— Эм, я одна чувствую себя здесь лишней? — Не одна… у них часто ветра в каком-то своём направлении дуют.
— Надеюсь, мы пришли к соглашению, — сэр Кэйа улыбнулся мне и обратил свой взгляд на Коллеи, не переставая меня приобнимать одной рукой. — Я хотел спросить, можем ли мы чем ещё помочь нашей новой гостье? — девочка побледнела и незаметно вжала голову в плечи. — Времени у меня немного, ещё столько работы по делу о Чёрном змее… Кстати, ты не слышала об этом, Коллеи? — О ч-чём? — она обняла себя руками. Вокруг неё пышно распустились бледные тени, подобно щупальцам. Я сглотнула, чувствуя, как меня всю прошивает ужасающим холодом, и уперла взгляд в землю. Игнорируй их, игнорируй… Не смотри, не смотри… — Кэйа, я не думаю, что это хорошая тема для разговора, — пробормотала Эмбер. — Наш долг — предупредить об опасности жителей города, разве нет? — не понял он и положил руку мне на макушку, одними пальцами ероша волосы, прежде чем снова обратиться к Коллеи. — Не хотелось бы портить твоё впечатление о Мондштадте, но на днях у нас случилось страшное происшествие. Люди оказались атакованы ранее не виданым монстром, похожим на большого чёрного змея. Пострадавших нет… но есть погибшие. Сейчас в городе небезопасно, потому что расследование всё ещё идёт. Тени за спиной Коллеи сгустились. Я всеми силами старалась сосредоточиться на пальцах на макушке, чтобы не потонуть в негативных мыслях и эмоциях. Игнорируй, игнорируй… не слушай, не слушай, терпи-терпи-терпи… — Я… я ничего об этом не слышала… — Коллеи исподлобья смотрела на мужчину. — Кэйа, давай оставим эту тему, Фельхен же… — Странно, — не обратил внимания он. — Я думал, об этом не говорит разве что немой. Событие действительно ужасное, и тебе стоит быть осторожней на улицах, потому что преступник ещё не пойман… Тени ощерились. Я увидела ту самую плотоядную пасть. Во мне будто прорвало плотину, и по щекам вдруг покатились тёплые ручьи. Я не могла сделать вдоха, а когда попыталась — изо рта вырвался беспомощный отчаянный всхлип. — Хватит, пожалуйста!.. — я закрыла руками лицо, выбралась из чужих рук и взмолилась надрывным шёпотом, пятясь назад. — Мне страшно, мне очень страшно, хватит-хватит, пожалуйста… — и зарыдала. — О нет, Фельхен!.. — Цветочек?! Чёрный змей, гибель людей, их крики, их кровь… Меня обнимают девичьи руки, прижимают к груди и нервно гладят по голове, шепча над ухом: «Тише, всё хорошо, мы тебя защитим, ты в безопасности, пожалуйста, не плачь». Злые тени, Коллеи, ночной кошмар, пожирающая пасть, ужасные слова… — Эмбер, дай мне… — Ты уже много что сказал, оставь её! «Страшное происшествие», «люди атакованы», «есть погибшие», «в городе небезопасно», «преступник ещё не пойман»… Я не могла перестать сотрясаться в рыданиях, вспоминая тот ужас у городских ворот, видя перед глазами эти страшные тени и всё ещё ощущая острые клыки змеиной пасти из ночного кошмара, что разрывали мою плоть. Я хотела это всё забыть, развидеть, успокоиться, но ничего не могла поделать, кроме как задыхаться и прятаться в объятиях Эмбер, надрывать горло и трястись в истерике. Мне так страшно, я так хочу Домой… — Нервный срыв, — вынесла вердикт сестра Анжела, впустив сэра Кэйю. Эмбер с Коллеи пройти не дали, — на фоне острой стадии посттравматического стрессового расстройства. К нам обратилось как минимум три человека с похожими симптомами: постоянные страх, тревога и стресс, кошмары, повторные воспоминания, у некоторых пропал аппетит, наблюдается рассеянное внимание и неудовлетворительный сон. У девочки, в силу