лицо потемнело, а руки сжались в кулаки от ярости: они ему помешали.       «Я не подведу тебя, Томми! Я найду способ закончить то, что начал…»       Он почувствовал, как сердце заколотилось, натянул ремни — вены на крепких запястьях вздулись, — и он заметался из стороны в сторону, отчаянно желая избавиться от трубки в горле и ремней на руках. Он чувствовал тошноту и задыхался, продолжая бороться, как будто тонул, не имея возможности выплыть на поверхность.       Пытаясь вырваться из затруднительного положения, он услышал сигнал тревоги и согнул ноги в коленях, уперевшись в матрас в надежде приподняться и как-нибудь освободиться, но это было бесполезно. Прочны ремни, удерживающие запястья, не давали свободы больше чем на миллиметр, оставаясь крепко прикрепленными к кровати, словно стальными канатами.       — Сестра! — услышал он встревоженный мужской голос в нескольких футах от себя. — Что-то не так!       Несколько секунд спустя он увидел женщину, одетую в нечто удивительно похожее на пижаму, в которую всегда переодевал претендентов в друзья сыну. Он заметил ее периферическим зрением раньше, чем почувствовал как она схватила его запястье и вколола что-то в руку. Спустя несколько секунд лекарство подействовало, конечности налились каменной тяжестью, и он снова медленно впал в бессознательное состояние.

Час спустя — возле квартиры Джастина       — Спасибо, что привез меня домой, — тихо сказал Джастин Брайану, когда детектив направил полицейский седан к обочине прямо перед его подъездом.       Брайан взглянул на своего спутника: Джастин был непривычно тихим всю обратную дорогу. Понятно, что такое поведение связано с необходимостью вновь пережить каждую деталь, совсем не приятных событий, прошлой ночи. Он уже видел похожую реакцию у свидетелей преступлений после дачи показаний. Казалось, они больше не хотели произносить ни единого лишнего слова об этом, как только рассказали вслух о произошедшем и официально зафиксировали свои слова. Детектив хотел бы, чтобы так было и с Джастином, но в глубине души знал, что это только начало. Если Каррутерс переживет ранение, а, похоже, что так оно и будет, Джастину придется открыто давать показания не только перед самим Каррутерсом, но и перед безумной прессой и навязчивыми поклонниками судебных дел, которые всегда болезненно очаровывались такими отвратительными преступлениями, как это.       Брайан притормозил и остановился, заглушив мотор и погружая салон автомобиля в тишину. Затем повернулся и посмотрел на Джастина, нервно теребящего пальцы сложенных на коленях рук. Парень поднял голубые глаза и посмотрел на Брайана, они казались обеспокоенными и встревоженными.       — Что у тебя на уме, Джастин? — тихо спросил его Брайан, внимательно изучая лицо парня. Обычно он был экспертом в чтении эмоций людей, глядя в лица или наблюдая за языком их тела — это был дар, который отлично помогал в работе детектива, но по какой-то причине, когда дело касалось этого конкретного парня, было довольно трудно понять его. Осознание этого факта приводило в замешательство, и одновременно очаровывало. — Все еще думаешь о своих показаниях?       Он услышал, как Джастин вздохнул, отвернувшись к окну: вторая половина дня была пасмурной и унылой, очень похожей на тот день, когда он стоял на продуваемом ветрами холме вместе с сержантом, и смотрел на тело очередной жертвы, лежащее на дне оврага — холодное и неподвижное. Детектив слегка вздрогнул при мысли, что если бы не Джастин, его сына вполне могла постигнуть та же участь.       — Да… Отчасти, — тихо признался Джастин.       Он смотрел на улицу, наблюдая за небольшой группой детей, идущих с детской площадки, расположенной неподалеку. И без сопровождения взрослых? Они казались старше Гаса, быть может по возрасту ближе к подросткам, но все равно без присмотра взрослых. Неужели люди ничему не учатся? Он покачал головой на безумие, присущее миру, и сказал:       — Я просто не могу перестать думать о том, что будет дальше.       — Ну, многое будет зависеть от того, оправится ли ублюдок от ранения. И тогда, если он это сделает, уверен, что какой-нибудь кровожадный адвокат, назначенный судом, подаст ходатайство об определении его дееспособности. Если он будет признан недееспособным, то скорее всего, будет отправлен в какое-нибудь психиатрическое учреждение для стабилизации психического состояние, чтобы в конечном итоге все же предстать перед судом, — его лицо застыло в гневе от того, что ублюдка, возможно, даже не осудят за убийства, и за то, что он сделал с его собственным сыном, — жаль, что я не убил его, когда у меня был шанс, — проворчал детектив.       Джастин с трудом сглотнул, одна только мысль о том, что этот человек поправится и, в конце концов, будет признан дееспособным, означала, что ему придется пройти через все это снова, а это последнее, чего он хотел. Но он это знал, уже когда впервые появился в полицейском участке. Знал, что это может произойти с большей долей вероятности. Ожидал, что будут последствия, которые предпочел бы не рассматривать. Но теперь было слишком поздно оглядываться назад — у него не было выбора, даже если был всего лишь мизерный шанс спасти невинные жизни. Он опоздал во многих отношениях со спасением детей, но, по крайней мере, сын Брайана был в безопасности, и Джастин находил некоторое утешение в этом факте.       — Да… Могу это понять, я бы тоже хотел, чтобы ты это сделал, — признался он, повернувшись к Брайану. Это определенно облегчило бы ему жизнь. Он задумчиво прикусил нижнюю губу, глядя в напряженные глаза напротив, — я разрываюсь, Брайан. Думаю, что этот человек должен предстать перед судом за то, что совершил, но боюсь давать показания, — снова отвернулся к окну, — я долго пытался скрыть свой нежеланный «дар», и теперь, похоже, мне придется транслировать его на весь мир. Это распространится по всему Интернету. А потом у меня не будет ни минуты покоя, — он фыркнул, — может быть, по крайней мере, я стану богатым и знаменитым. Буду ходить на ток-шоу и вызывать видения в голове — это не совсем то, что я считал прибыльной карьерой, зато буду на одной ступени с продавцом змеиного масла и целителями.       