binary star

К вечеру Сонхун позволяет себе валиться с ног от усталости — плюхается в машину, громко хлопая дверью; водитель ругается, но встретив раздражённый взгляд в зеркале заднего вида, быстро замолкает и выезжает на дорогу. Сонхун приваливается виском к прохладному тонированному стеклу и считает горящие приглушённым жёлтым фонари вдоль шоссе — один, второй, третий, а четвёртый почему-то отливает оранжевым. Его не беспокоит количество мужчин, с которыми ему придётся сегодня поужинать, его беспокоит только результат и — совсем немного — придётся ли ему спать в кровати с кем-то, кроме одеяла и подушки. Ведь даже в этом деле нужно уметь себя подать и Сонхун ещё ни разу не облажался; контракты именно поэтому сыплются на него, как снег зимой. Ведь путь к звёздам не всегда лежит через тернии. Иногда, а в случае Сонхуна — очень даже часто — он просто лежит через постель. Пока автомобиль виляет по шумным в вечерний час улочкам, съехав с главной дороги, Сонхун прикрывает глаза — медитация и самовнушение, чёрт их дери, никогда не подводили. Хотя перед глазами всплывает небольшая уютная квартирка Сону, со спальным местом для Сонхуна где-то под потолком — там настолько тесно, что иного выхода для гостевой ночлежки не было. Паку бы туда, в расслабленные тёплые объятия без лишних намёков и мыслей, с бокалом красного сухого вместо пива, потому что от последнего можно запросто набрать вес, но ближайшая возможность выпить будет реализована совсем не так, как этого хочется. Может, ему и правда стоит опрокинуть всех этих мужиков с ужином и уехать ночевать к Сону? И оставить себя без потенциального нового контракта, получить выговор от менеджера и разозлить директора. Нет. На такое Сонхун пока что не готов. Ещё не слишком зазвездился. Расплывчатым туманом становятся воспоминания о том, как Сонхуна довозят до ресторана и провожают в отдельный зал; за столом там — трое дорого одетых, но хамоватых на первый взгляд мужчин и все почему-то приторно улыбаются. У Сонхуна зубы скрипят — не то от этой наигранной сладости, не то от выпитого стакана сока перед поездкой; забытый энергетик остаётся кататься на заднем сидении своего личного такси. Взгляд становится мягче и более открытый — Пак вальяжно усаживается на предложенное место, закинув ногу на ногу. Вечер начинается. Но и эти воспоминания густеют и сворачиваются в собственной памяти — вот он тянется за бокалом, который любезно наполнил ненавистным белым вином официант, моргает, а в следующее мгновение уже целует одного из трёх мужчин и едва ли не усаживается к нему на колени. Звоном в ушах отдаются одобряющие присвистывания, а чужие голодные взгляды вызывают у Сонхуна лишь неконтролируемую дрожь вдоль позвоночника. Выбранной цели это нравится — так Сонхун выглядит ещё более податливым и открытым к возможным предложениям. Поэтому эта ночь становится первой в его карьере, когда Пак Сонхун не отказывает сразу трём мужчинам. Это всё мне же на благо, — мелькает мысль в сонхуновской голове, когда чужие крепкие руки с силой надавливают на плечи, насаживая на возбуждение; другие руки хватают за волосы и вынуждают запрокинуть голову назад, пока третья пара рук почти беспрепятственно скользит по его телу, в попытке найти слабое место. Сонхуна ведёт от чужой близости не в самом лучшем смысле — и даже алкоголь здесь не причём — он балансирует на грани сознания, выдавливая из себя самые убедительные стоны, хотя сам вот-вот упадёт в обморок. Нельзя показывать, что не нравится; нельзя возражать. Нужно только. Улыбаться и просить ещё. Отвратительно. Поспать удаётся лишь полчаса. Когда Сонхун продирает глаза, за окном уже беспросветная ночь, а на кровати рядом валяется несколько визиток. Будто бы они ему так нужны — это дела менеджера разбираться с последующими проблемами и бумажной волокитой. Стук в дверь не сразу доносится до ушей и будто сквозь толщу воды. Завернувшись в одеяло по самый подбородок, Пак слезает с кровати и ковыляет к двери — персонал говорит, что оплачено ещё на час и не более, поэтому следует поторопиться с выездом. Сонхун даже не спорит — едва слышно поблагодарив, закрывает дверь и скидывает одеяло на пол. Обнажённое тело неприятно холодит ветер из приоткрытого окна — там на