возраста и впечатлительности, это проявляется сильнее и мешает жить, — вздохнула женщина, с жалостью меня оглядывая. Я ощущаю себя безнадежно душевно больной в её глазах. Жалкое чувство. — Сестра, что можно с этим сделать? Какие есть лекарства? — серьёзно спросил её сэр Кэйа, скрестив руки на руки и в озадаченности прижав пальцы ко рту. — Это не исцелить лекарствами, здесь нужны более тщательный осмотр, наблюдение, индивидуальный подход в терапии. Медикаментозное лечение потребуется, если на фоне расстройства начнётся развиваться инсомния, проявится подучая или начнётся меланхолия… Я фыркнула и усмехнулась. Повисла тишина. — Прости, чем я тебя рассмешила? — деликатно спросила сестра Анжела. Я подняла на неё взгляд. Она не издевалась. — Ничем. Простите, — хрипло ответила я и покачала головой. Спустя какое-то время напряженного и выжидающего молчания сестра Анжела продолжила объяснять все нюансы сэру Кэйе, а я осматривала госпиталь, в котором невесть сколько дней и ночей провела. Всё здесь также, ничего не изменилось: деревянные кроватки и ящики, стерильно-светлые простыни, пустые вазочки, открытые окна, развевающиеся на ветру занавески и весело болтающие больные. Кто-то лежит со сломанными конечностями, кто-то с переутомлением, а кто-то с печальным и безнадежным взглядом в окно. С таким на меня вдруг посмотрела одна женщина средних лет, и в её глазах я увидела собственное отражение. И тот же взгляд. — Фельхен. Я обернулась к голосу. — Тебе нужен более тщательный осмотр для назначения индивидуального плана лечения, — спокойно и с расстановкой объясняла мне сестра Анжела. Сэр Кэйа стоял рядом, напряженно сверля меня виноватым и изучающим глазом. Я долго всматривалась в этот зрачок в форме звезды. О чём он думает? О том, что я сумасшедшая? О том, как бы оставить меня в госпитале? О том, как так вышло, что я впала в истерику? Ведь только недавно улыбалась, бунтовала и дерзила Баварии… А может, он вообще не обо мне думает, а о Чёрном Змее, о Коллеи, о том, как провести сегодняшний вечер после работы. О чём угодно, вообще-то… о чём же можно думать с таким пристальным взглядом в мои глаза? — Фельхен, ты меня слушаешь? Я отвлеклась. И покачала головой. — Ты будешь проходить лечение? — Конечно, будет, сестра Анжела, — сразу ответил сэр Кэйа, в непонимании повернувшись к женщине. Я вновь покачала головой. Сестра Анжела развела руками. — Как же так? Фельхен, подумай ещё, тебе совсем непросто будет жить так. Вздох. — Я привыкла. Уже четыре месяца так живу, — хрипло сказала и прикрыла глаза. — Пройдёт само. Не тратьте время. Другим нужнее. У неё не нашлось слов. Удивлён был и сэр Кэйа, убрав руку от лица и посмотрев на меня расширившимся глазом. — Могу идти? — Н-нет, Фельхен, это нельзя так оставлять. Я поговорю с твоей надзирательницей, — я снова фыркнула и усмехнулась. — Если не дашь согласия ты, тогда это сделает она. Ты ещё юна и не понимаешь, что твоё здоровье очень важно, — чуть помявшись, она подошла ближе и присела рядом на кровать. — Твоя голова также нуждается в лечении, как тело, когда оно болеет. Если её не лечить, будут осложнения, с которыми невозможно будет жить, а ты ещё так юна. Тебе следует об этом подумать ещё, девочка, и чем раньше, тем лучше. Наша медицина в Мондштадте ещё не настолько развита, чтобы правильно лечить болезни головы, и у нас нет подходящих врачевателей. Всё, что я тебе сказала, это опыт целителя из Сумеру… не важно. Для правильного лечения нужно приглашать врачевателей из других земель. С твоей покровительницей