binary star

— В смысле, Токио? — удивлённо сипит Сонхун. — Только не Токио… — едва слышно бормочет Сону. — Ура, Токио! Джэюновский воодушевлённый возглас угасает вместе с настроем под тяжёлый взгляд двух друзей. Он чешет затылок, пытаясь скрыть неловкость, и отводит взгляд, а потом и вовсе отворачивается, не зная, куда себя деть после холодной реакции. Сонхуновский дизайнер добродушно смеётся, хлопая его по плечу. — Вот так надо реагировать, зайки мои, а не как вы, — он переводит взгляд на Сонхуна и Сону, и тут же возвращает голосу серьёзность. — Кому, как не вам, знать, что нам нельзя упускать такую возможность. Оттуда и Париж недалеко, между прочим! — Но ведь… — начинает Сону. — Никаких уроков географии, вам тут не школа, — перебивает дизайнер, отмахиваясь от Кима. — Не знаю, что за переполох, но буквально все там будут, это наш шанс попасть на обложки. Никаких отказов, я уже утвердил список моделей. Сонхун нервно закусывает нижнюю губу. Он не против полететь в Японию и точно так же сделать свою работу, как и всегда, но это будет означать, что Рики по умолчанию попадает в список утверждённых моделей и пиши пропало паковское спокойствие на целую неделю. Он надеялся, что хотя бы на финальном показе сможет отдохнуть и не стрессовать, что нужно скрываться от чужих любопытных глаз и насмешек, но всё в этой жизни идёт наперекор его желаниям. В Японии, хоть и не в родном городе, Рики будет чувствовать себя дома, что равно полному отказу Нишимуры от любых правил адекватного поведения. Не думалось Сонхуну, что финальная схватка в борьбе за звание главного профессионала пройдёт не на его территории. Удручённо вздохнув, он кивает, откидываясь в своём кресле. Ничего не изменить, остаётся только принять и настроить себя на двойную работу. Впрочем, даже если бы было решено проводить показ в любой другой стране, он всё равно бы оказался в отстающих. Не успевший разразиться скандал из-за интернетной статьи получилось замять спустя пару недель, но слухи всё равно смогли разлететься. Теперь агентство официально судит тех, кто разводит клевету в интернете, тратит силы и время на это, вместо того, чтобы продолжать стабильную работу, а виноват один Сонхун и никто больше. Сону говорит, что всё наоборот к лучшему, ведь теперь начальство наконец стало понимать, насколько опасную игру ведёт и одной перестраховки будет мало, но Сонхун больше тревожится не за себя. Даже если бы его карьеру удалось закопать из-за этого случая, это непременно отразилось бы на общей репутации. Пак может позволить подводить самого себя, но никогда — своих близких людей и коллег. Даже если в рядах последних водятся крупные существа семейства чешуйчатых. — Понятно, почему переполох, это же главное событие года, — тихо обозначается Джэюн, находя своё привычное место рядом с Сонхуном — у края его стола. — Ставки слишком высоки, поэтому все и отбирают лучших моделей для этих показов. — В точку! — щёлкает пальцами дизайнер. — Это именно то, что я и хотел сказать. Так что начинайте собирать вещи и морально готовиться, особенно ты, Пак Сонхун, — тонкий палец целенаправленно указывает Паку в грудь. — Ты наш главный козырь, поэтому отдай все свои силы этому событию. Остальное ничего не будет важно. Разумеется, есть ещё козыри, но ты — наша основа, база, и, конечно же, я тебя не пугаю, но провалиться тебе ни в коем случае нельзя. — Сам знаю, — Сонхун без энтузиазма кивает несколько раз в подтверждение своих слов. — Сделаю всё в лучшем виде, можете не волноваться. Дизайнер недовольно хмурится, бросая на Сонхуна серьёзный взгляд. — Не заметно, но сделаю вид, что тебе поверил. На этом всё, не задерживаю. Сону, — мужчина поворачивается в сторону Кима и большим пальцем указывает в сторону подиумного зала, — тебя жду там, тоже не задерживайся. Нужно кое-что проработать. — Иду, — всё так же удручённо соглашается Сону. Ответ уже летит дизайнеру в спину, но сам Ким не торопится идти туда, куда ему сказали. Тихо вздохнув, он складывает руки на груди. — Я