Какой *** превратил меня в Принца?

Нет никаких сомнений, что Томми пизда. Да, грубо и, возможно, безвкусно начинать вот так, но это простейший и самый информативный способ описать его недовольство. Начнем с простого: он не дурак. Несмотря на то, что сейчас жизнь была не такой, ну знаете, рискованной, как обычно, учитывая всю тему с «необратимой погибелью», над которой работал Томми, все хорошее рано или поздно заканчивается. Таким местом является дворец. Томми, прожив здесь четыре года, почти пять лет, чувствует, что что-то не так. Не успел пройти день после знакомства с новыми Придворными и Личным Императорским Стражем, как Томми осознал, что Техноблэйд не только прислал целый отряд прислуги, но и посмел сократить популяцию дворца. Он заменил всех бывших горничных! К счастью, осталась Клара, но все равно! Его труды! Он научил слуг не воровать золото, а теперь не может никому доверять, потому что никто не знает, как он тренировал бывших слуг следить за дворцом! Томми даже не может использовать старые трюки. Он вырос, теперь люди не могут скидывать каждую странность на «обычные детские капризы», как тогда, когда ему было три года и он практиковал языки и идиомы, используемые в этом месте. Но это только верхушка айсберга. Именно. То, что не лезет ни в какие ворота, так это Сэм. Сначала Томми думал, что это к добру. Что это знак примирения. Что это было неким способом сказать ему, что, нет, Техноблэйд больше не пытается его убить и что его признали частью императорского рода. Нет-нет-нет. Томми видит все насквозь. Он видит не только пораженные лица окружающих людей, когда он общается с Сэмом и держится с ним за ручку, подобно очаровательному дуэту из фигуры старшего брата и легкомысленного ребенка. Сэм — блядская бомба замедленного действия. С самого первого дня Сэм гонялся за ним, словно преданная собачонка. Его никогда не оставляли одного. Ни на секунду, стоило только выйти из комнаты. Тогда он не думал ничего плохого про Сэма. В прошлый раз именно он отнес Томми обратно, когда он чуть не утонул в озере, и даже укрыл плащом. И проблема в том, что он не замышляет ничего дурного. Вообще! Каждый раз, когда Томми оборачивается, он чуть ли не видит Сэма с виляющим хвостом и щенячьими ушами. Че это такое. Что это за испытание, которое подготовил ему Техноблэйд? Вот так прошел первый день. Ничего плохого не случилось. Ничего подозрительного. Просто теперь есть стена, которая защищает его от погибели. Возможно, он нашел замену книжной версии Капитана Паффи, так что Томми не перестает бдительно следить за ходом событий, чтобы понять, много ли вещей противоречат оригинальному сюжету. В первый день, конечно же, ничего не нашлось. Во второй день, как и в первый, тоже ничего не происходит, но Томми раздирают противоречивые чувства. Сэм лапушка, правда. Подсознание Томми, жаждущее внимания, довольствуется его заботой (но он это никогда не признает. Он никогда не признает нечто столь постыдное). Его не оставляют одного, а ему все еще нужно спрятать сокровища да поскорее, потому что он не знает новый график уборки. Вот поэтому он здесь, идет в рабочий кабинет, чтобы встретиться с учителем и продолжить лекцию о политике. Обычно, в это время Томми не занят, потому что ему дают свободу действий во время занятий и тогда, когда ему надо из кабинета направляться в бальный зал или музыкальную комнату. Томми ждал этого момента. Он взял с собой золото, чтобы наконец-то спрятать с другими скрытыми сокровищами. Поэтому он направился на лекцию по Имперской Политике радостной походкой, подпрыгивая на шагу. — Приветствую вас. Да благословит Бог Принца Антарктической Империи, — учитель, которого назначили на должность пару недель назад, здоровается с Томми. Томми благодарственно склонил голову, но не сильно, чтобы самооценка мужика не завысилась. — Даров, профессор Генри! — Томми улыбнулся. — Что обсуждаем на этот раз? — ребенок подошел к стулу. Мужчина, Генри Аррингтон, моргнул, все еще не привыкнув в расслабленному поведению Томми. — Принц Тесей… — Томми, — поправил он. — Учитель Этикета был бы глубоко возмущен вашим панибратством при знакомстве с человеком низшего статуса, — пожурил учитель. — Прошу простить за мою наглость, но я верю, что вам лучше вести себя как принц, а не… — похоже, он не может найти слов, но