улице расцветает очередная тёмная ночь очередного рабочего дня в середине недели. Позвонить Сону или уже не стоит? Сверившись с часами на руке — буквально единственной вещью, которую посчитали нужным на нём оставить — Сонхун приходит к неутешительному выводу. У Сону съёмка должна начаться около шести утра, значит, он либо выезжает из дома, либо уже на месте. Смысла торопиться теперь нет. Сонхун коротко вздыхает. Нужно поскорее одеться и убраться из этого отеля хотя бы в свою пустующую квартиру — там может быть сколько угодно роскошно, но одному слишком холодно и одиноко. Залечивать раны; душевные — парой-тройкой стаканов крепкого алкоголя, физические — мазями и таблетками. На руках и бёдрах покрасневшие следы от чужих пальцев, на ладонях тонкие полумесяцы от собственных ногтей; шея наверняка испачкана тонкими царапинами от чужих зубов, что вот-вот перерастут в некрасивые метки. Саднят. Кажется, придётся отказаться от открытой одежды и попросить своего дизайнера отсняться в водолазке. Хотя он прекрасно осведомлён обо всех требованиях — лишь игриво подмигнёт, когда увидит мерзкие чужие следы и, может быть, пошутит о новых сонхуновских возможностях. И всё это невероятно выматывает, но если бы Сонхуну предложили отказаться от подобной жизни, он бы ни за что не пошёл на это. Мелодия любимой песни внезапно разрезает громкую тишину отельного номера. Сонхун нехотя возвращается к кровати, в складках одеяла и смятой простыни ищет свой телефон. В такой час ему может звонить только ограниченный круг лиц. — Хён-хён! Тут такое творится! — вместо приветствия лопочет Сону. — Тебе как можно скорее нужно приехать сюда. — Что случилось? — Сонхун передёргивает плечами, стряхивая неприятный комок липкого страха. — Просто приезжай, сам увидишь! — Сону, я не спал больше суток. — Тебе всё равно нужно приезжать в эту же студию, лишние пару часов поспишь в кресле. — Сону, — Сонхун тяжело вздыхает, потирая пальцами переносицу, — если там не Нишимура разбил себе лицо и в результате выяснится, что я приехал ради какой-то ерунды, я же тебе жизни спокойной не дам и буду попрекать до конца твоих дней. Ким коротко смеётся, а потом сразу переходит на шёпот. — Лицо никто не разбил, но тут обновки. Всё, не могу больше говорить, приезжай скорее, жду тебя! И вешает трубку прежде, чем Сонхун успевает что-либо ответить. — Говорю же, ерунда полнейшая, — жалуется в пустоту Пак, присаживаясь на край кровати. — Обновки. Подумаешь. Я каждый день вижу обновки. Но послушаться Сону всё же приходится — выбора особо нет. Оглядев себя ещё раз, Сонхун решает не зацикливаться на внешнем виде, что совершенно ему не свойственно. Ничего страшного, если он не поспит ещё несколько часов, можно воспользоваться этой возможностью сразу же, как она появится, а пока силы ещё есть. Лениво накинув на себя одежду, Сонхун не застёгивает пару верхних пуговиц на рубашке и смотрится в затемнённое отражение стеклянной дверцы шкафа. Ерошит волосы — не важно, что о нём подумают, у него официально частичный выходной, он может делать что угодно в первую половину дня — и вызывает своего водителя, покидая отельный номер. Однако обновки оказываются не совсем теми самыми, к которым Сонхун привык. Едва переступив порог студии, где он чуть ли не живёт, помогая своему дизайнеру придумывать новые образы для коллекций, Сонхун неопределённо хмурится. Ничего нового, обыкновенная рабочая суматоха, центром которой является сборище сомнительных эгоцентричных моделей и он сам в том числе. Только сегодня все толпятся не вокруг них, а разговоры не сочатся ядом, стоит лишь отвернуться в сторону. — Хён! — Сону влетает маленьким торнадо и подхватывает Сонхуна под локоть, сразу подводя к скоплению народа. — Как же ты долго! Ты что, сам себе одежду шил, чтобы голым не ехать? — Я просто не хотел приезжать, — честно признаётся Сонхун; столкнувшись с Сону взглядом, он останавливается, оглядывая младшего с головы до ног — на нём красивый укороченный светлый жакет поверх чёрной майки и подобранные в тон брюки. — Ничего себе, выглядишь отлично. — А вот ты — не очень, — тут же язвит Ким, точно так же, но более пристально оглядывая Сонхуна, — будто с оргии приехал, ещё и во вчерашнем, кажется. — Опустим детали. Сонхун