не уверен, что мы справимся. — Справитесь, — качает головой Джэюн, — я же буду рядом и помогу вам. — У тебя своих дел по горло будет, — в тон Сону говорит Сонхун, — ещё и с нами возиться собрался? Джэюн с мягкой улыбкой разводит руками. — Такова моя работа. Шим тут же с обеих сторон получает лёгкие пинки по плечам, но они вызывают лишь смешок — он точно знает, что и Сону, и Сонхун со всем справятся даже без его поддержки, а чужая подобная реакция не более, чем проявление стресса. Он прячет руки в карманы, поджимает губы, пытаясь скрыть улыбку, и смотрит на Сонхуна. Пак ловит его взгляд почти сразу — там читается полнейшее отчаянье и нервозность, и святой долг Джэюна успокоить его ещё раз и заверить, что всё точно будет в порядке. Сону с этой функцией сегодня не справляется и даже не пытается — заметив чужие столкнувшиеся взгляды, он молча уходит. У него и своих проблем выше крыши, куда там ещё и в чужие влезать. Сонхун не может отвести взгляда от Джэюна. Обычное дело — смотреть в глаза напротив и искать там успокоение, которое всегда находит; и даже сейчас, в шумящем зале, это получается. Он вытягивает руку по столу, намереваясь взять джэюновскую ладонь в свою, но вовремя себя одёргивает, постукивая пальцами по поверхности. Раскрытие ориентации всему агентству не даёт ему никаких прав действовать подобным образом. Хотя, к его большому удивлению, с того момента ещё никто из коллег не умудрился сказать какую-нибудь гадость. Сонхун ожидал насмешек и более серьёзных проблем, но по итогу получил только едкое так и знал, что ты пидорас от Рики спустя пару дней после публикации того поста. В любом случае, Сонхуна не беспокоит, что думает и говорит Нишимура — все его слова лишь пустой звук. Джэюн, краем глаза заметив движение, двигает свою руку по столу ближе к сонхуновской; кончики пальцев едва соприкасаются, а уголок сонхуновских губ дёргается вверх. Случившееся почти никак не отразилось на их не_отношениях, хотя изначально всё, казалось, обрушится — Джэюн так и продолжает звонить, приезжать к нему домой, подходить к нему у всех на виду в агентстве, в целом — заботиться. Пак не верит, что такое счастье свалилось на его голову и впервые в жизни перестаёт сознательно выстраивать незримую стену. Невозможно отказаться от такого человека, как Шим Джэюн — даже если бы он был только другом. Но официального обозначения статуса отношений так и не последовало ни от одного из них. Джэюна не тревожит, Сонхуна не пугает; в сухом остатке — все так или иначе счастливы. Ведь куда важнее показывать свои чувства, нежели говорить о них. — Поговорим потом, да? — всё с той же лёгкой улыбкой спрашивает Джэюн. — Думаю, да, — Сонхун закусывает нижнюю губу, но быстро отпускает; всё же, немного нервничает. — Заедешь вечером? — Если захочешь. — Захочу. — Тогда заеду. Джэюн осторожно сжимает кончики сонхуновских пальцев в ладони, отталкивается от стола и неторопливо уходит в сторону двери из гримёрного зала, не прощаясь. Сонхун не может сдержать короткой улыбки, глядя на его спину в отражении зеркала. Казалось бы, с подобным поведением Джэюна, Сонхун запросто может перестать волноваться о любой мелочи, связанной с их не_отношениями, но иногда тревожные нотки всё же проскакивают в сознании. Например сейчас, когда Сонхун в большей степени спокоен и счастлив, он всё равно думает о том, как они проведут эту неделю в Токио. Будет ли Джэюн приходить в его номер поговорить? Согласится ли пойти в свободный день прогуляться по городу? Или захочет проводить время сам по себе, не отягощаясь компанией уставшего и заёбанного Пака. Может, Сонхуну хочется ещё надарить ему бессмысленных мелких подарков, которые после будут складироваться где-то на стеллаже в джэюновской квартире и напоминать обо всех их локальных приключениях. Вот так обычно и до крепко стиснутых зубов шаблонно. Сонхун привычно смотрит на своё отражение в зеркале. В отличие от того дня, когда они с Джэюном встретились, сейчас на него смотрит совершенно другой