binary star

Сонхун расслаблен — по правому веку несколько раз мажет мягкая кисточка, накладывая цвет; потом по левому — повторяет. Виски сдавливает тупой ноющей болью, но пить спасительные лекарства Пак сегодня не намерен — лимит обезболивающего на день был исчерпан ещё утром после бессонной ночи. Сейчас остаётся только терпеть и подставляться под умелые руки мастера, что наводят красоту. По волосам скользят зубчики расчёски, неаккуратно задевая кожу головы. Сонхун шипит, но глаз не открывает, да и не говорит ничего — вряд ли от его возмущений что-то изменится. Светлые волосы ложатся красивой причёской под умелыми руками стилиста, а цепкий лак прочно фиксирует. От едкого запаха Сонхуну хочется закашляться, но выходит нечто не более скромного чиха. Нос чешется. А ведь у этого лака должен быть приятный конфетный запах, если верить упаковке. Врут и даже не краснеют. И так по кругу, изо дня в день одно и то же, но Сонхуну грех жаловаться. О такой жизни мечтают миллионы, но она есть именно у него. У него и его сволочного окружения, которое уж точно не заслуживает всей той любви, что получает. — Хреново выглядишь сегодня, Пак, — насмешка пулей свистит где-то над ухом, но метит в самое сердце. — В прочем, неудивительно. Опять всю ночь инвесторам давал? — Завали варежку и иди работай, Рики, — бесцветно отзывается Сонхун. У него впереди ещё час бесполезной примерки. Рики фыркает, одаривая Сонхуна высокомерным взглядом. Сонхун этого не видит или не хочет видеть — по большей части, ему всё равно. Эти перепалки — не что-то новое, а иногда и вовсе поднимают настроение, если на них есть силы. Сейчас совершенно не тот случай. Тяжёлые шаги тонут в общем шуме помещения и Паку удаётся почти сразу же переключиться, раскладывая в голове по полочкам всё то, что ему нужно сделать в ближайший час. Вот бы и эмоции научиться так раскладывать, чтобы в них не путаться, но получается только задвигать в самые дальние ящики. Если сегодня ему не попадётся кто-то из его надоедливых коллег, то день можно считать удачным, и внимание придётся дарить только своему дизайнеру и нескольким объективам фотокамер. — Сонхуни-хён! Но из любого правила всегда есть исключения. Хотя день всё же не особо удачный. Сону бестактно отпихивает стилиста и наваливается со спины через кресло. Ему даже удаётся чмокнуть Сонхуна в щёку и от этого Пак не может не улыбнуться. Сону на фоне всех остальных — божий одуванчик, он слишком невинен для такого места, и Сонхуну даже знать не хочется, какими способами ему удалось пробраться в эту индустрию. Сам же Сону, кажется, и вовсе не замечает чужих косых взглядов — для него существует единственный спасательный оплот и это Сонхун. Пока старший рядом, ему и море по колено. — Почему ты сегодня здесь? — Пак чуть поворачивает голову — смотреть на Сону через зеркало кажется каким-то неуважением. — А что, ты не в духе? — Сону с улыбкой покачивается, раскачивая и Сонхуна; уж у него-то сегодня настроение как раз замечательное. — Есть такое, — кивает Сонхун, — не смогу подарить тебе необходимое количество тепла на день. — Брось, — Ким смеётся и наконец отлипает от старшего, приваливаясь бедром к гримёрному столику. — Одного твоего присутствия достаточно, чтобы поднять мне настроение, хён. Когда Сону рядом, Сонхуну хочется улыбаться искренне — совсем не так натянуто, как бывает для всех вокруг и для камер. И хотя Пак буквально в первые месяцы новой работы выгравировал себе на подкорке правило ни с кем не сближаться, он позволяет иногда Сону заглядывать в свой скромный мирок, чтобы поделиться теплом и поддержкой. Если бы не Сону, Сонхун, возможно, уже утопил бы себя в алкоголе. Или в море — тут уж что ближе окажется. — Глупый ребёнок, — Сонхун тянет