вытягивает руку из чужой хватки и сам делает несколько шагов вперёд, продираясь через толпу моделей и стаффа. В самом центре, рядом с сонхуновским дизайнером, едва ли не в обнимку стоит совершенно незнакомый парень и улыбается так ослепительно, что любая фотовспышка на его фоне кажется бледным мерцанием самой далёкой звезды. Так вот о каких обновках говорил Сону. Руки инстинктивно вытягивают закатанные рукава рубашки вниз, прикрывая следы прошедшей ночи. — Новый фотограф, — тут же зудит где-то около уха Сону и шутливо пихает Сонхуна в плечо. — Тебе должен понравиться. — Ты погромче скажи, ещё не все слышали, ну, — раздражается Пак; вот так и рождается тонна новых слухов, которые подпитывают этих язв вокруг. Сону хихикает, но больше ничего не говорит, предпочитая любоваться издалека — хоть расстояние и не такое большое, а протискиваться ближе совсем уж не хочется, чтобы не получить в свой адрес нелестных высказываний, Ким всё равно не может отвести взгляд. И что-то в его голове уже начинает выстраиваться в логическую цепочку — Сонхун это может сказать по стреляющим туда-сюда глазам. Странно, что ради этого нового фотографа собрали почти всех, задействованных в этой коллекции, неужто такая важная персона? Сонхун молча наблюдает. На парня сыплется ворох различных вопросов, дизайнер улыбается, то и дело похлопывая его по плечу или приобнимая, и это совсем не даёт Паку как следует понять происходящее. Такую суматоху он любит меньше всего, но в этот раз он не ретируется самым первым, а терпеливо ждёт, пока все наконец разбредутся по своим делам — видимо, официальное представление Сонхун всё же пропустил. Теперь придётся добывать информацию собственными руками. — Сонхуни, детка, почему ты здесь? Тебе нужно приезжать только к вечеру, — дизайнер удивлённо приподнимает брови, но не дожидается ответа — подпихивает неизвестного парня на пару шагов ближе и воровато оглядывается, прежде чем продолжить говорить. — Впрочем, не так важно. Я уговорил директора взять этого чудесного мальчишку к нам в штат. Правда, пока на должность фотографа, но я уверен, у него огромный потенциал, может работать и моделью, ты посмотри на него! Джэюни, покрутись-ка. — Вы мне льстите, — отмахивается парень с лёгкой улыбкой, но послушно поворачивается, а затем протягивает к Сонхуну руку. — Шим Джэюн, рад познакомиться. — Сонхун, — Пак уверенно вытягивает руку навстречу, пожимая чужую, но достаточно быстро убирает обе в карманы своих фирменных брюк. — Надеюсь, Вы достаточно стрессоустойчивы, а то у нас нелегко работать. — Сонхуни шутит! — вклинивается дизайнер с наигранным смешком. — Он просто нервничает, что его могут заменить, но никто не заменит мою радость, мою музу! Сонхуновские щёки немного краснеют, но он списывает это на духоту — ему привычно, что его хвалят, но иногда похвала выходит за границы и это доставляет некоторое моральное неудобство, потому что нужно отплатить тем же. Неопределённо пожав плечами, Сонхун улыбается уголком губ — пугать новичка не хочется, но сказать правду и предупредить об этом змеином гнезде, куда он попал, стоит. Хоть и бояться Джэюну нечего, раз за него поручилась одна из главных личностей агентства, едва ли не важнейший человек. — Думаю, я справлюсь, — всё с той же улыбкой отвечает Джэюн. — Опыта за плечами достаточно. — Тогда добро пожаловать в ад, Шим Джэюн. Сонхун не дожидается реакции, не хочет слышать чужой ответ. Он в действительности начинает нервничать — если его сместят и отправят на задворки показа, куда обычно ставят новичков, то не видать ему желанной обложки GQ как своего затылка, сколько ни пытайся завлечь к себе инвесторов. Все планы могут порушиться из-за одного чужого присутствия и Сонхун костьми ляжет, но не позволит этому случиться. Он обещал светлое будущее себе и, в какой-то мере, Сону. Даже если сам младший об этом не осведомлён. Пак нервно перебирает пальцами по подлокотникам своего кресла, как только усаживается в него. Настроение резко падает, в голове роятся не самые приятные мысли, а непонятно откуда взявшаяся агрессия вдруг начинает бушевать в худощавом теле. Сделать он ничего не может, только — подчиниться и не дать новичку забрать всё внимание себе. Мало ему было разборок