человек — хоть и в равной степени заёбанный во многих смыслах. Это не плохо и не хорошо, всё потому что Сонхун очень трудно принимает любые изменения. Но сейчас ему в действительности и море по колено — плевать даже на Рики с его этой чёртовой Японией и финальным показом. Пальцы бездумно цепляют одну из лежащих на столе палеток и ловко её открывают. Красная. К слову о Рики — ему бы подошёл макияж в подобных тонах. Передёрнув плечами от неожиданного предположения, Сонхун перенастраивает себя на мысли о предстоящей работе и щёлкает крышкой палетки, возвращая обратно. Столько места в его голове Нишимура просто не имеет права занимать, учитывая, сколько всяких других вещей требуют паковского внимания. День проходит без лишних неурядиц, но и почти без Джэюна в поле зрения. Сонхун носится по агентству, словно сегодня последний день, а уже завтра он уедет куда-то далеко и никогда не вернётся. Менеджер почти ходит за ним по пятам, то и дело передавая мобильник в руки — в последнее время Сонхуну очень много звонят с предложениями о съёмках в самых разных местах. Он был обрадовался, если бы это были знаменитые журналы, о которых он грезил всю свою жизнь; однако предложения поступают в основном из малоизвестных и узконаправленных изданий. Например, пару часов назад звонил редактор журнала для мужчин и спрашивал, есть ли у Сонхуна на примете модели той же ориентации, что и он, с которыми ему хотелось бы поработать. Пак почти согласился — терять уже нечего — но вовремя подумал, что вряд ли этому обрадуется директор. Хотя, может и стоило бы хоть раз пойти на поводу у собственных желаний, а не у чужих. Ближе к ночи, когда Сонхун валится с ног от усталости — всё-таки, его дизайнер забирает слишком много моральных сил — он, никого не предупреждая, собирается домой. Сталкивается с Сону в главном холле; тот такой же усталый и размыто говорит о том, что нужно обсудить какие-то мелочи по поездке, и Сонхун обещает позвонить ему утром. Коротко обнявшись на прощание, Пак кутается плотнее в своё пальто и выходит на улицу. Глаза почти слипаются, но он собирает оставшиеся силы, прикуривает сигарету, и неторопливо идёт к своей машине. Несколько снежинок падают ему на нос и плечи, поэтому приходится оторвать взгляд от плитки на площади и посмотреть в небо. Хоть зимой и безумно холодно, зато снег сглаживает все недостатки холодного времени года — Сонхун этому очень рад. Дым тонкой струйкой поднимается вверх, растворяясь в морозном воздухе, и в тот момент, когда Пак отнимает сигарету от губ, его зовёт водитель. Точно пора домой. Джэюн приезжает в сонхуновскую квартиру почти в середине ночи. Сонхун не спрашивает, а Джэюн не рассказывает, почему так поздно, и просто падает в паковские объятия где-то чуть поодаль входной двери. Губы находят чужие и мягко целуют, так, что Сонхун напрочь забывает обо всём, что его беспокоило за день. Он осторожно снимает с Джэюна куртку, позволяя упасть ей на пол, тянет за собой к кровати и старается не разрывать ни объятия, ни поцелуй. Джэюн следует за ним будто марионетка в руках умелого кукловода и не имеет ни малейшего повода жаловаться. Любые слова оказываются лишними, когда Джэюн в своей привычной манере зацеловывает сонхуновское тело. Сонхуна крошит на мелкие куски, ведь каждое прикосновение отдаётся щемящей нежностью в сердце, и даже первый не самый приятный толчок не позволяет возмутиться. Он притягивает Шима к себе ближе, сцепляя пальцы на задней стороне шеи и, прикрыв глаза, вновь целует, заглушая собственные тихие стоны и сбитое дыхание. Пак мог бы раствориться в этом моменте полностью, если бы не раздражающий телефон, который звонит даже в такое время суток. Сонхун нагло игнорирует и сам двигает бёдрами навстречу Джэюну, когда тот замирает. Комнату заполняет одна из любимых сонхуновских песен. — Не собираешься ответить? — Джэюн вытягивается на руке, заглядывая в чужое лицо. — Я немножко занят, — Сонхун несильно давит сцепленными ладонями на джэюновскую шею в попытке притянуть