Томми понимает, на что он намекает. Мальчик нахмурился, сев на место. — Смотри, проф, — Томми наслаждается тем, насколько Аррингтону не по себе. — Я знаю, что я принц. Ты знаешь, что я принц, — он показушничает, указывая пальцем на себя, а затем на профессора спереди. — Нужно ли нам взаправду заниматься бесполезными глупостями, когда мы с тобой и так понимаем, кто занимает какую роль в иерархическом спектре? Аррингтон поразился, но быстро взял себя в руки и улыбнулся. — Ах, конечно вы знаете, как использовать «иерархический спектр» в предложении, — он пробормотал в раздумьях, прежде чем помотал головой. — Я бы не сказал, что это ненужные вещи, Принц Тесей. — Почему? Ты знаешь, что я выше по статусу, и я знаю, что ты не будешь наглеть. — Это значит, Принц Тесей, — добавляет Аррингтон. — Что игнорируя установленные нормы, вы забираете у собеседника ясность ситуации, черту между расслабленным поведением и неуважением. — Я сам дам знать, когда пересекут эту черту, — возражает Томми. — Эти бесполезные правила существуют только для неженок, скрывающих свой настоящий характер, проф! — Тогда грань между простолюдинами и имперским родом станет неуловимой… — И что с того? Генри Аррингтон ошарашено моргнул на мгновение, а затем рассмеялся. — Ах, конечно же, — он помотал головой. — Тогда мне стоит добавить эту тему к вашим учениям в ближайшем будущем… а пока что, однако, нам предстоит обсудить методы производства в Восточном Графстве. Урок начинается без других заминок, и Томми блаженно все знает. Он отвечает на все вопросы и спокойно задает вопросы, видя искру во взгляде Генри Аррингтона, его любимого профессора. Он радостно все записывает, мечтая о жизни за пределами дворца, где он будет один, на свободе и где ему не надо будет притворяться маленьким принцем. Он хочет вернуть свою искру. Свою дерзость. Он хочет вновь сутулиться и быть ребенком, хочет лежать на траве и возвращаться к горничным, которые станут носиться вокруг него и гадать, где он так испачкался. Они никогда не знали, как Томми покидал Дворец, все до единого знать не знали про тайные ходы Рубинового… нет, Сапфирового дворца. Урок заканчивается без заминок, куда спокойнее, чем когда он начинался. Когда его отпустили, принц осторожно выглянул из комнаты, замечая, что никто не стоял у двери. В расписании стоит свободное время, так что он может быстро сбегать на улицу и испачкать ботинки. Томми проникает в ближайший тайный проход, бегая в такой манере, чтобы золотые монеты не звенели в карманах из-за их обилия. Он пробирается через дыру в стене и ступает на платформу, весом активируя медленное и незаметное движение двери. Томми пролезает через новую щель и оказывается на другой стороне с более широким проходом. Здесь темно, редкий свет проникает от хорошо освещенных коридоров дворца. Но этого вполне достаточно, потому что Томми знает, куда идти, и детские глаза быстро привыкают к темноте. Он пролезает в очередную щель в стене, ведущую к незаметному местечку позади дворца, которое выходит в сад, в котором он частенько бывает. Она спрятана за колонной великих размеров, которой достаточно, чтобы скрыть дыру в стене от посторонних глаз среди лоз и переросших кустарников сада. Томми наслаждается открывающимся видом сада, сразу направляясь к месту, где он копит и прячет богатства. Он взял золото, осталось только спрятать его. Принц выбрался из кустов и понесся к деревьям, окружающих поляну, в которой трава была ровно подстрижена. Томми чувствовал влагу росинок на коленках, когда кожаные ботинки давили зелень. Ему не жаль садовников, которым приходится присматривать за травой. Сапфировый дворец, в конце концов, защищен от жестокого взора Цесаревича Техноблэйда. Они могут менять траву хоть сто лет, плюс, как будто у них денег нет, чтобы заплатить за посадку новых травинок. Томми тяжело выдохнул, опершись о ствол дерева. Жжение в легких приносило радость, в отличие от недвижимого сидения на стуле, где ему приходилось ждать, пока ему все не подадут. Быть принцем — такая заноза в заднице. Он пошел прятать сокровища, чтобы в будущем забрать их… в день, когда он покинет этот Краем проклятый дворец. Томми может работать с изменениями. Он без передышки занимался этим чуть ли не пять лет этой жизни, он придумает, как продержаться еще пару лет.