Брайан сочувственно посмотрел на парня и сжал его руку, ощущая уже знакомый импульс от прикосновения. Это вызывало в нем странное чувство, которое он никогда не испытывал ни к одному мужчине раньше. Брайан не мог объяснить — возможно, и не стоило анализировать — но все еще был сбит с толку чувствами, вызванными в нем таким простым жестом. И ему действительно нравились эти чувства.       — Эй, — тихо ответил он, держа Джастина за руку, и тот обернулся в ответ на прикосновение. — Не сравнивай то, что у тебя есть с этой мишурой. Я даже не пытаюсь понять, как ты это делаешь, и знаю, что ты никогда не хотел подобного, но оно все еще с тобой, Джастин. И это реально, — он улыбнулся и слегка качнул головой. — Я и в самых смелых мечтах не думал, что поверю в такое, когда впервые тебя встретил. Думал, что ты либо в сговоре с этим человеком, либо полный псих, жаждущий известности. Боже, как же я ошибался на твой счет.       — Поверь мне, это последнее, чего я хотел, — твердо ответил Джастин.       Если бы что-то зависело от него, он предпочел бы просто вернуться к своей скучной жизни начинающего художника и студента. Об одном не сожалел, что смог помочь спасти жизнь маленького мальчика и был благодарен, что встретился с этим великолепным, интригующим мужчиной, который в настоящее время держал его за руку, заставляя внутренности исполнять безумные кульбиты под пристальным взглядом. Он не всегда такое чувствовал, но за последние несколько дней это медленно развивалось во что-то совсем иное… Что-то, чему он пока не мог дать название, но, тем не менее, это было так. Брайан улыбнулся, отчего сердце Джастина пропустило удар.       — Я знаю, — сказал он, — но мы не можем сейчас засунуть джинна обратно в бутылку, Джастин, как бы нам этого ни хотелось. Давай просто подождем и посмотрим, что произойдет, — предложил он, — мы даже не знаем, выкарабкается Каррутерс или нет. И даже если он это сделает, уверен, что любой суд над ним еще далеко. Впереди долгое следствие, прежде чем дело будет передано в суд.       Джастин кивнул, немного успокоенный тем, что до показаний, которые ему придется дать, еще много времени. Он вдруг подумал о пресс-конференции, которая должна была состояться с минуты на минуту.       — Насколько ты уверен, что сержант Хорват не упомянет сегодня моего имени?       — На сто процентов, — твердо сказал Брайан, сжимая его руку, — нет необходимости разглашать эту информацию. И Карл полон решимости не выдавать слишком много деталей, опасаясь поставить под угрозу дело. Он собирается объявить: мы уверены, что преступник наконец-то находится под стражей.       — Но ты же знаешь прессу, — немного обеспокоенно ответил Джастин, — они могут быть очень настойчивы.       Брайан фыркнул.       — Ты с ними гораздо вежливее, чем обычно я. Они мерзкие засранцы.       Джастин посмеяться над описанием Брайана.       — Ну, и это тоже.       Вздохнув Брайан взглянул на часы в машине, отмечая, что время пресс-конференции неумолимо приближается. Хотя он знал, что сержант не собирался обнародовать имя Джастина, но его собственное имя, скорее всего, придется раскрыть из-за стрельбы. Как и Джастин, детектив тоже не хотел, чтобы пресса преследовала его, но понимал, что это неизбежно, когда в громкое дело вовлечен полицейский. И он предпочел бы сам стать мишенью для СМИ, чем подвергнуть этому Джастина. И справился бы гораздо лучше, хотя ни в коем случае не считал его слабым или беззащитным. Что-то подсказывало, что этот спокойный блондин мог быть довольно вспыльчивым, если его довести. Мимолетная мысль о том, какие еще обстоятельства могли бы вызвать у него вспышку страсти, промелькнула в голове Брайана, но он решительно подавил ее — для этого будет время и место позже. Неохотно отпустив руку Джастина, он откашлялся, заметив, что тот молча смотрит на него.       — Ну. Я лучше пойду, — улыбнулся он.       — Я разговаривал с Линдси. Гаса наконец-то отпустили домой, поэтому хочу заехать проведать его.       Джастин тепло улыбнулся хорошей новости, на мгновение поразив Брайана своей сияющей улыбкой.       — Замечательная новость! — воскликнул он. — Я так рад это слышать, — он посмотрел на дверь многоквартирного дома, зная, что должен идти, но очень не хотел, — еще раз спасибо, что привез меня домой.       Брайан кивнул.       — Нет проблем. Кроме того, пока меня не восстановят в должности, у меня есть немного свободного времени.       Джастин сочувственно улыбнулся.       — Как думаешь, долго придется сидеть в отделе? Уверен, они понимают, что ты выстрелил в парня только потому, что он наставил на меня пистолет, — он вздрогнул от этой мысли, и его голос смягчился: — Кстати… Я так и не поблагодарил тебя за спасение жизни.       Брайан недоверчиво посмотрел на него.       — Джастин… Ты спас жизнь моему сыну! Это я в неоплатном долгу перед тобой, — он посмотрел в голубые глаза, взгляд спустился ниже ощупывая гладкую, бледную кожу и губы, нежные, пухлые и сочные, просто идеальные для поцелуев, для…       Детектив отвел глаза, слегка нервничая от охвативших его чувств. Боже, в этот момент ему ничего не хотелось так сильно, как протянуть руку и удостовериться, насколько эти губы подходят для поцелуев. Но понимал, что должен ехать прямо сейчас, чтобы не пропустить пресс-конференцию и возвращение домой сына.       — Ты не должен благодарить меня, — наконец прошептал он, когда обрел уверенность, что голос не выдаст его мыслей. Снова откашлялся — почему он вдруг почувствовал себя так неловко рядом с этим парнем? — Мой сын жив и здоров — этого больше, чем достаточно. Он для меня целый мир, — признался Брайан, пораженный тем, что открылся практически незнакомому человеку. Он никогда не раскрывал свои истинные чувства никому, особенно касаемо сына. Так что же именно было в Джастине, что заставляло его чувствовать себя комфортно, делая подобные признания?       Джастин кивнул, удивляясь, почему обычно уверенный в себе детектив вдруг почувствовал себя так неловко и неуютно. Неужели из-за него? Уставившись на профиль Брайана, отметил, что тот смотрит куда угодно, только не в его сторону.       — Ну, я, по крайней мере, хочу поблагодарить за то, что ты был рядом, когда я давал показания. Не знаю, как бы справился без твоей помощи.       Он вспомнил, как чудесно было, когда Брайан необъяснимо почему потянулся и взял его за руку во время одного из самых сложных моментов. Ощущение тепла Брайана и осознание того, что он рядом, помогло Джастину пережить довольно неприятный опыт. Конечно, это было ничто по сравнению с тем, что будет, если ему придется давать показания в суде, но до этого еще далеко.       — Ничего особенного, — отмахнулся Брайан, — просто часть моей работы.       «Что? — подумал Джастин про себя. — Ты ВСЕГДА держишь за руку свидетеля?»       Но решил не испытывать судьбу произнося это вслух, поэтому сказал другое:       — Пусть так, я все равно это ценю.       Брайан посмотрел на него открывающего дверь.       — Пресс-конференция будет транслироваться по телевидению? — спросил он Брайана, отстегивая ремень безопасности.       Если это так, то он разрывался между нежеланием ворошить подробности и любопытством, как Хорват справится с этой неприятной обязанностью. И Дафна наверняка захочет ее увидеть. С тех пор как у него начались видения об убийствах, она внимательно следила за этим делом, и теперь, когда он стал непосредственным участником расследования, что-то подсказывало, что ее интерес будет еще больше, чем раньше.       Брайан поморщившись закатил глаза.       — О, я уверен, что будет трансляция выступления сержанта. Я заметил несколько машин с аппаратурой, припаркованных прямо перед участком. В наше время Интернета и телефонов с камерами не существует такой вещи, как задержка новостей.       Джастин кивнул.       — Да, пожалуй, это правда, — согласился он, выходя из машины и останавливаясь у пассажирской двери. Он обошел машину и ненадолго остановился возле детектива. — Надеюсь, все пройдет гладко. Уверен, что мы с Дафной будем смотреть.       Он колебался всего секунду, прежде чем повернуться и уйти, но остановился, когда Брайан окликнул его по имени:       — Джастин?       — Да?       Он стоял на тротуаре, глядя в карие глаза, которые прожигали насквозь, чувствуя, как ускорился пульс от простого взгляда, направленного на него, заставлявшего внутренности сходить с ума. В этот момент Джастин страстно желал уметь читать мысли, а не быть просто экстрасенсом.       — Не забудь об этих выходных.       Джастин нахмурился, пытаясь вспомнить.       — Эти выходные?       — Двойная игра с Гасом и мной. Ты согласился пойти, помнишь?       Джастину показалось, что он уловил неуверенность в голосе Брайана, и внезапно вспомнил разговор в полицейском участке.       — О… Да, конечно, — тихо ответил он с застенчивой улыбкой. Он все еще немного нервничал рядом с таким грозным человеком, как Брайан Кинни, но определенно с нетерпением ждал возможности увидеть его в обычной обстановке со своим сыном, узнать какой он вдали от стрессов и обязанностей детектива. — Ты ведь обещал хорошие места, верно? Иначе я не пойду, — поддразнил он.       Брайан улыбнулся в ответ.       — Не волнуйся — у тебя будут самые лучшие места, — ответил он. — Мы с Гасом заедем за тобой в половине двенадцатого, хорошо? Первая игра в час, Гас любит заранее побродить по площадке и попробовать некоторые игры. Обычно он съедает хот-дог и немного начос еще до первой подачи.       Джастин рассмеялся.       — Мне нравится твой сын, — ответил он, — очевидно, у нас с ним уже есть нечто общее.       Брайан шутливо застонал.       — Спасибо, что сообщил заранее — я обязательно остановлюсь у банкомата, чтобы снять немного наличных, прежде чем заберу тебя. — Джастин улыбнулся в ответ, и детектив добавил более мягко: — Тогда увидимся.       Джастин кивнул, Брайан завел машину и, бросив на него последний взгляд, медленно выехал на проезжую часть. Джастин смотрел ему вслед, глубоко задумавшись. Наконец, повернулся и направился домой. Полицейский участок — 12:55 пополудни — Парадный вход       Карл неловко потянул воротник рубашки: галстук казался ему удавкой. День был слишком серым, сырым и влажным для осени, и он подозревал, что пот, выступивший на шее и лбу, был вызван скорее множеством горячих прожекторов и камер вокруг. Сержант стоял на площадке парадного крыльца, окруженный четырьмя вооруженными полицейскими в форме. На самом деле он не хотел показывать такую вопиющую демонстрацию силы средствам массовой информации во время пресс-конференции, но мэр настоял на этом, все еще не уверенный в том, что убийца действовал в одиночку, и не желал рисковать.       Он внимательно вглядывался в море лиц, узнав в некоторых ведущих репортеров трех главных местных телевизионных станций, а также нескольких известных корреспондентов утренних и дневных газет Питтсбурга. Также заметил несколько автомобилей с мобильными спутниковыми установками, разбросанными по улице. Ранее она была настолько переполнена, что полицейские были вынуждены оцепить ее до конца дня из-за все прибывающих журналистов и просто зевак, которые толпились вокруг импровизированного места проведения пресс-конференции.       Карл взглянул на лежащие на переносной деревянной трибуне документы. Он ненавидел произносить речи, и был ужасен в общении с прессой. В такие моменты Хорват становился косноязычен. Когда его впервые назначили сержантом участка, Карл решил, что никогда не будет проводить любые новостные мероприятия без шпаргалки или, по крайней мере, без какого-либо плана и заметок, на которые можно опереться. Сегодня он сделает краткое заявление, а затем ответит на вопросы. Он бы предпочел этого не делать, но мэр распорядился, решив, что департамент полиции должен быть более прозрачным и открытым для взаимодействия, как со средствами массовой информации, так и с общественностью. Конечно, тот факт, что был год выборов, и мэр баллотировался на второй срок, не имел к этому никакого отношения…       «Конечно, конечно», — цинично подумал сержант.       Он взглянул на часы, отметив, что уже без одной минуты час. Хорват был приверженцем пунктуальности, находя прокрастинаторов*, одним из своих самых больших раздражителей. Прочистил горло и пару раз постучал по микрофону, проверяя его работу. Услышав предательский скрипящий звук, указывающий на то, что микрофон работал исправно, слегка отрегулировал его высоту, и толпа заметно притихла в ожидании. Все утро в воздухе висел отчетливый гул, который разносился по району, поскольку все с нетерпением ждали, о чем будет пресс-конференция. Как обычно, по мере появления утечек информации о возможном подозреваемом, поползли слухи. Теперь, наконец, все узнают, насколько достоверна инсайдерская информация.       