с Рики, так теперь ещё и новая кандидатура появляется, ужасно не вовремя. Но всю лавину негативных сонхуновских эмоций перекрывает одна улыбка Сону — тот привычно подходит со спины, опуская руки на спинку кресла и смотря на Сонхуна через зеркало. — Напрягся, да? — звучит как-то неестественно бодро. — А то не видишь. — огрызается Сонхун; подавшись чуть вперёд, он опирается локтями на край гримёрного стола и роняет голову на ладони. — Извини. — Всё-ё-ё будет хорошо, хён, — протягивает Сону, надавливая на спинку кресла, чтобы раскачать немного. — Посмотри на него, он сама невинность, ничего тебе не сделает и тем более не заменит тебя. Ты ведь в фотографы не подавался, а он — в модели, у вас разные поля деятельности. — А что, если его всё-таки позовут на показ в качестве модели? — громким шёпотом предполагает Сонхун, но сам не верит в то, что произносит. — Нет, не позовут, он всего лишь фотограф, он только фотографирует. — Видишь, самовнушение — лучшая штука в этой жизни! — Сону тоже подаётся вперёд, нависая над сонхуновским плечом и вторя громким шёпотом на ухо. — Мне тут птичка напела, что его вообще позвали специально для тебя. — Чего? — Сонхун поднимает голову, глядя на Сону через зеркало. — Это что ещё за птицы у тебя такие? — Не суть, — отмахивается Ким, — суть в том, что твой дизайнер даёт тебе всё самое лучшее. Пользуйся. — Он выпрямляется, чуть повышая голос, — я, конечно, не верю, что эти обновки невъебаться какие крутые, но тебе правда нужно расслабиться. Всё будет хорошо. — Ты такой смешной, когда материшься, — прыскает Сонхун, не сдержавшись, и откидывается обратно на спинку. — Ладно, увидим. Всё равно это слишком внезапно и не реально. — Не вникай, Сонхуни-хён, тебе голову дали не для того, чтобы думать. А если так уж сильно хочется, то лучше подумай о том, как организовать наши посиделки, потому что я по ним начинаю скучать! Сонхун хватает со столика первую попавшуюся под руку палетку с тенями и замахивается, но не кидает, а Сону отпрыгивает на пару шагов назад с довольным смехом. Частично внимание в комнате переносится на них и даже новый фотограф заинтересованно склоняет голову набок, отвязавшись от суетливого дизайнера. Дело нескольких секунд подойти ближе и вновь оказаться с главной моделью почти один на один. Сону смущённо откланивается, когда Джэюн приближается, и уходит, сославшись на недоделанный макияж. Вся расслабленность Сонхуна видимо откланивается вместе с младшим. — Жарковато в аду, верно? — со смешком спрашивает Шим, кивая на сонхуновскую поднятую руку. — Да уж, — Пак кладёт косметику обратно на стол и разворачивается на кресле — негоже с новым сотрудником разговаривать глядя через зеркало, у него ещё осталась хоть капля уважения к окружающим. Правда, смотреть на нового человека в своей жизни снизу вверх несколько некомфортно. — Наше обычное состояние, будет время привыкнуть. Джэюн хмыкает, знакомым движением пряча руки в карманы широких джинсов — он кажется таким простачком, но на деле совсем таковым не является. Сонхун ловит себя на мысли, что тяжело сглатывает. По неизвестной причине. — Опущу формальности и скажу как есть. Может, на подиуме ты и умеешь скрывать все эмоции под маской, но в обычной жизни у тебя всё на лице написано. Если хочешь тренировать свою стрессоустойчивость, стоит начать с этого. — Мы так быстро перешли на ты, — фыркает Сонхун; приходится тут же мысленно собрать всю волю в кулак, чтобы случайно не вывалить свои страхи на чужое обозрение. — Приму к сведению, спасибо. Что-то ещё? — Да, — Джэюн чуть наклоняется, чтобы оказаться лицом к лицу на одном уровне и бросает быстрый взгляд на сонхуновские бледнеющие следы на шее. — Не надо меня бояться, я не кусаюсь. Пока не попросят. — Здесь, — Сонхун очерчивает пальцем периметр своего кресла, поднимаясь на ноги, — тебя никто не попросит. Вот там подальше — может быть. — Запомни это чувство агрессии, — щёлкает пальцами Джэюн, — покажешь мне его завтра на фотосессии, а сейчас оно совершенно ни к чему, я пришёл с миром. Сонхун сжимает губы, а следом и кулаки. — И уйдёшь тоже с миром, — едко бросает он, толкая Шима плечом и уходя в том же направлении, что и Сону несколько минут назад. Возможно, нового конфликта не миновать.