это возможно, но нужно обратиться как можно раньше, девочка. «Покровительница». Алиса. Снова просить у неё помощи… снова быть ей обязанной без возможности отплатить. Я долго смотрела в зеленовато-голубые, большие, обеспокоенные глаза, пока не улыбнулась и не отвернула голову. — Благослови местный Бог Вашу добрую душу, сестра. Я хочу отдохнуть. Сестра Анжела осталась в недоумении и ей ещё много было что сказать, но она не стала настаивать. Погладила меня по спине и отпустила с ответным благословением Барбатоса. Выход из госпиталя вёл прямо в главный зал собора, в котором звучал церковный хор. Его перебил стук закрывшейся тяжёлой двери и топот наших ног. Я остановилась и прислушалась. Что-то в этих звуках тронуло моё сердце… нежные, чистые голоса, звучавшие в унисон, наполняющие собой величественный зал и взлетающие ввысь, к нервюрному своду, меня одурманивали и зачаровывали. Я пошла ближе к хору, вдоль скамей. Кажется, где-то позади сэр Кэйа позвал меня шёпотом. Я обернулась. Он указывал на выход и разводил руки в сторону. При взгляде на массивные двери меня охватила такая тяжесть и тоска… я махнула рукой на прощание и продолжила свой путь. Заняла четвёртую скамью и села у противоположного её края. Хор пел и пел, расположившись на возвышении. Чужие лица выражали спокойствие, смирение и какой-то трепет перед тем, к кому люди обращают своё пение и возносят его выше к своду. Сначала я отвлекалась от лишних мыслей за рассеянным наблюдением, но вдруг поняла, что их практически нет. Их все вытеснила собою церковная музыка… она окутывала меня спокойствием, утешала мою душу. В этом пении словно узнавались все мои переживания и вся моя боль, но в то же время — возникало что-то светлое, радостное… что-то, что позволило мне закрыть глаза и не увидеть в темноте кошмары, снять с уха переводчик и не услышать зловещий шёпот. Исчез за веками собор и его величественные колонны, светлые мраморные стены и пол, высокие окна и цветастые витражи… но я всё ещё была тут. Тут и нигде больше. Тут, где нет страха, отчаяния, боли, кошмара… я обо всём этом забыла и впервые за долгое время смогла задышать свободнее. По щекам стекли одинокие слёзы. А на губах показалась слабая улыбка.Кэйа сидел рядом ещё какое-то время, наблюдая за мной и за играющим светом в витражах, и вскоре ушёл. Я не заметила.
В церкви я пробыла долго. Не знаю точно, сколько, но за некогда светлыми окнами скрылось солнце и опустился тёмный вечер. Ко мне подходили знакомые сёстры Фавония, спрашивали, всё ли хорошо, и оставляли одну. В крайний раз подошла сестра Виктория и сказала, что мне обязательно нужно вернуться в приют к ужину и покушать и что она может меня проводить, если я плохо себя чувствую. Я не хотела доставлять ей неудобств… и не хотела, чтобы со мной нянчились. Мне вообще никого видеть не хотелось. Так что пришлось безропотно попрощаться и покинуть церковь, дав сестре Виктории напоследок проявить ко мне ласку и погладить по голове с напутственными словами. В приют я возвращаться не собиралась. Я шла, шла и прошла мимо, направляясь к пристани у северных ворот. Смотрела под ноги, шаркающие по мостовой, рассеянно наблюдала за фонарщиками и прохожими, возводила глаза к небу и брела, брела, брела… Здесь красивые клумбы с васильками, одуванчиками и пионами, у подъездов и на балконах. Я всегда обращала внимание сэра Кэйи на эти клумбы, когда мы возвращались с работы. Ещё, чуть дальше, виднеется забавный фонарь, который зажигается только с четвёртого раза и в котором постоянно неспокойно