Хорват пристально вглядывался в толпу, морщась от ярких прожекторов, и когда заговорил, его чистый и авторитетный голос ничем не выдавал внутреннего волнения.       — Меня зовут сержант Карл Хорват. Я возглавляю шестнадцатый участок Департамента полиции Питтсбурга, который в течение последних нескольких недель работал над расследованием серии убийств детей в этом районе. Сначала я сделаю краткое заявление относительно некоторых важных событиях в расследовании, а затем отвечу на вопросы, если таковые будут заданы.       Толпа замерла в молчании, несмотря на десятки людей, окруживших трибуну, и Карл начал свое выступление.       — В прошлую пятницу, как большинство из вас, без сомнения, знают, восьмой ребенок был похищен из начальной школы Дэй-Спринг примерно в половине первого дня. Этот ребенок, как мы решили, был связан с цепью похищений и убийств детей, которые происходили в разных районах Питтсбурга в течение последних нескольких месяцев, — он взглянул на своих коллег-полицейских, отметив, что их губы плотно сжаты. — Спешу сообщить, что этот шестилетний мальчик был найден прошлой ночью живым и в настоящее время выздоравливает в местной больнице. Ожидается, что он полностью поправится.       Коллективный вздох пронесся над толпой при этой неожиданной информации, существенно повысив уровень шума. Карл поднял руку в молчаливом призыве успокоиться и подождал несколько секунд, прежде чем продолжить.       — Личность этого ребенка в настоящее время держится в секрете, — на самом деле Карл знал, что личность Гаса Питерсон-Маркус уже была скомпрометирована в тот момент, когда в отношении него была объявлена тревога. Но сегодня не собирался афишировать этот факт, — он глубоко вздохнул, — кроме того, я могу сообщить о задержании подозреваемого в убийствах семи мальчиков и похищении восьмой жертвы, — толпа снова взволнованно загудела, и Карл повысил голос. — Пожалуйста, — попросил он, поднимая руку вверх, — повремените с обсуждением, пока пресс-конференция не закончится, — призвал он толпу, молча ожидая тишины и глядя на всех сверху вниз стальным взглядом. Наконец, поняв, что не получат больше информации, пока не сделают то, что им сказали, толпа снова замолчала, ожидая продолжения.       — Этот человек в настоящее время содержится в медицинском учреждении под охраной и лечится от травм, полученных во время задержания, — продолжил сержант. — Мы не смогли пока допросить подозреваемого из-за его состояния. В свете необходимости сохранения доказательств по этому делу я не имею права обсуждать аспекты расследования, но на данный момент уполномочен ответить на некоторые вопросы.       Мгновенно, как будто прорвало плотину, толпа начала выкрикивать вопросы, перебивая друг друга. Карл съежился, пытаясь выделить один голос из десятков громко кричащих, требующих его внимания. Он посмотрел на одного из детективов, который помогал в этом деле, тот изо всех сил старался сохранить каменное лицо, но по стиснутой челюсти и выражению лица Хорват понимал, что детектив явно испытывал отвращение к происходящему балагану, а также чувствовал себя неловко в таком хаосе. Сержант указал коротким пальцем на репортера станции WPTS**, женщину, которая, как он знал, была давним сотрудником и имела репутацию уравновешенной и сдержанной. Но прежде чем обратиться к ней, Карл должен был восстановить хотя бы некоторое подобие порядка.       — Дамы и господа — я ЗАКОНЧУ эту пресс-конференцию, если вы продолжите кричать все СРАЗУ! — взревел Карл. Толпа быстро утихла, и он сосредоточил свое внимание на женщине. — Слушаю вас… мисс Винкельман.       — Что вы можете рассказать нам об арестованном подозреваемом?       Карл подождал несколько секунд, прежде чем ответить — они с Брайаном обсуждали, как много можно рассказать о Каррутерсе, и согласились, что информация, по крайней мере сейчас, должна быть максимально конфиденциальной, ради безопасности расследования.       — В данный момент я не могу назвать его имя, — сообщил Карл толпе, которая неодобрительно застонала, — но скажу, — повысил голос, чтобы его услышали сквозь шум неодобрения, — скажу, что это сорока однолетний белый мужчина, который был задержан вчера вечером, и доказательства, найденные на месте, заставляют нас твердо верить, что это именно тот человек.       Репортер настаивала.       — Какие доказательства, сержант?       Карл молчал несколько секунд, тщательно взвешивая свой ответ.       — Опять же, в настоящее время я ограничен в разглашении фактов, но улики, найденные в доме подозреваемого, напрямую связывают его с жертвами убийства.       Толпа снова разразилась одновременным гомоном, было очевидно, что они явно недовольны уклончивыми ответами сержанта полиции.       Прежде чем женщина успела задать еще один вопрос, Карл указал на высокого худого мужчину прямо за ней, которого знал по изданию «Питтсбургский маяк».       — Вы.       — Сержант, что вы можете рассказать нам о ребенке, который выжил и был найден прошлой ночью? Каково его состояние? Дом Мел и Линдси — в то же время       Сидя на диване, Брайан с трудом сглотнул, думая о сыне. Он был глубоко благодарен Джастину, что помог найти его вовремя, но, услышав, как сержант говорит о нем, в то время как репортеры настаивали на деталях, вспомнил, как близко он был к тому, чтобы потерять ребенка. Он затаил дыхание, слушая Хорвата.       — Как я уже сказал, он был доставлен в отделение неотложной помощи и сейчас чувствует себя хорошо. Никаких последствий тяжелого испытания врачи не ожидают.       Брайан был благодарен Карлу за то, что специально не упомянул, что Гас на самом деле уже выписался из больницы. Последнее, что им было нужно, — это чтобы репортеры разбили лагерь прямо у двери Мел и Линдси.       — Но похищение произошло в пятницу, где его держали с тех пор? — спрашивал репортер.       — Я не могу обсуждать это в настоящее время, — коротко сказал Хорват настойчивому журналисту, — достаточно сказать, что он был найден и, как ожидается, полностью восстановится, — указав на другого знакомого репортера холодно произнес: — Армстронг.        Карл внутренне съежился, произнося имя этого человека, потому что хорошо знал его репутацию. Он не хотел бы видеть здесь дородного, полного, пятидесятилетнего мужчину, который практически нарушил его личное пространство стоя рядом с трибуной, но тот хорошо разбирался в политике и знал невысказанные правила надлежащего этикета. Если бы сержант не проявил равного уважения ко всем крупным медиа-представителям в городе, он бы быстро услышал выговор об этом как от мэрии, так и от начальника полиции.       