обратно, но Шим не поддаётся. — Ночь на дворе, кто бы то ни был, он подождёт до утра. — А если что-то важное? — настаивает Джэюн. — Сейчас часа два ночи, какой нормальный человек будет звонить в это время? — Сонхун. — О, Боже. Сонхун надрывно стонет, но вовсе не от приятных ощущений, и нехотя расцепляет хватку, чтобы дотянуться до телефона. Неизвестный номер на экране уже напрягает — отличный повод отключить звук и продолжить более важное дело, но Джэюн одним взглядом заставляет принять входящий вызов и приложить телефон к уху. Сонхун почти не вслушивается в чужой голос на другом конце провода, но правила приличия соблюдает, наиграно спокойно начиная разговор. Ему уже напрямую предлагают времяпрепровождение с инвестором и обещают исполнить самое заветное желание — нужно лишь согласиться. Звучит как сделка с дьяволом и в любой другой день Пак бы не раздумывая согласился, но сейчас лишь озадаченно хмурится, приподнимаясь на локте; едва не встречается с Джэюном лбами от резкой смены положения. — Почему Вы звоните мне, а не менеджеру? — Сонхун смотрит куда-то в сторону, но на самом деле его беспокоит только Джэюн перед собой и никто больше. Ответ звучит размыто, но убедительно: напрямую связаться и обговорить намного проще, чем через десятые руки. Этот человек явно не осведомлён о том, для чего известным людям нужны менеджеры. Всё так же напряжённо хмурясь, Сонхун опускается обратно на подушку и переводит взгляд на потолок. Джэюн в этот момент поступает очень подло — пока Сонхун сосредоточенно слушает всё, что ему говорят, чужая рука осторожно ложится на его возбуждённый член, пальцы несильно сдавливают у головки и мягко двигаются по всей длине. Сонхун роняет удивлённый выдох, тут же возвращая взгляд на Шима — тот улыбается так довольно, что даже Сону не выглядит таким ярким в свои самые счастливые моменты. За движением руки следует плавный толчок и тогда Сонхун вовсе теряет суть разговора. Он одними губами просит прекратить, но Джэюн лишь качает головой. Сонхун про себя клянётся, что обязательно отомстит. — Считайте, что Вы не можете отказаться, — продолжает голос в динамике телефона и Сонхуна нервно перетряхивает; Джэюн постепенно увеличивает темп движений, вынуждая Пака с силой закусить губу, чтобы не проронить ни одного подозрительного звука. — То есть, конечно, можете, но лучше бы Вам этого не делать. — Я… должен сначала переговорить с менеджером, — изо всех сил стараясь контролировать свой голос, Сонхун заикается, и вцепляется свободной рукой в джэюновское предплечье. — З-завтра я с ним встречусь и спрошу о своём расписании на ближайшее время. — Не затягивайте, Сонхун-щи, такие предложения не поступают кому попало. — Обещаю, сделаю в-всё как можно скорее. — Хорошо, тогда до связи. И извините за беспокойство в такой поздний час. — Всего д-доброго. Сонхун дрожит и не попадает пальцем по красной трубке внизу экрана, но звонок сбрасывается сам, а телефон летит на край кровати; оттуда, соскользнув — прямиком на пол, оглушая звуком падения, но об этом Пак не беспокоится ни на грамм. Он выгибается в чужих руках, упираясь затылком в подушку и, наконец, стонет в голос — Джэюн уже который раз настойчиво попадает в самое нужное место. — Сука, я тебя ненавижу! — в сердцах бросает он, рывком заваливая Джэюна на себя и сжимая его волосы на затылке в пальцах. — Нет, ты любишь меня, — сбивчиво дыша, отвечает Джэюн; весь этот спектакль однозначно стоил этого самого момента. — Заткнись, пожалуйста, заткнись, — вслух взмаливается Сонхун, но про себя соглашается: кажется, Шим действительно прав. — Я тебе отомщу за это. — Сколько угодно раз. Сонхун стирает довольную улыбку с чужих губ настойчивым поцелуем, но Джэюн не против — позволяя Сонхуну хозяйничать языком в своём рту, он продолжает быстро двигаться, подводя обоих ближе к краю с каждым толчком. Пак стонет в поцелуй и кусается, словно непослушный котёнок — Джэюн вторит ему отрывистыми стонами, протискивая руку между телами, чтобы вернуть её к члену, и