колыхается тусклое пламя, от чего чертыхается фонарщик. Отсюда уже нельзя увидеть церковь — её загораживают дома и возвышение, на котором стоит площадь… Рот зажала большая рука в перчатке, и моя шея хрустнула от того, как резко и сильно меня утянули в затаённую улочку и завели за жилой дом, чтобы случайный горожанин не заметил. Я не поняла, что произошло, и даже не передвигала ногами вслед за человеком, — свалилась на землю почти сразу, и меня просто волокли, как безжизненный труп. За спиной мужской голос грязно и недовольно ругнулся что-то про «больное отродье без ног». Может, меня уже убили?.. я не чувствую страха. Я лишь вижу, как отдаляется свет фонаря, как мои ноги безвольно скользят по траве и как чьи-то руки напрягаются от усилий. Затем — мой затылок бьётся о каменную стену, а горла касается что-то острое и холодное. Перед глазами оказывается загорелое лицо с узкими, какими-то змеиными глазами. Я сразу же замечаю позади незнакомца очередные клубящиеся тени. От них цветочки на балконах тревожно закачались… — Тебе лучше молчать, — прошипел мужчина, приставляя кончик изящного кинжала с золотой огранкой к яремной ямке. Блеск великолепно украшенного оружия оказывается очаровывающим… я думаю, почему он хочет проткнуть именно яремную ямку, а не сонную артерию. Так удобнее? — Ты меня понимаешь? Я молчу, смотря в змеиные глаза. Белый тюрбан, длинный синий шарф, полуголый торс… В моём мире я бы сочла, что это индус, но тут — без понятия. — Я знаю, что ты можешь говорить, снежнийка. Ого. — Ответь мне, ты понимаешь меня?! — мужчина нахмурился, и это было похоже на то, как если бы змея готовилась впиться зубами в жертву и впрыснуть яд. Тень за его спиной угрожающе нависла надо мной. Я заторможено кивнула. — Отлично, — он успокоился. — Где мне найти девчонку? Я не поняла. — Ту девчонку, которая была с тобой. Где она прячется? Коллеи. — Вижу, ты поняла, о ком я. Говори, где она. Я не советую испытывать моё терпение, — мужчина надавил концом кинжала сильнее. Я подумала, он собирается воткнуть по рукоять, но лезвие лишь немного разрезало кожу, выпуская тёплую кровь. Щиплет. — Я не знаю, — ответила я тихо и хрипло, не переставая смотреть ему прямо в глаза. Змеиные, необычные, неприятные… жуткое у меня зрелище перед смертью. — Лжёшь, — он надавил ещё сильнее, а тень вдруг вытянула свою конечность и положила её мне на подбородок. Едва ощутимое прикосновение, похожее на ветерок, превратилось в крепкую хватку когтистой руки, впившейся мне в щёку. — Ты что, видишь его? Мы уставились друг на друга в тишине, где я слышала и знакомый, и в то же время совершенно новый шёпот. — Что это? Мужчина мне не ответил, оглядев меня, прищурившись и почти спрятав свои глаза за веками. Вспомнилась Бавария. — Ты чувствительна к силе, возможно, и к стихиям… но я не вижу у тебя Глаза Бога. Кто ты? Ведьма? Ясновидящая? Шаманка? — забормотал он ещё какие-то непонятные мне наименования. Что за бред. — Или мне показалось, — тихо и с разочарованием сказал он, но затем напрягся. Между тем когтистая рука перестала стискивать мою челюсть и оставила щиплющую царапину, из которой потекла кровь на щеке, прежде чем снова превратилась в зловещую тень. Она витала около мужчины, качаясь из стороны в сторону, и порой я не могла разглядеть её из-за темноты в переулке, но я знала — она не исчезала. И потусторонний шёпот не переставал звучать в моих ушах. А цветочки всё колыхались… — Нет, не показалось. Что ты за создание? Я так понимаю, нам обоим пора в дурку. — Отвечай, — и снова мужчина