~+~

Теперь Томми вспомнил, кем он был в книге. Какой же он тупица. Невероятной глупостью было верить в то, что Сэм — хороший человек, пускай и немного прилипчивый. Бомба замедленного действия, вот он кто. Он опасен. Второстепенный персонаж, которого Уильям упоминал лишь дважды, но каждый раз в страхе. Как он мог забыть такую важную деталь. Хвост. Крипер. Страж. Вот кем является Сэм. Насколько ему плохо? Ну, он уже описал часть боли, но, повторяясь: Сэм — ебанная бомба замедленного действия. Осознание пугало. Все произошло на прогулке, на которой Сэм сопровождал Томми. Это был третий день, когда у Томми было больше всего свободного времени за неделю, да и вообще за все время. Томми ничего особенного не ожидал, кроме обычного расслабона. Прислуга тоже ничего не ожидала, осознав, что он ребенок, который почти ни с кем не общается вне дворца. Но пришел Дрим. Не поймите неправильно. Томми нравится Дрим. Больше всех, ведь его роль в истории, которую ему приходится проживать — ничтожна. Северное Княжество мало влияло на сюжет, ведь книга фокусировалась на противостоянии и вражде Южного Княжества и Столицы, где властвовал Техноблэйд. Он начал общаться с ним, в надежде, что таким сможет избежать событий «Принца Песни», обзаведясь союзником, у которого можно будет скрыться, когда наступят тяжкие времена. Нет, ему даже не нужно укрытие, ведь он не хочет никакой связи с «Тесеем». Он хочет только информацию. Таким образом, после первой встречи они стали обмениваться письмами. Честно говоря, он отправил и получил немного, но каждый раз настаивал на отбросе формальностей, на расслабленном тоне. Остается только надеяться, что он не бесит его тем, как разговаривает. И так он привязался к персонажу, который не был особо нужен сюжету. По этой же причине, кстати, Сэм ему и нравился первые два дня. Безымянный стражник. Кто-то, кого можно даже не упоминать. Но все изменилось когда он, мужчина среди мужчин, легенда легенд, одаренность во плоти, Дрим посетил его дворец. Сапфировый дворец. Томми шел к одному из кабинетов… как оказалось, так называют комнаты, в которых работают*. Томми привык, что кабинеты — это маленькие шкафчики и чуланы. Но здесь это не так, и его давным-давно поправили. Слуги не обратили внимания, решив, что ему не понравились рабочие комнаты и он ожидал, что они могут быть еще больше, потому и не подняли шум. Кабинеты — закрытые помещения, разбросанные в некоем количестве по всему дворцу, и отличались они только видом и количеством людей, которые могли туда входить для личных встреч. Знаете, их просто дохуя. Один найдется на каждом шагу, и Томми не понимает, для чего. Возможно, люди просто не знали, что делать со всем этим пространством. Сэм следует позади Томми, шагая так тихо, что Томми почти забыл, что он вообще находится рядом. И забыл бы, не начни Сэм разговаривать, когда они прошли половину пути от кабинета, где он изучает Историю, до кабинета, где встречают «важных людей». — Принц Тесей, — Сэм все еще не отказался от официальной речи, но продвижение потихоньку шло. — Откуда вы знаете Сэра Дрима? Томми легкомысленно хмыкнул. — Мы познакомились благодаря Капитану Паффи, в день, когда ты, Дрим и я встречались с братиком! — честно ответил Томми. Ложь ничего бы ему не дала, так зачем врать? — Он был таким крутым, поэтому теперь мы пишем друг другу письма. В прошлый раз мы обсуждали его улетного коня… вроде бы его зовут Спирит? — болтает Томми, ведь это получается у него лучше всего. У него всегда есть о чем поговорить, конечно же. Это укрепляет его характер. Он продолжает балаболить — сначала о клевом коне Дрима, затем про траву, которая спокойно растет в Северном Княжестве. Томми также заговорил о булыжниках, раз уж он спрашивал о них в письме Дриму, на которое еще не ответили. Он говорит о том, как рад, что может кого-то спросить об этом. Все это время казалось, что Сэм слушает позади. — Не понимаю, чем