руку, чтобы потрепать младшего по волосам, совсем забыв о причёске, а Сону подставляется. Кажется, в помещении от этого действия становится на пару градусов теплее. — Веди себя менее эмоционально, вокруг полно энергетических вампиров. — Как скажешь, хён, — Сону хихикает, прикрывая рот ладонью, а потом в момент становится серьёзным. — Не хочешь вечером посидеть где-нибудь? Я жутко уставший и мне нужна компания. — Ещё только два часа дня, а ты уже о вечерних посиделках думаешь. — Потому что я на сегодня уже почти свободен. Пак наигранно цокает, смотрясь в зеркало. Из отражения на него смотрит очень уставший — морально и физически — человек. В такие моменты особенно сильно хочется пожалеть себя любимого, но гордость и улыбающийся Сону рядом не позволяют. А ещё собственные достижения. Конечно, на обложки дорогих журналов просто так со двора не попадают. Всё, что у Сонхуна есть сейчас — наработано непосильным трудом. — А для меня день только начался, — старший смотрит на наручные часы — те подобраны идеально к его сегодняшнему наряду, так что даже не выделяются из общей картины. — Возможно, освобожусь к полуночи, а потом ужин с инвесторами. Хочешь присоединиться? Сону искренне кривится, качая головой. — Не очень, — он отстраняется от столика и ободряюще хлопает Сонхуна по плечу. — Напиши мне, как закончишь, хорошо? Можешь на ночёвку приехать, если будет не очень далеко. — И если чужие стариковские руки меня не заграбастают, — вздыхает Сонхун, — спасибо, что всегда зовёшь. Ты же знаешь, как только я свободен — сразу к тебе. — Знаю, хён, — Сону кивает; уголок губ дёргается в слабой улыбке. — Держись, сегодня снова работаешь на своё большое светлое будущее. — Как только получу обложку в GQ, то первым моим требованием будет фотосессия с тобой. — Вот поэтому, Сонхуни-хён, ты и лучший. Сону наклоняется, чтобы подарить Сонхуну ещё один лёгкий поцелуй в щёку, а затем с едва слышным всё, я убежал, теряется в шумящей толпе дизайнеров, стилистов, стажёров и других моделей. Сонхун уверен, что каждый раз после того, как Сону подходит к нему поболтать, по моделям пробегается волна шипящей зависти вперемешку с не самыми приятными слухами. Но Сонхун привык, у Сонхуна — броня, непробиваемый щит на такие ситуации. Всё, что ему важно — это его работа и ежедневная поддержка его друга, а шавки могут лаять за спиной сколько им вздумается. Сонхуновский дизайнер очень шумный человек — у Пака частенько голова болит из-за него и его громкого голоса, но слова сказать поперёк ему никогда себе не позволяет. И даже сейчас, когда его случайно задевают концом булавки аккурат по бедру, Сонхун лишь сжимает губы в тонкую полоску и давит в себе ёмкое сука, блять, как больно, отводя взгляд куда-то к потолку. Секундная стрелка на воображаемом циферблате в голове Сонхуна начинает безбожно тормозить, и весь тот час, который казался одной минутой раньше, где-то в самом начале творческого пути, сейчас становится невыносимыми несколькими часами. Он собирает всё своё терпение в кулак и лишь коротко выдыхает, стоит дизайнеру отойти на шаг назад. Терпение, только терпение. Оно — добродетель. — Извини, дорогуша, — лопочет он и крутит пальцем по воздуху, — повернись. Сонхун разворачивается на сто восемьдесят, вновь встречая взглядом зеркало — в этот раз уже другое. Намётки нового образа выглядят классно, но не так сногсшибательно — усталый взгляд в отражении всё портит. И, к сонхуновскому сожалению, дизайнер это замечает. Редко что может скрыться от его зоркого глаза. — Зайка моя, Сонхуни, крошка, — он подходит со спины и похлопывает Пака по плечу, — сделай лицо попроще, умоляю. Ты же не пойдёшь с такой кислой миной на подиум, верно? Давай, улыбнись. Этот прикид будет потрясно