Общага "Бродячих"

Минхо говорит, что плохие дни бывают у всех. И не обязательно должно что-то случиться, чтобы чувствовать себя уставшим и серым. Достаточно лишь открыть глаза, чтобы понять, что сегодня лучше никуда не ходить, ни с кем не разговаривать, посвятить этот день самому себе. У Феликса сегодня все именно так. Только с той разницей, что без чужого присутствия ему станет значительно хуже. В плохие дни вампир становится еще более прилипчивым. Чаще всего он перебирается в комнату к вожаку, сжимается возле спящего клубочком, вдыхает успокаивающий запах и не думает ни о чем. Чан, проснувшись, понимает все сразу же. Обвивает сильными руками худые плечи, зарывается в светлые волосы пальцами, прижимается своим лбом к чужому. Не разговаривает, не утешает словами, поскольку знает, что Ликсу сейчас это не нужно. Окутывает теплотой и поддержкой, молча давая понять, что все будет в порядке, нужно лишь подождать, когда этот день закончится. Однако сейчас Феликсу нужен не лидер. Он бродит в поисках по этажу, не в силах воспользоваться чутьем и узнать, где нужный ему монстр. Устал, он так сильно устал. Тратить энергию на что-либо кажется таким тяжелым занятием, но парень должен дойти до конца коридора и войти в комнату к тому, в ком так отчаянно нуждается. - Феликс? – альфа, чувствуя чужое присутствие, снимает наушники и откладывает книгу в сторону. Хмурит брови очаровательно, кидает взгляд на время. Стрелка на настенных часах показывает половину четвертого утра, а отсутствующий взгляд Ликса дает понять, что все достаточно плохо. Факт того, что вампир пришел именно к нему, а не Чану или Чанбину, лишь это подтверждает. – Хочешь остаться здесь? Сынмин уточняет, пытаясь понять, как следует поступить. По поведению Ли сложно сказать, в чем именно он сейчас нуждается, и было бы хорошо, реши он просто закрыться в комнате и немного полежать. В противном случае, эта будет одна из тех ночей, после которых им обоим потребуется медицинская помощь, а Ким вынужден будет выслушивать от Чанбина монолог на тему того, что так проблемы не решаются. К счастью для них обоих, Феликс медленно кивает. Добравшись до конечной цели, его тело не сочло нужным и дальше поддерживать в нем силы, потому все движения выходили тяжелыми и достаточно заторможенными. Альфа поднимается из-за рабочего стола, быстро сокращает между ними расстояние, бережно обхватывает чужие запястья ладонями. - Прости, - с трудом ворочает языком Ли. Ему не хочется говорить, но Сынмин заслуживает это услышать, поэтому парень тратит на это последние силы и немного заваливается на друга. - Все хорошо, Ликси, - оборотень мягко притягивает к себе друга за талию, укладывает его голову себе на плечо и круговыми движениями гладит того по спине, пытаясь успокоить и поделиться теплом. – Мы с тобой немного полежим, ладно? Ответа он не дожидается, знает, что ближайшие часы не услышит от Феликса даже простого мычания. Сынмин коротко целует друга в висок, с легкостью подхватывает его на руки и несет в сторону своей кровати. Он думает, стоит ли запирать дверь, но решает, что просто напишет в групповом чате, чтобы к ним ближайшее время никто не заходил, не желая давать вампиру повод переживать на тему того, что его в таком состоянии увидит кто-то еще. Даже если это их дорогая любимая стая, Ликсу все равно тяжело дается показывать свои «слабости», пускай он и знает, что его никто не осудит. Укладывая парня поверх покрывала, Ким ласково убирает лезущие тому в глаза светлые пряди, проводит кончиками пальцев по щекам, оглаживая их и даря капельку любви, в которой отчаянно нуждается Феликс. Вампир прикрывает остекленевшие глаза, поджимает колени к груди. Сынмин вспоминает про любимый плед друга, спешит достать его из шкафа. Укрыв парня, сам ложится рядом, чужие ладошки в своих сжимает в попытках согреть. Ликс фарфоровой куклой лежит рядом, никак не реагирует и почти не дышит. Оборотень привык к такому Феликсу, но это не значит, что ему не больно видеть любимого монстра настолько опустошенным и перегоревшим. Больно знать, что, как ни закапывай воспоминания, они все равно найдут путь наружу, разбередят старые раны, заставят их гноиться. Сынмин не знает, что