Нежность

      — Друзья Лайта — мои друзья, — радостно сообщает Миса. Лайт выходит из комнаты спустя несколько мгновений, и Элу ничего не стоит махнуть в камеру. Шеф понятливо переключается на наблюдение за Лайтом.       Эл теряется на мгновение, когда Миса целует его в щеку в знак начала дружбы, и мир столь непривычно уходит на мгновение из-под его ног.       — Я так могу и влюбиться.       — Это лишнее, — подмигивает Миса.       Эл задумчиво грызет ноготь.       — Друзья Лайта — твои друзья, любовницы Лайта — мои любовницы? — спрашивает он, и Миса краснеет, замахивается для пощечины. Эл терпеливо ее принимает, это даже весело. Аманэ сидит рядом, до ужаса красивая и привлекательная, до ужаса любящая убийцу.       Петь, тонуть, нырять, умирать. Миса поет красиво, нежно, Лоулайт слушает, оперевшись на собственные колени. Тонет, ныряет, пытается удержаться на плаву. Он знает, что они оба умрут рано или поздно, но голос Мисы звучит переливчатым звоном колокольчиков, и Эл понимает, что главный колокол в его жизни только что прозвонил.       Дверь закрыта на замок. Аманэ хихикает, замазывая Элу синяки под глазами от вечного недосыпа, и ее прикосновения кажутся ему прикосновениями небесного ангела, в то время как Лайт является божком смерти, как сам он считает. Это не небесная кара, это что-то возомнивший о себе психопат, но почему ангел райского сада выбрал именно Ягами?       Миса шумная и ей хочется любви. Лоулайт знает, что не смог бы дать ей всего того, в чем она нуждается, в полном размере, но Лайт не делает даже этого.       Миса кажется детективу прекраснее всего на свете, и Элу даже хочется, чтобы его догадки насчет личности второго Киры оказались неверными.       Когда Аманэ заканчивает приводить его лицо в божеский вид, он ловит ее за руку, прижимается лбом к запястью. Миса визжит от смеси испуга, восторга и возражения, и Элу кажется, что это какой-то дурацкий сон.       Просыпаться ему не хочется до ужаса.       Сон забывать тоже.       Она болтает ножками в чулках, Эл прикрывает глаза. Эта комната стала его личной камерой пыток, Аманэ — палачом.       Он не смущается, наблюдает сквозь приоткрытые веки, смотрит, смотрит, пытается запомнить это на всю жизнь, чтобы не забыть о Мисе и после того, как колокола закончат звонить.       Миса дарит ему поцелуи в щеку, рассыпающиеся где-то в груди фейерверком бабочек, и Лоулайт до ужаса завидует Лайту, ничего не сделавшему ради такого чуда, получившему Мису просто так. О ее молодом человеке в такой момент думать не хочется.       Эл и забывает о нем, как только Миса перестает возмущаться. Это остается в его голове самым лучшим воспоминанием, когда девушка окончательно сдается и дает ему возможность дотронуться до ее волос, поглаживать их и перебирать пряди. Мисе на колени его не лечь, сидеть так ужасно неудобно, но она терпит. Это, наверное, главная его победа, превосходящая все раскрытые дела, и смех Мисы звучит музыкой для его ушей.       Эл может и влюбиться. И, кажется, влюбляется.