им не угодили булыжники на Севере, Графству стоило бы добавить их ко всем постройкам. Ты знал, что булыжники с мхом добавляют образа? — он повернулся к Сэму, молча идущему рядом. Когда Томми посмотрел в сторону Сэма, он заметил что-то неправильное. Зовите это чуйкой, особенно тогда, когда от мужика разит ненавистью. Томми прервался на полуслове, и это привлекло внимание Сэма. Черная ненависть сменилась некой ласковостью, и Томми чуть не решил, что ему почудилось. То, что он увидел — вызвало у него дрожь. Крепкие плечи, казалось, сильнее расправились и лиственно-зеленые глаза стали ядовитыми, словно всему живому стоило держаться от них подальше. Выражение лица было мрачным, по сравнению с привычным дружелюбием, которое всегда видел Томми. — Сэм? — Да, Принц Тесей? — и теперь не осталось ни капельки той бушующей ненависти, которую Томми точно видел на его лице. — Офигеть, ты прям терпеть не можешь булыжники, да? — пробормотал Томми, от чего ему захотелось заткнуться, упасть на колени и сдохнуть. Это че было? Мужик был готов вырвать кому-то глотку, а Томми решил подшутить над правой рукой чела, которому буквально суждено его казнить. К его счастью, однако, мужчина рассмеялся. — Нет, что вы, дело не в булыжниках, Принц Тесей? — Тогда в чем? — Как вы можете так радостно встречать человека, которого видели один раз в жизни? — Сэм наклонил голову в бок, интересуясь. — Тем более Дрима. Томми вопрошающе поднял бровь. Только она указывала на то, что ему было интересно, почему Сэм сказал именно «Тем более Дрима». Между ними какие-то терки, о которых он не знает? Прошлое? Томми не знает, а знать ему хочется. — Ну, вдруг ты меня не слышал, но у него есть крутой конь Спирит. Сэм засмеялся, и Томми улыбнулся. — Конь, значит? — Он сказал, что Спирит — быстрейший скакун в мире! — Очевидно, что вы не видели Карла, — подметил Сэм. — Что еще за Карл? — спросил Томми с омерзением. Какое скучное имя. Наверняка, Карл без второй гласной, без буквы «о». Каролы в сто раз круче Карлов.* Глаза Сэма засияли. — Вы скоро его увидите. Спирит — замечательный скакун, но не лучший, — и внутри горит опасный огонек, эдакое обещание. Томми без понятия, что это значит, но учитывая будущие события, стоило догадаться, что это значило «Он не лучший, как минимум, не на долго». Остальная часть дня прошла без происшествий: Сэм постоянно стоял позади, охраняя его, а Томми и Дрим просто наслаждались совместным времяпрепровождением, обсуждая прозвища («Мне не по себе, когда вы меня так называете, Принц Тесей». «Пока не начнешь называть меня Томми, я буду обращаться к тебе, как Большому Ди, и ты меня никак не остановишь!»), коней («Ты видел Карла?» «Прошу простить, что?») и братьев и сестер («Старший брат Техноблэйд такой крутой!» «Да, но моя сестренка Дриста…» «Я тебя не слышу, ведь самый лучший в мире маленький брат — это я». Томми чуть не стошнило, и этот разговор быстро прекратился. У него нет желания восхвалять Техноблэйда сильнее, чем ему уже приходится) за чашечкой чая. Третий день заканчивается с парой тревожных звоночков, но все было в порядке. И это прекрасно! На четвертый день все было тихо, а в пятый день Сэм нигде не показывался, от чего Томми решил воспользоваться ситуацией и спрятал все свои сокровища в этот день. На шестой день Сэм вернулся. Когда наступил седьмой день, Томми, эмпат воплоти, почуял волнение среди прислуги. Они прятались, понял он. Слуги уходили у него с пути, покидали светлые помещения, в которых их можно было заметить, избегали мест, по которым они с Сэмом часто прогуливались. Он спросил Клару: — Что-то произошло? Сначала она ничего не ответила, но Томми настоял на том, что если ему ничего не расскажут, то он не сможет ничем помочь. Она сдалась, потому что страх пересилил ее долг охранять детскую невинность и беззаботность Тесея. — Садовников наказывают, Принц Тесей, за то, что они безалаберно относятся к своей