Фил Армстронг, давний криминальный репортер канала WXPA, был хорошо известен упорным характером. В течение двадцатилетнего опыта работы на одной и той же телевизионной станции этот человек установил многочисленные контакты по всему Питтсбургу в нескольких ключевых местах: больницы, морг, пожарная служба, даже несколько баров, где тусовались криминальные личности. И к великому ужасу Карла, у него также были внутренние контакты с несколькими полицейскими участками, включая его собственный. Он старательно пытался определить, кто это был, но, к сожалению, до сих пор не смог выяснить, кто именно скармливал ему конфиденциальную информацию. Оставалось надеяться, что в этом случае крот не смог узнать слишком многого о детоубийце, в противном случае, это может нанести серьезный удар против них в суде.       Однако, к его отвращению, Армстронг, по-видимому, узнал достаточно.       — Насколько я знаю, сержант, похищенный в прошлую пятницу ребенок — сын детектива из вашего собственного отдела, и именно он поймал его прошлой ночью. Это правда?       Карл сжал губы в тонкую линию, когда толпа громко зашептала в ответ. Он снова подождал, пока шум утихнет, прежде чем ответить. Его худшие опасения оправдались: кто-то нарушил запрет разглашать информацию, и он был очень недоволен. Оставалось выяснить, сколько информации обнародовал этот проныра. Он вздохнул.       — Да, именно так, мистер Армстронг. Ребенок, которого нашли прошлой ночью, — сын одного из моих людей.       — Он сын детектива Брайана Кинни, не так ли?       — Блядь, — пробормотал Брайан себе под нос при упоминании его имени.       Линдси вошла в гостиную и села рядом на диван, в то время, как Мел побежала в свой юридический офис, чтобы проверить, как идут дела, от которых ей пришлось временно отказаться. Линдси привезла Гаса домой и уложила в постель и теперь присоединилась к Брайану перед телевизором. Она молча положила руку на кисть Брайана, чтобы успокоить его, пока Хорват продолжал пресс-конференцию.       Облокотившись на трибуну Карл мысленно поморщился. Имя Гаса Питерсон-Маркус распространилось по всем средствам массовой информации, как только его исчезновение было обнаружено. В конце концов, они публиковали его в отчаянной попытке найти мальчика. Уже тогда сержант понимал, что не сможет сохранить личность его отца в секрете. Он надеялся, что подробности спасения Гаса, как и то, с чьей помощью это стало возможно, останутся неизвестными, по крайней мере, какое-то время. К сожалению, надежды не оправдались. Они с Брайаном обсуждали эту возможность и свои действия при таком раскладе.       — Да, это так, — наконец тихо признал Карл, — именно детектив Кинни нашел своего сына прошлой ночью и задержал подозреваемого, который в настоящее время находится под стражей, — Хорват поспешно указал на другого репортера, но Армстронга было не так-то легко заткнуть.       — Я слышал, что в подозреваемого стреляли, верно, сержант?       — Ублюдок, — прорычал Брайан, услышав, что репортер раскрыл то, что должно было быть конфиденциальной информацией. — Откуда он это знает? — впрочем, не был удивлен, поскольку тоже знал о подлой репутации Армстронга, но это не помешало его крови закипеть при мысли о том, что кто-то в его собственном участке был куплен за правильную цену. — Кто-то слил ему эту информацию.       Глаза Линдси расширились.       — Ты имеешь в виду кого-то из вашего полицейского участка?       Брайан уставился на человека на экране.       — Именно это я и имею в виду, — прорычал он, — и когда узнаю, кто это, он пожалеет, что родился на свет.       Он снова повернулся к экрану телевизора, а сержант продолжал:       — Я не имею права сейчас обсуждать травмы подозреваемого, мистер Армстронг, — услышал он резкий ответ Карла. — Все, что я могу сказать, это то, что детектив Кинни был вынужден применить оружие при задержании, и в соответствии с надлежащим протоколом департамента он был отправлен в административный отпуск до окончания внутреннего расследования.       — Но…       Карл повернулся к другой стороне трибуны, намеренно игнорируя несносного репортера — к черту политику. Обратив внимание на модно одетую рыжеволосую женщину, в которой он узнал репортера из «Steel City Gazette» Мону Хэнкинс, он ткнул в нее пальцем.       — Мисс Хэнкинс.       Она посмотрела на него сквозь очки в тонкой оправе и спросила:       — Сержант, что привело к обнаружению подозреваемого? В течение нескольких недель нам говорили, что убийца эффективно скрывал свои следы, и не было никаких существенных зацепок. Что послужило переломным моментом и привело к его поимке?       Карл улыбнулся.       — Мисс Хэнкинс, уверен, вы понимаете, что я не могу разглашать эту информацию в настоящее время, последнее, что я хочу, это поставить под угрозу расследование. Все, что вам нужно знать, в конечном итоге будет обнародовано, как только дело дойдет до суда.       Однако в глубине души Карл задавался вопросом, предстанет ли Каррутерс когда-нибудь перед судом. Он видел достаточно психически неуравновешенных подозреваемых в прошлом, чтобы распознать предательские симптомы, и у Каррутерса были похожие. Добавить к этому тот факт, что он случайно убил собственного сына, а жена умерла от рака, и получится необходимый букет, чтобы объявить его недееспособным. Однако Карл не собирался раскрывать это ни на пресс-конференции, ни Брайану, ни другим родителям, которым пришлось пережить невыносимую боль и горе из-за потери ребенка. Когда шум толпы снова возрос, Карл понял, что может простоять здесь весь день, отвечая на вопросы, если он позволит их задавать. Он решительно поднял руку вверх.       — На данный момент это все, леди и джентльмены. Спасибо.       Несколько человек из толпы продолжали выкрикивать вопросы, но он повернулся и целеустремленно зашагал к входной двери здания, старательно игнорируя доносящиеся вслед крики, и четверо полицейских в форме последовали за ним. Открыв дверь и войдя внутрь, Карл вздохнул с облегчением встреченный относительной тишиной. Сколько бы раз он ни встречался с прессой, всегда будет их ненавидеть. Они вечно заставляли его чувствовать себя рыбкой гуппи в море пираний.       — Чертовы кровососы, — пробормотал он, нахмурившись и с отвращением покачав головой.       По крайней мере, удалось сохранить в тайне имя человека, который почти в одиночку выследил Каррутерса. Как долго он сможет это делать оставалось под вопросом. Но на данный момент роль Джастина Тейлора в этом деле была надежно скрыта, предоставляя молодому человеку хотя бы немного спокойного времени. Если Каррутерс предстанет перед судом, все быстро полетит к черту. Вздохнув, он развернулся и побрел в свой кабинет. Квартира Джастина и Дафны — в то же время       Джастин вздохнул с облегчением, он сожалел, что имена Брайана и Гаса оказались в центре внимания во время пресс-конференции, но был уверен, что Брайан сможет справиться с любой дурной славой, которую получит в результате. Сам он, с другой стороны, совсем не был готов к подобному. Но в данный момент, к счастью, был избавлен от этого. Дафна вернулась в гостиную с парой стаканов чая со льдом. Передав один другу, она плюхнулась рядом с ним на диван.       — Ему удалось скрыть твое имя, — заметила она, когда Джастин взял стакан и кивнул.       — Слава Богу, — горячо сказал он, — мое сердце колотилось в груди как бешеное все это гребаное время. Я так боялся, что моя роль во всем этом выйдет наружу вместе с именем, — он поставил свой стакан на круглую подставку на кофейном столике и повернулся, глядя на подругу. — Дафна, знаю, это звучит ужасно, но я очень надеюсь, что Каррутерс не выкарабкается. Одна только мысль о том, что мне придется давать показания против него и столкнуться в зале суда лицом к лицу, приводит в ужас.       Дафна посмотрела в обеспокоенные голубые глаза.       — Я знаю, — сочувственно прошептала она, — это было бы ужасно.       Быстро забыв о чае, Джастин подтянул ноги и прижал их к груди.       — Я рад, что с сыном Брайана все в порядке, не пойми неправильно, и счастлив, что смог помочь найти его. Но иногда я просто хочу избавиться от этого бремени. Иногда мне хочется подарить этот гребаный «дар» кому-нибудь другому.       Дафна поставила свой стакан рядом со стаканом Джастина и слегка взъерошила волосы на его затылке.       — Понимаю, — сказала она, — уверена, что это проклятие во многих отношениях. Но подумай об этом с другой стороны, Джастин. Если бы у тебя не было возможности запечатлеть на бумаге то, что видишь в голове, копы не восприняли бы это всерьез, и у тебя, возможно, никогда не было бы шанса помочь найти сына Брайана, — фыркнула она. — Брайан долгое время считал тебя лжецом. Если бы сержант Хорват не учел возможность того, что ты действительно говоришь правду, они ни за что не нашли бы его сына. Этот мудак в большом долгу перед тобой, Джастин.       В раздражении, Джастин повернул голову и посмотрел в глаза Дафны.       — Он знает это, Дафна, — слишком резко отреагировал парень. — И поблагодарил меня. Теперь он тоже мне верит. На самом деле ты его не знаешь.       — Так, как ТЫ? — парировала девушка, все еще обеспокоенная отношением Кинни. — Джастин, просто будь осторожен с ним. Ты действительно не знаешь, каковы его мотивы, — смягчила она голос, глядя в лицо другу, — я забочусь о тебе и не хочу, чтобы ты пострадал, вот и все.       — Ты не видела его, когда пропал Гас, Дафна, — настаивал Джастин, — он был раздавлен и предстал совершенно другим человеком. Я знаю — он выглядит высокомерным и дерзким. Но это всего лишь фасад, и я вижу за ним гораздо большее, — Дафна заметила, что ее друг покраснел, продолжая: — Он сидел рядом со мной в кабинете Хорвата все время, пока я давал показания, понимая, что я расстраиваюсь из-за того, что мне приходится переживать все заново, — он немного застенчиво улыбнулся и добавил, — он держал меня за руку, успокаивая… Так, чтобы сержант не заметил, — добавил он.       Глаза Дафны расширились от удивления. Это было не то, что она ожидала. Она видела, что Джастин определенно потеплел к дерзкому, красивому детективу, но возможно ли, что это чувство становится взаимным?       — Он это сделал?       Джастин кивнул с усмешкой.       — Да, сделал.              — Вау… Ни хрена себе, — тихо сказала она в изумлении. Возможно, в Брайане Кинни было что-то большее, чем она думала. — Признаюсь, это меня удивляет. Но он должен поддерживать тебя — в конце концов, ты спас жизнь его сыну.       Джастин слегка покачал головой.       — Дело не только в этом, — настаивал Джастин, — он остается рядом со мной не только из чувства благодарности, — посмотрел в шоколадные глаза подруги, прежде чем признаться: — Он попросил меня пойти с ним и Гасом на игру «Пиратов» в эту субботу.       — Как на свидание?       Джастин пожал плечами, но его лицо снова приобрело определенный оттенок розового.       — Он просто сказал, что может достать хорошие места для нас троих, и попросил пойти с ними. Он обещал Гасу, что сводит его на игру до того, как все это произошло, и думаю, что пригласить меня — это его способ хотя бы частично отплатить за помощь в поисках сына.       Втайне, однако, Джастин надеялся, что дело не только в этом. Он понял, что каждый раз, когда они с Брайаном расставались, он думал о том, когда снова сможет увидеть его. И хотя все еще немного нервничал, видя детектива вне работы, не было никаких сомнений, что с нетерпением ждал этого. И уже начал беспокоиться о том, что надеть. Боже, он никогда раньше не мучился этим вопросом! Почему это так важно сейчас?       — Джастин?       Он растерянно оглянулся, поняв, что Дафна зовет его по имени.       — М-м-м?       Она улыбнулась, не преминув заметить его рассеянное состояние.       — Джастин Тейлор, ты сражен этим самоуверенным сукиным сыном.       Джастин застенчиво рассмеялся.       — Сражен? Это звучит как в средней школе.       — Ну? — настаивала она, сверля его взглядом, и не отступила, пока не получила ответ.       Джастин закатил глаза, прежде чем неохотно признать:       — Хорошо… Я нахожу его интересным.       Она покачала головой, все еще не вполне уверенная в мотивах детектива.       — Просто будь осторожен, Джастин — ты действительно не очень хорошо его знаешь. Он может делать все это только потому, что чувствует себя обязанным тебе.       Джастин вздохнул.       — Просто дай ему шанс, хорошо? Поначалу он и на меня тоже не произвел хорошего впечатления, если ты помнишь?       — Да, я помню, — сказала Дафна с беспокойством и обреченно вздохнула. — Хорошо, ради тебя я это сделаю. Но буду прикрывать твою спину. По крайней мере, я не думаю, что он что-нибудь вытворит на игре в мяч при сыне.       — Моя героиня, — усмехнулся Джастин, игриво толкнув ее на диван рукой. Мемориальная больница Аллегейни — Центр города — Час спустя       Саттеруайт и Роджерс встали по стойке смирно, увидев, что сержант шагает к ним, решительно сжав челюсти.       — Сержант, — коротко кивнул Саттеруайт.       — Саттеруайт, Роджерс, — приветствовал их Хорват, с любопытством заметив, что дверь в комнату Каррутерса закрыта. — Что происходит? Почему дверь закрыта?       — С ним доктор, — сказал Саттеруайт, — не знаю, что происходит. Некоторое время назад я услышал какой-то сигнал, а затем в комнату ворвалась медсестра вместе с доктором. Они там с тех пор.       — Дерьмо, — выплюнул Карл, боясь, что ублюдок сдохнет, прежде чем у него будет возможность допросить его о мотивах.       Карл не сомневался, что он убийца, но ему нужно было больше информации. Он не мог позволить ему умереть, не дав всем этим скорбящим родителям ответа на вопрос, почему он сделал то, что сделал. В этот момент он услышал, как открылась дверь, и оттуда вышел высокий, представительного вида мужчина с волосами цвета соли с перцем, на вид примерно его возраста, на нем был белый халат врача, на шее висел стетоскоп, а в левой руке он держал карту пациента. «Л. Филдс» значилось на бейдже, прикрепленном к лацкану халата.       Карл полез во внутренний карман пиджака, чтобы достать документ.       — Доктор? — он открыл бумажник, чтобы показать удостоверение личности и полицейский значок. — Я сержант Карл Хорват из полицейского управления Питтсбурга. Мои люди отвечают за охрану подозреваемого. Изменилось ли его состояние?       Доктор внимательно посмотрел на удостоверение Хорвата, прежде чем поднять взгляд, изучая лицо.       — Сюда, — проинструктировал он, протягивая руку в сторону коридора.       Хорват, приказав полицейским оставаться на месте, последовал за доктором, пока они не подошли к двери с надписью «Консультация». Доктор открыл дверь, и пригласил Хорвата в квадратную комнату, снабженную двумя наборами стандартных больничных темно-серых виниловых стульев.       — Присаживайтесь, — вежливо предложил он Хорвату, усаживаясь в кресло напротив.       Подождал, пока Хорват сядет, открыл карту, изучая заметки и посмотрел на сержанта.       — Вы понимаете, что просите меня обнародовать конфиденциальную медицинскую информацию о пациенте, сержант. Несмотря на то, что этот человек может быть обвинен в том, что он сделал, он все еще защищен правилами HIPAA*.       Карл кивнул, предвидя такой ответ. Он достал из внешнего кармана костюма сложенный лист бумаги.       — Это постановление суда, разрешающее предоставлять мне полную медицинскую информацию о состоянии подозреваемого, — сообщил он доктору, протягивая его. Ему удалось получить подписанный судьей экстренный судебный приказ, чтобы использовать его в качестве основы для первоначального расследования, когда Каррутерса впервые доставили в больницу. — Итак… Каково состояние Каррутерса?       Доктор принял юридический документ и отсканировал его, чтобы проверить на подлинность. Очевидно, удовлетворенный его легитимностью, вернул Хорвату, сказав:       — Мистер Каррутерс миновал критическое состояние. Его травмы были довольно обширными, поэтому период восстановления будет медленным. Сегодня днем у него была небольшая проблема.       — Какого рода проблема? — с беспокойством спросил Карл. Он не хотел, чтобы Каррутерс имел привилегию избежать правосудия, это было бы слишком легко, учитывая горе, которое он причинил стольким людям.       Доктор Филдс заглянул в свои записи, прежде чем сообщить:       — Он пришел в сознание на короткое время, но демонстрировал признаки крайнего возбуждения: метался на кровати пытаясь порвать ремни. В результате его жизненные показатели резко подскочили, и пришлось дать успокоительное, поэтому в настоящее время он снова без сознания.       — Что вызвало его волнение? — поинтересовался Карл.       Что произошло с тех пор, как ему сказали, что человек медленно приходит в себя? Он рассчитывал на возможность допросить его после пресс-конференции.       Доктор покачал головой.       — Медсестра не уверена — он издавал какие-то звуки, но на самом деле не говорил ничего вразумительного, плюс он все еще на дыхательном аппарате. Однако, судя по действиям и выражению лица, он был чрезвычайно расстроен, даже зол. Но это ожидаемо, когда пациенты ограничены и обнаруживают, что их удерживают на месте против воли. Это могло быть причиной его реакции.       Карл переваривал эту новую информацию, но в этом ли причина? Или дело было не только в этом? На протяжении всей своей карьеры он сталкивался с достаточным количеством убийц, и не собирался расшифровывать то, что происходит в искаженном сознании этого человека. Он никогда не поймет, почему люди совершают убийства, особенно беззащитных невинных детей.       — Но он должен выздороветь? — спросил Карл, отчаянно желая получить шанс допросить его.       Доктор спокойно заявил:       — Ну, если исключить какие-либо непредвиденные эпизоды или более серьезные проблемы, да, я осторожно оптимистичен, что со временем он полностью выздоровеет. Но у него действительно были серьезные внешние и внутренние повреждения, и пришлось удалить селезенку, так что процесс выздоровления будет медленным.       — Насколько медленным? — нетерпеливо спросил сержант.       — Трудно сказать. Зависит от того, как быстро восстановится тело и как он будет дальше реагировать на лечение.       Карл постарался скрыть раздражение в голосе и спросил:       — Каковы ваши наилучшие предположения? Это очень серьезное полицейское расследование.       Доктор коротко кивнул. Он видел пресс-конференцию, которая транслировалась в прямом эфире через Интернет, и легко смог сложить два и два: его пациент ДОЛЖЕН быть человеком, которого подозревали в том, что он печально известный детоубийца. Он мог даже посочувствовать сержанту, но прежде всего это его пациент. Несмотря на собственное отношение к тому, кто способен на такие ужасные действия, он был обязан позаботиться о нем.       — Трудно сказать, сержант. Может быть, неделя, может быть, две — может быть, даже месяц. Я не собираюсь торопиться и ставить под угрозу его здоровье, — ему показалось, что посетитель усмехнулся в ответ.       Карл сердито выдохнул, поняв позицию доктора. Это его работа. Ну, и он тоже на работе, вместе с нетерпеливым, возмущенным населением, которое хотело ответов.       — Мне нужно побеседовать с ним. Как скоро это станет возможным?       — Если вы имеете в виду допрос, сержант, я не могу этого допустить, пока не буду уверен, что он не приведет к ухудшению его состояния.       — Доктор, мне нужно от вас гораздо больше, чем окольные объяснения! — ответил Карл, его голос слегка повысился от отвращения. Почему преступник — предполагаемый преступник — всегда имел больше прав, чем жертвы? — Какова ваша самая оптимистичная оценка, относительно его здоровья? Когда он может быть допрошенным? Вы обязаны это знать.       Доктор раздраженно выдохнул, крепко сжимая в руках карту. Наконец, он коротко ответил:       — Я не знаю. Может быть, через день или два. Опять же, это будет зависеть от того, как прогрессирует его выздоровление.       Карл разочарованно провел рукой по лысеющей голове и вздохнул.       — Хорошо, доктор. Но мне нужен доступ к нему, как только он придет в себя, вы понимаете? А пока его будут круглосуточно охранять!       Доктор пристально смотрел на полицейского, на самом деле не желая быть по другую сторону закона, но выполнение обязанностей — его долг.       — Понимаю. Но и вы должны понимать, что я не позволю его допрашивать, пока не буду уверен, что это не угрожает жизни.       Карл встал, понимая, что не получит того, чего он, Брайан и все остальные так сильно хотели — ответов, по крайней мере, не в ближайшем будущем.       — Хорошо, доктор. Но я буду регулярно бывать здесь, пока не получу доступ к Каррутерсу. И ожидаю, что мне сообщат, как только он будет готов к допросу.       Доктор тоже встал и вздохнул.       — Хорошо. Как только почувствую, что он достаточно силен — и достаточно ясно мыслит — чтобы ответить на ваши вопросы, вы будете уведомлены.       Карл коротко кивнул, повернулся и направился к двери, недовольный неспособностью допросить подозреваемого. Оставив доктора, он вернулся к палате Каррутерса, наблюдая за Саттеруайтом и Роджерсом, все еще стоявшими по обе стороны двери.       — Что сказал доктор, сержант? — Саттеруайт с любопытством спросил начальника, а Роджерс внимательно слушал.       Карл заметил, что дверь подозреваемого все еще закрыта.       — Вы не заметили, произошло ли что-то необычное с подозреваемым? — резко спросил он мужчин без каких-либо преамбул. Его недовольство было очевидно.       — Какого рода, сержант? — вставил Роджерс, его голос слегка дрожал.       — То, что заставило Каррутерса возбудиться до такой степени, что им пришлось снова усыпить ублюдка.       Оба обменялись между собой непонятным взглядом, прежде чем Саттеруайт ответил:       — Здесь все тихо, только типичные больничные звуки.       — И никто не был в его палате, кроме медсестер и врачей?       Оба полицейских казались шокированными намеком.       — Конечно нет, сержант! — сказал Роджерс, а Саттеруайт кивнул соглашаясь. — Один из нас находился здесь все время, и никто, кроме персонала в форме — с соответствующими бейджами — не был в его комнате, клянусь.       Карл пристально посмотрел на обоих, чувствуя, что что-то не так, но не мог понять, что именно. Те немного неловко ерзали под его пристальным взглядом, пока он продолжал изучать их, и наконец, сказал:       — Не забудьте сказать своим сменщикам, что никто — я имею в виду, НИКТО — кто не имеет права входить в его комнату, не может получить туда доступ. Последнее, что нам нужно, это чтобы какой-то гребаный репортер попытался явиться в маскировке, чтобы попасть в палату для сенсационного репортажа в вечерних новостях. Вы поняли?       Полицейские кивнули, втайне радуясь, что их неосторожность не была обнаружена. Саттеруайт был слишком близок к отставке, чтобы что-то портить, а Роджерс слишком сильно нуждался в работе, чтобы признать, что он открыто обсуждал дело подозреваемого со своим старшим коллегой.       — Да, сэр, — вежливо ответил Саттеруайт, а Роджерс кивнул.       Карл еще несколько секунд смотрел на них…       — И скажите им, чтобы позвонили мне, если состояние подозреваемого изменится. Я хочу, чтобы мне немедленно сообщили.       Полицейские понимающе кивнули. Сержант повернулся и медленно направился по коридору к лифтам. Как только сержант оказался вне зоны досягаемости, Роджерс нервно повернулся к своему коллеге.       — Ты думаешь, этот ублюдок слышал, о чем мы говорили? — спросил он с опаской.              Саттеруайт пожал плечами.       — Кто знает? Может быть. Но мы не можем взять свои слова обратно. И тебе нужно держать свой рот на замке, если не хочешь потерять гребаную работу, Роджерс!       Молодой человек покачал головой.       — Черт возьми, нет! — громко ответил он. — У меня маленький ребенок — мне нужна эта работа.       — Ну, если ты понимаешь, что для тебя лучше, тогда будешь молчать. Мы не знаем, из-за чего он слетел с катушек, ты это понял?       — Да, — тихо сказал Роджерс, — понял.       Полицейские замолчали, надеясь, что отсутствие бдительности не будет обнаружено, и нетерпеливо ждали, когда прибудет смена. Это был длинный день… Очень длинный день. *Прокрастина́ция — в психологии склонность к постоянному откладыванию даже важных и срочных дел, приводящая к жизненным проблемам и болезненным психологическим эффектам. **WPTS — образовательная некоммерческая FM-станция, принадлежащая Питтсбургскому университету и управляемая его студентами. *** HIPAA или Health Insurance Portability and Accountability Act — Акт (закон) о мобильности и подотчётности медицинского страхования, который был принят 21 августа 1996. Был одобрен Конгрессом США и подписан президентом Биллом Клинтоном прежде всего, чтобы модернизировать поток медицинской информации, указать, как личная информация, хранящаяся в медицинских учреждениях и медицинских страховых отраслях, должна быть защищена от мошенничества и краж, а также относительно ограничений на медицинское страхование. Был известен как Акт Кеннеди — Кассебаум или Акт Кассебаум — Кеннеди, по фамилиям двух его ведущих лоббистов.