пригрозил мне кинжалом, в этот раз повернув его в руке и углубив рану. Ещё чуть-чуть — и проколет насквозь. — Я не знаю, я просто вижу галлюцинации. — Это не галлюцинации, девочка, это сила, — многозначительно прошипел незнакомец. — Её нельзя увидеть без желания обладателя. Ты должна была видеть эту силу в той девчонке, — у меня перехватило дыхание. — Ты видела… Похожа эта сила на ту, что убила людей несколько дней назад? Ты видела в ней того, кого вы прозвали «Чёрным змеем»? — я остолбенела от шока. Странные тени, кошмары, поведение Коллеи… она ведь пришла как раз тогда, когда… — Ты начинаешь понимать, девочка, кто за всем этим стоит. И ты понимаешь, что этому чудовищу опасно бродить среди людей? — всё во мне вознегодовало, услышав это о Коллеи, но шок и осознание были сильнее. Я просто стояла, ошеломлённая, и вглядывалась в эти змеиные глаза, слушая зловещий и внушающий шёпот. — Скажи мне, где она, и я избавлю город от опасности. Больше никто не погибнет, девочка. Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Голову будто заволокло туманом, и я не могла нормально думать. Всё, что я была способна вымолвить, было: — Я не знаю, где она… — Где она обычно бывает? — Она… она очень скрытная, она не говорила о себе и о том, где… где бывает. — Ты лжёшь мне? Мужчина приблизился, так, что я могла ощущать его дыхание на своём лице, и отчётливее слышать участившийся, ставший более агрессивным шёпот. Я словно сходила с ума. — Тц, бесполезная девка, — презрительно цокнул он. — Тебе не за чем оставаться в живых. Пусть твоя смерть останется на совести Чёрного змея… В последний момент я увидела, как вмиг ожесточилось его лицо, исчезла рука с кинжалом и ощерились в готовности тени, превратившись в драконоподобную пасть. Она нависла надо мной, а затем — накинулась с рёвом, эхом отозвавшимся у меня в ушах. Мамочка… я не вернусь домой… …в следующий момент драконоподобная пасть взвыла, опрокинулась наземь и стала рассеиваться тенями. Ошеломлённый мужчина, скривившийся от неясной боли, разъярённо уставился на меня. — Что ты наделала, тварь?! — закричал он. Я в ужасе отлипла от стены и попятилась назад, не спуская с него глаз. И не зря: взбешённый, он кинулся на меня с кинжалом, и у меня не было шансов сбежать от него сейчас. Оставалось одно: обороняться. Я выставила руками блок и уклонилась от неуклюжего маха. Сейчас, дезориентированный и отчего-то уязвлённый, он определённо не был способен на точные приёмы, только, словно нелепый капризный ребёнок, махать остервенело лезвием из стороны в сторону и подставляться. Стараясь не попасть под смертельный удар, я ушла в бок и поразила его живот левой рукой, а затем правой попала точно в нос. Попадание было хорошим — мужчина взвыл от боли и завалился назад. Пользуясь случаем, я немедленно выхватила у него кинжал и напоследок пнула голенью в живот, выбивая воздух и поваливая на землю. Всё стихло. Успокоились цветочки на балконах. Мужчина корчился от боли на земле, хватаясь то за кровоточащий нос, то за живот. Пару секунд я стояла и смотрела на это, растерянная, но стоило мне увидеть его убийственный взгляд и попытку встать на ноги, — я развернулась и побежала так быстро, как никогда в своей жизни. Мелькали фонари, дома, люди, я слышала смех, разговоры и испуганные вопли. В моих ушах словно бежали сотни табунов, а в голове обезумевшим вихрем кружились панические мысли. Опасность, опасность, опасность. Бежать, бежать, бежать, бежать и не оглядываться. Туда, где безопасно, туда, где защитят, туда, где не достанут, туда, где