как только неловкая попытка увенчивается успехом, хватает лишь лёгкого прикосновения, чтобы Сонхун кончил с протяжным стоном. Пачкается кожа, срывается голос; Сонхун жмурится до белых вспышек перед глазами и сжимается, вынуждая Шима упереться лбом в его плечо. Спустя несколько рваных толчков кончает и Джэюн, но нарочно не выходит. Пак чувствует разливающееся внутри тепло и прерывисто выдыхает ему на ухо. — Презерватив… — хрипло начинает Сонхун. — …забыли, — заканчивает за него Джэюн, бормоча в плечо. Губы проходятся по взмокшей коже, оставляя лёгкие поцелуи. — Нужно будет сходить к врачу, — Пак прикрывает глаза, восстанавливая сбивчивое дыхание, — во мне невесть что бывает, я не хочу тебя заразить чем-нибудь, если что. — Перестань, всего один раз, ничего не случится, — качает головой Джэюн, обмякая в объятиях. Тонкие сонхуновские пальцы медленно ведут от шеи вдоль позвоночника, поглаживая. — Тем более, что-то я не припомню, чтобы в самый первый раз тебя это волновало. Сонхун не находится с ответом и напряжённо молчит — не в бровь, а в глаз. Тогда он не рассчитывал, что это приключение продлится больше, чем на один раз, поэтому и смысла взвешивать и обдумывать свои поступки не было. Теперь же приходится брать во внимание все мелочи и следить, чтобы ни одна не ускользнула — иначе нарушится хлипкий покой паковской души. — Я недавно проверялся, всё было в порядке, но всё-таки лишняя осторожность не помешает, — глубоко вдохнув, Сонхун подаётся немного вперёд и оставляет едва ощутимый поцелуй у виска. — И вообще, какого черта, Шим Джэюн? Долго ты будешь так издеваться надо мной? Джэюн в ответ лишь смеётся и протискивает руки под сонхуновскую поясницу, обнимая и сваливаясь на бок вместе с ним. Они так и засыпают в объятиях друг друга, оба улыбаются во сне. Утром Сонхун не слышит в очередной раз трезвонящего телефона, но даже во сне ощущает себя счастливым — он имеет то, о чём даже и мечтать никогда не мог. Джэюн в долгу не остаётся — проснувшись первым, будит Пака россыпью поцелуев на широких плечах и говорит, что нужно ехать в агентство. Сонхун хмурится и отнекивается, надеясь продлить это чудесное ощущение любящего человека рядом. По дороге обсуждают произошедшее ночью, с опаской поглядывая на сонхуновского водителя — тот, может, и знает о Сонхуне почти всё, но слышать некоторые вещи всё равно может быть неловко. Сонхун понижает громкость голоса почти до минимума и сетует, что надо было обсудить ночной звонок в квартире, но Джэюн отмахивается — чужие дела не должны никого касаться, а водитель выглядит надёжным человеком и вряд ли кому-то расскажет. На поступившее предложение Сонхун не планирует соглашаться, даже если Джэюн ему разрешит, и мнимые угрозы его не пугают. Куда важнее сохранить своё достоинство как модели и добиться всего самому. Шим хвалит за упорство, но всё-таки предлагает подумать. В агентстве все носятся быстрее обычного и обстановка кажется шумнее: дизайнеры заняты своими образами и моделями, фотографы и прочий стафф проводят оставшиеся съёмки и выясняют, кому же удастся поехать вместе с основным костяком моделей в Токио. До показов остаётся чуть больше месяца, близится рождество, которое, к своему удивлению, Сонхун впервые в своей сознательной жизни проведёт не один. Как и, кажется, день рождения. Происходящего вокруг слишком много для паковского восприятия, поэтому влиться в рабочий ритм удаётся не сразу. Ещё и Джэюн, всякий раз проходя мимо, не упускает возможности коснуться под разными предлогами — такими темпами сонхуновское сердце не выдержит и сдастся в расцвете сил. Сону, в отличие от предыдущего дня, снова сияет ярче солнца: ходит довольный и с радостью соглашается на все правки и наставления, которые говорит ему сонхуновский дизайнер. Один Нишимура не меняется — лишь на Сону смотрит чаще и бессовестнее. Теперь в Сонхуне появилась уверенность — этот показ будет самым грандиозным несмотря ни на что. Даже если перед этим придётся пережить ещё один персональный ад.