работе, — верно выкладывает Клара, и то, с каким ужасом она это говорит, заставляет его позабыть, что он должен отыгрывать четырехлетнего ребенка. Он сразу попросил показать ему, что происходит, и Томми с горничной поспешили к моменту, когда знакомые садовники стояли на коленях перед очень знакомым человеком. Сэм грозно держал трезубец, несмотря на то, что он не был ни на кого наставлен (пока что, спешит добавить разум). Это личная встреча, о которой никто, кроме Клары и садовников, не знает. — Сэм! — зовет Томми, всеми силами удерживая радостную маску глупого дитя. — Что ты делаешь? — он очаровательно наклоняет голову и широко на него смотрит. Это работает, когда он не может скрыть страха, просто этот страх приходится выдавать за потрясение. Он уже привык так делать при Техноблэйде, когда он отыгрывает его брата. Сэм обернулся, и жуткое выражение лица сменилось дружелюбной улыбкой. — Принц Тесей, что вы здесь делаете? — Сэм бросил взгляд на Клару, и Томми слышал, как у нее сорвалось дыхание от одного его присутствия. От одного его взгляда. Томми бы сделал то же самое, не находись жизни троих людей в опасности. — Ох, какая потрясная вилка, — восхищается Томми, стараясь забрать внимание Сэма с Клары на себя. Он помотал головой, словно осознав, что отвлекся, и опять посмотрел на Сэма. — В любом случае, я хотел пойти в тихое место, где не было бы прислуги, их ведь теперь так много, и я решил пойти сюда, раз уж их меньше! — объяснил Томми. Какое же это нелепое объяснение. Буквально первое, что пришло в голову. Оно слишком специфичное и неточное одновременно. В конце концов, у него не было времени подготовиться. Здесь столько логических дыр: почему он хотел пойти в тихое место? Как он мог заметить, что в этой части дворца меньше слуг? Можно продолжать до бесконечности, наверное, но в панике он полностью занят спасением троих людей, не включая его самого, от жуткого стража. — Так, а что ты здесь делаешь? — Томми шутливо положил руки на бедра, прищурившись, переиграно повторяя образ родителя, подозревающего ребенка в проказе. — Я, — он опустил взгляд на двух садовников, стоящих перед ним на коленях. — Ругаю плохих людей. Томми удивленно уставился. Плохих. Плохих? Садовники прекрасно справляются с работой, о чем ты говоришь! Они исправно следили, чтобы кусты выглядели здоровыми, а трава — прилично влажной! Да как какой-то стражник может отличить хорошие растения от плохих? Это хуйня, причем полнейшая, и ему стоило сразу прислушиваться к чуйке, которая с самого начала твердила, что в будущем от него проблем не оберешься. — В чем они провинились? — спрашивает Томми. — Они же садовники, да? Они замечательно работают! — хвалит Томми. — Ваша Высочество, проблема в траве, — указал Сэм. — С первого дня моего прибытия она была грязной, перепачканной землей, словно за ней никто не ухаживал. Надо указать на их ошибку, ведь садовники одни из немногих, кого не перевели из Изумрудного Дворца. Томми прищурился. Че? И все? Это вся блядская причина? Не потому что они что-то украли? Не потому что, не знаю, убили кого-то? Покушались на жизнь Тесея? Сэм наказывает бедных парней за какую-то грязную, сука, траву? Страх сменился раздражением. В итоге, Томми быстро разбирается с ситуацией. Он говорит нелепую отмазку: — Но мне нравится! Так появляется контраст. Наверное, садовники заметили, что мне было грусно, когда они ее чистили, — он бодро поднял большой палец садовникам, до глубины души пораженных разговором.. — Вы очень проницательны! Браво! Браво! Потом он пытается схватить трезубец Сэма, не переставая настаивать на том, она крутая и теперь принадлежит ему: — Сэм, раз уж ты хотел отдать ее садовникам, то я тоже хочу крутую вилку! И в итоге он потащил Сэма в музыкальную комнату. — Сэм, пойдем с нами! Я хотел найти тихое местечко, чтобы никто не слышал, как я прекрасно пою, но, раз уж ты здесь, так и быть, позволю тебе послушать!