всё решится, туда, где помогут… Я ударилась о тяжёлые массивные двери. Меня пытались остановить чьи-то руки, но я вырвалась и вновь понеслась дальше. Большой зал, много света, люди, испуганные крики… Я ворвалась в комнату и растерянно огляделась. Перед глазами всё размывалось, все цвета, все огни, все фигуры. Я что-то слышала, но всё это с трудом пробивалось через гулкий шум бурлящей крови в ушах. Руки и плечи пронзило болью, их грубо скрутили за спиной. «Stehen bleiben! Magister, Kapitäne, sie hat eine Waffe!» Ноги больше не держали, но грубая хватка за спиной не дала мне упасть. «Lasst sie los, sofort!» Меня освободили. Я огляделась и увидела три фигуры: большую, широкоплечую, со шрамами на лице; высокую, стройную, с хвостом на голове; синюю, длинноволосую, с протянутыми ко мне руками. Я едва узнала сэра Кэйю, а затем — и сэра Джинн, и магистра. Язык слушался с трудом. — Вы говорили прийти, когда мне нужна помощь… в-вы обещали, что поможете, — быстро бормотала я дрожащим и задыхающимся голосом, глядя то на мужчину, то на девушку, что смотрели на меня с ужасом. — Вы обещали… я п-пришла… — дыхание перехватило. — Тише, цветочек, успокойся. Ты в безопасности, — первым заговорил Кэйа, делая ко мне пару шагов. — Меня пытались убить, — я схватилась за грудь, пытаясь наполнить горящие лёгкие кислородом. — Ме-еня зат-затащили за дома, и-и-и… прис-с-ставили кинжал к-к горлу, я-я… прошу, помогите, вы обещали… — я сделала всего пару шагов и упала на колени. — Прошу вас, мне негде найти б-больше приюта, у меня зд-здесь никого нет, я не вернусь домой… — я обняла себя руками, глядя снизу вверх на обеспокоенную сэра Джинн и… хладнокровного сэра Кэйю. — Oh, Feilchen… — покачала головой девушка и хотела присесть ко мне, но сэр Кэйа её опередил. — Чш-чш-чш, всё хорошо, ты в безопасности, — его голос был спокойным, журчал, как ручеёк в чаще, и совсем немного странно звучал… — Здесь никто тебя никогда не тронет. Ты меня слышишь? Я закивала дрожащей головой. Меня всю трясло. — Тебе нужно дышать вместе со мной, — сэр Кэйа смотрел мне прямо в глаза и задышал глубже, поднимая и опуская плечи. Чего? Что он от меня хочет? Люди что-то говорят, магистр… — Фиалка, дыши вместе со мной. Вдо-о-ох… Я попыталась вдохнуть. Не получилось. Дыхание у меня оказалось очень тяжелым и частым, от него кружилась голова, и я не могла его выровнять. — Фиалка, дыши. Вдох… — я сделала новую попытку. Вышло плохо, я задыхалась. — Выдох… Вдох… Выдох… Смотри на меня и дыши со мной. После долгого и отчаянного бега через половину города с целью выжить это было невыполнимой задачей — привести дыхание в порядок и успокоиться. Не знаю, сколько прошло времени, пока я смотрела в сосредоточенный лазурный глаз сэра Кэйи и на его поднимающиеся и опускающиеся плечи и пыталась вновь задышать нормально. Было очень и очень долго. В ушах всё ещё бурлила кровь, голова кружилась, меня трясло, я чувствовала напряжение — везде, всюду, в себе и в комнате, в чужих людях. Но команды сэра Кэйи так или иначе спустя эту вечность подействовали. Я немного пришла в себя и перед глазами перестало всё крутиться так сильно. — Хорошо, — мужчина чуть сжал руку на моём плече и ненадолго затих, сосредоточенно меня оглядывая. Сэр Кэйа словно хотел ещё что-то сказать, ещё что-то сделать, но сдерживался и оставался хладнокровным. — Где это произошло? Я не смогла сразу ответить, вперившись в его глаз и не понимая, что недавно произошло, что от меня сейчас хотят и что будет дальше. — Фиалка, — родное имя очень