послужило триггером, возможно, старшему просто приснился плохой сон, возможно, случайно столкнулся с чем-то, что напомнило ему о прошлом. Простая случайность, обычный плохой день. Но альфа все равно не в силах сдержать злость на собственное бессилие. Чанбин говорит перестать строить из себя крутого, потому что, как бы Киму этого ни хотелось, он не может оградить лучшего друга от всего мира в попытках сохранить его внутренний свет. Но Сынмин все равно пытается и жутко злится, когда у него не получается сделать это в должной мере. Они сбежали из своего личного ада, нашли прекрасную стаю, Ким заставил одного из самых влиятельных вампирских кланов фактически усыновить Феликса, и они даже неплохо общаются. Новый отец Ликса смог помочь им поступить в один из лучших университетов для монстров, а Кристофер показал остальным, что они – часть стаи, и он не позволит никому и пальцем их коснуться. Они в безопасности, но почему-то оба до сих пор не могут избавиться от болезненных воспоминаний, жутких кошмаров, и плохих дней. И это раздражает. - Как будто нам снова семь, - Сынмин, погрязший в собственных нерадостных мыслях, выныривает в реальность от тихого и очень неожиданного шепота. Ругает себя за беспечность. Он, вообще-то, должен постараться оказать моральную поддержку Ликсу, а не заниматься самобичеванием и пустой бессильной злобой на вещи, которые он не может контролировать. Спустя пару секунд до него все же доходит смысл сказанного. И вправду, будучи детьми, они частенько лежали именно в такой позе, накрывшись вдвоем тоненьким одеялом, прячась от кусачего холода и рассерженных воспитательниц. - С той разницей, что теперь нас окружают еще более шумные гиперактивные дети, - поддерживает Ким, пытаясь немного пошутить. К тому же, упоминание стаи всегда благотворно влияет на вампира, так что лишним точно не будет. – По крайней мере, мои книги теперь в порядке. Ну, большая их часть. Оборотень морщит нос, вспоминая, какой свинюшкой является Хан, из раза в раз пачкая одалживаемые у младшего книги. Феликс дергает уголком губ, что в его нынешнем состоянии было равносильно широкой улыбке. Ох, возможно, в этот раз все не настолько плохо, как изначально думал Сынмин. - Правда, мне все еще приходится сражаться за то, чтобы спать с тобой вместе, - продолжает он, понимая, что разговоры расслабляют Ли, - только теперь это не гомофобные тетки, а дурацкий Чанбин, который украл тебя у меня. Собственные слова уносят его в далекое прошлое. В те времена, когда они были брошенными детьми, что нашли утешение и семью друг в друге. Когда все ранки лечились маленькими поцелуйчиками и пластырями с динозавриками, когда украденная из столовой булочка с изюмом, одна на двоих, могла исправить любой тяжелый день, когда удирать от злых старшаков было весело и чуть-чуть страшно, когда главной радостью было – получить новенький набор цветных карандашей. Когда они оба еще были людьми и не знали, насколько жестоко мир обходится с теми, кто не нужен даже собственным родителям. Кажется, Феликс думает о том же самом, потому что он жмется к альфе ближе, пытается спрятаться в родных объятьях от своих же мыслей. - Мы в порядке, малыш, - Сынмин его понимает, обнимает крепко, шепчет тихо и ласково:- Я больше не позволю никому нас обидеть. Никакой больше боли, никаких страданий и никакого одиночества. Мы с тобой теперь сильные, много чему научились. И у нас есть наша семья, верно? Наша неугомонная стая с всесильным вожаком. Вместе мы со всем справимся. Доверимся им, хорошо? Феликс шмыгает носом, смаргивает подступающие слезы, быстро-быстро кивает. Сжимает в руках чужие ладони, вдыхает родной запах. Он верит, черт, конечно же он верит. Сынмин всю жизнь только и делал, что спасал его, помогал ему, еще со времен детского дома никогда не давал в обиду. Он всегда будет верить другу, и, если тот скажет прыгнуть, Ликс не задумается ни на секунду. Ким наклоняется ближе, сцеловывает слезы с чужих щек, проходится поцелуями по всему лицу, по каждой веснушке, шепчет успокаивающие слова поддержки, обещает, что все будет хорошо. И если Минни говорит поверить, то вампиру ничего не остается, кроме как отпустить все и просто верить.