~+~

Уильям бдительно следил за Кровавым Принцем, не выделяясь во дворце. Он не знал, о чем думает равнодушный принц, а ведь судьба всей империи зависела от того, как хорошо он справится со своей миссией. Необходимо сменить монарха и уничтожить коррупцию раз и навсегда. Он не стал долго вглядываться в Цесаревича. В любом случае, невозможно прочитать мысли этого человека. Уильям отвел взгляд, мгновенно встретившись с ядовитыми зелеными очами. У Уильяма сперло дыхание, когда он столкнулся с кем-то столь открыто… ужасающим. Цесаревич был опасен тем, что никто никогда не знал, чего от него ожидать, но мужчина возле него, следующий за ним хвостом, был опасен тем, что каждый видел его намерения. Яростный взгляд никогда не покидал его лицо. Взгляд, кричащий о вечной защите и преданности. Мужчина уставился на Уильяма, недавно смотрящего на принца, когда он не следил за лицом. Он не мог вспомнить, с каким выражением смотрел на Принца, своего брата. Неужели он саботировал план, не сумев скрыть чувства? Но мужчина отвернулся, повернув голову вперед, и ничего не сказал. У Уильяма отлегло от сердца, но он не скинул маски. Скоро все будут смотреть на него. И когда за ним начнут следить, он никогда не сможет снять маску. Когда Уильям пришел во дворец, в далеком будущем, когда наступило важное событие, он не сталкивался с Сэмом до самого конца. Он никогда не переглядывался с ним, не разговаривал, не трогал его и не конфликтовал с ним. Он не причинял вреда Уильяму, когда он оставался во дворце, управляемым рукой Кровавого Принца и его слуги, но он был опасен, когда Уильям его не видел. И это пугало. Он никогда больше не видел тех жутких глаз, только в самом конце, когда голова преданной собачонки Кровавого Принца покатилась по полу, и его безжизненные ядовитые зеленые глаза уставились в пустоту.

~+~

Только спустя две недели Томми понял странные слова Сэма после встречи с Дримом. Он получил последнее письмо, предшествующее огромной паузе в их переписке. Он какое-то время читает содержимое и сразу же несется собираться. Он видит Клару, и первое, что срывается с губ это: — Я хочу увидеть брата! Он надеялся, что спокойствие продлится еще хотя бы пару недель. Он глупо верил, что находится в безопасности, что его охраняют, что он хотя бы передохнет от ноши, которую приходится таскать четырехлетнему ребенку, но, увы, он застрял в книге, в которой ни одна душа не ценит ни мораль, ни человеческую жизнь, ни что-либо другое в этом духе. Рано или поздно ему бы пришлось отстаивать свое мнение, и этот момент наступил сейчас, несмотря на то, что этому телу четыре года. Ему уже три, не связанных друг с другом, раза приходилось сдерживать собачонку Техно, от убийства слуг его дворца. Что-то ему подсказывает, что резней в Рубиновом Дворце руководил Сэм «во имя Техноблэйда». Он сложил письмо и спрятал его в ящик стола. Все, терпение лопнуло. До него дошли вести, что Спирит скончался. Дрим не упоминал никаких кровавых деталей, написав все в такой манере, что обычный четырехлетний ребенок подумал бы: «Ах, так лошадка ускакала туда, где растут бесконечные поля золотых морковок!» Но нет, Томми точно знает, что кто-то убил Спирита. Не было никакой болезни или несчастного случая. Дрим ухаживал за Спиритом, он точно это знает. Скорее всего, это дело рук Сэма. Какая жалость, он-то надеялся, что брат отъебался с попытками убить его. Возможно, поэтому он перестал приглашать Томми на изнуряющие, лицемерные чаепития. Ох, какая, сука жалость, ведь он поднимет собственное восстание. С этого дня он из кожи вон лезет, чтобы выжить.