отрезвляло и возвращало в реальность. — Где это произошло? — Вниз по улице от приюта, — хрипло, едва слышно пробормотала я. Мне пришлось повторить, потому что это было слишком тихо. — Где-то… посередине между ним и сев-северными воротами. Я хотела сходить на пристань, но меня… — я замолкла. Плечо снова сжали. — Там… там те клумбы растут, сэр. С васильками. Помните?.. Его взгляд на секунд заволокла пелена, а затем он прояснился осознанием. Холод немного растопился горечью. — Я помню, цветочек. — Они так тревожно колыхались, сэр… — госпожа Джинн присела рядом и прислушалась. Её лицо исказила жалость и сочувствие, и она погладила меня по другому плечу. — Кто это был? — спросил сэр Кэйа после пары секунд затишья. — Какой-то индус… — покачала головой я, опуская взгляд, и содрогнулась, вспоминая. — Наверное, из Индии… у него такая смуглая кожа, белый тюрбан, длинный синий шарф, змеиные злые глаза… — я посмотрела на рыцарей и увидела на их лицах озадаченность. О нет… — С-стойте, тут же нет Индии… вы не знаете, кто т-такие индусы… тут нет этого ничего, тут нет, тут всё по-другому, вы меня не понимаете… — Фиалка, всё хорошо, мы тебя понимаем, — заговорила сэр Джинн, приподнимая моё лицо. — Всё хорошо, мы тебя поняли. Меня вновь охватила тревога и напряжение от мыслей, что я не Дома, не в родном мире, тут нет ничего знакомого… я поняла, что мой МУП давно не работал, и всё это время сэр Кэйа говорил со мной на моём родном языке. — Фиалка, всё хорошо, — он снова начал меня успокаивать. — У меня есть последний вопрос. Ты можешь мне ответить? Я закивала головой. Последний, последний… а что потом? — Почему он пытался… это сделать? Повисла тишина. Тикали часики. Переговаривались магистр и его рыцари. Горели свечи. Я вспоминала всё то, что произошло. В голове была ужасная путаница… всплывали фрагменты за фрагментами, слова за словами… снова тени, снова шёпот, снова страх и угроза… хватка, кинжал, змеиные глаза, кровоточащие раны… «Где мне найти девчонку?», «Что ты за создание?», «Это не галлюцинации, девочка, это сила», «Ты видела в ней того, кого вы прозвали «Чёрным змеем»?», «Больше никто не погибнет…», «Бесполезная девка», «Тебе не за чем оставаться в живых»… — Фиалка? Я замотала головой. Закрыла руками уши, затем лицо, схватилась за голову, отстранилась, спряталась, закрылась… — Нет, нет, нет, не понимаю, не надо, хватит, я не знаю, я ничего не знаю, я не понимаю… — Фиалка, всё хорошо… — Нет-нет, ничего не хорошо, всё ужасно, он убьёт меня, мне не за чем оставаться в живых, он найдёт меня и её, он убьёт нас… — Что значит «нас»? — Почему я не дома, там никогда такого не было, почему я здесь, почему я здесь оказалась, где мама… — Фиалка, что значит «нас»? Кого он хочет ещё убить? — Кэйа, прекрати, не дави на неё. — Ещё убьёт, ещё попытается, он не оставит этого, я его видела, я донесла, я не должна быть жива, он нас не оставит, убьёт тенями, убьёт как Чёрный змей, он другой змей, у него тени, он доберётся до нас… — Фельхен, тише, — руки обнимают и прижимают к мягкой груди. Меня трясло, я снова задыхалась. Я бормотала что-то невразумительное, вновь и вновь погружаясь в воспоминания и пережитый ужас. Ужас за ужасом, страх за страхом, кошмар за кошмаром… Госпожа Джинн шептала что-то над ухом и укачивала меня в своих руках. Где-то доносился рычаще-грубый говор мужчин — магистра, сэра Кэйи и рыцарей. Далеко за пределами каменного замка блуждает темнокожий индус с шепчущими тенями и строит свои козни… А я просто хочу, чтобы это закончилось, и я вернулась домой.