смотреться на тебе, когда я закончу, но не с такой расстроенной мордой. — Извините, — Сонхун коротко кивает и улыбается уголками губ — настолько натянуто, что даже гитарная струна в сравнении проседает. — Устал немного. — Детка, здесь все устают, — понимающе кивает дизайнер и снова отходит на шаг назад. — Отдохнём когда умрём. И то верно, — мысленно соглашается Сонхун, разворачиваясь обратно. Как и сказал Сону, сегодня он снова работает на своё большое светлое будущее, даже если состояние для этого совсем не подходящее, так что сдаваться от простой усталости точно не должно входить в планы. Подумаешь, булавкой укололи; подумаешь — словами тоже пару раз. В мире куда более серьёзные проблемы происходят каждый день, и какие-то маленькие локальные не могут сотрясать сонхуновский личный мирок с такой же силой. Когда дизайнер исчезает из поля зрения, Сонхун устало присаживается на корточки — вокруг тут же начинает сетовать стафф, что нельзя, ведь тут помнётся, там загнётся, образ испортится, давай вставай. Но это Пак успешно игнорирует, уходя на несколько коротких секунд в себя — ему следует держать лицо увереннее именно сегодня и хоть как-то постараться дожить до вечера, ведь ужин с инвесторами испортить очень легко. Ему нужны силы, которых у него нет и он не знает, откуда их взять. Может, стоит закинуться банкой энергетика, чтобы быть чуть живее? — На, примерь, — в сонхуновские руки впихиваются несколько вешалок с одеждой, вынуждая подняться на ноги и вернуть осмысленный взгляд. — Оденешься и топай в зал, сделаем проходку. И, Бога ради, дорогуша, сделай вид, что тебе хоть каплю не поебать на это всё. Сонхун улыбается — уж что-что, а то, как матерится его дизайнер, всегда поднимает ему настроение самую малость. Он тихо хмыкает, прикрываясь очередным кивком, и аккуратно — один за другим — снимает с себя все наброски наряда. В зеркале отражается худощавая фигура и Сонхун посетовал бы, что снова поправился, если бы сейчас было время на самобичевание. Рядом снуют помощники помощников и несколько других моделей и Пак мог бы постесняться, да он привык работать в таких условиях и уже не жалуется — здесь они всё равно у всех одинаковые. Лишь бы новые слухи не разносились по коллективу как лесной пожар. Проходка по подиуму вселяет в Сонхуна потерянные остатки сил: он вкладывает всего себя в каждый шаг, иногда позволяет себе вильнуть бедром, от чего сидящий в зале дизайнер картинно хватается за сердце и улыбается — точно доволен, по нему сразу видно. Закинув пиджак за спину, держа его лишь на указательном пальце, Сонхун проходит по краю языка подиума и направляется обратно к закулисью, где его встречает ядовитый оскал. Но бояться волков — в лес не ходить, а он в этом лесу живёт постоянно. — Смотри как надо, — Рики нарочно пихает Сонхуна плечом и выходит на подиум, оставляя за собой шлейф невыносимой стервозности и какого-то нового брендового аромата. Сонхун, конечно же, не смотрит — он бы вообще вернулся и поставил подножку, чтобы дерзкий маленький японец пропахал носом подиум, но это бы вышло за рамки примерного поведения и обозначило начало новой холодной войны. Не это Сонхуну нужно и уж точно не сегодня. Может быть, в другой раз — когда терпение лопнет словно мыльный пузырь. Зал заполняется восторженными аплодисментами находящихся в зале технарей и стилисток, а сонхуновский дизайнер лишь скромно хлопает пару раз, пряча этот звук за приглушёнными битами музыки. Справедливость иногда всё же торжествует — фаворитизм сложно скрыть. Фыркнув, Пак возвращается в гримёрный зал и скидывает пиджак на ближайший стул. Наручные часы говорят, что прошло не более пары часов. Он со всем справится и доживёт до вечера. Не такая уж и сложная задача.